Исток — Глава 17: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 17: Юкихана


Всё шло по плану. Пока Юкихана с Кадзэгэном отвлекали Аматэрасу и её свиту от Исэ, крутя снежные ветра над храмом в Нагоя, Хаюсинбё мастерски обработал паломников и простых туристов, пришедших поклониться богине солнца в святая святых. И обезумевшая толпа, влекомая тёмной жаждой, ринулась громить найку[24], с лёгкостью проламывая неприступность заборов, стерегущих синтай[25]. Священнослужители и полиция оказались бессильны. Первых растоптал живой ураган, вторых смёл с дороги Кэйроши, расшвыряв по разным концам острова.

Когда солнцеликая почувствовала, что что-то творится в Исэ и помчалась туда, демон дорог за доли секунды перенёс сражающихся собратьев к храму. И очень вовремя. Увидев, во что превратилась её основная кормушка, Аматэрасу пришла в бешенство и, утратив от гнева контроль и ясность мыслей, в злобной истерике палила жаром всё подряд, не целясь и забыв об осторожности. И это играло Юкихана только на руку. Он с лёгкостью отражал все её атаки, почти смеясь гасил нестерпимый жар, параллельно уклоняясь от молний Райдзина[26]. Великана Фудзина[27] на себя полностью взял Кадзэгэн. Он давно мечтал свести счёты с этим ветродуем.

— Хо-хо! — крикнул Кадзэгэн, мимоходом подсобив со снежной бурей.

И пока Аматэрасу боролась с ураганом, Юкихана бросил взгляд на храм, оценивая ситуацию. Найку горел. И горел он вовсе не чистым пламенем, рождённым из искры от благородного трения[28]. Оскверняющим был этот огонь, дурно пахнущий химией. Дело сделано, оставалось только отправить обезумевших людей подальше от гнева Аматэрасовского. Хорошо же поработали — молодцы, заслужили дальше жить. Демон снегов уже собрался просигналить Кэйроши об отступлении, как почувствовал знакомый запах благовоний.

«Нашли, блин, время», — раздражённо подумал Юкихана, мазнул взглядом по земле и застыл.

Там, за пределами храмовой территории, бился с какими-то людишками Идзу. Его Идзу. Злой, сосредоточенный, горячий. Желанный. Бился один против четверых.

Не думая больше ни о чём, демон бросился вниз. В спину ударил предупреждающий вой ветра, а следом — прожигающий до костей жар опалил левое плечо, и полёт превратился в падение.

Стиснув зубы от боли, Юкихана лишь у самой земли совладал с движением. И, едва его ноги коснулись асфальта, волна холода кругом смерти поползла во все стороны. В считанные секунды заледенело всё: трава, деревья, вода, птицы, люди. Только Идзуми остался невредимым, только он. Холод обходил его, лишь ласково морозил щёки, он был бессилен против жара избранника, вошедшего в экстаз битвы. А избранник шёл к демону. Шёл плавно, почти танцуя, и дорожка талой воды тянулась за ним следом.

Юкихана и сам был готов растаять под этим безумно ласковым взглядом. Под взглядом Идзу. Руки потянулись к нему, и тёплые ладони обхватили лицо демона. Обхватили так нежно, так трепетно. Всего лишь доли секунды они грели его, всего лишь мгновения улыбались глаза. Один лишь вдох.

На выдох не хватило.

Закатились глаза, затянулись поволокой, похолодели руки, заледенели, ослабло тело, обмякло куклой.

Юкихана подхватил бесчувственного Идзуми.

Демон ничего не понимал. Он не понимал, что происходит с его наречённым убийцей, с его любимым пленником. Он только видел, как гаснет сознание, а значит — беда.

— Трещит, — раздался сзади голос, и Юкихана, вздрогнув, обернулся.

За спиной стоял Хаюсин с необычайно серьёзным лицом.

— Разум трещит, — пояснил он, поймав непонимающий взгляд. — Если в ближайшие часы он не придёт в себя, то больше никогда не придёт.

— Ты можешь?.. — начал Юкихана, но замолчал, увидев, как Хаюсин качает головой.

— Я демон безумия — я умею сводить людей с ума, но не исцелять их. Твой карман прохудился, и заштопать его можешь только ты. Так что хватай свою смерть и уматывай отсюда, а то Аматэраска наскочит — тогда уж точно пиши пропало...

Последние слова Хаюсинбё таят в шуршании снежной пелены.

Один шаг. Один бесконечно долгий шаг, и вот они на острове. Плечо рвёт болью, но демон лишь зло шипит и сильнее прижимает Идзуми к себе, будто надеясь отогреть. Но бесполезно. Этот холод идёт изнутри. Он сковывает рвущийся огонь силы, сковывает рассыпающийся мир, спасает разум. Спасает и убивает одновременно.

Борьба — зыбкое равновесие сил. Но что-то всё равно победит: или лёд, или пламя. И Идзу перестанет существовать.

Не увидит больше Юкихана эти упрямые глаза, не услышит тихий шёпот проклятий и стоны, не прижмётся к нему горячее, послушное тело. Никто не нарисует его портрет, никто не швырнёт в него игральным столом. Никто. Никогда...

Взгляд затянула влажная пелена. Не видя ничего, действуя на ощупь, демон нить за нитью, заклинание за заклинанием распутывал сложную сеть. Затем, не разбирая дороги, он дошёл к заброшенному причалу, достал единственную лодку, уложил на дно бесчувственного Идзуми и, прошептав заклинание движения, оттолкнул лодку от берега.

— Плыви, — выдохнул он. — Живи...

Подгоняемая волшебством маленькая лодочка быстро набирала скорость. Она уже давно затерялась в темнеющей синеве, а Юкихана всё стоял и смотрел, смотрел... Не замечая, как тихо падает снег и ложится на зелень травы, не замечая, как катятся льдинки по щекам.

Губы треснули горькой усмешкой.

— Сердце вырвет, отнимет, — еле слышно прошептал демон. — Да я ведь и сам готов отдать, подарить... было бы только оно — сердце...

«Есть оно у тебя...» — шепнула тишина.

И пелена спала. Теперь он видел всё чрезвычайно ясно. Видел, как сквозь реальность проступают силуэты прошлого, памяти.

Тот же причал, тот же снег, то же море, но другое время, давнее, минувшее. Вот к берегу пристаёт одинокая лодка, и на землю сходит она — старушка. Маленькая, аккуратная, кутается в кимоно, зябнет, волосы — сплошь седина, а глаза чернющие, цепкие. И на щеке — капля-магатама. А вот он — Юкихана. Молодой, дерзкий. Стоит, силой морозной дышит.

— Здравствуй, бабушка, — усмехается молодой и кланяется с издёвкой. — Ты что ли тоже убить меня пришла?

— Нет, милый, не убить, — отвечает она, а в глазах — слёзы.

И от этого у него — у сегодняшнего Юкихана — ком в горле. Молодому тоже не по себе, но улыбается, хорохорится.

— А по ком слёзы-то льёшь? Уж не по мою ли душу грешную?

— По твою, милый, — шепчет она.

И оба Юкихана замирают, а старушка идёт к молодому и говорит вроде бы тихо, но слышно каждое слово.

— Изменился ты, милый. Сильным стал, как и мечтал. Только дорого платить пришлось. Об этой цене лишь Исток ведает. Всё он знает этот молчаливый хранитель. Но кто возьмётся спрашивать, когда горе глаза застилает? Поэтому проклят ты теперь, навек с кланом Сайконо связан. Крепкие узы вяжут проклятия святых отцов, не распутать, не разорвать. Но ведь и я не так проста.

Вплотную подошла, иссохшие руки на мраморную грудь положила и уже не говорит, не шепчет — пальцами выстукивает, будто бы до сердца достучаться хочет.

— Слушай же. Жди — он придёт, как и обещано. С силой жаркою, с очами-солнцами, смертью названный. Только ты не бойся, не убегай, не сражайся с ним. В сердце своё впусти — пусть горит оно. Если впустишь — растает проклятье льдом весенним. Если нет...

Задрожали пальцы, сморщилось лицо старушки, скатилась слезинка по сухой щеке, не выдержала.

— Впусти его. А слова мои из мыслей сотри, пусть в сердце живут — есть оно у тебя!..

Крикнула совсем по девичьи и ударила со всего размаха кулаком в грудь.

Миг — и нет никого: ни старушки, ни молодого Юкихана. Только листок по песку перекатывается, к ногам ползёт. Демон наклонился, поднял, расправил лист и застыл, глядя на портрет.

В отличие от самого художника, Юкихана сразу узнал лицо. Стереть родимое пятно, изменить причёску, чуть выразить скулы — и с листа уже смотрит не девушка-мико, которой когда-то была маленькая старушка, а Идзуми.

— Что это значит? — лист мелко дрожал в руках, и демон не замечал, что от волнения говорит вслух. — Что это всё значит? Кто ты? И какую тайну хранит Исток? Хранит?

«Задай свой вопрос Истоку...» — вспомнились слова, прозвучавшие всего несколько часов назад.

— Задам. Непременно задам, — прошептал Юкихана, и белая стая снежинок взвилась вверх, закручиваясь нитью итогуши.


________________________________________________________

24. Храм Исэ состоит из двух комплексов. Первое, внутреннее святилище найку посвящено прародительнице императорского рода, богине Аматэрасу. Второе, внешнее святилище гэку посвящено богине еды, Тоёукэ, исполняющей роль кухарки при Аматэрасу. Расстояние между внешним и внутренним святилищами — около 4 километров.
25. Синтай — объекты расположенные в синтоистских храмах или поблизости от них и почитаемые как вместилище духа ками. В храме Исэ покоится священное зеркало.
26. Райдзин — бог грома в синтоистской религии в Японии.
27. Фудзин — бог ветра в синтоистской религии в Японии.
28. Огонь, добываемый трением, считается чистым огнём. Только на нём готовится еда для ками.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми, Глава 15: Юкихана, Глава 16: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 16: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 16: Идзуми


Идзуми сидел в наручниках, зажатый между двумя амбалами. Тихий гул вертолёта долбил по мозгам, от чего мир дрожал и трескался, грозясь осыпаться в тартарары. Но парню удивительным образом было всё равно. Такое равнодушие попахивало безумием, но даже это его не волновало. Он рассматривал свои босые ноги и с отстранённостью отмечал, что окоченел настолько, что почти не чувствует собственного тела.

Наверное, поэтому его так легко и взяли.

Когда Идзу вышел из ванны, трое здоровых парней накинулись на него как цепные псы. Уклониться он не успел, но зато смог заехать одному по уху, а второго лягнуть в пах. На этом подвиги закончились. Его скрутили, заткнули кляпом и, притащив на крышу гостиницы, запихали в вертолёт, где он встретил ещё двоих: старого знакомого лейтенанта Оседжи, который, мило улыбаясь, освободил парня от кляпа, и лидера группировки с надменным выражением лица, вздёрнутым подбородком и презрительно поджатыми губами. Если бы не это, парня — ровесника Идзуми — можно было бы назвать симпатичным.

Они летели уже минут пятнадцать в неизвестном Идзу направлении, и всё это время лидер со всё нарастающей неприязнью сверлил его глазами.

Парень не спрашивал, что этим сектантам от него нужно. Захотят — сами расскажут. А не захотят — так и спрашивать бесполезно, всё равно не ответят, только поглумятся. Поэтому Идзу молчал, тем самым доводя лидера до ещё большего бешенства. Идзуми это чувствовал даже не глядя на того. А уж когда он закончил лицезреть свои ноги и поднял голову, изобразив немного кривоватую, но вполне безобидную улыбку, лидер сектантов сорвался.

— Что он в тебе нашёл?

Эти слова высокомерный гордец не сказал, и даже не выплюнул. Он швырнул их Идзу в лицо. Идзуми усмехнулся.

— Неужели как-то по-особенному ноги раздвигаешь? — бледнея от злости, прошипел демонопоклонник.

Идзуми улыбнулся ещё шире. Эта ярость выдавала сектанта с потрохами.

— А ты, судя по всему, сам хочешь этим заняться?

И тут же кулаки пулемётной очередью ударили в живот. «Чёрные галстуки» били умело и методично. Они хорошо знали «куда» и «как», так что Идзу оставалось только заслонять наиболее уязвимые места и терпеть.

— Хватит! — прозвучал приказ, и избиение тут же прекратилось.

Тело ломило, руки — сплошной синяк, а к лицу прилипла идиотская улыбка. Отчего-то было смешно смотреть, как горделивая фигура сектанта превращается в мозаику. Вот возьмёт сейчас осыплется штукатуркой, и что останется? Дыра? Пустота? Что? Очень хотелось узнать. И даже страха почти не было.

— Ты, ублюдок, не знаешь, с кем разговариваешь! — прочеканила объёмная фреска, и Идзу кивнул, соглашаясь.

— Ты не представился, — по-простому ответил он, чем вызвал волну новых изломов.

— Я потомок древнего клана Сайконов — Сайконо Коэй! И если тебе не знаком мой род, то виной всему твоё невежество.

— Почему же не знаком? — хмыкнул Идзуми. — Знаком. Потомок клана, что проклял демона, выбрал путь не мщения, а служения ему. Занятная история.

— Заткнись! — дыша гневом Сайконо навис над Идзуми. — Мои предки глупы и ни черта не смыслили. Я один узрел истинное величие Юкиноши, его мудрость и великолепие. С самого детства я преклонялся перед его силой и смелостью, мечтал разрушить проклятье. И теперь я — единственный наследник клана, избранный — положу конец этой бесконечной вражде. Я приму силу Юкиноши, стану самым верным, самым близким его союзником и возглавлю секту!

У Идзуми не осталось никаких сомнений в том, насколько близким союзником желает стать Сайконо. Эти горящие глаза, этот возбуждённый голос, этот жар в движениях. Похоже, Коэй с удовольствием бы поменялся с Идзуми местами.

— А ты — случайная жертва, временная забава для великого демона — да что ты можешь знать об этой истории? — презрительно выплюнул сектант.

— Что я о ней знаю? — усмехнулся Идзу. — Да я по уши завяз в ней, родственничек.

Несколько секунд Сайконо просто молча смотрел на него. Смысл слов доходил постепенно.

— Родственничек? — переспросил Коэй. — Что ты несёшь? Каким образом мой клан связан с ткачами?

— Ну... — протянул Идзуми. — Об этом нужно спросить наших родителей. Или дедов. Но когда-то кто-то с кем-то погулял.

На сей раз Коэй молчал гораздо дольше. Он был далеко не дурак этот властолюбивый фанатик, и умел складывать одно с другим.

— Так вот, что означает та сложнейшая комбинация заклинаний... — прошептал он, глядя на Идзу. Но теперь в его взгляде промелькивали отблески страха.

— Господин Сайконо, что прикажете делать? — с озабоченностью спросил Оседжи. Он тоже быстро соображал.

— Действуем по плану, — отчеканил лидер. — Если Юкиноши угодно забавляться с отмеченным силой Аматэрасу — это его право. Но никто не помешает мне встретится с ним. Я докажу величайшему из демонов, что достоин обладать его силой, достоин стать его наместником. Я добьюсь своего, даже если придётся использовать шантаж.

И, повернувшись к Идзуми, добавил:

— Надеюсь, ты был хорошей игрушкой, и Демон Снегов захочет видеть тебя в целости и сохранности.

Идзу сочувственно усмехнулся. Он представил себе эти переговоры, и ему стало жаль сектантов. Ведь Юкихана, только увидев его в наручниках, моментально заморозит похитителей. И побоку ему на то, что это его собственные почитатели. Бедные фанатики, они слепо верят в то, что нужны своему идолу. Им мало, что он, не задумываясь, убил их собратьев по вере, мало, что он играючи убил их лидера. Они верят ему, не замечая, что Юкихана плевать на них. Этого чёртового эгоиста интересует только он сам. Захотел убить — убил. Захотел оттрахать — оттрахал. Захотел приручить — приручил.

Дальше углубиться в невесёлые мысли не получилось. Вертолёт тряхнуло, и он начал разворачиваться.

— Что происходит? — взревел чуть не упавший Сайконо и заорал в рацию: — Какого чёрта вы меняете маршрут?!

— Локатор показывает, что Юкиноши сейчас в Миэ, — послышался хриплый голос из динамиков.

— Мы же только что оттуда — его там нет.

— Теперь есть — локатор врать не будет, — не сдавались динамики.

— Хорошо, — согласился Сайконо. — Продолжайте. Только предупреждайте об изменениях.

Обратную дорогу летели молча. Сектанты настраивались и готовились ко встрече со своим обожаемым демоном, а Идзуми пытался понять, что с ним, в конце концов, происходит.

К рассыпающемуся миру он уже привык и даже почти смирился, но холод. Этот чёртов холод, от которого немеет всё тело! Что это? Игры Юкихана или Идзу сошёл с ума уже настолько, что ему просто мерещится это, как и трещины?

Парень закрыл глаза.

Нет, это не просто холод. Это нечто большее. Он промораживает ни ткани, ни кровь. Казалось, он замораживает саму душу. Нет, не душу — силу! Силу он замораживает. Стягивает бронёй льда, опечатывает заклинаниями. А она бьётся, стучится яростью. Поэтому-то дрожит мир, исходит трещинами, дробится на осколки. И если однажды она вырвется, разломает заслоны магического льда, то миру придёт конец. Его миру — самому Идзуми. Потому что проклятый лёд врос в него корнями, пропитал насквозь сознание, его существо. Сломать печати — сломать разум.

И почему он почувствовал это только сейчас? Ведь борьба продолжается уже давно. Так почему именно сегодня он понял это? Почему?

Идзуми распахнул глаза и в широком окне увидел их — виновников его внутреннего апокалипсиса. Аматэрасу — дева в золотом одеянии, пылающая ярче солнца, била лучами, палила, пытаясь прорваться к храму. А на пути у неё встал он — Юкихана, от одного взгляда которого вымораживался воздух, превращался в лёд. Рядом бились два косматых великана, метались вихрями, и тучи под их руками то заслоняли солнце, то бежали прочь. Сверкали молнии, гремел гром. В небе царил хаос. Хаос царил и на земле. Там обезумевшая толпа людей громила храм, разносила на щепки святыню. И отряд полицейских, что браво нёсся по мосту через реку, отделяющую территорию храма от города, достигнув середины моста, исчез.

«Ловко придумали, — отстранённо думал Идзуми, пока вертолёт шёл на посадку. — Люди построили — люди же и разломали».

Только вот людей этих жалко. Ведь богиня солнца, прорвавшись к храму, просто испепелит их. А они виновны только в том, что попались на уловку демона безумия. Где же они: мудрость и справедливость богов? Выходит, что нет их? Раз за деревянную кормушку глотку рвать готовы. В чём тогда различие между ней — солнцеликой богиней — и Юкихана — ледяным демоном? Ведь он — эта снежная сволочь — умеет быть заботливым, умеет быть ласковым. По-своему, но умеет. И ведь фанатики его не за просто так почитают. Помогал он им, покровительствовал.

Мысли текли медленно, как волны на море, а вокруг творилась какая-то суета. Оседжи врал и показывал документы начальнику отряда полиции, что оцепил территорию храма, Сайконо бубнил вполголоса какие-то заклинания, остальные сектанты что-то чертили на асфальте, разжигали курительницы. К взыванию готовились. А что тут взывать? Вот он — их кумир. Крикни — отзовётся. Неужели они его не видят? Неужели они не видят боя? Ведь если они отвлекут Юкихана хоть на секунду, Аматэрасу не упустит своего шанса и ударит в спину. И он — Идзуми — станет свободным...

Так почему же? Почему сердце не поёт от одной лишь этой мысли? Почему радостно не стучит, предвкушая исход? Почему глупая мышца сжимается камнем, замирает? Почему так болит?

Дым курительниц сливался, переплетался, окутывал фигуру Сайконо маревом. И казалось, не сектант там стоит в дорогом костюме, а монах в монашеском одеянии. Стоит, смотрит на Идзу и скалится с издёвкой. И от этого вскипает внутри жгучая смесь ненависти и презрения, бурлит, пенится яростью, выплёскивается криком.

В один прыжок Идзуми покрыл расстояние. Отточенный удар в пах, второй — по лицу. Прямо пяткой — в морду. И некогда удивляться, что на нём вместо синего кимоно красная хакама. Некогда удивляться шуму моря. Ударить ещё хотя бы раз. Последний...


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми, Глава 15: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 15: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 15: Юкихана


Как же не хотелось уходить, не хотелось покидать этого чудного малыша, который несколько секунд назад так страстно стонал, выгибался под ним, сам насаживался на него.

Юкихана глубоко вдохнул и медленно выдохнул, усмиряя возбуждение.

Сейчас нужно закончить дело. Закончить это чёртово дело, и после — забыть обо всём, утонуть в омуте сладкого наслаждения. За несколько часов с Идзуми ничего не случится, как тогда на острове. Всё будет хорошо, только сперва — закончить.

С этими мыслями демон вышел из номера и столкнулся нос к носу с Хаюсинбё. Тот стоял у стены с дурацкой улыбкой, мечтательно закатив глаза.

— О-о!.. — протянул демон безумия. — Бедняга Акаримэ, как же ему не повезло. А ведь он так надеется затащить тебя в постель, а ты просто убиваешь его мечты. Зато я теперь понимаю, какие именно «неотложные дела» у тебя нарисовались. Я бы тоже на всё забил, если бы у меня появились такие «дела». Истоки! Как он стонал... Я тут прям слюной изошёл. Юкихана, можно мне как-нибудь поиграть с этим чудом?

— Нет, — коротко ответил на этот словесный поток демон льдов. — Ты тут что делаешь? Тебе где положено быть?

Хаюсин скорчил обиженную гримасу.

— За дело не волнуйся. Свести с ума толпу гораздо проще, чем одного человека. Кстати, твоя игрушка источает очаровательный аромат сладкого безумия. Ты об этом знаешь?

Юкихана промолчал. Наверняка он об этом не знал, но догадывался. Сила — запертая, запечатанная внутри — искала выход, не находила и разрушала своего хозяина, подтачивая рассудок. Пока демон не знал, как справится с этой проблемой, но верил — выход найти можно.

— А ещё, — не унимался Хаюсин, — я почувствовал в нём запертую силу. Страшную силу. Кто он?

Когда этот оборотень переставал паясничать и придуриваться, пудря всем мозги, он становился на редкость проницательным. Вернее, он всегда им был, просто маска клоуна сбивала с толку.

— Наречённый мне проклятием убийца, — ответил Юкихана.

Его проклятие — не тайна за семью печатями, все знали, как он любил забавляться с мстителями. И сложить два плюс два — не велика сложность.

— Так и думал, — кивнул Хаюсин и тут же, хитро подмигнув, задорно пихнул Юкихана локтём в бок: — Каково это — насиловать собственного убийцу, а? Наверняка, очень возбуждающе.

— Ты прав, — улыбнулся Юкихана. — Это всё равно, что носить смерть в кармане.

— Я тоже так хочу, — надул губы Хаюсин, снова включая дурака. — Почему меня никто не проклял? Почему никто не приходит за моим сердцем, или ребром, или ногтём? Это не честно!

— Хаюсин, — почти ласково протянул демон снегов, — ещё немного — и тебя прокляну я, и по твою душу придёт Кэйроши.

— Не-не-не! — замахал руками оборотень. — Только не этот дорожный монстр! Мне и так с ним сегодня полвечера общаться.

— Вот иди и общайся, — велел Юкихана. — Раньше начнёшь — раньше закончишь.

— А ты?

— А я к Акаримэ на приём.

— На фиг он тебе? — вытаращился Хаюсинбё.

— Мне Цукиюга нужен. Видел его там?

— Угу. Он как раз с Акаримэшкой общался, так что тот должен быть в курсе, где старикан.

Услышав это, Юкихана непроизвольно закатил глаза. Как же он не хотел встречаться с хозяином вечеринки, но, похоже, этого не избежать.

Тихо похихикивая, Хаюсинбё дотанцевал до окна и выпрыгнул на улицу. Мысленно подкрутив у виска вслед этому ненормальному, который решил повыпендриваться прыжками с десятого этажа, Юкихана пошёл в противоположную сторону. Кажется, возле лифта он видел зеркала. Подойдя к одному из них, демон коснулся ладонями прохладной поверхности, заглянул в глаза отражения и прошептал своё имя. Гладь под руками засеребрилась и послушно поддалась нажиму, пропуская Юкихана в приёмную.

На сей раз приёмной оказалась небольшая поляна, уставленная зеркалами по всему периметру. Оно и понятно почему — даже десятка временных порталов никак не могло хватить на столь масштабное мероприятие, которые устраивал Акаримэ. К нему собирались не сотни — тысячи. И к ночи тут будет не протолкнуться. Ведь эти, ставшие уже доброй традицией, вечеринки — практически единственная отдушина для демонов. Здесь они могли собираться в таком количестве и нормально общаться, не опасаясь вторжения богов, потому что Акаримэ всякий раз добивался официального разрешения. Ходили разные толки о том, каким именно способом красавчик разрешения выбивает. Но как бы ни выбивал, это нисколько не умаляло вложенных усилий и проделанной работы. И Акаримэ по праву заслуживал восхищения — организовывать подобные сборища он умел. И ведь каждый раз умудрялся найти какое-то новое место для вечеринки. То берег моря, то лесной заповедник, то вулкан, то вот, как сейчас — горный лес с водопадами. Впрочем, кажется, здесь Юкихана уже бывал. Так и есть. Последняя вечеринка, на которой он экспериментировал с афродизиаком и Акаримэ, проходила именно здесь.

— Символичненько, — буркнул себе под нос демон и дал отмашку юному демонёнку, которого поставили встречать ранних гостей.

«Нужно поскорее убираться отсюда пока...»

Но Юкихана даже додумать не успел, не то, что убраться.

— Юки! — услышал он приторный голос, а в следующую секунду его лицо уже целовали горячие губы.

Демон льдов мужественно терпел, оправдывая своё прозвище и не выказывая никаких эмоций, а в мыслях проклинал себя за медлительность. Впрочем, проскользнуть незамеченным на вечеринку — нереально. Порталы-то устанавливал он — Акаримэ, и именно он решал впускать или не впускать гостя. И разумеется, услышав имя Юкихана, он бросил все дела и примчался сюда.

— О, Юки, я так скучал по тебе! — красавчик лип к демону и чуть ли не раздевал его. — Где ты пропадал? Почему так долго не появлялся?!

Чувствуя, как в голосе Акаримэ начинают прорезаться требовательно-истерические нотки, Юкихана понял, что нужно действовать жёстко.

— Были важные дела, — сухо ответил он.

— Важные? — Акаримэ отстранился, и его красивые брови сошлись в линию. — Важнее меня? Это что же за дела такие? Опять с богами в войну играешь?!

— Да, — коротко ответил Юкихана, холодом останавливая бурю истерики.

Акаримэ, поняв, что тактика не работает, быстро сменил стратегию.

— Ладно, — великодушно улыбнулся он. — Я тебя прощаю, ведь ты же всё-таки пришёл ко мне. И эта ночь будет наша...

— Прости, Акаримэ, но я здесь по делам. Мне нужен Цукиюга. Ты его не видел? — спросил Юкихана и понял, что с холодом перестарался.

Тонкие пальцы красавчика вцепились в него когтями.

— Значит, тебе нужен этот безобразный старик? А я?!

— Акари, — смягчая лёд голоса сыпучим снегом, сказал Юкихана, — мне нужно с ним просто поговорить. Очень нужно.

Несколько секунд Акаримэ молчал. Затем ослабил хватку, надул губы и вздохнул.

— Он в беседке под водопадом. Ты знаешь, где это.

Да, Юкихана знал. В прошлый раз именно там и началась их продолжительная оргия.

— Но после того, как поговоришь, возвращайся. Запомни: я жду тебя у семи водопадов.

— Акари, я буду занят.

— С кем? — снова начал заводиться тот.

— Ни «с кем», а «чем». Я вместе с Кэйроши, Кадзэгэном и Хаюсинбё планируем совершить небольшой набег на один храм.

— Опять эти идиоты задумали очередной идиотизм. И ты с ними? — прекрасное лицо скривилось от досады.

— Да, и я с ними, — кивнул Юкихана, умолчав, что именно он-то всё и затеял.

— Но после ты же вернёшься сюда? — почти умоляюще спросил Акаримэ.

— Если меня не убьют, то, конечно, вернусь, — усмехнулся демон.

— Дурак! Не шути так! — красавчик сердито ткнул его кулаком в грудь. — Иди, пока я добрый и не передумал.

Сказав это, Акаримэ скрестил руки и отвернулся, а Юкихана быстро покинул поляну. Испытывать пределы великодушия хозяина вечеринки не хотелось совершенно.

Дорогу демон действительно помнил хорошо, поэтому очень скоро оказался на месте. Горная река, падая вниз и дробясь прозрачными струями, лёгкой вуалью прикрывала широкий грот. Порода уже давно поросла мягким мхом, а стараниями Акаримэ грот и правда превратился в уютную беседку. Именно там, игнорируя шёлковые подушки, сидел Цукиюга в полном одиночестве и курил кальян. Вид у старика был умиротворённый и довольный. Впрочем, Юкихана вообще не мог припомнить его в другом состоянии. Казалось, что этот круглолицый, толстобрюхий, косматый демон просто не умеет испытывать негативные эмоции. Но, тем не менее, он демон. Очень старый демон.

Подойдя ближе, Юкихана поклонился и вежливо спросил:

— Здравствуй, Цукиюга. Не помешаю?

— Ай, какие редкие гости! — лягушачий рот растянулся в самой душевной улыбке, а круглые выпученные глаза радостно заблестели. — Проходи, сынок, садись! Потешь старика.

— Спасибо, старейший, — поблагодарил демон, присаживаясь рядом.

— Ой, оставь эти почести тем, кому они нужны! Лучше вот курни.

Старый демон протянул вторую трубку Юкихана и тот, приняв украшенный резьбой мундштук, сделал затяжку. Приятная терпкая горечь наполнила лёгкие, и демон позволил себе расслабиться. Всё-таки разговоры с Акаримэ — это всякий раз испытание.

Несколько минут они сидели молча, наслаждаясь вкусом табака и любуясь сверкающими струями воды.

— Эх, хорошо! — крякнул Цукиюга и хитро посмотрел на Юкихана. — Я чувствую, тебя что-то тревожит, сынок. Говори, если считаешь, что старый дурак может тебе помочь.

Демон льдов улыбнулся.

— Ты стар, Цукиюга, но ум твой по-прежнему остёр. Ты очень долго живёшь на этом свете и повидал немало. И у меня, действительно, есть к тебе вопрос.

Юкихана вздохнул, собираясь с мыслями. Вопросов у него, на самом деле, два, и второй теперь волновал его гораздо сильнее. Но начинать разговор с него неправильно, поэтому демон спросил:

— Ты знаешь — демоны не видят снов, видений и галлюцинаций. Но на протяжении вот уже двадцати с лишним лет меня иногда посещает одно и тоже странное ощущение: будто бы я растворён в пустоте. Она вокруг, она во мне. А ещё я слышу далёкий голос, который зовёт меня по имени. Что это может быть?

Юкихана замолчал, ожидая ответа и глядя, как Цукиюга медленно выпускает кольца дыма.

— Знаешь, сынок, — произнёс, наконец, старый демон, и его голос шуршал тихой задумчивостью, — ты задаёшь интересные вопросы, на которые, пожалуй, никто тебе не сможет дать точный ответ.

— А не точный? — уцепился за последние слова Юкихана.

— Область предположений — это бескрайняя долина зыбучих песков, — всё так же тихо продолжал старик.

— Но мудрость и опыт служат опорой в любом гиблом месте, — прищурился молодой демон.

И старик улыбнулся.

— Знаешь, один старый дурак тоже иногда ощущает себя пустотой, и он тоже слышит голос, который взывает к вечерней луне[23]. От этого голоса у старого дурака сжимается сердце. Видимо, он уже очень стар этот старый дурак. А ещё он считает, что видит своё предрождение.

Цукиюга говорил тихо, медленно, будто капли роняя слова, и Юкихана постепенно погружался в поток мыслей.

Все демоны знали, что где-то в глубинах земли сокрыта тёмная сила. Прорываясь наружу, она образовывала очаги — странные, порой пугающие места, которые люди сторонились. Очаг мог агонизировать сотни лет, но, рано или поздно, он всё равно превращался в Исток, из которого на свет выходил демон. Так же появлялись и боги, только их сила была другая — чистая, небесная. Об этом знали все, но вот как это происходило, почему очаг превращался в Исток — не зал никто. И, если Цукиюга прав, и видения, что мерещатся им — это предрождение, то что за голос их зовёт?

— Неужели... — прошептал Юкихана. — Неужели россказни про некого всесильного бога — правда? И это он даёт всем имена и...

Демон оборвал себя на полуслове, потому что услышал тихое похрюкивание — это Цукиюга давился от смеха, а потом, запрокинув голову, расхохотался во весь голос. Очень редко, когда демон снегов чувствовал себя дураком, и сейчас был именно такой случай.

— И... имена всем даёт!.. — стонал старик, лицо его раскраснелось, а на глазах выступили слёзы. — Ты ещё скажи, что он мир создал!

Юкихана ничего не ответил, потому что именно это он и слышал.

— Ох и насмешил ты меня, сынок! — отдуваясь, сказал старик. — Давно так не хохотал. Спасибо тебе — век не забуду.

Молодой демон хмыкнул. Вот он бы как раз предпочёл, чтобы старик забыл об этом. Впрочем, всё, что здесь сказано, останется между ними. И нет ничего зазорного в том, чтобы побыть немного глупцом перед старейшим демоном.

— Сынок, — уже успокоившись произнёс Цукиюа, — россказни про всесильного бога, создавшего мир — это людские выдумки. Такого бога нет, не было и не будет. Боги — они такие же, как и мы, они рождаются точно также, и сила в них течёт та же самая, что и в нас.

— Как — та же самая? — прошептал Юкихана, не веря своим ушам. — Разве в них течёт не божественная сила?

— Нет никакой божественной силы, — ответил старый демон. — И демонской силы нет. Есть просто — сила, которая прорывается очагами, в которых рождаются и демоны, и боги, и безымянные духи. Так считает один старый дурак.

Цукиюга подмигнул демону и смачно затянулся, а Юкихана, впиваясь в того неотрывным взглядом, ждал, когда старик закончит смаковать табак. Эти слова начисто переворачивали всё привычное представление о мироустройстве. Одна сила. Одна. На всех. Тогда почему одни называются демонами, другие — богами, а третьи — вовсе не имеют формы? Этот вопрос так явственно горел в его глазах, что даже озвучивать не пришлось — старейший и так всё прочёл.

— Вот скажи мне, сынок, — хитро улыбнувшись, протянул он, — что ты сделал сразу, как родился?

— Воздух вдохнул, — ответил Юкихана, не понимая, к чему клонит старик.

— Ну, это понятно, — кивнул тот. — Воздух вдохнул, огляделся, Истоком полюбовался. А ещё что-нибудь сделал?

Юкихана нахмурился, воскрешая в памяти события той ночи: тот восторг и пьянящую радость, то жгучее, горькое чувство и безумный полёт, и ту сладость — сладость убийства. Первого убийства.

— Я убил человека, — сказал он и по глазам старика понял, что попал в точку.

— Ты убил, — кивнул Цукиюга. — И я убил. И Акаримэ убил. Все демоны сразу после рождения кого-то убили. Я могу ошибаться, сынок, но мне кажется, что именно это определяет наш путь.

— Но ведь и боги убивают, — прошептал Юкихана, разум противился новому знанию, цеплялся за привычное. — Я собственными глазами видел, как, ради свершения задуманного, они жертвовали людьми!

— И боги убивают, — согласился старик. — На примере Кэйроши мы видим, что случается с такими богами.

— То есть, от бога до демона — один шаг, — глухо произнёс Юкихана, и слова эти отчего-то горчили. — А от демона к богу — бесконечность?

Цукиюга кивнул.

Почему-то было безумно тяжело и противно осознавать, что это ты — ты сам, своими руками — сотворил из себя демона. Если б не поддался, не полетел, не убил — то не демон, а бог — светлый, чистый, обласканный людской верой бог — дышал бы сейчас силой!

Юкихана стиснул кулаки.

— Прости меня, сынок, что взвалил на тебя эту тяжесть, — грустно улыбнулся Цукиюга. — Некоторые вещи лучше не знать.

— Нет, — покачал головой демон. — Ты зря извиняешься, старейший. Твои знания горчат, но эта горечь лучше сладости незнания и лжи.

Старик улыбнулся и похлопал Юкихана по плечу.

— А безымянные? — спросил молодой демон, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Да, сынок, — кивнул Цукиюга. — Боюсь, они никогда не слышали никакого зова. Оттого нет у них имени, нет и формы. Только не спрашивай, кто зовёт нас. Старый дурак не знает ответа на этот вопрос.

— А может, старый дурак знает ответ на другой вопрос?

Слова жгли, торопясь сорваться с языка. То, что Юкихана только что узнал, меняло всё в корне.

— Может, он знает, как светлую силу божественного избранника обратить в демонскую?

Несколько секунд Цукиюга молчал, внимательно глядя на демона льдов.

— Он явился.

Старик не спрашивал, он утверждал, и Юкихана кивнул.

— И что ты с ним сделал?

— Запечатал его силу, — улыбнулся демон. — Но она всё ещё есть, и всё ещё светлая, Аматэрасовская. А я хочу, чтобы в нём текла моя сила. Чтобы он стал моим. Полностью. И раз бог может стать демоном, то и избранник бога может стать демонским. Ведь исток у силы один!

Юкихана чувствовал, как распаляется, как вдохновение расправляет в нём свои горячие крылья. Он чувствовал, что ещё немного, и он найдёт ответ!

— Нет, здесь старый дурак ничего не может тебе подсказать, — улыбаясь покачал головой Цукиюга. — Задай свой вопрос Истоку.

Молодой демон недоумённо уставился на старика. Он уже открыл рот, чтобы спросить, как это Истоку можно задать вопрос, но тут порыв сильного вера окатил его градом брызг и отборной руганью Кадзэгэна. Его опять искали. Поэтому, поблагодарив Цукиюга за беседу и попрощавшись, Юкихана направился к ближайшей тропинке. Он не сомневался, что Кэйроши уже наготове.


________________________________________________________

23. Имя «Цукиюга» состоит из двух слов: цўки (月 — луна, и югата (夕方 — вечер.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 14: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 14: Идзуми


Солнце ладонями лучей било в распахнутое окно гостиницы, смеялось, радуясь празднику рисовых полей[22], гостеприимно приглашало присоединиться ко всеобщему веселью, шум которого долетал даже до этого уединённого уголка города Исэ, но Идзуми сидел в номере. Так велел Юкихана, и выглядел при этом так, что перечить ему не хотелось. Поэтому Идзу и сидел. Сидел и совершенно не понимал, зачем его сюда притащили. Юкихана вообще вёл себя как-то странно.

Вчера Идзуми очнулся на татами в объятиях своего демона и понял, что часть прошлого дня вылетела из памяти. Он отчётливо помнил, как блуждал по лесам, как искал храм, помнил, что бежал куда-то. А дальше — провал. Юкихана приставал с вопросами, допрашивал его и, в конце концов, Идзу вспомнил ещё девушку-призрака в одеждах мико. Но демон, нахмурившись, заявил, что всех местных призраков знает наперечёт, и ни один из них не похож на описанного. Но Идзуми помнил — девушка была. Или она была во сне, а в лесу он её уже дофантазировал? В общем, сколько парень не бился, а ничего больше вспомнить не мог. Когда же он сам спросил демона, где тот его нашёл, Юкихана ответил крайне уклончиво и повалил парня на татами, заканчивая расспросы.

А сегодня утром демон заявил, что у него в Исэ небольшое дельце — нужно разрушить самый главный храм Аматэрасу — и что Идзуми отправляется с ним. Когда парень спросил, на кой чёрт он ему там сдался, неужели собрался отыметь его в разрушенном храме на алтаре, демон ухмыльнулся и сказал, что это отличная идея. После чего Идзу проклял свой язык.

И вот теперь Идзуми сидел в номере и злился на демона, который, так ничего ему и не объяснив, ушёл по своим делам. Впрочем, парень уже начал догадываться, что это очередное демонское издевательство. Очень жестокое издевательство.

Вот он — его прежний мир: люди, шум, веселье, ни цепей, ни окружённых магией островов. И кажется, чего проще: встать, распахнуть дверь, вырваться отсюда, убежать, вновь вдохнуть глоток свободы. Но это всё обман. Идзу скован по рукам и ногам. Одно неверное движение — и властный демон натянет поводья, указывая место своему пленнику.

Это жестоко — дразнить его, играть в такие игры. Бесчеловечно. Но что можно ждать от этого демонского ублюдка, которому он — Идзу — нужен только для одного.

Что-то треснуло в руках, и парень с недоумением уставился на колени. Оказывается, он уже несколько минут рисовал портрет той самой девчонки из сна. Карандаш сломался на последнем штрихе.

Отстранив лист, Идзуми прищурился. Знакомое лицо, очень знакомое. Но где он его видел? Только во сне или встречал эту девушку в реальной жизни? Почему-то казалось, что встречал. И всё-таки, что произошло позавчера? Почему он ничего не помнит? Что скрывает от него демон? Вопросы кружились в голове заезженной пластинкой, а ответов не было.

Тихий стук двери выдернул Идзуми из своих мыслей. Парень вскинул голову и встретился взглядом с Юкихана. Тот стоял на пороге и разглядывал его так, будто впервые видел.

— Что, храм уже разгромили? — спросил Идзу, скручивая рисунок и пряча его в рукав кимоно.

— Нет, ещё не начинали, — ответил демон и, картинно тряхнув головой, крадучись подошёл к парню.

Такое поведение было настолько не свойственно Юкихана, что Идзуми непроизвольно отстранился от него, а когда увидел бешеный блеск в чёрных глазах, понял, что с демоном творится что-то не то.

— Ты что, пьян? — бросил парень первое, что пришло в голову.

— Тобой. Запах тихого безумства — какая сладость... — протянул демон, склоняясь над Идзу.

— А не пошёл бы ты?.. — начал Идзуми, но тут комнату окутал холод, а вслед за ним ледяным крошевом прошуршал знакомый голос:

— Хаюсинбё!

Склонившееся над Идзуми лицо оплыло и слепилось в другое: остроносое, с высокими скулами, широкой улыбкой и безумием в глазах. Зелёные волосы торчали невообразимым гнездом.

Идзуми нервно сглотнул. Впервые он был рад приходу Юкихана.

— Юки! — радостно воскликнул зеленоволосый, обернувшись к тому. — А я мимо шёл, тебя увидел, решил поздороваться, а тут...

— Я неожиданно вернулся, — закончил его мысль Юкихана. — Потому что тебя почуял, чёртов оборотень. Кажется, тебе давно пора быть на месте.

— Уже иду, бегу, лечу! — прокривлялся зеленоволосый и выскочил за порог.

Захлопнув дверь и выждав паузу, Юкихана посмотрел на Идзуми и хмурое выражение лица тут же сменилось улыбкой.

— Это Хаюсинбё — демон безумия, — объяснил он.

— Заметно, — кашлянул парень. — Это вместе с ним ты собрался храм валить?

— И с ним тоже, — кивнул демон, подходя ближе.

— Что ж, я буду молиться Аматэрасу, чтобы она спалила вас ко всем чертям...

Последнее слово парень не успел договорить, потому что демон впился в его губы поцелуем и повалил на кровать. Безумный поцелуй: сильный, страстный и нежный одновременно. От него кружилась голова, от него по всему телу разливалась сладкая нега, от него внизу живота разгорался огонь.

Почему? Боги, почему с ним это происходит?

Он ласкал язык демона, отвечая на игры, и тихо стонал, прижимаясь к сильному, разгорячённому телу. Руки стащили одежду с мучителя и обвили его. А почувствовав на ягодицах дразнящие поглаживания, Идзу сам приподнял бёдра и потёрся членом о бедро демона. Он хотел этого. Хотел, чтобы демон вошёл в него. И когда властные руки заботливо перевернули его на живот, и большой горячий член ввергся в него, парень лишь застонал и стал насаживаться ещё сильнее, глубже. Жгучая волна желания затопила его рассудок окончательно. И, закрыв глаза, Идзуми наслаждался, ощущая демона в себе, ловя его ласки.

Они кончили одновременно: Юкихана — в него, а Идзу — на шёлковое покрывало, куда мгновениями позже упал сам.

— Идзу, солнышко, я хочу тебя ещё... — услышал парень бархатный шёпот. — Дождись меня, и мы продолжим.

Идзуми лежал на постели с закрытыми глазами и не думал ни о чём. Старался не думать. Просто слушал, как демон одевается, как идёт к двери, как щёлкает замок. Простые вещи. Нужно делать простые вещи. Встать. Подойти к двери ванны. Открыть её. Зайти. Залезть под душ. Включить воду. И не думать.

Не эмоционировать!

Собрать последнюю волю в кулак и просто признать очевидное.

Ему нравится.

Нравится то, что делает с ним демон.

И всё. Точка.

Так просто и так невероятно сложно — признаться самому себе...

Сколько он простоял под душем, Идзу не знал. Может, час, а может, два. Только замёрзнув до такой степени, что едва мог двигать конечностями, парень выключил давно остывшую воду, обтёрся полотенцем и, накинув кимоно, вышел из ванны. И тут же насторожился.

В комнате кто-то был.


________________________________________________________

22. Отауэ-сай (праздник рисовых полей) — один из праздников Аматэрасу, так как она считается изобретательницей возделывания риса. Отмечается в середине мая.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 13: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 13: Юкихана


Детали предстоящего мероприятия демоны утрясали почти сутки. Дотошный Кэйроши требовал обговорить и проговорить всё до мельчайших подробностей, чтобы каждый из четвёрки чётко понимал, что и когда он делает. Больше всех досталось Хаюсину, потому что, во-первых, на его плечи ложилась самая тонкая и ответственная работа, а во-вторых, этот паяц постоянно придуривался. В конце концов, взбешённый Кадзэгэн просто поколотил его, после чего Хаюсинбё почти без кривляний рассказал свои обязанности.

В общем, из отеля Юкихана вышел только к вечеру и, оглядывая улицу, скривился. Не любил он большие города. Эти припадочно мигающие неоном вывески, огни, рекламу, музыку, крики людей, шум машин, пыль, газ, толкотню. Так и хотелось всё это заморозить, покрыть белым серебром снега. Чтобы не раздражало. Но тратить силы на такую ерунду — расточительство, поэтому, морща нос и ловя на себе восхищённые взгляды девиц, демон медленно пошёл вдоль оживлённого проспекта. Увидев надпись «Лавка художника», Юкихана свернул к ней и, распахнув дверь, оказался в совершенно другом мире.

Этот мир пестрил разнообразием тюбиков, баночек, коробок, кистей, карандашей, бумаги, рамок и прочих инструментов, названия которых демон даже не знал. Глаза просто разбегались от этого разноцветия, поэтому Юкихана не сразу заметил за прилавком девчонку. Низкорослую, худощавую, с обесцвеченными волосами. Девчонка с любопытством разглядывала демона, а он в свою очередь с любопытством разглядывал белого, плюшевого зверя, лежащего у неё на голове.

— Забавная зверюга, — прервал молчание Юкихана.

— Это БТВ! — девчонка растянула губы в широченной улыбке. — Мой Белый Тюлень Вдохновения. Он жуёт мне волосы, а я творю.

— И много вы так натворили? — усмехнулся демон и прищурился, проверяя, уж не Хаюсин ли опять дурака здесь валяет. Нет, девчонка была настоящая.

— Натворили-то много, да всё не того. Повесть всё никак закончить не можем, — вздохнула она, затем махнула рукой и с улыбкой добавила: — А у вас красивое кимоно. Ручная работа?

— Да, — кивнул Юкихана, отмечая наблюдательность девицы. — Знаешь, у меня есть друг... — на этом слове демон чуть усмехнулся, — мастер по работе с акрилом. Хочу сделать ему подарок. Не поможешь?

— Ну, если он мастер... — протянула девчонка, бегло оглядывая полки с товаром, — то, наверное, у него уже всё есть.

— На данный момент у него нет ничего.

Далее Юкихана только успевал следить за порхающей от стеллажа к стеллажу девчонкой и слушать её щебетание про достоинства одного и недостатки другого. Через полчаса два объёмных пакета были готовы и, очистив с помощью итогуши карман одного из своих подчинённых, демон расплатился и покинул лавку. Представляя, как изменится лицо у Идзуми, когда он всё это увидит, Юкихана шагнул по нити к нему. И оказался возле храма.

Храм пылал, горел божественным огнём. Огнём, способным испепелить всё. Даже тьму, даже память. А в центре этого пожара стоял Идзуми, и его дикий смех разносился по всей округе.

«Как? — думал Юкихана, обрушивая на храм лютую стужу. — Как он смог разрушить печати?!»

Идзуми обернулся к нему, и демон невольно вздрогнул. Избранник Аматэрасу был страшен. Вся фигура объята послушным пламенем, на лице — жуткая маска смеха, а в глазах — два солнца.

— Юки... хана... — произнёс Идзуми чужим, далёким голосом. — Отдай мне... своё сердце...

Демон едва успел уклониться от волны жара, настигшей его в считанные секунды. Проклиная всё на свете, Юкихана соткал глыбы льда и пустил их в избранника. И пока тот плавил их, демон обогнул его и ударил в спину, вымораживая воздух, гася жар, захватывая парня в плен льда. Подлый приём. Но Юкихана никогда не славился честностью. Честность — это роскошь, которую могут позволить себе боги, но никак не демоны. Драться с избранником в лоб, ещё больше распаляя того и щекоча себе нервы? Да, конечно, можно и пощекотать, но не сейчас. Сейчас ему нужен не ярый мститель, а послушный пленник.

Лёд таял стремительно, поэтому обняв сзади застывшего от удара Идзуми, Юкихана прощупывал центры силы. Прощупывал и ничего не мог понять — все печати на месте, ни одна не дала трещину.

«Да в чём дело?» — спрашивал демон, ещё на раз замораживая все центры. С огнём Анахата пришлось повозиться вдвое дольше, потому что сердце пылало сильнее всего.

Резкие движения вскоре стали плавными и мягкими. Руки Юкихана скользили по горячему телу парня, ласкали, дразнили, раздевали. И это тело, это восхитительное, привыкшее к сексу, к прикосновениям демона тело отвечало. Священный огонь, наполнивший Идзуми и помутивший его сознание, расцвечивался тёмными красками страсти. Дикой, неуёмной, почти звериной страсти. Парень стонал, льнул к Юкихана, подчинялся, угадывая его желания по одним лишь намёкам. Пленник сам опустился на колени и, когда демон вошёл в него, послушно прогнулся, принимая удобную позу, а Юкихана зарычал, не в силах больше сдерживать себя. Он насиловал своего пленника. Он любил его, как любят только демоны. Жестоко и нежно, впиваясь когтями в плоть, едва касаясь губами кожи. Сутки ожидания и эта неожиданная битва основательно взбудоражили его, возбудили. Кровь кипела, и утолить эту дикую жажду можно было только им — только Идзу.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 12: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 12: Идзуми


Лёгкая боль, засевшая с утра в левом виске, к обеду распространилась на всю голову, а сейчас к этому добавилась ещё и тошнота. Идти дальше не было никаких сил, да и смысла тоже. Лечь, закрыть глаза и забыться. Вот только до воды бы ещё доползти. Избранный богами, блин...

Этой ночью Идзуми впервые за всю неделю увидел сон. Обрывочный и очень муторный. Как ни старался, но парень не смог ничего толкового вспомнить, кроме странной девчонки с родимым пятном на щеке. От этих стараний у него разболелась голова, а вместе с болью начало расти какое-то внутреннее раздражение.

Идзуми ходил сам не свой по дому, шатался по саду и всё не находил себе места. Прислушивался к тишине, оборачивался на каждый шорох. Ставшее уже привычным окружение, казалось каким-то не таким, неправильным, чего-то не хватало в нём. И когда, наконец, понял — чего — парень проклял самого себя.

Юкихана — вот кого не хватало рядом! Без его извечного присутствия было пусто, неуютно, одиноко было. Приучил, гад. Приручил! Ведь именно шаги этой демонской сволочи ждёт услышать Идзу. Он ждёт его. Ждёт!

Зарычав от бессильной злости, Идзуми сорвался с места и пошёл куда глаза глядят. К обеду он обнаружил, что стоит на холме, с которого открывался вид на разрушенный храм, и решил во что бы то ни стало найти его. Так парень и бродил по холмистым лесам и долинам до самого вечера, упорно отмахиваясь от очевидной мысли — заблудился. А также старательно не замечая долбящую голову боль и трескающийся мир. Но когда к ним присоединилась тошнота, и скудный завтрак оказался под кустом, Идзу понял, что пора остановиться и передохнуть.

Услышав журчание воды, Идзуми ускорил шаг и очень быстро оказался на берегу небольшой лесной речушки. Ловко огибая деревья, она проносилась мимо и терялась где-то в зарослях дикого шиповника. Прозрачная, чистейшая вода! Идзу хотел окунуться в неё с головой. Но для начала, присев на корточки, он промыл рот и напился вдоволь. Плеснув на измученное лицо божественную прохладу, парень открыл глаза и замер.

На противоположном берегу стояла девушка в одеждах мико[19]. Та самая девушка из сна. Худенькая, невысокая, с несколько грубоватыми для девушки чертами лица и с родимым пятном в форме магатамы[20] на левой щеке. Она стояла, смотрела, и сердце от этого взгляда сжималось какой-то странной щемящей тоской.

— Кто ты? — осипшим голосом спросил Идзуми.

Девушка ничего не ответила, продолжая выжидающе смотреть на него. Длинные волосы ровными, чёрными лентами спускались с плеч, и ни один волосок не дрожал на ветру. И отражение! Его не было.

— Ты призрак? — прошептал парень, медленно вставая.

Он не боялся. Напротив, Идзу хотелось обнять это маленькое существо. Обнять, приласкать, как младшую сестру, которой у него никогда не было.

Но тут девушка сделала шаг назад и ветром сорвалась с места.

— Стой! — крикнул парень, тараном врываясь в воду.

Поскользнувшись и чуть не упав, Идзуми выбрался на противоположный берег и помчался вслед за девушкой.

Догнать. Непременно догнать. Потому что она знает. Знает всё. Все ответы на все его вопросы. А ещё потому что видел он её. Это лицо. Ещё до сна. Где? Когда? Не помнил, но видел. И это родимое пятно. Символ удачи, отметина Аматэрасу. Опять Аматэрасу!

Видимо, пресветлая богиня всё же хранила его, потому что во время бешеной гонки Идзуми ни разу не запнулся ни об одну корягу, удача проносила его над всеми ямами и рытвинами. Он бежал как никогда в жизни, но красная хакама огоньком маячила меж деревьев, не отдаляясь и не приближаясь. Когда небо загустело пасмурной темнотой, а в нос ударил сладковатый запах гнили, парню и правда начал мерещиться впереди огонёк.

«Неужели уже ночь?» — отстранённо подумал Идзу, но, выбежав из леса, понял, что ночь была ни при чём.

Перед ним стоял древний синтоистский храм, но такого запустения Идзуми никогда ещё не видел. Священные ворота тории были снесены под основание, седые бороды паутины трепетались на ветру, опутывая потемневшее дерево хайдэна[21], а пол разрушенных келий был изъеден гнилостными язвами, внутри которых что-то мерзко копошилось. И в центре черного пятна лежал скелет. Именно здесь тьма обретала такую плотность, что, казалось, её можно черпать ладонями. Именно отсюда исходил зловонных запах. И именно над этим местом застыла молчаливая девушка. Она светилась. Ровный, золотистый свет, исходящий от её ладоней, лица, от её волос и одежд, казалось, пытался бороться с окружающей тьмой, пытался рассеять её. Но не справлялся.

«Что здесь случилось? Чьи это кости?» — хотел спросить Идзу и не спросил, подавился словами. Не те они, не о том. Сердце сдавило тоской и болью, оно горело, будто бы желало поделиться жаром с призраком. И слова — нужные, правильные слова — родились сами собой:

— Как я могу помочь?

Девушка повернулась и, взглянув молящими глазами, протянула к нему руки.

Будто во сне парень подошёл к ней и соединил свои ладони с её маленькими, хрупкими ладошками. И вспышка света пробила его насквозь, ослепила. Он понял всё. От начала до конца. В одночасье. От этого прозрения хотелось кричать. И, кажется, он кричал. А сердце внутри горело нестерпимым огнём. И он горел вместе с ним.

Горел, пылал, знал! Он знал, что нужно делать. Но сперва...

Спалить к богам заразу. Испепелить. Очистить.

Положить начало конца...


________________________________________________________

19. Мико — служительницы синтоистских храмов в Японии. Традиционное одеяние мико состоит из белой рубахи с широкими рукавами (которая в длину обычно достаёт до пят), ярко-красных хакама (длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку или шаровары) и таби (высоких носков с отделённым большим пальцем).
20. Магатама — изогнутая бусина из драгоценного камня в виде запятой.
21. Хайдэн — зал для молящихся в синтоистском храмовом комплексе. Обычно он расположен непосредственно перед главной святыней храма (хондэном) и больше его по размеру.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 11: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 11: Юкихана


Юкихана забавлялся с мальчишкой уже неделю, и странно — забава не приедалась, а напротив, только обостряла аппетит. Пленник оказался бездонным источником удовольствия, и демон не врал, называя его своим наркотиком. Нет, ни капли не врал. Чего только стоил сегодняшний вечер, когда упрямый бунтарь Идзу в считанные секунды превратился в послушного зверя, сам — без вмешательства магии — потянулся за ласками. Афродизиак Юкихана достал лишь тогда, когда малыш стал выдыхаться. Поэтому сейчас было вдвойне обидно уходить, оставляя мальчишку одного спать на татами. Но уходить нужно.

Всю эту неделю демон наслаждался игрой и плевал на взывания к нему его последователей, справедливо полагая, что не маленькие уже, сами с проблемами разберутся. Но если от поклонников отмахнуться получалось легко, то от собратьев труднее.

Последние сутки ветер то и дело начинал завывать голосом Кадзэгэна, сообщая, что Юкихана ждут, очень-очень. Чем дальше, тем нормальных слов в сообщениях становилось меньше, а ругательств и угроз — больше. Последнее так и вовсе состояло из сплошного потока матов. А уж когда прямо под ногами начала плясать дорога, Юкихана быстро сошёл с неё и добирался до Идзуми через бурелом, стараясь не ступать даже на мелкие тропинки, потому что Кэйроши, в отличие от Кадзэгэна, слов на ветер не бросает, а сразу принимается за дело.

Поэтому сейчас, последний раз оглянувшись на мирно спящего Идзу, Юкихана улыбнулся, вздохнул и ступил на садовую дорожку. Она тут же ожила, вздыбилась, заскользила змеёй. Один единственный шаг — и вот нет уже сада и каменной тропинки, а есть аллея, ведущая прямиком к расцвеченному огнями гостиничному комплексу.

Такие фокусы мог проделывать только Кэйроши — бог-изгнанник, ставший демоном, Повелителем дорог.

То, что бог превратился в демона, в своё время поразило Юкихана. Раньше он не задумывался над этим, но выходило, что и ками — господствующие в мире боги, и ёкаи — вечно таящиеся демоны, имеют одну природу. Ведь не даром же силы и тех и других подпитывало одно и тоже: молитвы людей, их вера. Поэтому руками людей строили боги себе храмы, а демоны — подпольные алтари, ибо сложно выжить без подпитки. Это открытие поразило и возмутило Юкихана. Он не понимал — почему? Почему драная стерва Аматерасу день ото дня жиреет на дармовой силе, тогда как он сам вынужден перебиваться крохами? Что за порядок и откуда он взялся? Тогда старшие и более опытные демоны втолковали горячей голове, что порядок этот — результат многочисленных глобальных войн и переговоров, и сломать его практически невозможно.

Именно тогда Юкихана и решил ломать. Ломать храмы, лишая богов привычных кормушек и подтачивая систему. Были на его счету победы, были и поражения, но не это главное. Главное — это то, что своим примером он вдохновил многих сородичей. Именно для обсуждения плана и ждали его сейчас трое собратьев. Только вот сам Юкихана уже не хотел ничего ломать. Он хотел одного: вернуться на остров, оборвать все каналы и продолжить игры с Идзуми.

Подбирая слова для объяснений, демон поднялся на лифте, чиркнул жетоном и, шагнув в пентхаус, чуть не запнулся. Потому что ему навстречу танцующей походкой шёл полуголый Акаримэ.

— О! Наконец-то ты пришёл, наш Снежный Убийца, — сладко пропел демон и лукаво добавил: — Наш нежный убийца.

Юкихана изобразил на лице улыбку, потому что, если этому придурку не улыбнуться, он может обидеться или закатит истерику на целую ночь — никогда не угадаешь, что именно выкинет. И вообще, какого чёрта он тут делает? Юкихана не помнил, чтобы звал его в команду разрушителей. Или?..

Демон прищурился.

«Тьфу! Чёртов оборотень!»

— Хаюсинбё, — протянул он, — сменил бы ты лицо на своё.

— Фи! — обиделся демон безумия. — Какой ты скучный.

И отвернулся. Впрочем, тут же повернулся обратно, вернув себе свой привычный облик — за то, что это его истинное лицо, никто поручиться не мог.

— Как тебе моя причёска? — спросил Хаюсинбё и тряхнул лохматой шевелюрой жутко зелёного цвета с вкраплениями красных и синих прядей.

— Ты с цветом, часом, не перестарался?

— Это пик сезона! — Хаюсин расплылся в довольной улыбке. — Да и старикана я обещал удивить. Как думаешь — удивится?

Говоря про «старикана», Хаюсин имел в виду, конечно же, Цукиюга, и упоминание этого старого демона было как нельзя кстати.

— Насчёт «удивится» — не знаю, но оценить — оценит, — кивнул Юкихана. — А где ты его удивлять собрался?

— На очередной вечеринке у Акаримэшки через два дня. А ты что, тоже хочешь пойти порадовать красавчика?

Юкихана уже открыл рот, чтобы объяснить, что вот как раз красавчику он постарается на глаза не попадаться, но в этот момент помещение потряс громоподобный голос:

— Юкихана, хрен собачий! Какого фига ты в молчанку играть вздумал?!

Бородатый ураган по имени Кадзэгэн налетел и стиснул демона в крепких дружеских объятиях.

— Сволочь ты и редкостная зараза, но я всё равно рад тебя видеть, — пробасил бородач, отпуская Юкихана.

Демон ветров был вспыльчив и груб, но отходчив и надёжен.

— Сутки тебя уже дожидаемся, — произнесли от двери веранды и в комнату шагнул Кэйроши — воплощение безупречности и строгости. — В чём дело?

— Проблемы нарисовались, — туманно ответил Юкихана. — И, боюсь, я не смогу участвовать в проекте.

Повисшая тишина давила не хуже каменной плиты. Демон снегов прекрасно понимал, что сейчас про него думают остальные. Ведь это именно он их всех взбаламутил, воодушевил, собрал здесь, а теперь бросал. Но лезть сейчас в какие-то интриги, а, тем более, в битвы не хотелось совершенно.

— Хорошо, — тихо произнёс Кэйроши и Юкихана понял, что ничего хорошего ждать нечего. — То есть ты предлагаешь нам втроём идти против Аматэрасу и её своры? И это при условии, что именно ты с ней уже сталкивался и знаешь её больные точки, да и властвуешь ты над той стихией, которая противостоит ей. А из нас троих только Кадзэгэн может дать ей какой-то реальный отпор силой. Я со своими дорогами и Хаюсинбё со своим безумием здесь только на подхвате.

Рассуждения Кэйроши, как всегда, логичны и правильны. За что Юкихана и ценил этого бога-изгнанника, демона, способного запутать любые дороги и сократить любые расстояния, а вовсе не за боевую силу.

— Больные точки Аматэрасу ты тоже знаешь, хоть и не сражался с ней никогда, — выдерживая испытывающий взгляд, проговорил Юкихана. — А со стихией вам может помочь Юки-онна[17]. Она тоже неплохо умеет создавать холод.

— Ой! — воскликнул Хаюсин и картинно замахал руками. — Юки-онначка сейчас в депре! Её очередной смертный бросил. Так что теперь она ходит, воет и путников одиноких губит.

— Тем более позовите! — почти обрадовался Юкихана. — С её-то настроением...

— Мы сами первые взвоем, — закончил мысль оборотень.

— Юки, блин, Хана! — взревел Кадзэгэн. — Что за лажа?! Мы собирались громить Исэ[18]. Так давай его громить! Снежная баба тебе и в подмётки не годится. И вообще, при чём здесь она? Это наше дело. Наше!

Юкихана вздохнул. Ну как им объяснить, что не хочет он сейчас драться? Вообще не хочет. Даже с Аматэраской. Но по всему выходило, что достойных аргументов у него нет и отвертеться не получится. Поэтому придётся взять себя в руки и довести начатое дело до конца.

— Ладно, — сказал Юкихана. — Испортим праздник Солнцеликой — разломаем её самую большую кормушку.

Кадзэгэн хохотнул, Хаюсин театрально поклонился в знак благодарности, а Кэйроши, наконец, улыбнулся.

— Давно бы так. Давай, рассказывай свой план, ведь ты наверняка уже что-то придумал.

Юкихана кивнул. Да, он почти всё придумал, оставалось обговорить и утрясти детали.


________________________________________________________

17. Юки-онна — с японского «снежная женщина», персонаж японского фольклора.
18. Исэ-дзингу — синтоистское святилище (дзингу) в городе Исэ префектуры Миэ, посвящённое божеству Аматэрасу о-миками и отвечающей за снабжение богини продовольствием Тоёукэ. Исэ-дзингу является главной синтоистской святыней.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 10: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 10: Идзуми


Парень лежал на татами и смотрел в потолок. Тот мелко подрагивал и покрывался светящимися, быстро исчезающими трещинами. Нет, с потолком было всё в порядке, что-то творилось с ним — с Идзуми.

По его подсчётам, он жил здесь чуть меньше недели, и всё это время длился безумный, сладкий кошмар. Кошмар, в котором он демонской магией превращался в послушное, сладострастное животное. Это животное делало всё, что требовал от него демон: стелилось под ним, стонало, таяло от его нежных прикосновений. Да, чёрт побери — нежных! И это самое отвратительное. Если бы его брали силой, грубостью, жестоко насилуя, причиняя боль — было бы легче. Пережить боль и позор проще, чем видеть, как в тебе ломается что-то глубинное, ценностное. Идзуми и сам не мог понять — что. Но что-то в нём мучительно менялось.

А демон, как назло, ни на минуту не оставлял его одного. Даже в редкие часы отдыха находился рядом. То заставлял играть в го, то вынуждал рассказывать о себе, то сам рассказывал о жизни демонов и их распрях с богами — хвастался подвигами. Несколько раз Юкихана устраивал экскурсии по острову, как радушный хозяин, показывал живописные места. А Идзуми всё мучился вопросом: почему именно он? Вчера, наконец, узнал — почему.

Вчера они поднялись на вершину холма и оттуда на соседнем склоне Идзу увидел разрушенный храм, окружённый лесами, а Юкихана рассказал историю этого острова. О том, как полторы сотни лет назад здесь жили люди. О том, как лютой зимою родился он — демон снегов. О том, как играючи он разделался с монахами, а те прокляли его. И о том, что он — Идзуми — является исполнителем проклятья, избранником богини Аматэрасу. Об этом Юкихана рассказывал с особым удовольствием, смакуя каждое слово, наслаждаясь ситуацией. А Идзуми же впал в ступор.

Всё это из-за проклятия. Из-за чёртового проклятия какого-то полоумного старика, которое легло на него, на Идзу, клеймом силы. Но где же эта сила? Почему она не помогла? Почему демонским прихвостням удалось запечатать её? Почему демон беспрепятственно насилует его? Почему?! Ведь она же есть! А раз так, то он всё ещё может! Может!

И он действительно смог ударить Юкихана, отпихнуть, даже несколько шагов сделать успел. А дальше мир начал рассыпаться на куски. Просто рассыпаться. Тонкие волосяные кракелюры[16], как по старинному полотну, паутинкой разбежались по земле, небу, деревьям, превращая реальность в чудные пазлы, в мельчайшую мозаику. Это было странно. Это было страшно.

Идзуми замер, боясь лишний раз вздохнуть, когда его пронзила обжигающая боль, сковывая льдом и опрокидывая наземь. Демон с жестокой методичностью, как тогда на алтаре, снова усмирял агонизирующие очаги, но впервые Идзу был благодарен за это, потому что мир перестал дробиться на осколки, перестал плясать перед глазами, грозя обрушиться в никуда, мир стал прежним. И в этом мире существовали только он и демон.

Измождённый сексом, Идзуми уснул прямо на холме, а очнулся уже здесь, на татами. Юкихана рядом не оказалось, и парень смог привести себя в порядок. Но, выходя из купален, Идзу снова почувствовал надвигающийся кошмар. Нет, по сравнению со вчерашним, это лишь отголосок, но всё равно, куда бы парень не взглянул — тонкие трещинки разбегались змейками и так же быстро исчезали. Под закрытыми веками творилось тоже самое. Тогда Идзуми понял, что дело не в мире, а в нём, это с ним что-то происходит.

На деревянных ногах дойдя до дома, парень рухнул на татами и стал ждать, сам не зная чего. Так он и лежал, тупо пялясь на несуществующие трещины, пока не услышал лёгкое постукивание гэта. Идзу резко закрыл глаза, притворяясь спящим — только демонских издевательств ему сейчас не хватало. Но номер не прошёл.

— Вставай, — приказал Юкихана, и Идзу почувствовал несильный, но ощутимый пинок. — Играть будем.

Идзуми выругался про себя и перевернулся на бок, отвернувшись от демона. Ему надоели эти игры в го. Надоело постоянно чувствовать себя дураком, всё время проигрывая. Ведь он-то считал себя довольно приличным игроком. Не профессионал, конечно, но на любительском уровне вполне неплохо.

— Идзу, — насмешливо и даже как-то певуче произнёс мучитель, — если ты не присоединишься ко мне, то я присоединюсь к тебе.

Стиснув кулаки, парень встал, постоял немного, загоняя злость глубже в себя. Справиться с ней получилось плохо, но зато Идзуми заметил, как поблёкли трещины, истончились, а вскоре исчезли совсем. Вздохнув с облегчением, парень вышел на веранду и опустился на деревянный доски у игрального стола. Демон уже приготовил всё для игры и теперь, прислонившись плечом к стене, сидел и разглядывал Идзуми. А тот невольно залюбовался своим мучителем.

Плавные линии гибкого тела, светящаяся белоснежная кожа оттенённая фиалковым кимоно небрежно спущенным с одного плеча, серебряные искры в тончайшем шёлке длинных волос, хитрый прищур бездны. Всё это хотелось запечатлеть на холсте или хотя бы просто на бумаге карандашом, потому что это было прекрасно, и плевать хотел сидящий в Идзу художник, что под маской прекрасного скрывается монстр.

Губы демона дрогнули в улыбке, и Идзуми быстро опустил взгляд, взял камень и, не думая, поставил его на доску. Не хватало ещё, чтобы Юкихана что-то заметил.

— Скажи мне, Идзу, — в голосе демона слышалась мелодия смеха, — чем ты любишь рисовать? Тушь? Уголь? Краски? Что?

Обругав себя последними словами, парень всё же ответил:

— Акрил. И что с того?

— Да ничего, — пожал печами демон. — Просто хочу сделать тебе подарок. Ведь у вас, у творцов, начинается ломка, если вам не давать творить. А я не хочу тебя так сильно мучить, мой малыш.

На этих словах Идзуми еле сдержался, чтобы не запустить в демона игральным камнем. Не хочет мучить? А что же он тогда вот уже неделю делает? Не мучает? Не издевается? Нашёл игрушку, а теперь забавляется — бессмертный ублюдок! А Идзу каждый день, каждый час, каждую минуту ждёт, когда насытившаяся тварь вонзит в него свои ледяные ножи.

Парень поднял голову и взглянул на Юкихана, который задумчиво разглядывал комбинацию на доске.

— Когда закончатся эти игры? — прямо спросил Идзуми.

— Когда ты научишься сносно играть, — ответил демон, поставил свой камень и, усмехнувшись, начал снимать камни Идзу. Но закончить не успел.

Тихо свирепея, Идзуми вскочил, схватил игральный стол и зашвырнул его в кусты акации. Любой уважающий себя игрок в го, убил бы его за такое кощунство. Именно это, похоже, демон сейчас и сделает. Но Идзу было плевать. Ему нужна хоть какая-то определённость — пусть даже такая. Поэтому он, ставя ударения на каждом слове, повторил:

— Когда. Закончатся. Эти. Игры.

— Так вот оно что, — губы Юкихана растянулись в хищной улыбке, и демон грациозно поднялся на ноги. — Мститель узнал о своём предназначении и теперь хочет ясности? Хочет почувствовать силу? Хочет убить демона? Да, Идзу, ты хочешь меня убить?

Голос Юкихана стелился ласковым шёлком, а сам демон медленно подходил к Идзуми. Парень же замер, сбитый столку внезапным пониманием: он не думал об убийстве. Убежать, отпихнуть, побить — да! Но ни одной мысли о том, чтобы убить! Как же так? Почему?

Горячее тело демона снегов прильнуло к нему, а сильные руки принялись ловко раздевать.

— Хочешь знать — когда? — шептал Юкихана, укладывая его на пол. — Так знай же, мой убийца — никогда! В ближайшем будущем я не планирую прекращать наши игры. Если понадобиться, я заморожу твоё время, чтобы ты оставался таким, какой есть, чтобы и дальше наслаждаться тобой, мой мститель, мой наркотик...

Демон захватил губами мочку его уха и принялся ласкать, медленно, смакуя. Эти ласки сводили с ума. Идзуми привычно застонал, прижался к сильному телу, раздвинул ноги, впуская своего мучителя. Он уже не понимал... не понимал, делает он это из-за порабощающей магии или уже нет?


________________________________________________________

16. Кракелюр — трещина красочного слоя или лака в произведении живописи.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 9: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 9: Юкихана


Демон смотрел на сверкающий мириадами искр Снежный Цветок и улыбался. Он был доволен. Более того — он был рад.

Мальчишка оказался чудной игрушкой. Он не метался, не скулил, не срывался в истерику, как другие жертвы. Он стискивал зубы и стонал. Сначала от боли, а потом, всё больше теряя над собой контроль, стонал уже от удовольствия. Слышать эти прерывистые, тихие стоны, видеть это распалённое страстью тело, ощущать себя в нём и понимать: вот он — избранник богов, человек несущий смерть. Это ли не наслаждение?

О да — наслаждение. И его хотелось продлить, растянуть на дни, а, может, и на месяцы.

Жаль только, что пленник, хоть и являлся божественным избранником, в плане физиологии оставался человеком и не выдерживал продолжительного секса, на который способны демоны. Мальчишка быстро расходовал все силы, выдыхался и терял сознание. Это не устраивало Юкихана.

Поэтому сейчас он делал самый сильнодействующий афродизиак. Не только растения и масла, не только тёмная магия, но ещё и капля сокровенной тайны — крупица Истока. Один лишь аромат этого зелья способен разбудить дикое желание и поистине демоническую сексуальную силу в человеке. Главное — не ошибиться с пропорциями и случайно не сделать афродизиак для себя. Как-то экспериментируя, Юкихана дал понюхать его Акаримэ, так потом неделю не мог отделаться от пылкого собрата. Именно после этого случая, демон перестал появляться у того на вечеринках.

Юкихана отломил один крохотный кристаллик Вечного Льда и бросил его в чашу с зельем. Лиловая жидкость вспенилась и моментально заискрилась прозрачным перламутром. С минуту полюбовавшись игрой бликов, демон начал переливать афродизиак в изящный флакон из того же льда, и тут шрам на груди кольнуло болью. Не сильно, но неожиданно, так что Юкихана даже вздрогнул, и несколько капель упали на руку. Что-то творилось с пленником, и демон почти догадывался — что.

Юкихана взялся за пульсирующую нить итогуши, что связывала его с мальчишкой, и мысленно потянулся к нему. Тот с закрытыми глазами стоял над обрывом, и вокруг него водили свой замысловатый хоровод духи — души всех тех, кто пришёл сюда умереть, бывшие мстители, нынешние рабы. Они пытались разломать печати. Освободить своего избавителя.

«Идиоты! — хохотнул демон. — Да их силёнок не хватает на то, чтобы порвать собственные путы. Куда они лезут? На что замахнулись, жалкие ничтожества? Впрочем, — зло прищурился он, — распоясавшихся рабов нужно наказывать».

Жёстко усмехнувшись, демон плотно закрыл крышку, спрятал флакон в рукав и, закутавшись в пургу, ступил на итогуши. Эти путеводные нити — невидимые, не осязаемые, не ощущаемые, протянутые от души к душе — соединяли его со всеми, кто посвящён ему. С одной стороны, это приносило неудобства, ибо демон всегда слышал их зов. Но с другой стороны, он мог беспрепятственно скользить по ним, в считанные секунды оказываясь на другом конце земли.

Один короткий шаг, и Юкихана уже идёт по кромке леса к своему пленнику.

— Милые рабы, вы решили меня, наконец-то, удивить? Повеселить? — по-змеиному улыбнулся демон, обращаясь к духам. — Вам это почти удалось.

Призраки задрожали, кто-то не выдержал, и круг распался. Никчёмные, не способные ни на что, создания, дрожащие от одного его взгляда — они хотели удрать, но Юкихана мысленно приказал стоять, и те замерли, не в силах ослушаться своего хозяина. Единственное, что было у этих ничтожеств — надежда, надежда на спасение. И он собирался отнять её. Прямо здесь. Сейчас.

Мальчишка, секунду назад погружённый в транс, открыл глаза и, увидев Юкихана, подобрался.

— Не подходи! Иначе прыгну.

Демон усмехнулся. Это так отчаянно мило — угрожать ему, Снежному Убийце. Так дерзко и возбуждающе.

— В самом деле? — произнёс он, развязывая оби.

Юкихана не торопился, напротив, растягивал удовольствие, наслаждаясь замешательством пленника. Это напряжённое тело, сжатые кулаки и взгляд, в котором нет ни паники, ни страха — лишь растерянность. Как давно он не встречал таких людей.

Шаг, другой, и вот, сбросив кимоно в траву, демон остановился рядом со своей жертвой.

— Умница, — прошептал Юкихана и погладил пленника по щеке, размазывая перламутровые капли по его коже. — Выспался?

Спросил он и едва успел уклониться от кулака. Если бы не демонская сила и сноровка, то сидеть бы ему сейчас со сломанной челюстью, потому как рука у пленника была далеко не лёгкая, а если добавить ещё божественную силушку, то на этом всё могло бы и закончится.

Это взбудоражило его настолько, что Юкихана слишком резко дёрнул и прижал мальчишку к себе, лишая возможности двигаться, но тот даже не пикнул.

— Какая спесь, какое упрямство!

Демон не скрывал своего восхищения, медленно ведя рукой по его лицу, шее, по шраму на точёной груди. Пленник вздрагивал от прикосновений, но ничего не мог сделать. Лишь когда Юкихана потянул за тряпьё, что обматывало бёдра божественного избранника, тот схватил его за руку в попытке остановить. Демон усмехнулся и, сорвав полотенце, наклонился и прошептал прямо на ушко:

— Я хочу видеть тебя обнажённым. Всегда.

— Холодно. Блин, — прохрипел пленник.

Афродизиак уже действовал вовсю, дурманя сознание, повышая чувствительность и пробуждая желание. Ещё чуть-чуть и мальчишка сам шагнёт в эту тёмную бездну безумства и удовольствия. Он уже почти там, он уже почти готов. Нужно лишь слегка помочь, подтолкнуть.

— Согреть тебя?

Юкихана улыбнулся и нежно коснулся губами уха пленника, лизнул, проник языком, пощекотал. Мальчишка зажмурился, непроизвольно прижимаясь к демону. И тот, еле сдерживая ликующий смех, принялся покусывать шею и плечи своей игрушки, медленно опуская на землю. Игрушка не сопротивлялась, игрушка уже почти потеряла голову, отдаваясь зову возбуждённой плоти. Лишь маленький островок разума ещё кричал, ещё боролся.

— Сволочь... — едва слышно выдохнул пленник. — Ублюдок...

— Обычно люди зовут меня Юкиноши, — произнёс тот, ложась рядом с мальчишкой и обнимая его. — Но тебе я разрешаю называть себя настоящим именем — Юкихана. Я хочу слышать, как ты будешь страстно шептать его.

— Не дождёшься...

Конец фразы потонул в стоне. Афродизиак делал своё дело — тело пленника реагировало на любое прикосновение вспышкой возбуждения. И ласкать его было истинным наслаждением. Ласкать и видеть, как разум и контроль сдают свои последние позиции, отдавая победу тёмному, неистовому вожделению. Мальчишка ещё стискивал зубы и отворачивался от поцелуев, но когда демон потянулся к его члену, пленник сам подался вперёд, пихаясь в руку. Юкихана тихо засмеялся, нежно лаская пальцами твёрдую плоть, и взглянул на своих прислужников. Они витали рядом и корчились в беззвучном крике, не имея возможности ни помочь, ни убежать, ни даже отвернуться.

«Смотрите! — мысленно приказал им демон. — Смотрите на своего избавителя, избранника богов! Разве он не прекрасен? Да он настоящий подарок. И за этот подарок я благодарен вам, мои милые рабы. Ваше проклятье послало его мне. И теперь он мой. Навсегда. А теперь убирайтесь!»

И тут же позабыв про духов, Юкихана посмотрел на разгорячённое лицо пленника, на его напряжённое, содрогающееся в оргазме тело. Да, он хорош, очень хорош. Даже сейчас, находясь под действием дурмана и сгорая от похотливой страсти, даже сейчас в нём чувствовалась сила воли. Это восхищало, это покоряло, это опьяняло.

Подавив сопротивление, демон ввёл сначала один палец, затем второй, подготавливая мальчишку.

— Тварь... — прошипел тот. — Паскудная тварь...

— Сегодня ты научишься правильно произносить моё имя, — ухмыльнулся демон.

Очередное ругательство оборвалось сдавленным криком, когда демон вошёл в него. Вошёл медленно, ласково, давая возможность привыкнуть, а потом, положив ноги мальчишки себе на плечи, также медленно начал двигаться в нём. Ни с кем он ещё не был настолько нежен и аккуратен, никого до этого он ещё не хотел подчинить таким извращённым способом.

Сломать человека просто. Выбить почву из под ног силой, грубостью, жестокостью, растоптать гордость, смешать с грязью личность, отнять всё, обрушить в бездну отчаяния, обратив человека в безвольную куклу. Это просто. Но именно она — воля — и привлекала демона в мальчишке, именно ею он любовался и хотел покорить. Да — покорить, а не сломать. Он хотел, чтобы мальчишка по собственной воле тянулся к нему, ложился под него, раздвигал ноги. Сам. Без принуждения. Только так победа станет чистой. Только так.

Что потом? Юкихана не знал, не хотел об этом думать. Он хотел наслаждаться этим чудом сейчас. И он наслаждался.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 8: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 8: Идзуми


Идзу с остервенением тёр себя мочалкой. Он хотел разодрать кожу в кровь, сорвать её, лишь бы избавиться от этой грязи, от этого запаха. Но, казалось, они проникли так глубоко, что пропитали саму душу, и отмыться не получится никогда.

Прошедшая ночь походила на кошмар. Идзуми не помнил, кто он, где он, зачем он, ничего не замечал вокруг, только его — своего мучителя. Видел его нечеловеческие глаза и жадную ухмылку, чувствовал его сильное тело и властные руки, ощущал его внутри себя. Чёрт побери, внутри! Его имели. Имели всю ночь, пока сознание милостиво не покинуло его.

Очнулся парень уже здесь на циновках в старинном самурайском доме. Мучителя не было рядом, лишь ветер гулял по татами, да в углу на низком столике остывала еда: рис, рыба, чай. И больше ничего: ни мебели, ни одежды, даже простыни, чтобы замотаться.

Идзуми повалился назад на циновки, желая только одного — умереть. Но запах еды уже будоражил ноздри, к горлу подступала дурнота, и парень понял, что не ел, наверное, целые сутки. Как бы паршиво он себя не чувствовал, смерть от голода — это последнее, на что бы он пошёл. Поэтому кое-как поднялся, шатающейся походкой подошёл к столу и, рухнув на пол, начал есть. Медленно, тщательно прожёвывая и каждую секунду ожидая, что вывернет наизнанку.

Не вывернуло. Тогда парень, стараясь не думать ни о чём, раздвинул сёдзи[13] и вышел на веранду. Обнажённое тело обнял тёплый, пропитанный солнцем воздух, а глаза заслезились от яркого света и зелени. Почти вслепую он шёл по раскалённому камню дорожки среди густых зарослей бамбука пока не набрёл на купальни фурако[14], где и принялся истязать себя, смывая грязь и тщась уничтожить воспоминания. Воспоминания, проступающие на коже засосами от поцелуев, царапинами от когтей, зарубцевавшимися шрамами на груди и запястьях.

Отметины. Демон оставил их по всему телу. Шея, плечи, грудь, спина, живот, пах — всё помечено демоном. Хозяином...

Идзу тихо зарычал и окатил себя холодной водой.

Что теперь? Что ему делать? Как с этим жить? Может, просто залезть сейчас в чан, сесть на дно, окунувшись с головой в горячую воду, — и всё? Покончить с этим раз и навсегда. Надёжный способ.

Идзуми долго стоял и смотрел на исходящую паром воду и понял — не сможет. Для того, чтобы шагнуть в пустоту, ему нужно отчаянье, неизмеримое и несравнимое ни с чем. Как это ни странно, желание жить было сильнее. Даже так: в роли пленника, игрушки, куклы для извращённых утех он хотел жить больше, чем умереть. Паскудно себе в этом признаваться. Паскудно, стыдно, отвратительно. Но лучше так, чем ломать перед собой комедию гордости, трястись за свою задницу, называя это честью, и не замечать очевидного: здесь ещё есть надежда. Слабая, мизерная, но есть. А там, за гранью — уже нет ничего.

В конце концов, он не знал, что это за место, куда исчез демон, вернётся ли — он вообще ничего не знал. Поэтому и отчаиваться рано.

Наскоро обтеревшись, Идзуми намотал полотенце вокруг бёдер, вышел наружу и, наконец, огляделся. Свечи криптомерий, нежные цветы магнолии, пышные кусты камелии, круглое озерцо, каменный мостик, узкая тропинка. То, что с первого взгляда показалось парню хаотичными зарослями, было садом. Порядочно запущенным, но всё-таки садом. Кто-то на скорую руку привёл его в порядок: расчистил озеро, тропинки, отмыл дом. Этот загадочный «кто-то» приготовил еду и нагрел воду для купания. Но кто?

Этот вопрос интересовал Идзу с каждой секундой всё больше, потому что кожей ощущал — смотрят. Кто-то смотрит на него.

— Эй! — кинул он в тишину, будто камень в воду. — Есть кто живой?

Тишина, потревоженная криком, прошуршала листвой, захлопала крыльями испуганной птахи и снова сомкнула ровную гладь.

Идзуми скрипнул зубами.

— Кто ты, чёрт тебя дери? Покажись!

Но тишина упорно продолжала молчать, лишь смотрела со всех сторон, окружала.

— Не хочешь выходить, так хоть скажи, что это за место? И где этот белобрысый ублюдок? — не сдавался парень.

И, не получив ответа, плюнул.

— Ну и фиг с тобой. Сам разберусь.

Парень решительно зашагал по тропинке прочь от купален. Он шёл, сам не зная куда. Главное — идти, делать, что-то менять в этой чёртовой ситуации. Иначе можно просто свихнуться. Пусть глупо, напрасно, бесполезно, пусть он так ничего и не узнает, но это лучше, чем сидеть и ждать не пойми чего.

Думая так, Идзуми прошёл насквозь заброшенные рисовые поля и углубился в лес. Густая трава приятно щекотала босые ступни, а запах сосен и можжевельника придавал телу бодрость. Влажный и прохладный воздух хотелось пить глоток за глотком, наслаждаясь изысканностью девственной чистоты. Той самой изумительной чистоты, которую не встретишь в пригородных лесах. Да, пожалуй, нигде уже не встретишь. Оазис красоты, нетронутый человеком, где же он находится? На каком краю вселенной? Судя по традиционному самурайскому дому и растениям, что окружали парня сейчас, Идзуми всё ещё в Японии, где-то на юге. Но где?

Сосредоточится на вопросах не получалось из-за взгляда, что следовал за Идзу по пятам, цепляя занозой, щекоча спину. Казалось, обернёшься — и увидишь его, этого скромника. Но всякий раз тот умудрялся спрятаться, так что ничего не оставалось, кроме как сжать кулаки и продолжать свой путь дальше.

Но вот вдали забрезжил просвет, и лес закончился также резко, как и начался.

Заметно редея, бамбуковый подлесок спускался вниз по крутому откосу и чуть ли не вплотную подступал к тихо шуршащим волнам. Глубокая синева моря где-то у горизонта вливалась в прозрачную лазурь небес, и солнце освещало этот союз. Запомнить, запечатлеть в памяти, чтобы, если выпадет случай, зарисовать, перенести на бумагу яркие краски мгновения. Но как раз в этот момент зрение принялось зло шутить с парнем.

Солнце, до этого мирно сияющее в небе, придвинулось, расплылось раскалённым пятном по всему небосводу, заслонило собой всё вокруг, резануло по глазам ослепительной белизной. Парень с силой зажмурился, но это не помогло: плазма разливалась теперь под закрытыми веками.

Боль пробила всё тело, как тогда, на алтаре. Идзуми не мог пошевелиться, ни одним мускулом не мог двинуть, его будто заживо вмуровали в прозрачную стену из чистейшего льда, и он видел. Да, именно так — с закрытыми глазами он видел теперь тех, кто смотрел на него. Невесомые тени с печальными, ждущими чего-то глазами, они кружили вокруг него, тянули руки. Смотреть на них было неприятно. Но парень не мог закрыть уже закрытые глаза.

И тут свет начал меркнуть, а боль отступать. Навстречу Идзуми шла метель, а впереди — он. Демон, убийца, мучитель — Юкиноши. Он кутался в саван из снега, лунное серебро волос стелилось по ветру, а в глазах, утративших всякое сходство с человеческими, плескалась чудовищная бездна. Хоровод вокруг Идзу замедлил движение и задрожал. Демон улыбнулся и что-то произнёс, тени заметались, разрывая кольцо, и зрение вернулось.

Идзуми стоял на прежнем месте, никаких теней он больше не видел, зато видел демона. Тот медленно и неторопливо шёл к нему по кромке откоса. Один, без метели, и бездна плескалась теперь только в зрачках, да и облачён он был в изысканное кимоно, не в снег. Вот только улыбка не изменилась. Такая же притворно ласковая. Идзуми хорошо помнил, что скрывалось за этой лаской.

Собравшись, как перед дракой, парень отступил на шаг и, бросив взгляд на крутой откос, крикнул:

— Не подходи! Иначе прыгну.

Он сам прекрасно знал, что несёт чушь — нашёл, чем угрожать. Угрожать этому демонскому ублюдку вообще бессмысленно, тем более, так.

— В самом деле? — усмехнулся демон и, не останавливаясь, начал развязывать оби[15].

Идзу застыл.

«Он что, — пробила его мысль, — собирается прямо здесь? Сейчас?!...»

Под ложечкой противно засосало, а сердце будто ледяной рукой сдавили. Какого чёрта он стоит и смотрит, как демон подходит всё ближе? Приближается с каждым шагом, с каждой секундой! Какого чёрта он стоит и ничего не делает?! Бежать! Прыгнуть с этого откоса, сломать себе шею — и всё! Но было уже поздно.

— Умница, — прошептал демон и прикоснулся к его лицу, погладил щёку.

Что-то прохладное и маслянистое проникло в поры, а ноздри окутал сладкий аромат мёда с примесью шафрана, можжевельника и чего-то ещё.

— Выспался? — улыбнулся мучитель.

Запах будоражил кровь, снимал оцепенение. Пальцы с хрустом сложились в кулак, и тот выстрелил точно в челюсть. Но демон ловко уклонился, а в следующую секунду запястье будто железными тисками сдавили. Демон перехватил его руку, резко дёрнув вниз, заломил за спину, и Идзуми оказался в объятьях этого чудовища.

— Какая спесь, какое упрямство! — в голосе демона слышалась неприкрытая издёвка и ликование, а глаза горели такой алчностью и похотью, что становилось страшно.

Стиснув зубы, Идзу терпел боль в вывернутой руке, терпел ласковые прикосновения, что вызывали дрожь по телу. Только тогда, когда демон взялся за обматывающее бёдра полотенце, парень вцепился в руку блондина, пытаясь остановить. Но тщетно.

— Я хочу видеть тебя обнажённым, — шёпот мучителя обжёг ухо Идзуми. — Всегда.

— Холодно. Блин, — превозмогая себя, процедил сквозь зубы парень.

— Согреть тебя? — услышал он короткий смешок, и в следующую секунду язык демона пощекотал его ухо.

Идзу зажмурил глаза. Эта близость сводила с ума, разливая по телу сладостный жар. Жар? Какого дьявола? Что с ним происходит?

А демон уже покусывал его шею, мягко, но настойчиво укладывая на землю.

Сопротивляться! Биться до последнего. Пусть бессмысленно и бестолково, но биться! Почему же он покорно опускается на разостланное кимоно? Почему даже не пытается бороться? И откуда эта волна возбуждения? Тёмная, жгучая волна, током бьющая по нервам. И этот запах. Сладкий, медовый запах... Запах!..

— Сволочь... — одними губами произнёс Идзуми, начиная догадываться о том, что за капли размазали по его щеке. — Ублюдок...

И судорожно вздрогнул, когда язык демона вновь коснулся его уха.

— Обычно люди зовут меня Юкиноши, — шёпот мучителя сладким ядом разливался по жилам, по венам, смешивался с кровью, туманил разум, возбуждал ещё сильнее. — Но тебе я разрешаю называть себя настоящим именем — Юкихана. Я хочу слышать, как ты будешь страстно шептать его.

— Не дождёшься... — прошипел Идзуми и задохнулся, когда демон прикоснулся к его соскам.


________________________________________________________

13. Сёдзи — в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.
14. Фурако — японская баня. Купели японской бани Фурако по своей форме напоминает бочку очень большого размера. Для принятия банных процедур купель Фурако снабжена скамьей по всему внутреннему периметру.
15. Оби — пояс для кимоно.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 7: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 7: Юкихана


Юкихана видел, как пленник корчится от боли, скрипит зубами, но терпит. Сила, усмирённая и запертая на семи каналах, мучила своего обладателя. А тот терпел и закричал лишь тогда, когда боль красной вспышкой пробила Муладхару[6]. Сильный, упрямый, гордый. Одно только это возбуждало демона. Хотелось взять его. Грубо, без церемоний. Сломать, насладиться болью и страданием. Так он делал со всеми мстителями, жертвами, даже собратьев не жалел. Но сейчас — особый случай. Сам пленник особенный, поэтому и подход к нему другой. Ласковый яд нежности — вот что избрал демон своим оружием, оружием, против которого невозможно устоять.

Юкихана ухмыльнулся и коснулся пальцами макушки пленника, там, где фиолетовым пламенем агонизировала Сахасрара[7]. От ласковых массирующих движений свечение замерцало, поблёкло и вскоре исчезло совсем, унеся вместе с собой и боль. Облизав губы, демон поцеловал горячий лоб, и синий огонь Аджна[8] тут же потух.

Последователи поработали на славу. Каналы были не просто закрыты, а замурованы. Оставалось только поставить последнюю печать, отметить хозяйским клеймом. И демон, наслаждаясь отчаянным сопротивлением и беспомощностью, метил свою жертву. Моё — говорил каждый поцелуй, каждый укус, каждая царапина. Он спускался всё ниже, и голубое свечение Вишуддха[9], розово-зелёные сполохи Анахата[10] и янтарная желтизна Манипура[11] гасли под властью демона льдов.

Пощекотав языком пупок мальчишки, Юкихана покрыл поцелуями низ его живота и, наконец, коснулся вожделенной, возбуждённой плоти. От одного этого прикосновения пленник испуганно сжался, а пульсирующая боль Свадхистхана[12] отступила. Но демон не собирался останавливаться, он хотел сперва довести мальчишку до оргазма, вознести к облакам удовольствия, чтобы потом низвергнуть в ад боли и унижения.

Он дразнил, ласкал пленника и улыбался, видя, как быстро тот теряет над собой контроль и уже не сопротивляется, а сам подставляет себя, выгибается в оргазме, кончает.

Демон с любопытством смотрел, как разгорячённое тело мальчишки, последний раз вздрогнув, расслабилось, но почти тут же напряглось вновь. Пленник знал, что это не всё. И Юкихана не заставил себя ждать. Он взялся за кольца оков, что зажимали лодыжки парня, и протащил по желобу вперёд, вынуждая пленника согнуть колени и ещё больше раздвинуть ноги. А затем, растянув губы в хищной улыбке и зачерпнув предусмотрительно оставленную слугами смазку, демон ввёл пальцы в анус жертвы. Та не издала ни звука, лишь сжалась, стиснула зубы и кулаки. Но Юкихана покачал головой и усилил напор, растягивая мышцы и усмиряя пульсацию боли в последнем центре силы. Усмиряя одну и даря другую. А когда решил, что этого достаточно, приподнял ягодицы мальчишки и вошёл в него. Не резко и грубо, а аккуратно, почти ласково, стараясь причинить меньше боли. Но пленник взвыл и дёрнулся так, что кандалы впились в кожу, оставляя кровавые отметины. После этого он не пытался сопротивляться и только сдавленно вскрикивал при каждом движении демона. А тот, убедившись в покорности пленника, обхватил пальцами его член и принялся ласкать, даря букет таких разных, противоречивых ощущений. Пленник путался, терялся, растворялся в них, то стискивая зубы и сдерживая крик, то выдавливая мучительно тихий стон. И это заводило демона ещё сильнее.

Больше не в силах сдерживать себя, Юкихана участил ритм. Действуя жёстко, почти жестоко, он причинял пленнику теперь только боль и получал от этого наивысшее удовольствие. Достигнув апогея, демон излился в юношу, метя таким образом его и там. Затем, пожирая глазами возбуждённое тело, Юкихана склонился над своей игрушкой и, снова обхватив пальцами член, довёл пленника до оргазма.

Обняв ещё содрогающееся тело парня, демон щёлкнул пальцами, и в наглухо закрытом помещении пошёл снег. Он появился ниоткуда, и также загадочно исчез. А вместе с ним исчезли демон и его пленник. Будто и не было их здесь никогда.


________________________________________________________

6. Муладхара — первая чакра — крестец, основание позвоночника. Цвет — красный.
7. Сахасрара — седьмая чакра — макушка головы. Цвет — фиолетовый.
8. Аджна — шестая чакра — центр лба. Цвет — синий.
9. Вишуддха — пятая чакра — горло. Цвет — голубой.
10. Анахата — четвёртая чакра — сердце. Цвет — зелёный, в некоторых источниках упоминается розовый.
11. Манипура — третья чакра — район солнечного сплетения. Цвет — жёлтый.
12. Свадхистхана — вторая чакра — точка на расстоянии трёх пальцев ниже пупка. Цвет — оранжевый.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 6: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Пердупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Сммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 6: Идзуми


Вата... Вата в ушах, в голове, в мыслях, во всём теле. Тяжёлая, плотная вата. Но даже сквозь неё просачивается мерный, ритмичный гул. Пение. Странное пение. Страшное. От него замирает сердце и стынет кровь. Стынет, застывает, леденеет. И вот уже не вата — прозрачные кубики льда заполняют сознание. Они царапаются, громоздятся друг на друга, сливаются монолитом, непроницаемой стеной. Тишина...

Прошла минута, другая, а может, вечность, но и тишина начала отступать. Она отступала медленно, неторопливо, оставляя вместо себя тошноту, холод и жгучую боль в груди.

Идзуми открыл глаза. И захотел проснуться. Или хотя бы вернуться назад в тишину.

Полностью обнажённый, скованный по рукам и ногам, окоченевший, почти утративший чувствительность парень лежал на обледенелой каменной плите. Мертвенный свет крохотных свечей, что окружали его, едва справлялся, отгоняя темноту, которая густым киселём разлилась вокруг. А грудь горела таким огнём, что даже дышать становилось невозможно.

Идзуми приподнял голову, пытаясь понять из-за чего. И чуть не потерял сознание от взорвавшейся бомбы боли.

Он лежал совсем без движения и старался ни о чём не думать, особенно об изрезанной ножами грудной клетке, когда в круге света появился человек — мужчина лет сорока в дорогом костюме. Гладковыбритое чуть усталое лицо, снисходительная улыбка и алчные глаза. В руках мужчина держал широкую полупрозрачную чашу, наполненную почти до краёв тёмной жидкостью, при одном взгляде на которую к горлу подкатывала тошнота.

— Уже проснулся, Сэйнэцу Идзуми? — спросил мужчина хриплым, шуршащим голосом.

Идзу молчал. Лишь сильнее сжал зубы, чтобы не сорваться на крик, на мольбы, на глупые проклятья. Нет, такого удовольствия он этому ублюдку не доставит. «Жить и умирать нужно достойно», — так говорил мастер Иёку. И он был прав.

Был... Сейчас для Идзуми всё окрашивалось оттенками этого слова. Ещё чуть-чуть и он сам превратится в «был». До чего же жалко себя. До безумия жалко! До предательской рези в глазах...

— А ты шустрый, мальчик, — произнёс мужчина, подойдя к Идзу и опустив чашу на камень. — Только не говорливый. Но это мне даже нравится — не люблю болтунов.

Идзуми сжался под его жадным, похотливым взглядом. Наверное, нужно кусаться, нужно сказать этому уроду что-нибудь резкое, надерзить. И может тогда, разозлившись, тот просто убьёт его. Но парень не мог разлепить зубы, они будто намертво вросли друг в друга.

— Ты приятно удивил меня, заставив побегать моих подчинённых, — продолжал говорить мужчина. — Не думал, что сынуля богатея способен на такое. Отвоевал мальчишку, сорвал жертвоприношение, удрал от моих псов, сбежал в другой город — тебя искали целые сутки! Но ты можешь гордиться, — лицо мужчины придвинулось совсем близко, а глаза вспыхнули фанатичным огнём, — тебя возжелал сам Юкиноши! Он приходил ко мне и велел разыскать. Возрадуйся, мальчишка, тебя принесут в жертву великому Демону Льдов!

Сердце остановилось. А потом понеслось, накручивая обороты.

Жертва. Он жертва. А камень, на котором лежит — алтарь. И его... Его принесут в жертву. Сегодня. Сейчас. В жертву тому самому монстру, который...

Кровь стучала в висках с такой силой, что парень едва слышал слова демонопоклонника:

— Обряд свершён, заклятия прочитаны, осталось поставить последнюю точку. И этим я решил заняться лично, — прошептал фанатик над самым ухом парня.

Мужчина склонился так близко, что Идзуми даже при этом скудном освещении мог рассмотреть все морщинки, все неровности кожи. Поэтому видел, как стекленеют алчные глаза, как тонкой струйкой вытекает изо рта кровь, как медленно сползает пронзённое тело.

— Идиоты... — разнёсся по залу леденящий душу шёпот, а вслед за шёпотом из темноты соткался он — Юкиноши, демон. Даже в этом мраке его волосы светились снежным серебром, а в глазах плескалась тьма. Жгучая, гипнотизирующая тьма.

— Говорил же: поймать, подготовить, запечатать силу, собрать кровь и всё.

Идзуми вжался в камень. Он хотел умереть. Просто умереть. Чтобы не видеть эти нечеловеческие пожирающие его глаза, эту жадную улыбку. Смерть уже не казалась чем-то страшным. Всё лучше, чем остаться наедине с ним...

— Привет. Наконец-то, мы можем познакомиться поближе, — демон двигался совсем бесшумно, даже кимоно не шуршало. — В прошлый раз ты так быстро убежал, что мы не успели и словом перемолвиться.

Сердце, недавно скачущее бешеным галопом, теперь билось тяжело и гулко. Сколько ему осталось? Сколько секунд? Ударов? Сколько? И, может, именно осознание неизбежности конца придало парню силы, и он смог разлепить ссохшиеся губы.

— Что?.. — еле слышно прохрипел он. — Что тебе нужно?

— Что нужно? — переспросил демон и хохотнул: — Дай-ка подумать! Может быть, ты? — и уже без улыбки, впиваясь глазами: — Весь. С потрохами.

От этого взгляда по телу пробежал озноб, дыхание перехватило, а в голове осталась только одна мысль: зачем? Видимо, этот вопрос парень произнёс вслух, потому что демон снова улыбнулся.

— Затем, что мне скучно, и я хочу немного поиграть с тобой, малыш.

В горле застрял ком. Поиграть? Что значит — поиграть?

А демон улыбнулся ещё шире и лёгким движением спустил кимоно с плеч, открывая мраморно-белую грудь и уродливый шрам от ожога.

— Твоя работа, — прошептал он и прищурился. — Не помнишь?

У Идзуми едва хватило сил, чтобы покачать головой. Он ничего не помнил. И он ничего не понимал. Совершенно ничего. А демон уже стоял рядом, совсем близко. Стоял, рассматривал пленника. Он ощущал этот взгляд кожей, нервами, всем нутром.

— Ну, конечно, не помнишь. Сила слишком велика, она ослепляет. Чистая, звонкая, божественная. Зачем она маленькому, глупому человечку? — сладким голосом спросил демон и сам же ответил: — Правильно — незачем. Поэтому её нужно запереть, чтобы не мешала нашим играм.

Сказав это, демон подхватил одной рукой чашу и, поднеся к губам, сделал первый глоток. А Идзуми застонал от боли. Казалось, тысяча острейших льдинок впилась в его макушку и ввинчивается. Секунда, другая и напор ослаб, сменившись ритмичным покалыванием. Парень едва успел перевести дух, как ударила новая волна — уже в лоб. Затем агония охватила горло, грудь, солнечное сплетение. Когда невидимые иглы впились в пах, парень взвыл. И выгнулся дугой в крике, когда боль перешла в промежность. От холода ни осталось и следа — Идзуми весь горел. Горел болью.

— А вот теперь можно и поиграть.

Горячий шёпот обжёг ухо Идзу, а сильные пальцы коснулись макушки, утонули в волосах, начали массировать кожу. И боль отступила, сбежала от этих прикосновений. Идзуми с силой зажмурил глаза и стиснул зубы, когда демон поцеловал его лоб, усмиряя очаг раздражения, а затем, прочертив языком влажную полосу по щеке и подбородку, впился в шею.

Парень пытался отвернуться, вывернуться, но металлические тиски держали крепко. И оставалось только надеяться, что он очнётся от этого кошмара. Или умрёт.

Но кошмар не прекращался, и смерть не приходила, а демон уже ласкал языком его израненную грудь. И Идзуми ничего не мог сделать. Абсолютно ничего! Он был совершенно беспомощен. Игрушка в руках демона. Послушная кукла для извращённых игр. Жертва.

Мучитель не останавливался. Покрыв поцелуями грудь и живот, он спустился ниже и коснулся языком самой горячей, возбуждённой плоти. Облизал, пощекотал, обхватил губами.

Идзуми захрипел, прикусил губу, сжался. Он ещё пытался контролировать себя, но разум уже задыхался. Задыхался от смеси панического страха, отвращения и... удовольствия. И с каждой секундой удовольствие нарастало. Оно разливалось по телу горячей волной, тошнотворно сладкой и омерзительно приятной. Сопротивляться он уже не мог и судорожно двигался в такт мучительным ласкам, торопил, подставлял себя, тихо стонал. Подчинялся...


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Сага о Близнецах — Глава 1 (часть 3)

[jenova meteora]

Название: Сага о Близнецах Автор:  jenova.meteora Фэндом: Ориджиналы Рейтинг: R Жанр: Action, Adventure, Romance, фэнтези, гет, преслэш Бета: как таковой, нет Предупреждение: Возможны легкие намеки на слэш, а так же незамеченные автором ашыпки Размер: макси Статус: В процессе Описание: «Они были близнецами. И ни один из них не мог жить без другого, ибо была у них одна душа на двоих. Они были великими. Но все мы с чего-то начинаем. И я могу рассказать историю. Не легенды, что пылятся в библиотечных свитках, и не байки, которыми пугают ночью, у костра. Не про героев и королей, но о близнецах, что когда-то давно были неразлучны; о братьях, связанных узами много более крепкими, чем любовь. Я могу рассказать о выборе, и история эта будет - длиной в целую жизнь...» Охота на ведьму. Часть III Бес пребывал в бешенстве. По-правде говоря, сие низкое чувство одолевало его с тех самых пор, как близнецы пленили джалмарийскую ведьму. Уязвленное самолюбие иллирийского Гончего требовало возмездия. И даже весомая плата благодарных реванхеймцев и лучшие вина из личных запасов Кривоносого Альба, не смогли его умаслить. Но, заказ есть заказ, ведьму надобно доставить живой. Поэтому, Бес злобно шипел, сопел, глядел исподлобья и молча бесился. И срывался, время от времени на Ласке. Близнец, от этого, пребывал в состоянии перманентного раздражения, но держал себя в руках. Все несколько недель пути, Бес издевался над джалмарийкой, как мог. Если он сажал ее на лошадь, то делал это так, что у ведьмы не оставалось живого места на седалище, после поездок. Если был его черед нести ночное бдение, то он изводил ее постоянными насмешками. Один раз, когда Сольвейг заявила, что пленница-не пленница, но она хочет выглядеть чисто и презентабельно, Бес, ни сказав ни слова, стащил ее с лошади, донес до ближайшего ручья, и уронил визжащую ведьму в ледяную воду. В общем, он приложил все усилия для того, чтобы Дикая Сольвейг навсегда запомнила этот плен, и путешествие из Реванхейма в Стоунблейд. В конечном итоге, Ласка не выдержал, и запретил брату приближаться к Сольвейг. Сам же он, был с ней предельно учтив и любезен. Впрочем, его вежливость была столь безупречна, что ведьме все время казалось, будто ее только что оскорбили. Холодное презрение синеглазого иллирийца действовало на нервы куда сильнее, чем вспышки гнева его брата. А в один из вечеров, ведьма случайно услышала разговор братьев. Обычно, они молчали в ее присутствии, общаясь на языке жестов. Но, в тот день, разговор, явно не ладился. С жестов близнецы перешли на родной язык, а затем на джалмарийский. Их напряженность выдавали не только интонации, но и резко усилившийся акцент. -...приглянулась, братец? Поэтому ты ведешь себя так несносно? - вкрадчиво прошептал Ласка, и его брат мгновенно взвился, ощетинился в ответ. -Кто, эта shienadan?! Нет, нет и еще раз нет, ты с ума сошел? Эта невыносимая женщина... - тут он поймал веселый взгляд брата, и осекся, грустно опустив уши. - С чего ты решил? -Не припомню, чтобы ты когда-нибудь так бесновался. И солнце тебе в глаза слепит, и трава слишком жухлая, и эль в таверне прокисший. - фыркнул Ласка. - Я уж не говорю про твое обращение с ведьмой. Совсем извел бедную женщину. Бес обижено насупился. -Ну, приглянулась. И что? Все равно, через несколько дней войдем в Стоунблейд и сбудем ее с рук. И больше никогда не увидим... Да? - с какой-то тоской пробормотал он. Теперь настал черед Ласки ощетиниться. -Ты, знаешь, кто? Неисправимый юбкодрал! Aet l'queitt ablath? Eh, aeon? -Aeon. - кивнул Бес, и разговор заглох. После этого, когда они разбили лагерь в лесу, Бес, нет-нет, да поглядывал на пленницу поверх костра. В сумерках его глаза едва заметно светились, а еще в них отражались блики пламени... Время от времени он прижимал уши к голове, передергиваясь при воспоминаниях о незабываемых ощущениях, испытанных несколько недель назад. Хоть охота и закончилась, иллириец, по-прежнему, видел и чуял золотистое тепло, исходившее от ведьмы. Чуял... И не мог оторвать глаз от нее. Ему вдруг стало интересно, а все ли Дети Хасидзиль такие... яркие? Или это им с братцем попался столь редкий экземпляр? И ведь еще и хороша, чертовка! Чудо, как хороша... для человека. Джалмарийка, тем временем, уютно свернулась клубком в корнях дерева, и мирно посапывала. Словно не было погони, не преследовали ее наемники, и руки ее были свободны от пут... Сольвейг пребывала в сладкой дреме. Потрескивание костра убаюкивало, языки пламени плясали, танцевали, рассказывая бесконечную историю о смерти и возрождении, о горящем тростнике и погребальных кострах, о путниках, ищущих тепла и о заблудших, что освещали себе путь огнем. А земля... Земля Джалмаринена засыпала, и охотно делилась с ведьмой снами, тихо пела свою колыбельную. Хорошо быть Дитем Хасидзиль, видеть и слышать недоступное другим и уметь отрешиться от боли и обиды. А они жгли Дикую изнутри, оставляя глубокие раны. Уязвленное самолюбие вопило о мести, глуша веские доводы разума. А кто виноват? Желтоглазый Гончий, заманивший ее в ловушку, да его невозмутимый братец, столь любезно окунавший ее в сугроб. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы знать - Гончий смотрит на нее. С любопытством, чует ее тепло... И интересно ему, кто же эта нахальная джалмарийка, откуда она, и сколь безгранично ее колдовство. Сольвейг нехотя призналась себе, что и ее заинтриговали близнецы. Тот, с глазами, что холоднее льда, слышит и видит духов столь же ясно, как и она. А может, и гораздо лучше. Слыхала она о таких; люди звали их шаманами ночных ветров, проклятыми Златоликой Лирриан. Но разве ж это проклятье - столь великий дар? Сами иллирийцы называли себя «айя», сновидцами и читающими мысли. Сольвейг завидовала им, ведь живут они в стократ дольше людей, и могли черпать бесконечные знания прошлого и настоящего... Но, инстинктивно, Сольвейг боялась Ласку. Будучи Дитем Хасидзиль, женщина чуяла его сильный Дар, и ее ощущения были подобны тому, как если бы она оказалась одна, в бескрайнем океане бушующей силы. Это было выше ее понимания, но Сольвейг не сомневалась: каким бы ни был его Дар, Ласка носит в себе небывалое могущество, и то, что он может изгнать демона Хаоса – лишь капля в море. А вот второй, Гончий, ведьму смущал. Когда они сцепились, что называется, не на жизнь, а на смерть, ведьма вытянула из него... Пожалуй, несколько лет жизни. Для долгоживущих это сущий пустяк, разумеется, да и очухался он неожиданно быстро. Не то, что те мужики из Реванхейма, которых она едва не загубила. И одна мысль не давала ведьме покоя. У каждого живого существа, не важно, зверь это, человек, шеддар, иллириец или хельги, есть своя неповторимая аура. Энергия, текущая в жилах вместе с кровью. Она разнообразна на вкус, и, для гурманов, вроде ведьмы, имеет большое значение. И эта желтоглазая бестия, была, как пламя, яростное и всепожирающее. Может, потому и не смогла его задавить - опалил и обжег ее своим огнем. Ей было с чем сравнивать, и шальная, поначалу, нелепая мысль окрепла, переросла в уверенность. Порченая, шеддарская кровь текла в его жилах. Будь он внешне хоть тысячу раз иллирийцем, Дитя Хасидзиль не обманешь. Бес, казалось, являлся, больше зверем, чем иллирийцем. А зверя всегда можно приручить, каким бы диким он ни был. Когда Сольвейг проснулась, была глубокая ночь. Недовольно крякнув, она перевернулась на спину, жалея, что не может размять затекшие члены. Холодный ветер, немедленно, вступил в свои права, и Сольвейг поняла, что замерзает. Повернув голову, она увидела, что костер погас, тлели только угли. Место, которое облюбовали братья, пустовало. На миг ведьму охватил панический страх - неужели, ее палачи ушли, бросив ее здесь, связанную и замерзшую?! Она беспокойно заерзала, пытаясь сесть в темноте. В лесу было так тихо, что ее собственное сердцебиение отдавалось в ушах диким грохотом. Борясь с нахлынувшей паникой, Сольвейг, кое-как села и перевела дух. Но, еще больший ужас обуял женщину, когда, едва ли не над самым ухом, послышался тихий голос: -Сбежать надумала, э? Тихо ахнув, ведьма повернула голову. Совсем рядом, слегка светясь в темноте, на нее глядели два желтых, зверьих глаза. -Бес! - он, невольно, тихо рассмеялся, услышав нескрываемое облегчение в ее голосе. -Вот, уж, не думал, что ты боишься темноты, ведьма. Сольвейг метнула в него испепеляющий взор. -В темноте всякое может произойти. Где Ласка? -Где-то. Он вернется. - наверное, Бес пожал плечами. Черт бы побрал эту тьму тьмущую! Сольвейг видела только глаза иллирийца. Внутри желтых ободков горели светлые зрачки. -Мне холодно! - пожаловалась она. Она, скорее, услышала, чем увидела движение, и ей на плечи опустился теплый плащ. -Какая неожиданная забота. - съязвила Сольвейг, но, тем не менее, закуталась посильнее. -Мы обещали привезти заказчику тебя, а не твой окоченевший труп. - ответили из темноты так же едко. Желтые глаза моргнули. -Значит, боишься темноты? -Она страшная, пустая. Как Хаос. -Нет. - голос Беса звучал глухо. - Хаос гораздо страшнее. Это две, несравнимо разные, вещи. Хаос - абсолютное ничто, пустота, где возможно все, кроме жизни. Хаос есть в наших телах, наших умах и сердцах. Но не в темноте. Она полна жизни. -Исповедь Даэтрана, верно? - усмехнулась Сольвейг. Наверное, Бес удивленно вскинул брови. Она лишь услышала, как он недоверчиво хмыкнул. -Ты знаешь «Сагу о близнецах»? -Я много чего знаю, мальчик мой. - высокомерно ответила женщина. - Ты так уверенно говоришь о Хаосе... Словно, знаешь наверняка. -Я Его уже видел, раньше. -В Каморане? -Не только. Гораздо раньше. Последовало неловкое молчание. Желтые глаза неотрывно глядели на нее. Первой заговорила Сольвейг. -Ты знаешь, зачем я нужна Шемзе? -Первое правило наемника: меньше знаешь, крепче спишь. -Он жрец культа смерти, в котором я, когда-то, состояла. Он охотится за Детьми Хасидзиль. Я одна из немногих, кто умеет не только отдавать жизнь, ради спасения, но и забирать ее. Это я и сделала в день, когда вы пришли за мной. Я иссушаю безнадежных раненых. Иногда, такой Дар помогает и в... щекотливых ситуациях. Для Шемзы я могу стать сосудом, источником жизни. А могу быть и оружием. Понимаешь? -Что ж... - молвил Бес. - Ты ответила... честно. Это многое объясняет. -Я бы и раньше сказала, да только твой брат не стал бы меня слушать. А ты был слишком занят тем, что отправлял мне жизнь. -Ты едва не... как ты там сказала? «иссушила» меня. -Ты на меня напал! -Ты убежала от демона Хаоса, сверкая пятками! -И правильно поступила! Снова повисло долгое молчание. Желтые глаза, по-прежнему, неотрывно глядели на ведьму, время от времени мигая. Сольвейг, же, думала о том, что Бес, наверное, еще мальчишка, несмотря на взрослый вид. Кто ж их знает, этих иллирийцев? Сколько ему лет? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? А может, уже под сотню? Она была несказанно удивлена, когда он снова подал голос: -На твоем месте я бы, тоже, дал деру в лесу. Это существо было... мерзким. -Я, правда, не знала, что он использует тела... вот так. - призналась Сольвейг. - Могла бы догадаться, но не хотела. Как ты и сказал, меньше знаешь - лучше спишь. -Знаешь, может, ты не так уж и ужасна, как мне показалось. - буркнули из темноты. -Тебе понадобилось несколько недель издеваться надо мной, чтобы понять сию истину? - насмешливо подняла бровь ведьма. Она была уверена, что зверьи глаза ее собеседника прекрасно видят в темноте, и от него не укрылось выражение ее лица. Вместо ответа, Бес навострил уши. -Брат возвращается. Придется нам завершить беседу. Когда появился Ласка, Сольвейг уже лежала между корнями деревьев, с благодарностью кутаясь в плащ Беса. Сам он, неспешно ворошил угли, собираясь вновь разжечь костер. Ласка опустился на землю, рядом с братом, и потянулся. -Скоро рассвет... -Знаю. Ложись, и спи спокойно, братец. - улыбнулся Бес. - Я посторожу твой сон, как всегда. С этой ночи, в течение следующих нескольких дней, каждый раз, когда Ласка уходил из маленького лагеря, Сольвейг начинала говорить с Бесом. К ее удивлению, у них оказалось больше общего, чем она думала. И их разговоры прекращались лишь на рассвете, с возвращением Ласки. А днем, когда они продолжали свой путь, Бес становился на диво молчаливым, и больше не изводил ведьму. Ей казалось, что каждый раз, он с нетерпением ждет наступления ночи. Если Ласка и заметил изменения, происходившие с его братом, то не подавал виду. Все они притворялись, будто ничего не изменилось. ...А утром шестого дня, с момента первого ночного разговора, братья и их пленница вошли в знойный город Стоунблейд. Место сие располагалось на юге, и было примечательно тем, что здесь собирались, почти все, наемники Джалмаринена. Сам город принадлежал Шемзе Трехпалому, и, являлся сердцевиной культа Хаоса. Поэтому, на улицах, окромя всяких воров, торговцев рабами и наемников, нередко можно было увидеть чернорясые фигуры, с изуродованными лицами. Нельзя было сказать, что обитатели Стоунблейда были рады такому соседству - жрецы Хаоса слыли людьми жестокими и извращенными. Но, вместе с этим, наличие подобного культа, гарантировало городу относительную безопасность. Никто не желал связываться с фанатиками, поклонявшимися абсолютному ничто. И, даже рыцари Айнцкранга старались избегать этого места. Поэтому, Стоунблейд стал самым настоящим рассадником всевозможных пороков и обителью отъявленных негодяев. К последним, несомненно, относился и Шемза Трехпалый. Стоило братьям оказаться внутри крепости, как к ним, немедленно, подошли сопровождающие. Это оказалась весьма разношерстная компания, состоявшая из шести человек, самой бандитской внешности, двух шеддаров, которых здесь называли просто - клыкомордые, и одного хельги, что зябко кутался в черную рясу, невзирая на весьма теплый день. От импровизированной делегации отделился один из шеддаров. Он направился к близнецам неспешной походкой, словно подчеркивая свое превосходство над жалкими остроухими. Впрочем, по мере приближения, его лицо становилось все более и более дружелюбным. Оказавшись рядом с братьями, шеддар широко осклабился, поистине акульей улыбкой, и сгреб их в охапку. -Хо-хо-хо, кого я вижу! Сыновья Редо, ха! -И мы тебя тоже, несказанно, рады видеть, Хасами! - просипел Ласка, пытаясь высвободиться из суровых шеддарских объятий. Хасами отпустил близнецов и внимательным взглядом окинул Сольвейг. -Неужто в работорговлю подались, э? За такую цыпу неплохо заплатит Исан! - деловито сообщил он. Ведьма кисло улыбнулась - перспектива рабства ее не воодушевила. -Да нет, мы ее к Шемзе... - фыркнул Бес. - Рабыня из этой женщины, прямо скажем, так себе. -Не буду спрашивать, каким образом ты в этом убедился, остроухий. - хохотнул Хасами, и резко посерьезнел. - К Шемзе, говоришь? Нашли, значит, Дикую... Я думал, ты постарше будешь. Ведьма только фыркнула в ответ. Пока Хасами беседовал с близнецами, она смогла его разглядеть. Уж насколько высокими были Бес и Ласка, Хасами все равно, возвышался над ними неумолимой скалой. Простая хлопчатая рубашка, казалось, с трудом сходилась на его могучем торсе, обнажая непомерно волосатую грудь. Длинные, смоляно-черные, волосы были заплетены в толстую косу, доходившую ему до пояса. Кожа его была землистого цвета, на лице, разукрашенном парой шрамов, сверкали желтые, совсем как у Беса, глаза. А над кустистыми бровями произрастали, внушающие уважение, рога. Руки у шеддара, тоже, были крупные, и весьма когтистые. Несмотря на то, что он казался безоружным, Сольвейг не сомневалась, что, где-нибудь, в сапоге, у него припрятан нож. К тому же, он вполне мог свернуть противнику шею голыми руками. Опустив взгляд ниже, ведьма, вдруг поняла, что из штанов, у Хасами, торчит самый натуральный хвост, которым тот лениво помахивал, словно отгоняя насекомых. Она только успела удивиться, куда он дел свои крылья – предмет национальной гордости народа Джагаршедда. Жаль, у нее не было возможности проверить – носит ли Хасами на себе морок или нет. Впрочем, скорее всего, носил, ибо чрезмерная антропоморфность шеддаров нередко пугала людей, заставляя путать их с демонами Хаоса. В общем, типичный представитель шеддарского народа, внушал трепет и почтение одним своим видом. И, тем не менее, близнецы разговаривали с ним, без этого самого почтения. -...катится к демонам, друзья мои. - рыкнул, тем временем, шеддар. - Местные ждут-не дождутся, когда найдется смельчак, что прирежет нашего Шемзу. Совсем сбрендил старик. Поэтому, слушайте внимательно, сыновья Редо. Шемза приказал мне и моим людям убить вас, как только вы отдадите ему джалмарийскую ведьму. Мне это, знаете ли, крайне не по душе. -Что-то слишком часто нас хотят убить. - хмыкнул Бес, нимало не впечатленный предупреждением. Хасами окинул его осуждающим взором. -Вполне ожидаемо. - проворчал Ласка, - Я же говорил тебе, братец! -Послушайте, остроухие. Я перед вами в неоплатном долгу, после Каморана. - сказал Хасами. - Я вас предупредил. И, очень надеюсь, что вы, как-нибудь, избавитесь от чернорясого засранца. -Чем он тебе насолил, а, клыкомордый? -Своими чернорясыми пронырами, вот чем. - шеддар в сердцах сплюнул. - Пока они просто именовали себя громким словом «культ Хаоса», с этим можно было мириться. Но, с тех пор, как Шемза нанял вас найти Дикую, здесь стало крайне... неспокойно. Пропадают люди. Простые горожане, шлюхи, бандюки - каждые несколько недель кто-то исчезает без следа. И слухи ходят нехорошие. Будто, наш дорогой Трехпалый вознамерился открыть новый Разлом и подчинить Хаос себе. -Никто не может Его подчинить. - резко возразил Бес. -Скажи это нашему фанатику! Я, знаете ли, очень хочу жить. Особенно, после Каморана. Тут еще вы, все-таки, притащили эту ведьму! Близнецы кисло переглянулись, и, затем, уставились на Сольвейг. Она неуютно поежилась под их взглядами. -Что? Начали дело - доведите до конца. Быть может, я сумею уговорить Шемзу. - буркнула она. -Быть может, ты сразу его высушишь, а? - с надеждой поинтересовался Бес. Ласка с ужасом взглянул, сначала на ведьму, затем на брата, и тихо застонал: -Да вы самые настоящие мракобесы! -Ладно, идите за мной. Провожу вас к Трехпалому. - рыкнул Хасами. - Но, я вас предупреждал. Дом Шемзы Трехпалого стоял, аккурат, в центре города, на небольшом холме. Он представлял собой старую виллу, с невысокими башенками. Черепица на крыше, местами обвалилась, стены были обшарпанными, а за садом давно никто не ухаживал. Среди буйной растительности была протоптана одна единственная тропинка, и вела она к, покосившейся от времени, двери. Впрочем, несмотря на непритязательный вид дома, близнецы знали, что внутри они окажутся в месте, больше, похожим на замок какого-нибудь барона. Шемза любил пустую, безвкусную роскошь, но предпочитал держать ее сокрытой от посторонних глаз. Хасами довел братьев и ведьму до порога виллы и, кисло улыбнувшись, убрался восвояси. Дверь старого дома открылась с жутким скрипом, и оттуда гостеприимно выглянул арбалет. Вслед за ним появилось, крайне недружелюбное и мятое, лицо. -Чо надо? - голос у помятого лица, так же, был неприятным, и близнецов обдало смрадным дыханием жуткого перегара. -Бес и Ласка вернулись. Дикая с нами. Передай Шемзе. - чопорно ответил Ласка. Краем глаза он заметил, как Бес, зачем-то, проверяет веревки на руках ведьмы. Мятая физиономия, тем временем, исчезла, а затем, появилась снова. На этот раз, она выглядела, чуть более, дружелюбно. -Заходите. Гости перешагнули порог дома, и, тотчас же оказались окружены десятком, вооруженных мордоворотов. -Сдайте оружие. - каркнул обладатель мятой рожи, и приложился к бутылке с пойлом. -Э, нет. - возразил Бес, - Мы так не договаривались. Сольвейг незаметно придвинулась к нему поближе. -Сдайте оружие. - упрямо повторил мятый, и люди Шемзы разом сузили круг. -Я могу сдать один кинжал, - фыркнул несговорчивый иллириец. - Кому-нибудь в глаз. -Предчувствую большую драку. - буркнул Ласка, оглядываясь по сторонам. Впрочем, сцепиться наемники не успели, так как раздался новый голос: -Бес, Ласка, кого я вижу! - Шемза Трехпалый потер ладони. Его маслянистый взгляд скользнул по Сольвейг, и лицо расплылось в широкой улыбке. Он недовольно прикрикнул на своих людей, и те покорно расступились, пропуская братьев, вместе с их ценной пленницей. Они, сохраняя мрачные выражения лиц, молча проследовали за хозяином дома. Шемза Трехпалый был невысоким, и довольно грузным мужчиной. Лицо, характерное для южанина, производило довольно отталкивающее впечатление, а глубоко посаженные глаза, казалось, деловито ощупывали каждого, кто попал в радиус зрения. На одной руке у него недоставало пары пальцев, за что он и получил свое прозвище. Глядя на этого человека, сразу можно было сказать, что он ведет порочный образ жизни, и донельзя алчен. ...Он уселся на большое кресло, больше похожее на неудачную пародию трона. Вокруг него стояли всевозможные сосуды и кубки, из золота и серебра, а стены этой комнаты были увешаны таким количеством пестрых ковров, что близнецы старались смотреть исключительно на Шемзу, чтобы не рябило в глазах. Его кресло, немедленно, окружили наемники, каждый во всеоружии. В другое время, близнецам бы это польстило, но сейчас они мечтали лишь поскорее убраться из этого места. Помимо дурацкого антуража, было здесь что-то не то. Уже потом, Ласка сообразил, что именно - здесь пахло кровью, и никакие ковры, никакое золото не могло отвлечь от этого неуловимого, но настойчивого запаха. Сейчас же, Шемза сложил пальцы под подбородком, и оценивающе оглядел Дикую Сольвейг. Ведьма ответила ему вызывающим взглядом. Она явно его не боялась, и, скорее всего, презирала. Бес скользнул по ее фигуре мимолетным взором, и начал неторопливо разглядывать комнату, и присутствующих в ней людей. Ласка же, наоборот, сконцентрировал все свое внимание на джалмарийской ведьме. После разговора с Хасами, у него на душе скребли кошки, и он был уверен, что так просто, они не отделаются от Трехпалого. -Сольвейг... Сольвейг... Какое красивое имя и как подходит столь прекрасной женщине... - тем временем, осклабился Шемза. -Вы большой знаток женщин. - холодно улыбнулась Сольвейг, глядя на него в упор. -Какая вы проницательная... - Шемза Трехпалый окинул ведьму маслянистым взглядом. -Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы определить блудного мужа. - женщина задержала взгляд на его руках. На одной из них тускло поблескивал обручальный браслет. Взгляд Трехпалого стал колючим, но мягкая улыбка не сошла с лица. -Вежливость, дитя мое, мне придется преподать вам в будущем несколько уроков вежливости... -«Дитя мое»? - насмешливо переспросила Сольвейг. – Да я старше тебя раза в два. Эх, дать бы тебе ремня – и побольше, побольше. Ибо за минувшее десятилетие ты, мой дражайший муженек, так ничему и не научился. Стоявший позади Бес, громко фыркнул, явно не испытывая ни капли уважения к заказчику. При этом, в его смешке послышалось удивление. «Жена Шемзы Трехпалого? Экой... неожиданный поворот!» -Хорошая работа, Бес, Ласка. - пророкотал глубоким голосом Шемза Трехпалый. Его маленькие, блестящие глазки деловито оглядели ведьму. Сольвейг держалась с завидным, для пленницы, спокойствием. Близнецы обменялись быстрыми взглядами. Они уже знали, что произойдет дальше. Через сколько секунд... минут... вот, в чем был вопрос. Мужчина неторопливо подошел к женщине и, каким-то хозяйским, привычным жестом огладил ее щеку. -Десять лет прошло, Вейга. Десять лет. А ты ни капельки не изменилась. Моя блудная женушка. -Зато ты здорово сдал, Шемза. - сверкнула глазами женщина. - Немного тебе осталось, муженек. -Для того-то я тебя и искал, милая Вейга, мой янтарь. -Ой ли? Слыхала я тут, будто ты Хаос подчинить собираешься! Близнецы внимательно следили за разговором. Тут же, словно прочитав их мысли, Шемза произнес: -Бес, Ласка, я помню про сделку. Приятно иметь дело с профессионалами. -Не так быстро, мой дорогой. - нежно молвила Сольвейг. Ласка тонко улыбнулся - дело запахло жареным, и он уже расставил над людьми Шемзы свои сети, готовый взять нескольких из них под контроль. Шемза нахмурился и кивнул одному из своих охранников. На редкость плешивый мужичок вытащил из-за пазухи, внушающий уважение, кошель с золотом, и кинул его к ногам братьев. -Вот ваша плата, господа. А теперь я попрошу вас незамедлительно покинуть мой дом. Сия обитель не предназначена для всяких rak'jash... – последние слова Шемза бросил уже тихо. Лицо Беса мгновенно окаменело, в глазах опасно полыхнул гнев, а уши встали торчком. Он схватился за эфес меча. Но, прикосновение руки Ласки к его плечу было для вспыльчивого иллирийца, чем-то, сродни ледяной воды – Бес вздрогнул и разжал пальцы, так и не вынув оружие из ножен. -Подними. – тихо посоветовал Ласка тому, кто бросил деньги на пол. Плешивый завертел головой, ища взгляда хозяина. Шемза, всецело поглощенный вниманием Сольвейг, только небрежно махнул рукой, мол «поднимай, быстрее уйдут». Бес взял поданный кошель и взвесил его. Золото приятно тяготило ладонь. Но было что-то, что не давало ему покоя. Тревожно шевеля острыми ушами, не обращая внимания на попытки плешивого оттеснить его и Ласку к двери, Бес пытался поймать взгляд Сольвейг. Ведьма смотрела прямо перед собой, но почувствовав взгляд иллирийца, подняла голову и безмятежно улыбнулась. Бес, довольно и кровожадно, оскалился, продемонстрировав ближайшим наемникам свои острые зубы: -Брат, давай убьем их всех! -Shienadan! – Ласка успел только выругаться – на его глазах близнец взмахнул кошелем с деньгами, и с одури саданул плешивого в висок. Тот рухнул как подрубленный и повалил бы за собой и Ласку, не успей тот отпрыгнуть в сторону. Бес, тем временем, швырнул обратно, к ногам Шемзы, золото и, размяв шею, вынул клинки из ножен. -Господа, что вы делаете?! Мы же договаривались, соблюли все условия сделки... – заверещал не на шутку перепугавшийся Трехпалый. -Я резко передумал – условия сделки мне вдруг разонравились! – объявил желтоглазый иллириец, проткнув мечом первого сунувшегося бандита. Ласка, словно, растворился в воздухе, и через мгновение появился в другом месте. Он плавно, если не артистично, взмахнул руками - и незримые нити оплели разумы его врагов. Став марионетками кукловода, они наносили друг другу смертельные удары, и умирали, не понимая, что же произошло. А его брат рванулся вперед, перейдя в наступление и закружился по комнате в пляске смерти. И наемники не успевали отражать быстрые, точные удары желтоглазой бестии. Мельком, Ласка заметил Сольвейг. Ведьма ловко сбросила с рук, связывавшие ее, веревки, в тонких пальцах блеснул маленький стилет, и Ласка успел подумать, что это заслуга его братца. Сольвейг металась от человека к человеку, чудом избегая острых клинков. На первый взгляд казалось, что ее движения беспорядочны и хаотичны, но на самом деле ведьма как будто танцевала, успевая касаться пальцами своих противников, и вырывая из них, по частям, жизненную силу. Сражение закончилось так же неожиданно, как и началось. Вокруг Беса и ведьмы остались одни лишь трупы. Впрочем, одно тело еще шевелилось, но Ласка оборвал его жизнь, лениво сжав пальцы в кулак, обрывая все нити. -Ну и что мы наделали? – со скепсисом спросил он у брата. -Боюсь, избавили этот мир еще от нескольких мерзавцев. – пожал плечами Бес. Его грудь тяжело вздымалась а ноздри широко раздувались, ни дать, ни взять - самая настоящая бестия. -Братец, это ведь ты оказал... услугу нашей... подопечной? - Ласка вспомнил, как его братец вертелся вокруг ведьмы, перед домом Шемзы. -Кто? Я? Тебе показалось. - широко ухмыльнулся близнец. До ушей братьев донесся знакомый крик, перешедший сначала в визг, а потом в хрип, и они одновременно оглянулись. Сольвейг с решительным видом выволокла единственного уцелевшего человека из-за импровизированного трона. Шемза Трехпалый беспомощно дергался, пытаясь заставить свое тело слушаться. Увидев это, Ласка задумался – парализовало ли его от страха или же ведьма приложила свою изящную ручку к его бессилию? Тем временем Сольвейг уселась, сверху, на своего супруга. Ее глаза зажглись ведьминым огнем и она хищно облизнулась. Бес хотел двинуться в ее направлении, чтобы взять расправу над Трехпалым в свои руки, но Ласка остановил его, сжав плечо. Иллириец недоумевающе посмотрел на брата, но тот молча кивнул в сторону ведьмы. Похоже было, что она и сама неплохо справлялась, без помощи братьев. Сольвейг нежно провела пальцами по лицу Шемзы. От каждого ее прикосновения он вздрагивал, и пытался что-то произнести, но губы его не слушались. -Ты ведь свято верил, что сумеешь обуздать меня, муженек? Думал, сможешь использовать мой дар ради собственной выгоды? Опыт десятилетней давности ничему тебя не научил, мой дорогой? Я, ведь, дала тебе шанс. - Сольвейг грустно улыбалась. - Я сбежала от тебя, чтобы ты жил, милый Шемза. Ты должен был оставить меня в покое. Чш-шшш-ш, не дергайся, мой дорогой. Смотри, тебе выпал уникальный шанс испытать на себе мой гнев. Шемза протестующе замычал, в очередной раз нелепо дернувшись. Сольвейг наклонилась и впилась в его губы яростным, иссушающим поцелуем. …Его лицо побагровело, под кожей явственно проступила сетка сосудов и чем ближе к губам, тем ярче она была. На виске судорожно пульсировала жилка вены. Когда ведьма оторвалась от своей жертвы, той было уже все равно. Шемза смотрел сквозь Сольвейг стеклянными и полными ужаса глазами. Он был мертв. -До последней капли. - ведьма вытерла губы рукой и сыто улыбнулась. – Пожалуй, теперь я официально могу считаться вдовой, мой дорогой Шемза. Поднявшись с колен, она одернула платье и переступила через тело. Цепким взглядом оглядела пространство вокруг мертвеца и взяла валявшийся подле кресла кошель с золотом и повернулась к окаменевшим братьям. -Думаю, здесь мы закончили. - окинув неприязненным взглядом трупы, ведьма усмехнулась. -Это было... - сдавленно пробормотал Бес, борясь подступающей дурнотой. - Было... -Жутко? - подсказал Ласка, чье лицо тоже приобрело слегка зеленоватый оттенок. -Омерзительно. - нашелся Бес, и нервно сглотнул. На его лице явственно читалась мысль о том, что это могло бы произойти и с ним, в реванхеймском лесу. -Не более омерзительно, чем убийство мечом. - Сольвейг бросила кошель в руки синеглазого иллирийца. -Зачем это? - удивился он, поймав его и, по привычке, взвесив в ладони. -Как зачем? Вы заказ выполнили? Выполнили. Значит это наши деньги, да и в пути пригодятся. А мертвецам золото без надобности. - ведьма откинула назад густые волосы и обворожительно улыбнулась братьям. -«Наши»? - поднял бровь Бес. - Я решила пойти с вами. Что может быть интереснее приключений с двумя красавцами-иллирийцами? -Хотел бы я знать, какие именно «приключения» ты имеешь ввиду! - хохотнул Бес, взяв себя в руки. -Нет уж, здесь наши пути разойдутся, ведьма! - уперся рогом Ласка. Похоже, перспектива союза с ведьмой, его ужасала. - Мы заказ выполнили и нас с тобой больше ничего не связывает! -Не будь занудой, синеглазик. – лениво отмахнулась женщина. - Я предлагаю вам свой дар в обмен на разрешение пойти с вами. Судя по всему, мы отлично сработаемся! Чем больше компания, тем веселее, верно? А теперь покинем это место, друзья мои. У меня от него мурашки по коже! - Сольвейг подмигнула Бесу и, мягко ступая по дощатому полу, покинула комнату. Проходя мимо младшего брата, она бросила в его сторону кокетливый взгляд и тихо, так, чтобы ее услышал только он, добавила: -К тому же я еще не отблагодарила, кое-кого, надлежащим образом... Когда ее шаги стихли, Бес хлопнул брата по спине: -Да брось! Она сделала нам выгодное предложение. Отказаться было бы неразумно. Он посмотрел на выход и мечтательно вздохнул: -До чего ж, восхитительная женщина! Ласка спрятал кошель с золотом и недовольно поморщился. -Мне она не нравится. – довольно резко ответил он, уставившись на проход, где исчезла ведьма. Бес покосился на него и вскинул брови: -Неужто, взревновал, братец? Каждый раз одно и то же... -Тебе показалось, братишка. – сухо ответил Ласка, неодобрительно поджав губы. – Просто... Я не могу заглянуть в нее. Других людей прочитать легко – как раскрытую книгу, а вокруг нее прямо стена какая-то. Не нравится мне это. -Чем загадочнее, тем интересней, верно? – подмигнул ему Бес и Ласка наградил его ледяным взглядом. -Смотри, не втюхайся в нее, балбес. -Ревну-у-у-ешь! – дразняще протянул его близнец и получил тычок кулаком в ребро. – У тебя каждый раз такое лицо, когда ты видишь какую-нибудь женщину рядом со мной. - Бес фыркнул. – А эта Сольвейг – занятная особа. -Еще одна фраза, брат, и возлюблять женщин ты сможешь исключительно платонически. – мрачно пообещал Ласка, зло сузив глаза. -Что – «и сам не гам, и другому не дам»? – продолжал издеваться Бес, и едва успел увернуться от подзатыльника. Иллириец быстро переместился в сторону, а потом оказался сзади Ласки и поймал его за руки. – Успокойся, братец! Я намерен прожить яркую и прекрасную жизнь... Рядом с тобой. Бес почувствовал, как близнец расслабился, и не смог сдержать веселый смех. Синеглазый близнец понял, что его в очередной раз провели и тяжело вздохнул: сердиться на безалаберного братца, у которого в голове был один ветер, не имело никакого смысла. Сколько Ласка себя помнил с момента их встречи – его близнец всегда был таким, и все попытки изменить его были обречены на провал. Бес пятерней взъерошил волосы брату и, напоследок сжав его ладонь, умчался на улицу. Ласка, сощурившись, заглянул в него и тепло улыбнулся: неистовое пламя ярко горело в сердце Беса, разгоняя тьму. Зрелище это было прекрасным и завораживающим. Ласка с сожалением отвел взгляд в сторону, думая о том, что он, наверное, похож на мотылька, летящего на гибельный свет. Когда-то, очень давно, он разглядел это яркое пламя, в мире снов. Оно одиноко горело во тьме, и маленький Ласка шел к нему, сквозь бесчисленные кошмары Спящего мира Абэ Ильтайн. Он шел на свет. И, когда нашел брата - увидел запуганного, одинокого и дикого ребенка... Много воды утекло с тех пор. Бес изменился, А Ласка... Пожалуй, лишь он сам знал, насколько сильна его любовь к Бесу. Иллириец тряхнул головой, прогнав ненужные мысли, и обратил свой взор на тела Шемзы и его людей. Зрением, подвластным лишь айя, он видел духов, что стояли перед ним, и жаждали покоя. Ласка вздохнул. Кто-то должен был провести последний обряд, и потому, он вытянул вперед руку, словно открыв незримую дверь. -Fiath aoi haett sienal' Ni'ennarath, jalmaer. Идите, и да не заплутаете вы на тропах в Абэ Ильтайн. Отныне, вы свободны, и козни Лукавого не затронут вас в пути к новой жизни. Безмолвные духи одарили его волной благодарности и облегчения, и исчезли. Ласка вышел из дома Шемзы, и тут же увидел Беса и Сольвейг. Близнец и ведьма стояли рядом, и явно пытались перещеголять друг друга в кокетстве. Когда Ласка тихо подошел к ним, его окликнул знакомый, сочный бас. Оглянувшись, все трое увидели здорового шеддара, который, вразвалочку, направлялся к ним, потирая руки. -Мое почтение, господа. - Хасами улыбнулся неповторимой шеддарской улыбкой, от которой у многих начинали трястись поджилки. - Я вижу, ребята проспорили мне пару золотых. Вы, друзья мои, оказали неоценимую услугу всему Стоунблейду, и мне лично. -Собираешься прибрать городишко к рукам, а, клыкомордый? - хмыкнул Бес. -Тебя забыл спросить, байстрюк востроухий. - беззлобно огрызнулся Хасами. - Всяко лучше, нежели кровавые оргии во славу Хаоса. -Что собираешься делать? - деловито поинтересовался Ласка. -Ну... для начала, укрепить оборону, она тут как решето. А дальше - посмотрим. Авось, получится гильдию собрать. - пожал могучими плечами шеддар. - Хотите, присоединяйтесь. Станете почетными членами низших слоев общества, так сказать. -И сменить шило на мыло? Нет уж, нам и Беркут неплохо платит. - фыркнул Бес. -Ну, как хотите. Но, если вдруг... Помните, что сыновьям Редо, здесь всегда рады. - улыбку шеддаров, в принципе, сложно назвать дружелюбной, но именно таковой она и была у Хасами. Он перевел свой взгляд на Сольвейг. Ведьма, на протяжении всего разговора, соблюдала почтительное молчание, и это было отнюдь не невежеством, а хорошим знанием шеддарских традиций. -И тебя, Дитя Хасидзиль, мы так же будем рады видеть. Если захочешь вернуться - Стоунблейд будет тебя ждать. -Parsha'dan, Hasamie. Quisha j'ax. - склонила голову ведьма. Братья изумленно уставились на нее, явно пораженные тем, что джалмарийка знает язык Огненной Земли. Увидев их реакцию, Хасами громко расхохотался. -Джалмарийка полна сюрпризов, сыновья Редо! Осторожнее! С этими словами он, поочередно, похлопал братьев по плечу, и удалился восвояси. -Ну, что ж... - кисло протянул Ласка. - Ты все еще хочешь пойти с нами, джалмарийка? -Еще бы! - бодро отозвалась ведьма. -Наш путь весьма опасен. - добавил Бес, внимательно ее разглядывая. - Мы не сможем тебя защищать все время. -Ну, как-то же, я прожила все эти годы. - несмотря на легкомысленный тон, глаза ведьмы оставались серьезными. Ласка скользнул по ней своим Даром, и, с удивлением понял, что ее мысли теперь открыты. Она, искренне, желала присоединиться к братьям, но причину своего желания тщательно скрыла за другими мыслями. Ласка покосился на Беса, возбужденно прядавшего ушами, и вздохнул. Его братец, несомненно, в дичайшем восторге от этой идеи. Ласка понимал, что решение, в любом случае, принимать ему, и Бес слова поперек не скажет, но... ...все ради него, не так ли? Поэтому, иллириец молчаливо склонил голову, в знак согласия. Сольвейг радостно взвизгнула и хлопнула в ладони. -Отлично, друзья мои! Не хотите подкрепиться? Здесь был совершенно чудесный постоялый двор! Может, до сих пор стоит... Нет? Ну, что ж. Пойдёмте, покажу вам конюшню, она точно на месте. При всех своих недостатках, Шемза держал отличных лошадей! Когда близнецы и ведьма осмотрели конюшню, Ласка, наконец, изъявил желание отправиться на постоялый двор. Бес всецело его поддержал: -Как я соскучился по старому-доброму элю! Интересно, а у них здесь есть бани, м? Не спеша, они шли через базар. Гвалт здесь стоял невообразимый - торговцы, наперебой расхваливали свой товар, стараясь одолеть конкурента голосиной, там и сям виделись небольшие шатры с многообещающими надписями о самых точных предсказаниях, а в толпе, то и дело, мелькали знойные южные женщины, скорее, раздетые, нежели наоборот. При одном взгляде на них становилось ясно, что это представительницы самой древней профессии. Впрочем, почти никто их не пытался облапать, ибо, в таком случае, к нахалу подходили вежливые люди и вежливо требовали деньги за товар. Близнецы искусно лавировали в толпе, и ведьма старалась им соответствовать. Сольвейг заметила, что желтоглазый иллириец пересыпал немного золота их кошеля, в небольшой мешочек, и повесил его на пояс, если не на самое видное место, то достаточно заметное для опытного воровского взора. И, действительно, не прошло и пяти минут, как их окружила стайка детей, которая весело пританцовывала, пела и жонглировала деревянными шариками, а двое-трое вились вокруг Ласки, клянча деньги. Ведьма от души смеялась и хлопала в ладони, поощряя этот спектакль, ровно до тех пор, пока Ласка не кинул в протянутую шапку пару серебряков, и не сделал страшное лицо: -Кыш отсюда! Дети, радостно хохоча, моментально растворились в толпе. -У тебя, кажется, денежку сперли. - заметила Сольвейг Бесу. -Знаю. - хмыкнул он, убрав руки за спину. -Это у него традиция. Каждый раз, где бы мы ни были, он всегда перекладывает немного монет в отдельный кошель и вешает его на пояс. - пояснил Ласка, искренне развеселившись с недоуменного лица ведьмы. -Не все из них состоят в воровской гильдии. - добавил Бес. - Некоторым, просто, тоже хочется кушать. Между прочим, в этот раз, кошелек срезали, почти идеально. Далеко пойдут детки. В ответ, ведьма лишь покачала головой. Вдруг, Бес замер, с неподдельным интересом уставившись на, почти незаметный шатер, ютившийся меж двумя прилавками с яркими тканями. -Я вас догоню! - сообщил он Ласке и Сольвейг, и быстро нырнул в шатер. -Что это с ним? -Еще одна традиция. Не знаю уж, чем он руководствуется, но после каждого задания, обязательно идет к какому-нибудь шарлатану. - фыркнул Ласка. Шатер внутри оказался куда более просторным, чем казалось снаружи. К тому же, в нем почти ничего не было, кроме круглого, старого столика, стоявшего посередине, и двух табуретов. На одном из них восседала смуглая старуха, с длинными, ослепительно белыми волосами. На ней было простое, серое платье без рукавов, костлявые руки, украшенные множеством разноцветных браслетов, сжимали мутный, хрустальный шар. В ушах у женщины позвякивали большие, золотые серьги. Лицо было обтянуто кожей так сильно, что резко выступали широкие скулы. Над тонкими губами нависал крючковатый нос, а глубоко посаженные глаза оказались цвета ртути. Увидев посетителя, старуха улыбнулась, обнажив ровный ряд золотых зубов, и жестом пригласила его присесть напротив. -Чего желаешь, остроухий? Чего нагадать тебе, мальчик? - скрипучим голосом спросила она. Бес широко улыбнулся и, с трудом примостившись на низеньком табурете, кокетливо склонил голову набок. -Нагадай мне то, что вы всегда гадаете, добрая женщина. Честь и славу, долгую и счастливую жизнь, э? Гадалка весело сверкнула глазами. -Э, нет, касатик, мы пудрим мозги исключительно глупейшим из глупейших. Но тебе... тебе я могу рассказать настоящую судьбу! Дай-ка сюда руку, касатик. Бес протянул ладонь, и женщина придирчиво ее оглядела. Ее шершавые, узловатые пальцы быстро коснулись шрамов на тыльной стороне, мозолей на внутренней стороне, очертили линию жизни. И она заговорила, не отрывая взгляда от его ладони. -Сын двух народов, двух кровей. Делишь душу напополам с братом, что обладает великим Даром. В твоем сердце горит яркое, негасимое пламя, что помогает тебе жить... Однажды, ты станешь великим воином... Гордым, сильным, непобедимым. Ты проживешь яркую, долгую жизнь... - тут гадалка вдруг замолчала и завороженно уставилась на ладонь иллирийца. Когда она снова заговорила, голос ее стал хриплым, напряженным. -...И ты будешь один, совсем один, в пустоте, абсолютном Ничто, окруженный лишь тысячей Его глаз, Его Голосов! Совсем один, и только мертвые увидят тебя, услышат тебя! И будет гореть пламя, неистовое, негасимое, в твоем отчаянном сердце, и ты научишься бояться, и будешь бежать! Но, куда бы ты ни ушел, где бы ты ни спрятался - ты не сможешь уйти от неизбежности. И, будут новые миры, новые города. Исчезнут все, кого ты знал, кого так любил! А ты останешься. Последний из рода. И станешь проводником сонма Его Голосов... Ты - Его Сердце, и будешь им всегда, ибо лишь Он может быть вечным. - ровный голос гадалки замолк. Она тряхнула седой головой, словно выходя из оцепенения. При этом, золотые серьги в ее ушах мелодично звякнули. Бес нервно высвободил ладонь из ее цепких пальцев, и презрительно бросил: -Ничто не может быть вечным, нет конца, кроме смерти. А умирать я не собираюсь еще долго. -Неужто ты видишь только такой исход? - усмехнулась провидица и взглянула на иллирийца удивительно ясным взглядом. - Мы никогда не шутим с нашим Даром, касатик! Вдруг, она, неожиданно резво, перегнулась через столик, снеся, при этом, хрустальный шар, и с необыкновенной, для старухи, силой, вновь вцепилась пальцами в руку Беса, вонзив ногти в кожу. -Прими эту неизбежность! Однажды, ты уже принял Нас, испил Нашей силы, и ты выжил! Прими Нас снова, и ты будешь вечным, станешь как твой брат - Почти Совершенным... Ты станешь Нашими глазами, Нашим мечом, проводником Наших Голосов! Прими Нас, впусти Нас... ...ночное небо украшено россыпью мириадов звезд, и с него, на маленького, потерявшегося ребенка, смотрит кровавая огромная луна. Отец, где ты? Отец, почему я тебе не нужен, почему я не нужен никому из вас? Почему я другой, почему вы все меня ненавидите? Отец, отец, где же ты? Помоги мне, отец... Сломанная нога болит, горит огнем, он лежит на дне расщелины и видит лишь взгляд безразличной луны. Ему страшно, боги, как ему страшно! Он совсем один, зачем он сюда полез? Он не хочет умирать, он хочет жить, жить, жить!!! Детский плач, больше похожий на вой раненого зверья, разносится по расщелине, отдается бесконечным эхом в ушах... И никто его не услышит, никто не ответит - ни отец, которого здесь нет, ни Спящие Боги, к которым он так отчаянно взывает. Молчит даже Огненная Земля, будто Джагаршедд признал его слабым и оставил умирать. Дотянуть бы до рассвета, дожить бы... Маленькое, детское сердечко бешено бьется, губы искусаны до крови. Я стану сильным, я обязательно стану сильным! Только дай мне выжить, умоляю! Тьма расступается, впуская в мир нечто страшное, пустое, вечное. Тысяча глаз безумно вращается, глядит по сторонам, тысяча голосов резонирует с отвесными стенами, от нее содрогается и каменный пол, на котором жалко скрючился испуганный мальчишка. Так-так-так - рокочут голоса, и он сжимает уши руками, уверенный, что сошел с ума. Он слышит Его внутри своей головы, чувствует Его всем своим существом... До чего восхитительное, яркое пламя в тебе, до чего сильное, чистое сердце! Так-так-так, совсем ребенок, дитя двух кровей, мальчик, не имеющий Имени! О-о-о, Мы думаем - да, мы уверены в этом! А как думаем Мы? О, мы тоже согласны? И Мы, и Мы тоже! Ты страшишься Нас, и правильно страшишься... Так-так-так, ты звал Нас мальчишка, и Мы пришли к тебе. «Кто вы?! Что вы...» У Нас тысяча имен, тысяча воплощений. Мы были Глеанном, мы были Мадригалью, были и Лильхарраном, но не их имена тебе нужны, мальчик без Имени. Ты молил о помощи, ты звал в отчаянии. Мы шли на свет, да-да-да, на восхитительное пламя твоей души, Мы не могли не прийти... И страх отступает, ибо он не может бояться еще сильнее, чем сейчас. Абсолютное Ничто обволакивает его тысячей своих бесплотных рук, затуманивает разум, притупляет боль - и это лучшая награда для него. Он больше не боится, не мерзнет, не истекает кровью. «...если говоришь правду, если пришел на мой зов... Спаси меня! Спаси! Я не хочу умирать!» Нет-нет-нет, никто не хочет умирать, и ты не хочешь. Да-да-да, ты не умрешь, никогда не умрешь, будешь жить, да-да-да, ты нужен Нам живой... И срастаются сломанные кости, исчезает жуткая рана, будто и не было ее вовсе. Куда-то пропадают усталость, жажда, голод. Сила, пульсирующая, безмерная, наполняет худое, изможденное тело. «Что ты сделал со мной?!» Мы, всего лишь, дали тебе крупицу Нашей силы, всего лишь не дали тебе умереть, да-да-да! «Сила... Я хочу стать сильнее! Еще! Пожалуйста, еще!» Да-да-да, какая восхитительная жадность! Нет-нет-нет, еще рано, слишком рано, ты ребенок, совсем ребенок, Мы дадим тебе больше, много больше, но не сейчас... Мы хотим от тебя одного, всего малую каплю... «Я отдам все, что смогу!» Да-да-да, все, что сможешь, досуха, дочиста, не сейчас, потом, в другое время, когда будешь гордым и сильным, когда обретешь свое Имя! Сейчас... Нам нужно совсем немного... Позволь Нам коснуться твоего сердца, позволь согреться восхитительным пламенем внутри тебя, позволь Нам... И он соглашается, ведь это малость того, что он способен дать... Им, в благодарность. Так-так-так, иди же, дитя без Имени, иди и не оборачивайся, ты будешь жить, ты хочешь жить, ты должен жить! Иди-иди-иди, и не бойся. Мы поможем тебе забыть, да-да-да, это наш с тобой маленький секрет... Мы вернемся к тебе однажды, когда ты вспомнишь Нас в час нужды, а пока иди, живи, живи, живи! Тысяча голосов стихает, и унимается болезненная дрожь земли, и исчезает абсолютное Ничто, снова впуская сюда жизнь. . ..И в лучах восходящего солнца идет, бредет, по пустыне Джагаршедда, мальчик без Имени, ребенок с пустыми глазами. Он не чувствует ни голода, ни жажды, ни боли в стертых ногах. Таким его и нашли шеддары, и отвезли к отцу. Сколько его ни спрашивали, как ни пытались узнать правду - он ничего не говорил, потому что не помнил. Не помнил ничего, кроме страшной, вечной пустоты. Бес, с неподдельным ужасом, оттолкнул от себя гадалку. Она упала на пол, застеленный коврами, точно тряпичная кукла, ее глаза закатились так, что были видны лишь покрасневшие белки, и она продолжала говорить. Ее голос изменился - ни один человек не способен на такое, но она говорила тысячей голосов одновременно. -Ты помнишь! Помнишь Нас! Вспомни Нас снова в час нужды, не бойся, как не боялся тогда... Мы придем, да-да-да, мы даруем тебе больше силы, да-да-да... Бес кубарем выкатился из шатра, и, едва ли не бегом, помчался, через весь базар, искать Сольвейг и Ласку. Он нашел их на пути к постоялому двору, и с видимым облегчением вздохнул. -Ну, что тебе нагадала старая карга? - с нескрываемым сарказмом поинтересовался Ласка, всецело не одобрявший подобные штучки. -То же, что и всегда, дорогой братец! Долгую и счастливую жизнь! - хохотнул близнец. Но, от Ласки не укрылась его нервозность. Близнец нервно прядал ушами, и, то и дело, оглядывался назад. Едва Ласка открыл рот, как Бес на корню пресек попытку брата выведать истину - широко ухмыляясь, он внезапно подхватил Сольвейг на руки, и заявил: -Итак, мы привезли Дикую Шемзе, получили золото, избавили город от полоумного фанатика и приобрели ценную соратницу! За это надобно выпить! С этими словами, не обращая внимание на протесты ведьмы, Бес с ноги открыл дверь в таверну и решительно шагнул через порог. И только вечером, когда братья уже набрались, как следует, Сольвейг задала им, давно интересующий ее вопрос: -Вы мне так и не сказали ваши имена... Как вас зовут на самом деле, мальчики? -Что, Беса и Ласки тебе уже недостаточно? - весело икнул желтоглазый близнец. -Отнюдь. В конце-концов, мы... напарники? - хмель придал ведьме храбрости, и она уверенно встретила горящий взгляд иллирийца. Ласка, сидевший почти вплотную к брату, пренебрежительно фыркнул, закатив глаза. Но, затем, сделав очередной глоток эля, он, неожиданно добродушно, добавил: -Лайе. -А я - Дола. - усмехнулся Бес. И Сольвейг одарила их самой обольстительной из всех своих улыбок.

@темы: В процессе, Макси, Джен, Приключения, Фэнтези, R

---

Сага о Близнецах — Глава 1 (часть 2)

[jenova meteora]

Название: Сага о Близнецах Автор:  jenova.meteora Фэндом: Ориджиналы Рейтинг: R Жанр: Action, Adventure, Romance, фэнтези, гет, преслэш Бета: как таковой, нет Предупреждение: Возможны легкие намеки на слэш, а так же незамеченные автором ашыпки Размер: макси Статус: В процессе Описание: «Они были близнецами. И ни один из них не мог жить без другого, ибо была у них одна душа на двоих. Они были великими. Но все мы с чего-то начинаем. И я могу рассказать историю. Не легенды, что пылятся в библиотечных свитках, и не байки, которыми пугают ночью, у костра. Не про героев и королей, но о близнецах, что когда-то давно были неразлучны; о братьях, связанных узами много более крепкими, чем любовь. Я могу рассказать о выборе, и история эта будет - длиной в целую жизнь...» Охота на ведьму. Часть II ...она вела их совсем другой дорогой, не той, которой братья сюда пришли. Весь путь ведьма то и дело, зыркала своими глазищами по сторонам, словно ожидая нападения. Но вокруг была лишь мертвая, звенящая тишина, нарушаемая лишь хрустом снега и веток, под ногами путников. Через некоторое время пути, до братьев начал доноситься слабый, но весьма неприятный запах гниения. И, чем дальше вела их ведьма, тем сильнее и нестерпимее он становился. -Кажется, я понимаю, почему здесь нет, ни зверья, ни птиц. Да от этой вони даже духи разбегутся! - не выдержал, наконец, Бес. Он натянул на лицо повязку, чтобы хоть как-то, защититься от невыносимого смрада. Вдруг Сольвейг резко остановилась, а затем, попятилась назад. Наткнувшись спиной на Беса, она вздрогнула. -Слышите? Вы, ведь, это слышите? - в неподдельном ужасе прошептала она. Бес и Ласка прислушались, и поняли, что к ним навстречу что-то движется. Что-то массивное, и весьма вонючее. Долго ждать не пришлось: захрустели, затрещали ломающиеся ветви, и из-за деревьев появилось... нечто. Выглядело оно столь омерзительно, что Сольвейг невольно закричала, прижав пальцы к лицу. -Задница Махасти... De red'mraq j'add zugho! - Бес выругался на шеддарском языке, и невольно присел, прижав уши плотно к голове, и глядя на то, что было перед ним, глазами, полными ужаса. Существо перед ними было отвратительно. Оно представляло собой огромную массу гниющих тел, которые, вопреки любым законам, все еще шевелились. Из открытых, безгубых ртов, исходили стоны и хрипы. Судя по всему, это когда-то были все те путники, которых заманивала сюда ведьма, чтобы откупиться от демона Хаоса. -Спящие... Я не знала... Клянусь - не знала! - глухо простонала джалмарийка, когда близнецы синхронно на нее посмотрели. Всех троих обдало невыносимым смрадом, а затем чудовище утробно зарычало. Из сотен глоток мертвецов вырвался хор тысячи голосов, вызвавший у путников самый настоящий приступ панического страха. И слышались в них плач, гнев и боль всех, кто когда-то жил. -Rak'jash, Mahastie j'add ed quezhe... - Беса, кажется, заклинило на непереводимых шеддарских идиомах. Он так и застыл на месте, прижав уши к голове, щерясь и рыча, точно пес, учуявший опасность, и неотрывно смотрел на демона Хаоса. Вид у него, при этом, стал довольно бесноватый. Раньше, чем Ласка успел сообразить, что у него на уме, Бес, стремглав сорвался со своего места и нанес существу несколько молниеносных ударов, которые убили бы обычного человека. Но демон лишь взревел сотней глоток, в ответ. Он даже не пошевелился, а Беса подняла в воздух неведомая сила, и со всего маху швырнула оземь. Наемник успел сгруппироваться в падении, и, по-кошачьи, приземлился на четыре конечности. -Ты не умрешь. Не сегодня. Не от нас... - произнесла тысяча голосов. -Что... Ласка выступил вперед, твердо глядя на монстра. -Братец, нашей ведьмы и след простыл. Отыщи ее. -Ли... Ты с ума сошел?! - возмутился близнец. -Я справлюсь. Как в Каморанском походе. Верь мне. -Ли... -Иди! - голос Ласки оставался спокойным, но от него повеяло таким холодом, что Бес сделал шаг назад, и беспрекословно повиновался. Он ему верил. Бес обернулся и, прищурив глаза, взглянул на то место, где раньше стояла ведьма. Между деревьев вели следы от маленьких ножек, но Бес видел не их. Он на мгновение замер, вспоминая ведьму, ауру, что ее окружала... Для него на снегу оставался золотистый, мерцающий теплый след, что оставила за собой Дитя Хасидзиль. Она могла расставить тысячу ловушек, могла вызвать буран, заметающий отпечатки ног, но вот свою ауру скрыть от Беса она не сумеет. И он двинулся за ней, быстрой стрелой скользнул дальше в лес, уверенный в том, что жертва не уйдет. Недаром же, еще на Вечной Земле, его прозвали Бесом, лучшим, среди Гончих, элитных следопытов Иллириана. И пусть, он не способен слышать и видеть духов, как Ласка, но среди следопытов ему не было равных. А для того, чтобы поймать одну маленькую, заносчивую джалмарийку, большего и не требовалось. Оставшись один на один с демоном, Ласка шумно вдохнул морозный воздух. -Вот и встретились, снова, Тысячеглазый. -Ты, по-прежнему, его защищаешь, почти Совершенный. - от глухого рокота задрожала земля. -И всегда буду. Ты не заполучишь его, пока я жив. -Он будет нашим. Он станет проводником Наших Голосов. И тебя не будет рядом, чтобы его спасти. - Тысячеглазый не спорил. Он просто говорил об этом, как о неизбежности. Так говорят о том, что небо голубое, земля твердая, а вода жидкая. Ласка судорожно сжал руки. Он знал, что такое неизбежность, знал, что с ней невозможно бороться... И знал, что Тысячеглазый прав. ...Пять лет назад группа авантюристов, обладающих любопытством, авторитетом и карманами, полными золота, и возглавляемая хельским алхимиком Ольве, искала телохранителей, лучших из лучших. Путь их лежал через пещеры Мерцающих гор, сквозь подземный город Каморан. Разумеется, заманчивое бряцанье толстого кошелька, привлекло внимание главаря Хисантской гильдии убийц, в которой состояли близнецы Бес и Ласка. Он не пожелал отказаться от такой выгоды, и отправил иллирийских наемников охранять экспедицию, наряду с другими головорезами. Надо сказать, поход не задался с самого начала: один из участников отпочковался, сломав себе ногу, и оставшись в гостинице, что, само по себе, считалось дурной приметой. К тому же, среди наемников начались стычки - сказалась многовековая вражда между шеддарами и иллирийцами. Ольве, глава экспедиции, закрывал глаза на трения в группе, хотя, по мнению братьев, первое, что он должен был сделать - это пресечь их. Но, хельги, похоже, интересовал лишь конец пути, вожделенная земля, и Разлом. И, возможно, именно его стремление, как можно скорее, достичь цели, привело все к краху. ...Они уже были на подходе к Каморану, когда вернулись разведчики. Всего двое из четверых, и один был ранен. С ужасом, они поведали, что в подземном городе открыт еще один Разлом, и, что самое страшное, где-то здесь бродит демон Хаоса - тень без плоти и крови, созданная из абсолютного ничто. Невзирая на яростные протесты шеддаров, и иллирийских близнецов, Ольве приказал продолжить путь. Когда экспедиция вошла в Каморан и разбила лагерь, в первую же ночь пропали двое телохранителей, не нашли даже следов крови. Шеддарские наемники не находили себе места. Звериным нутром они чуяли опасность в забытом городе, и, чем дальше продвигалась группа, тем больше они поджимали хвосты. Здесь господствовал страх. Поначалу казалось, что он на пользу - группа сплотилась, прекратились внутренние распри. Но, потом пришли кошмары. Люди, шеддары, хельги, иллирийцы - все оказались лицом к лицу со своими самыми затаенными и сильными страхами. Пара человек сошла с ума, еще один попытался убежать... Его предсмертный крик еще долго отзывался эхом в сводах мертвого города. Казалось бы: пора повернуть обратно, пока есть возможность. Но Ольве, точно одержимый, рвался вперед, и уже не в Хальгейзу, а в самое сердце Каморана. И, когда они достигли его, явился Он. Тысячеглазый, тысячеголосый, сотканный из пустоты, вытягивающий жизнь из всего вокруг. И убить Его, как ни старались наемники, было невозможно. ...Ласка, как сейчас, помнил истощающее чувство животного страха, когда разум не властен над телом, когда оно подчиняется лишь звериным инстинктам, а они кричат: беги, глупец! беги, пока можешь бежать... беги-беги-беги!!! Кажется, они, действительно, бежали, по лабиринту забытого города, в поисках выхода. Кажется, Ольве кричал безумным голосом, что нашел выход. А потом Тысячеглазый поглотил его, развоплотил навсегда, лишив возможности переродиться... И это была самая страшная, окончательная смерть. Из всей экспедиции их осталось только семеро: иллирийские близнецы, трое шеддаров, и два человека. Пять наемников, два исследователя. Они решили разделиться - кто-то должен был остаться, чтобы дать небольшую фору остальным. Жребий выпал одному из троих шеддаров. И он остался. Больше его не видели. Ласка надеялся, что ему хватило сил перерезать себе горло, чтобы не стать развоплощенным, как остальные погибшие. А Тысячеглазый продолжал преследовать выживших, и, в конце-концов, настиг их. Наемники сражались бешено, изо всех сил. Когда Тысячеглазый отступил ненадолго, оказалось, что Бес и еще один наемник, из шеддаров, ранены. И, тогда Ласка приказал тем, кто уцелел, забрать их, а сам бросился туда, где исчез демон Хаоса. Помнится, отчаянные и протестующие крики Беса еще долго оглашали эхом бесконечные тоннели Каморана. Оставшись один, Ласка призвал всю свою силу, что была дана ему с рождения, дабы изгнать чудовище. И, все же, этого оказалось недостаточно. Возможно, ему тогда повезло. Возможно, дело было в неизбежности. «Дитя порченой крови, рожденный из плоти предателя» - молвил Тысячеглазый, напоследок, - «Маленькая песчинка в водовороте бури, да-да-да... Но твой Дар не таков, как у других, нет-нет-нет. И у твоего брата его нет вовсе. Ты забрал все себе, маленький айя! Ты стал почти Совершенным, о, да-да-да! Но у твоего брата есть то, что Мы ищем, в чем Мы так нуждаемся, так-так-так! Негасимое пламя, искра и свет в душе. Однажды мы возьмем его. Однажды, он станет Нашим Голосом среди живых. Один раз он уже видел Нас, и дал нам обещание, да-да-да. Мы вернемся. И Мы возьмем его, навсегда, навсегда» - исчез, а Ласка остался один, в мертвом городе, обессиленный и напуганный. И, последние слова Тысячи Его Голосов, звенели жутким пророчеством в его голове. «Навсегда, навсегда» Ласка смутно помнил, как брел по бесконечным переходам подземного города, пока его не нашел брат. Позже, уцелевшие члены экспедиции рассказывали, что Бес, как с цепи сорвался. Метался, не находил себе места... И решил вернуться назад, повинуясь незримой связи, что была между братьями. Несмотря ни на что, Каморанский поход принес близнецам честь и славу, и те, кто остался жив, благодаря им, не поскупились и сполна наградили братьев. С тех пор, Бес и Ласка никогда не оставались без работы. И, все же, Каморанский поход навсегда лишил их покоя. Еще долго Бес просыпался по ночам, наматывая простыни на руки, и метался по кровати в безотчетной панике. И каждый раз, Ласка, сторожа покой своего возлюбленного брата, гадал: будет ли это страшный сон? Или Тысячеглазый сдержит свое слово и вернется, чтобы украсть негасимое пламя из сердца Беса? -Делай, что должен, почти Совершенный, да-да-да. Ты уничтожишь эту оболочку, но Мы бесконечны. - снова пророкотала Тысяча Его голосов. – Мы были задолго до твоего рождения, Мы пребудем и после твоей смерти, у Нас нет начала и конца, да-да-да. Ласка с ненавистью вскинул руки с раскрытыми ладонями и на краткий миг закрыл глаза. Он почувствовал сумасшедшее биение своего Дара, отражавшегося в каждой клетке его тела... Когда он снова открыл глаза, перед ним уже никого не было. Бежать по снегу было неудобно. Пробираться сквозь сугробы - еще хуже. А смех Дикой звучал то с одной стороны, то с другой, пестрые юбки ее одеяний то и дело мелькали за деревьями. Она самозабвенно игралась с ним, уверенная в собственной безопасности. Проваливаясь в сугробы, Бес с завидным упорством гнался за ней, как охотник, преследующий раненую добычу. Огненный, неповторимый след Дитя Хасидзиль вел его по верному пути. Он ее найдет. Достанет. Обязательно достанет! Еще никто не уходил от Гончих, а уж нахальная джалмарийка тем паче. Бежать сквозь снег, забыть про холод и ветер. Горячая кровь в жилах - согревает, а стук сердца равен безмолвному отсчету. Гнаться, преследовать и вцепиться клыками в добычу. Она - его! Идти за золотистого цвета теплом ее тела, не видеть, не слышать, не чуять ничего и никого, кроме нее. Найти и заманить в западню, затаиться, слившись с землей и ждать, ждать, ждать... Никуда ей не деться. Дождаться, когда она поймет и отступит, а затем... Тренированное тело резко развернулось вперед, зажав в зубах кинжал. Только вот Сольвейг была не согласна с таким развитием событий и оказала сопротивление, достойное дикой волчицы. ...Ну кто бы мог подумать, что в маленьком теле может существовать такая сила?! Сольвейг рычала, визжала, шипела, кусалась. Она вырвалась, лупила его маленькими кулачками и норовила выцарапать глаза. Но потом что-то изменилось. Бес так и не понял, как это случилось - но они, словно, поменялись местами. Теперь ведьма вцепилась в него мертвой хваткой, а он пытался отодрать ее от себя. На него накатила дурная слабость, перед глазами заплясали разноцветные круги. Ноги Беса подкосились, и они вместе с ведьмой рухнули на снег. Ему не хватало воздуха, не хватало сил на следующий вдох, а ведьма смеялась, смеялась, смеялась! И этот смех звоном отдавался в его ушах. Хватка иллирийца начала слабеть, но теперь Сольвейг его не отпускала, прижимаясь всем телом, и ее зеленые глаза горели ведьминым огнем, а на самом их дне таилась дикая, неутоленная жажда. -Ли, поганец... Выручай! - прокаркал Бес, намертво сцепившись с ведьмой. -Да ты и сам неплохо справляешься, братец! - развеселился Ласка, появившийся между деревьями. Запоздало он почувствовал, что что-то не так: кровь отхлынула от лица малого, и изо всех сил он отпихивал от себя Дикую, и это уже не было игрой. Ругнувшись, Ласка стремительным прыжком преодолел оставшееся расстояние, и с силой отодрал от братца, присосавшуюся, как пиявку, ведьму. -Опасность!.. - невнятно прокаркал близнец, силясь приподняться хотя бы на локтях. Оказавшись в западне, Сольвейг завизжала и снова принялась выворачиваться изо всех сил, стремясь дотянуться до единственного незащищенного тканью места на Ласке - лица. Но иллириец оказался проворнее. Выкрутив Сольвейг руки, он швырнул ее на снег и несколько раз макнул головой в сугроб, для остужения пыла. -Ф-ф-р, кх-х-хр-р, - ведьма едва успела отфыркаться после очередного близкого знакомства с сугробом, когда оказалась полностью обездвижена. Ласка придавил ее к земле коленом и, быстро и профессионально связал руки за спиной. Для надежности. И оставил ее лежать в позе куколки, в сугробе. И тут Сольвейг открыла рот, и из него посыпалась такая брань, что плебс обыкновенный обзавидовался бы. Иллириец проигнорировал ее мнение об ушастых, наглых наемниках. Все его внимание теперь было приковано к близнецу. Тот, тем временем, отполз за ближайший запорошенный снегом куст, и оттуда донеслись характерные звуки человека, которого невыносимо тошнит. -Малой? -Стой, где стоишь! - сдавленно рыкнули из кустов, и Ласка послушно замер. Он через плечо глянул на ведьму, что сидела на снегу, с красной физиономией и мокрыми волосами, но донельзя гнусно ухмылялась. -Ты что с ним сотворила, джалмарийка? - голос старшего близнеца был обманчиво ласков, но видят Спящие, не будь эта женщина столь ценной добычей, не избежать ей острых Ласкиных когтей, и его ледяного гнева. -Ничего непоправимого. - хмыкнула ведьма. - Поблюет маленько и оклемается. -Малой, ты как? - Ласка протянул руку близнецу, которого только-только перестало выворачивать наизнанку в ближайший куст. -Shienadan! - каркнул Бес, все еще, не своим голосом. - D'aeth sia glath! Не без помощи брата, он встал на ноги, и, опираясь на его плечо, двинулся в сторону ведьмы. Сольвейг, тем временем, перевернулась на спину и с ненавистью глядела на братьев. Она оказалась из тех женщин, которые красивы в любом своем виде. Даже в ярости и извалянные в снегу. -Бес, хватит! - Ласка вцепился в плечо брата, но тот резко стряхнул его. Его горящий взор был устремлен на Сольвейг, что с вызовом взирала на него, восседая в сугробе. -O'ui nae solnaitt! - рыкнул он. -Faett, Doel'ha, - предостерег его Ласка, но Бес, кажется, утратил всякую способность трезво мыслить. Он угрожающе навис над Сольвейг. Ведьма невольно сжалась в комок, ожидая расправы. Ласка перехватил руку, занесенную для удара наотмашь, Бес снова рванулся вперед... -Faett! - только резкий голос брата заставил его замереть. Бес медленно повернул голову и зло уставился на близнеца. -Aet nui safal' s'zath. - нараспев произнес тот, словно и не повышал только что голоса. - Репутация. Деньги. Заказ. Забыл? Успокойся, братец. -Aeon! - Бес вырвал запястье из цепких пальцев Ласки. Затем, закрыв глаза, несколько раз вдохнул и выдохнул, и уже спокойнее, добавил: -Хорошо. Репутация, деньги, заказ. Понял. Aet su slaain Solveig glath... Queshadd! -Куда, солнце мое? - голос Ласки был предельно нежен, когда он поднял отползавшую на заднице женщину, и поставил ее на ноги. - Какой интересный у нас заказ, а, братишка? -Дитя Хас-с-сидзиль, мать ее... - мрачно проворчал малой, потирая лоб. Голова раскалывалась так, словно у него над ухом колотили кузнечным молотом. -Не делай такую кислую мину, братец. Все, как ты и говорил. Мы нашли ведьму. Закрыли Разлом. Избавились от демона Хаоса. Сорвем неплохой куш. Сопроводим же нашу даму к... хм... попутным заказчикам. - ладонь Ласки легонько подтолкнула ведьму в нужном направлении. К чести сказать, она больше не делала попыток улизнуть, знай себе, вздернула нос, да зашагала по снегу, покачивая бедрами. Поравнявшись с Бесом, Сольвейг лукаво ему подмигнула. В ответ наемник желчно клацнул острыми зубами и даже сумел донельзя паскудно ухмыльнуться. Он запомнил и учел. О, да. Серокожая, остроухая бестия всегда все помнит. И, непременно, припомнит, при первой же возможности.

@темы: В процессе, Макси, Джен, Приключения, Фэнтези, R

---

Сага о Близнецах — Глава 1 (часть 1)

[jenova meteora]

Название: Сага о Близнецах Автор:  jenova.meteora Фэндом: Ориджиналы Рейтинг: R Жанр: Action, Adventure, Romance, фэнтези, гет, преслэш Бета: как таковой, нет Предупреждение: Возможны легкие намеки на слэш, а так же незамеченные автором ашыпки Размер: макси Статус: В процессе Описание: «Они были близнецами. И ни один из них не мог жить без другого, ибо была у них одна душа на двоих. Они были великими. Но все мы с чего-то начинаем. И я могу рассказать историю. Не легенды, что пылятся в библиотечных свитках, и не байки, которыми пугают ночью, у костра. Не про героев и королей, но о близнецах, что когда-то давно были неразлучны; о братьях, связанных узами много более крепкими, чем любовь. Я могу рассказать о выборе, и история эта будет - длиной в целую жизнь...» Охота на ведьму. Часть I Легкий ветра вздох - смерти нет Тот, кто пламя сам, не сгорит в огне Бьется на ветру, словно знамя, плащ Ветер, верный друг, обо мне не плачь Все, что было - не было, все в огне сгорит Пламя рыжей птицею к небу полетит Имя мое прежнее здесь забудут пусть Долог путь в бессмертие - я еще вернусь... © Тэм Гринхилл «Смерти нет» Знаешь, мой друг, а мы с тобой не умрем Ведь если идти, дороге не будет конца Бедам и войнам назло, мы будем вечно вдвоем Вечно рука в руке и песней сплетать сердца Мы будем помнить созвездия, но не будем помнить имен Мы будем смеяться, и грезить, вдали от битв и знамен Без мертвых богов и героев, без битвы добра со злом Чтобы однажды построить свой долгожданный дом... © Тэм Гринхилл «Знаешь, мой друг» -Наша жизнь прекрасна, брат. -Великолепна! Вот бы она никогда не менялась... -И никогда не меняла нас. © Assassin’s Creed II Зимы в Джалмаринене суровы и безжалостны. Солнце исчезает за тяжелыми, сизыми тучами, деревья искрятся серебром, а земля покрывается белейшим, искрящимся снегом. Мир погружается в спячку на долгие недели, и, кажется, замирает само время. На севере Джалмаринена в эту пору начинает кипеть и бурлить жизнь. Ведь, когда опускается снежное покрывало, начинается зимний карнавал: северяне провожают землю, что вскормила их, в долгий сон. Они оставляют ей прощальные дары и желают спать спокойно. И земля благодарна им, а духи оберегают их. В северных городах на улицах развешаны гирлянды и бумажные фонарики, из домов слышатся музыка и громкий смех; дети, не ведая грусти и обид, бегают по белоснежному покрывалу, оставляя узор из глубоких следов, и играют в снежки. А вечерами люди высыпают на улицы города и празднуют начало нового витка жизни и благодарят духов и богов за то, что те, столь щедры и милостивы к ним. Но нынешняя зима сильно отличалась от предыдущих: крепкие морозы, да снежные бури, не давали народу даже нос из дому высунуть, что уж тут говорить о зимнем карнавале. И не было слышно ни музыки, ни детского смеха, лишь в окнах отражался свет от лампад и каминов, возле которых грелись люди. За окнами завывала метель, и северяне шептались меж собою – мол, сие есть гнев духов и богов. Мол, слишком много крови пролилось в последний год, слишком много смертей повидала северная земля. Украдкой, замирая от каждой неверной тени в темном углу, они осеняли себя защитными рунами и замолкали. Все, как один, твердили, что это все проделки ведьмы, что живет в лесу за Реванхеймом, что она виновна в нынешней напасти, требовали расправы над нею. Но простые северяне – люди суеверные и лишний раз навлекать на себя гнев ведьмы убоялись. Только, вот, гнева духов земли они боялись больше, и посему молились – и ждали своих избавителей. Ночь окутала Реванхейм покрывалом вязкой тьмы, принося с собой ночные страхи, кошмары, да забытые воспоминания. Дети, способные видеть то, что недоступно взрослым, начинали плакать и боялись спать в одиночестве. Матери, утешая их, пели колыбельные, а мужчины лишний раз проверяли замки на дверях и на всякий случай чертили углем, под притолокой, оберегающие знаки. Никому не хотелось выглядывать в окно – все равно же тьма тьмущая, хоть глаз выколи! И никто не видел путников, что бесшумно вошли в город вместе с ночью. Они упрямо шагали, проваливаясь в сугробы, навстречу порывам ледяного ветра и холодному и колючему снегу. Их было двое, и они кутались в меховые одежды нездешнего покроя. Если бы их увидел случайный свидетель, он мгновенно опознал бы в них серокожих нелюдей, обитателей Вечной Земли Иллириан. Просто не смог бы не узнать: иллирийцы в Джалмаринене были редкими гостями, а уж на край мира – на самый север, могли прийти только двое. Каждый год их видели здесь, ибо был этот город перевалочным пунктом для странников. Наемники. Охотники за головами. Те, кого так ждали все это время жители Реванхейма. Их лица были закрыты плотной тканью, защищающей от холода, глаза поблескивали во мраке, тонкие пальцы быстро двигались на языке жестов. Они бесшумными, серыми молниями скользили по улицам, не обремененные нуждой в свете - их глаза видели сквозь тьму куда лучше любого зверья. Путники замерли возле большой двери одного из домов. Вывеска над ней гласила, что они стоят на пороге лучшего заведения этого города. Зовется это место «Подковой» и принадлежит Кривоносому Альбу, милости просим, господа добрые! Иллирийцы только насмешливо переглянулись и бесшумно скользнули внутрь, впустив вместе с собой в помещение холодный ветер и снег. По-правде говоря, «Подкова» знавала и лучшие времена. Всего несколько недель назад здесь было полным-полно народу: всякий сброд, вроде путников, которых нелегкая забросила в последний город Севера, странствующих рыцарей из Айнцкранга, что искали рекрутов для своего ордена, да наемников, ищущих наживы. Как и полагалось любой приличной таверне, здесь могли затесаться несколько местных буйных пьяниц и, как минимум, один бесталанный менестрель, что пьяным голосом завывал в углу очередную балладу. А еще – драки! Куда же без них-то? Всегда находился какой-нибудь благородный сэр рыцарь, что не выдерживал соседства с наемными убийцами и начинал вершить справедливость... Но те дни ушли, и Альб был вынужден признать, что отсутствие посетителей пагубно сказывается на его деле. Он сварливо прикрикивал на своих девиц, придираясь к каждой мелочи. Настроение у хозяина «Подковы» было самое отвратительное. Ну, еще бы – что за напасть такая! Мор, прошедший по земле Реванхейма о прошлом лете, распугал всех заезжих странников, да еще эта ведьма, на которую северяне валят все беды! Глухо ворча, Альб в очередной раз подсчитывал убытки и всерьез думал о том, что пора бы ему собрать вещички и перебраться в другой город. Вон, говорят, на юге Джалмаринена плещется бесконечное Море Жажды, а он, Кривоносый Альб, за всю свою жизнь ни разу не видел настоящего моря... -Эй, Кривоносый! Эля нам! – веселый голос с ощутимым акцентом прервал его размышления. Хозяин таверны нахмурил косматые брови, недовольный столь фамильярным обращением. Нос, у него, конечно, кривой, но это не повод для насмешек! Именно эти слова почти сорвались с его языка, когда он поднял взгляд и увидел своих гостей. Недовольная гримаса тут же сменилась неподдельной радостью. -Задница Махасти, кого я вижу! – и Альб заспешил обогнуть стойку, чтобы обнять прибывших посетителей. Данное действо, кстати, тоже, со стороны смотрелось весьма забавно: коренастый и приземистый мужик сжал в стальных тисках двоих высоких и тонких нелюдей, и радостно похлопал их по спинам, едва не проломив хребты. Его помощницы, забыв про уборку, сбились в стайку и с любопытством поглядывали на, пожалуй, первых посетителей за последние несколько дней. Гости эти казались необычными по всем параметрам. Начать можно было с того, что, несмотря на простые одежды наемников, в глаза бросалась их принадлежность к высшей иллирийской касте. Выражалось это в аристократичности черт лица и цвете кожи – серой, словно пепел, и слишком светлой для иллирийской черни. Они были близнецами. Единственным различием между ними были глаза – у одного льдисто-синие, у второго по-волчьи желтые. Однако если понаблюдать за ними, то можно увидеть, что их сходство ограничивалось лишь внешностью. Близнецы были разными, как лед и пламя, и это сквозило в каждом их слове, каждом жесте. Вот и сейчас, обладатель волчьего взгляда душевно стиснул Альба в симметрично железных тисках и даже приподнял над полом. Второй же ограничился сдержанным хлопком по плечу и теплой улыбкой. Взгляд его, при этом, оставался все таким же льдистым и колючим. Но Альба это уже давно не смущало: за долгие годы знакомства с близнецами он привык к разнузданности одного и скованности другого. Поэтому хозяин «Подковы» весело хохотнул и хлопнул в ладони: -Присаживайтесь, друзья мои! Только сегодня – все места ваши, а эль будет литься рекой! Близнецы придирчивыми и красноречивыми взглядами обвели таверну и выбрали себе место у камина. Оказавшись подле живительного, дарящего тепло огня, они, наконец, начали выпутываться из своих косматых одежд. -Ла...ска, - укоризненно заметил желтоглазый близнец, - Напомни мне, чтобы мы больше никогда не появлялись здесь по зиме. У меня уши отмерзли! Гляди, какие красные! -Они у тебя уже синие. – флегматично ответил тот, кого звали Лаской, и с наслаждением протянул ноги к камину. – Как же хорош-ш-шо оказаться в тепле, а, малой? Малой, тем временем, сосредоточенно вытряхивал снег из-за шиворота и недовольно прядал посиневшими от холода ушами. Весь его вид выражал крайнее неодобрение погоды. Словно в ответ на его мысли, вьюга за окном взвыла еще громче, и близнецы одновременно передернулись. Они выросли в тех местах, где почти круглый год лето, а зимы нет – лишь долгая осень. И даже долгие годы скитаний по Джалмаринену не смогли заставить их привыкнуть к холодам. К тому времени, когда близнецы отогрелись и уютно устроились в креслах, подоспели и девочки Альба, принесли горячего эля, для пущего сугреву. Ласка благодарно кивнул, приняв кружку, и немедля отхлебнул живительного напитка. Братец же его, для начала, чуть не свернул себе шею, провожая девиц заинтересованным взглядом, за что был награжден пинком в колено. -Мы здесь по делу, Бес. Не забывай об этом! - Ласка строго сдвинул брови. -Между прочим, эти девицы – единственное хорошее, что есть в здешних местах! -Ты меня оскорбляешь, - Альб подкрался тихо, и насмешливо наблюдал за смущенными братьями. -Я гляжу, твое заведение пребывает в некотором... запустении. - усмехнулся Ласка, окинув таверну долгим взглядом. - Честно говоря, за десять лет нашего знакомства, такое впервые на моей памяти. Где музыка, где громилы, крушащие о головы друг друга стулья? Да тут пьяниц - и тех нет. Только девочки и остались. -И хорошо, что остались. Совершенно прелестные девочки. - добавил Бес, игриво подмигнув одной из них желтым глазом. Альб с ухмылкой наблюдал за тем, как Ласка быстро протянул руку и ласково, осторожно, вцепился когтистыми пальцами в оттопыренное ухо близнеца, заставив его взглянуть на себя. Его синие глаза были холоднее снега на улице. Бес, в ответ, виновато улыбнулся и развел руками. Мол, «что поделать, раз уж таким я уродился?». Но поглядывать в сторону «девочек» Альба перестал. Ласка отпустил его многострадальное ухо и вернулся к прерванному разговору. Альб нахмурился. Все же, хорошо, что братья-наемники пришли сюда. Глядишь, и подсобят чем-нибудь, а по старой дружбе - вообще, задаром. Были они, знаете ли, в долгу неоплатном у Кривоносого Альба. -Да все из-за чертовки одной. Пришла к нам, пару лет назад, ведьма. Поселилась в хижине, в лесу. С тех пор и творится здесь чертовщина всякая. Сами знаете - мы, реванхеймцы, люди мирные, живем себе, охотой, да целительством помышляем. Да, и торговлей чутка. А та ведьма окаянная как порчу навела. Говорит - дом у нее здесь был, соскучилась по родному краю. И видят люди по ночам нечисть всякую. Мертвяки им чудятся, голоса по ночам. И песня, ее даже я слышал. А потом пропадать стали, заезжие путники. Вышел человек, и исчез без следа. Слухи поползли всякие. Сами понимаете - процветанию не способствует. Вот уж год перебиваемся своими силами. Минувшим летом урожай худый был, а зима нынче... Сами видели. Близнецы внимательно слушали старого друга, переглядывались, и становились все мрачнее и мрачнее. Тут уж, насторожился Альб. -Вас-то, что сюда привело, а? -Заказ один. - мрачно буркнул Бес. Прянул ушами, и отхлебнул животворящего эля. Ласка продолжил: -Ведьму мы ищем. Сольвейг из семьи Эспозито. Ее след вел сюда, в Реванхейм. Сдается мне, что мы ее нашли. -Ну, не скажите, - фыркнул Альб, - Пока сама не пожелает, хрен вы ее отыщете, в тамошних лесных дебрях. -Какая она? - спросил Бес. - Расскажи, Альб! За окном, пуще прежнего завыла метель, «девочки» хозяина таверны осенили себя защитными знаками, и упорхнули по лестнице, к жилым комнатам, оставив гостей, с Альбом, наедине. Он задумчиво почесал свой кривой нос, и начал говорить. -Кто ж не знает Солвейгу-то? Дикой ведьмой ее еще кличут. Только, она больше не состоит в клане Эспозито. Бросила она их, еще лет тридцать назад. Черт, да она была известна еще тогда, когда я только родился! – Альб уткнулся взглядом в камин, предавшись воспоминаниям. – Она пользуется дурной славой, хоть и является целительницей. Я видел ее, когда был маленьким, тогда она еще жила в Реванхейме. Я вам вот что скажу – девка эта была юной и тридцать и сорок лет назад, и бьюсь об заклад, она и сейчас выглядит как молоденькая девица. Уж не знаю, что за магию она использует, чтобы оставаться вечно юной, но наши бабы обзавидовались ее красоте! Столько лет ее не видел, а как сейчас помню – волосы чернее воронова крыла, на щеке клеймо, глазищи зеленые, а взгляд такой – уххх! Дух захватывает! Будто насквозь видит... Одни говорят, она была рождена здесь, реванхеймка по крови. А другие утверждают, что она вообще не принадлежит к клану Эспозито и жила где-то в западных землях. Третьи вообще зовут ее вырожденкой из Хелленбергов. Ну а я вам вот чего скажу: плевал я, откуда она родом, я уверен только в одном - нехорошая она, очень. Иногда как зыркнет – сердце замирает. Дар у нее проклятый. Дитя Хасидзиль, вот, кто она… Тут Альб понизил голос до шепота: -Наши бабы к ней в лес ходят, когда совсем прихватывает и дитяток своих водят, чтоб хворь вывела. И выводит ведь, подчистую! Но возвращаются все от нее, будто не в себе немного. Мужики наши к ней как-то ходили, позабавиться хотели, мол, одна ведь баба живет, в глуши, кто об этом узнает... Дык она их так отходила, что одного кондрашка прям там хватила, а остальные только через пару деньков вернулись, зенки шальные, чураются каждого шороха! И бормочут что-то, про мертвяков всяких, про жуткую песню... Одного седым принесли, на руках, а ему давеча только тридцатник стукнул. А мы увидели дряхлого старика. Долго мы их выходить пытались – все как один проклинали Солвейгу, говорили, что мужество она у них отняла, а того, что в лесу остался, высушила одним поцелуем, не оставила ни костей, ни крови. С тех пор и боятся ее. Байки всякие травят. А теперь, вот, винят в том, что наша земля умирает, и духи молчат. Якобы отомстила она так нам – взяла и освободила духов, да отправила бродить по тропам Абэ Ильтайна. Она же Дитя Хасидзиль, они многое могут. Приключилось это две зимы тому назад. С тех пор и пошла всякая напасть. Вот и весь сказ, остроухие друзья мои. Когда Альб закончил повествование, Бес уже опорожнил свою кружку до дна, и фыркнул: -Думается мне, что мужики ваши по заслугам получили. -Дурни они были, вот кто. – проворчал Кривоносый Альб. – И по заслугам получили. Но я вам говорю – если собираетесь искать Дикую, будьте осторожней с ней. Кто знает, на что способна девка эта проклятущая? Пфуй! -Спасибо, было весьма познавательно. – Всем своим видом Бес выражал полнейшее пренебрежение к совету старого друга. – И где же обитает эта ваша С-сол... Солвейга? -А восточней Реванхейма лес. Вот там и надо искать-то. Но она с тех самых пор охраняет свои границы. Если Солвейга не захочет вас видеть, вы ее никогда не найдете, заплутаете в трех соснах, и если вас не растерзает зверье, не замерзнете в снегах, так духи с ума сведут! Даже если вам и повезет, и выберетесь вы оттуда, то только после того, как Дикая наиграется с вами. Забава у нее такая – гонять случайных путников. – Альб всем своим видом показывал, что всецело не одобряет намерения братьев. Прежде чем покинуть близнецов, он склонился над столом и искренне посоветовал: -Вы, ребята, совсем молодые, хоть и из долгоживущих. Мой вам совет – откажитесь от этого заказа. Нутром чую – не приведет он ни к чему хорошему! Опасна эта девка, ох, как опасна. Незачем лихо будить, ежели оно спит. Пущай кого другого, вместо вас, пришлют. Жаль будет, если вы поляжете из-за этой окаянной. И, словно, в подтверждение его слов, с треском распахнулось окно, заставив всех троих вздрогнуть. Ледяной ветер ворвался, вместе со снегом, резким порывом погасил огонь в камине, и обдал близнецов диким холодом. Чертыхнувшись, Альб заторопился поскорее закрыть окно. Ласка бросился ему помогать. А Бес, словно зачарованный, уставился в черный зев пустоты, где завывала вьюга. Его губы беззвучно шевелились, словно он повторял чьи-то слова... Ни Ласка, ни Альб не видели этого: они сражались с деревянной рамой, упорно не желавшей закрываться, словно некая сила мешала это сделать. Когда им, наконец, удалось запереть окно и защелкнуть засовы, Ласке почудилось, будто с другой стороны мелькнуло женское лицо. Зеленые глаза горели ведьминым огнем, да черные, как мгла, волосы развевались на морозном ветру. И тихий женский смех рассыпался звонкими осколками в воцарившейся тишине. -Песня... Она исчезла! - пробормотал Бес. -Что ты сказал? - Ласка обернулся, и только тогда увидел, что его брат продолжает смотреть в сторону окна. Иллириец метнулся к близнецу, и схватил его за руку. Взгляд Беса тотчас же стал осмысленным. Он недоуменно взглянул на брата, хлопая пушистыми ресницами. -Песня. Ты ее не слышал? Она... прекрасна. -Альб... - Ласка требовательно обернулся к Кривоносому. Тот скривился, точно от зубной боли. -Так и пропадали путники. Шли на эту... песню. Ты ее разве не слышал? Ласка отрицательно покачал головой. -Я только почувствовал что-то... странное. Инородную... силу? -Добро пожаловать в Реванхейм, мой остроухий друг. Вот вы и столкнулись с силой Солвейги. - мрачно ответил хозяин «Подковы». -Она голодна. - вдруг сказал Бес. - Ей холодно, одиноко, она на пределе... Он замолчал и удрученно потер лоб. -Болит? - руки Ласки скользнули по лицу близнеца и замерли на висках. -И вовсе незачем так со мной нянчиться! Не стеклянный, не разобьюсь. - недовольно проворчал Бес, стряхнув с себя руки близнеца. Ласка вздохнул и молча взъерошил ему волосы. И столько тепла было в этом скупом жесте, и столько нежности скрывалось во взгляде из полуопущенных пушистых ресниц, что Бес замолчал и упрямо уставился в свою пустую кружку. Альб, ставший невольным свидетелем этой семейной сценки, только диву давался; за свою жизнь он повидал немало семей, братьев и сестер, но никто из них не мог похвастаться чем-то, даже отдаленно, похожим на любовь этих близнецов. Связь, существовавшая между ними, была крепче любых уз - и не поддавалась никаким объяснениям. Она была десять лет назад, когда Альб впервые повстречал братьев, и оставалась таковой, поныне. Наконец, Ласка вздохнул и устало пробормотал: -Ладно, у нас ведь есть только один способ выяснить, что здесь творится, верно? Покинем город завтра на рассвете. Уверен, что старина Альб уже приготовил для нас комнату. Иллириец в задумчивости окинул взглядом пустое помещение, и невесело усмехнулся: –Приятно чувствовать себя дома. ...Бес спал, уткнувшись физиономией в подушку, и его ничто не могло разбудить. Рядом сидел его брат и задумчиво чертил пальцами на его спине, только ему одному видные, причудливые вензеля. Так уж повелось у близнецов: пока один спал, второй стерег его покой. Разделенный дух всегда уязвим, а где еще, как не в мире снов, может подстерегать зло? Ведь, есть так много потерянных душ, попавших в сети Лукавого бога, заплутавших на Тропе Боли, и так и не достигших Абэ Ильтайна. А неупокоенные и мстительные призраки, жаждущие вновь вкусить плоды жизни? А существа без плоти и разума, порожденные Периодом Исхода? И, пожалуй, самое главное - Хаос; бесконечный и ненасытный Хаос, что так любит яркие души, пожирающий их свет и пламя. Ласка, как и многие иллирийцы, был айя, сновидцем. В других народах его бы называли шаманом. О Хаосе, духах и Периоде Исхода он знал все, что мог знать смертный. Ведь его учили этому. Знания о Спящем мире Абэ Ильтайн он впитал с молоком матери, и сны не могли причинить ему вреда. Чего нельзя было сказать о Бесе. Еще в те времена, когда братья не встретились лицом к лицу, Ласка искал его в потоках снов, и каждый раз находил в паутине кошмаров. В них были все страхи напуганного мальчишки, так и не прижившегося на чужой земле. И, как Ласка ни пытался дозваться, докричаться до близнеца, сказать ему «ты не один», тот его не слышал. Он не отличал сны от реальности, не видел ловушек, расставленных Хаосом... И, пожалуй, только чудо спасало его от гибели. А потом появился Ласка... И стал его хранителем. С тех пор изменилось многое. Из маленького, недокормленного и озлобленного мальчишки Бес превратился в статного, веселого юношу, а в искусстве войны ему не было равных среди иллирийцев. И, кроме того, теперь он стал спать спокойнее. И, все же, Ласка, по многолетней привычке, сидел в изголовье кровати и гладил братовы белые волосы, спугивая жаждущих поживиться чужим огнем духов. Конечно, он знал, что не просидит вот так вот всю ночь. В предрассветный час Абэ Ильтайн позовет, поманит его, и он бросится навстречу забвению, где есть только память и чужие прожитые жизни. Таков уж, удел всех сновидцев. А когда проснется - обнаружит себя заботливо укутанным в теплое одеяло, а рядом обязательно будет клевать носом сонный Бес. Ласка сгребет его за шиворот и притянет к себе, тихо шепнет «спи», и они вновь уснут. Вместе, и без сновидений. ~*~ Бес, с громким треском, провалился в сугроб по самый пояс. Злобно взрыкнув, он буркнул: - Братец, напомни мне, чтобы мы больше никогда не отправлялись на север зимой! Хотя, должен заметить, погодка нынче чудесная. Близнецы уже несколько часов прочесывали реванхеймский лес, в поисках ведьмы. Погода в это утро стояла, на удивление, солнечная, словно и не было никакой снежной бури ночью. Холодное, зимнее солнце пробивалось сквозь ветви вековых деревьев, заставляя снег причудливо искриться, переливаться, точно россыпь драгоценных камней. Как Бесу удавалось радоваться жизни, проведя несколько часов на морозе, то и дело, проваливаясь в снег, оставалось для Ласки загадкой. Старший из близнецов только сумрачно шмыгнул лиловым носом, пошевелил синими, от холода, ушами, и застыл на месте, прислушиваясь к чему-то. Бес невольно им залюбовался; со стороны брат был похож на статую из мрамора: высокий, тонкий слишком стройный для человека, слишком высокий для загадочных хельги, похожий, скорее, на духа, нежели на живое существо. Казалось, что он смотрит прямо на солнце, но взгляд широко распахнутых, льдисто-синих глаз, был обращен вовнутрь. -Малой, ты что-нибудь слышишь? - наконец, вышел из оцепенения Ласка. Бес пожал плечами. -Да нет, ничего. -Вот именно. - Ласка, со свистом, выдохнул облачко пара. - Вообще ничего. Ни птиц. Ни зверья. Даже духи - и те молчат. Они... где-то есть, но не здесь. Они должны были откликнуться на Зов, но молчат. Что-то не так с нашей Сольвейг. Что-то здесь очень не так. Бес зябко поежился. После слов брата, звенящая тишина вокруг, теперь казалась зловещей. А еще, братья не могли отделаться от чувства, что тишина их услышала. Что тишина, теперь, за ними наблюдает. И от этого им было, ой, как, не по себе. Первым нарушил молчание Бес. Он заговорил, когда близнецы забрели в какой-то бурелом, где даже солнечного света почти не осталось. -Может, стоит внять словам Альба? Помнишь, что он говорил, про ведьму? -Обычные деревенские байки, малой. Северяне вообще крайне суеверны, а эта женщина явно сыграла на их предубеждениях и сделала себе репутацию. – сухо отрезал Ласка, продолжая прорубать себе путь. – Умно. -Да в тебе, братец, никак, проснулся дворцовый интриган! Неужто, соскучился по дому, э? - ухмыльнулся Бес, помогая ему расчищать путь. - Мы не во дворце, и даже не на Вечной Земле. А как ты объяснишь тот факт, что ведьма вечно молодая? Я, конечно, слышал о Детях Хасидзиль, но чтобы такое... Твою ж мать! Одна из веток, словно, по чьей-то злой воле, выскользнула у Беса из руки, и залепила ему качественную оплеуху. Иллириец злобно поймал ее и сломал резким движением. Тут же ему послышалось, что дерево жалобно застонало. Бес поспешил дальше за своим братом, который успешно прорубался вперед. -Морок, малой. – Ласка усмехнулся. – Кому как не тебе знать, что это такое. Вспомни Джагаршедд. Или Каморанский поход. Бес болезненно поморщился. -Опустим сей момент, братишка. Меньше всего я бы хотел вспоминать о Каморанском походе. И еще меньше - о Джагаршедде. Но должен тебе сказать – пожил бы ты, там хотя бы несколько лет, то с радостью уверовал бы в рассказ Альба! -Все в этом мире подчиняется определенным законам. Дети Хасидзиль обладают чудесным даром исцеления, но они не способны повернуть время вспять. Что-то здесь, определенно, не сходится. Она, должно быть, весьма могущественная чародейка. Или одержимая. Но, будь она одержимой - нас послали бы ее убить, а не доставить живой. Нет, тут точно есть подвох... Братья, продравшись, сквозь бурелом, очутились на поляне, залитой, словно, нездешним светом. Он отражался от деревьев, от снега на земле, слепил, резал глаза. Близнецы одновременно зажмурились, не в силах вынести нестерпимое сияние. И услышали голос. -Кто тут ходит? Кто тут бродит? Так-так-так... - он был мягким, грудным, и принадлежал женщине. - Вы не северяне, совсем не люди... Коль безобидны ваши намерения, может, и найдете меня! Поиграем, а, незваные гости? Братья застыли, точно соляные столбы. Ласка снова чувствовал инородную силу, схожую с той, что ворвалась минувшей ночью в таверну Кривоносого Альба. Только сейчас она была несоизмеримо сильнее, громче, и давила, душила со всех сторон. Ласка не мог заставить себя пошевелиться: понимание снизошло на него тяжелым грузом. И, все же, он сумел заставить себя взглянуть на брата. Бес смотрел на него с совершенно непередаваемым выражением лица. Он, казалось, весь ощетинился, волосы торчат из-под мехового капюшона, зубы оскалены, глаза горят по-зверьи, и уши, хоть их и не видно, наверняка, прижаты плотно к голове. Словно, гончая, взявшая след. -Она голодна, слышишь? - произнес Бес глухим голосом. - Зовет, манит. Ты чувствуешь? -Малой... -Держись меня, братец. Песня зовет. Песня - след. Мы найдем ее. Ласка ненавидел, когда его брат начинал говорить так: односложными фразами, словно, действительно, видел что-то, недоступное обычному взгляду. -Доверься, братишка! - Бес улыбнулся, развернулся, и легко, забыв про снег и свет, про бурелом и холод, сорвался с места. Он шел на Песнь. И его силуэт, казалось, норовили оплести тысячи черных нитей, оплести, и загасить навек пламя, что горело в его сердце. Ласка это видел, видел уже не в первый раз. И сердце его тревожно заколотилось. Ласка следовал за ним, не видя и не слыша ничего, кроме брата, и нити, что связывала их сердца. Он бежал за ним, и молил Спящих лишь об одном. Пусть Бес не сорвется. Пусть, найдет ведьму, но сумеет удержаться на грани. Пусть не услышит ничего, кроме этой зловещей Песни. Пусть. И Песнь, действительно, привела их к ведьме. Ни Бес, ни Ласка, так и не смогли запомнить путь - все смешалось в яркий, ослепляющий калейдоскоп из сверкающего снега, чистого неба и холодного, зимнего солнца. Близнецы словно впали в некий гипноз; вернее, влиянию Песни поддался только Бес, но его связь с Лаской была столь крепка, что и он оказался опутан ведьмиными чарами. И очнулись близнецы, стоя на пороге небольшого, явно старого, но добротно построенного домика. Почти сразу же, едва спало наваждение, дверь домика распахнулась, и на пороге появилась виновница всех бед в Реванхейме. Дикая ведьма Сольвейг оказалась невысокой, крепко сбитой женщиной, в самом расцвете сил и красоты. Ее черные, как смоль, волосы свободно ниспадали на плечи тяжелыми кудрями, кожа была гладкой и смуглой, губы пухлые, яркие, сочные, лицо несколько скуластое, нос аккуратный и прямой, черные и густые брови шли вразлет, а глаза... О, глаза были насыщенного зеленого оттенка, и плясал в них плутоватый, ведьмин огонек. -Ну, что ж, гости дорогие, заходите, коли явились. - ведьма улыбнулась и посторонилась, приглашая братьев зайти. Близнецы переглянулись, незаметно обменявшись жестами, и по очереди перешагнули порог ведьминой обители. Обоим пришлось пригнуться, чтобы избежать удара об притолоку. Дом явно не предназначался для представителей иллирийской диаспоры: потолки здесь были низкими, и братьям приходилось сутулиться, чтобы ненароком ни во что не врезаться. Краем глаза Бес отметил, что стены здесь увешаны пучками всевозможных трав, под потолком болталось бессчетное количество оберегов, среди которых встречались даже шеддарские, хельские и иллирийские символы. Ведьма, кокетливо покачивая пышными бедрами, провела братьев через небольшую комнату с камином. Пол здесь был устлан медвежьими шкурами, а у стен виделись полки, заполненные старинными фолиантами, написанными на разных языках. Бес бросил красноречивый взгляд на Ласку. В ответ тот молча изогнул бровь. Уже одно это движение, при всей скупой мимике Ласки, говорило о том, что дражайший братец весьма впечатлен. Тем временем, ведьма привела их в маленькую комнатку, служившую, судя по всему, кухней, и указала на небольшую скамью. Два долговязых иллирийца уместились на ней с огромным трудом, толкаясь локтями и не зная, куда деть ноги. Сольвейг наблюдала за ними с лукавой усмешкой, склонив голову на плечо. Казалось, ее искренне забавляли неловкость и недоумение наемников, что прибыли за ее головой. Наконец, она оперлась обеими руками на стол и устремила на них пристальный взор. Бес машинально отметил про себя, что она, диво, как хороша. И вовсе не похожа на старуху! Да и бюст этой женщины достоин, чтобы его воспевали виршеплеты... Незаметный тычок в бок дал ему понять, что Ласка всецело не одобряет ход его мыслей. -Сколько? - беззаботным тоном прощебетала ведьма. Едва разместившиеся, на скамье, близнецы оторопело на нее уставились. Сольвейг перестала улыбаться, и сощурила зеленые глаза. -Сколько вам заплатили за мою голову? -Мне нравится эта женщина, братец! - искренне восхитился Бес, - Сразу к делу, э? Всем бы так. Ласка молча и остро смотрел на ведьму немигающим взглядом, пытаясь прочитать мысли. Но, вместо этого, иллириец, словно наткнулся на глухую стену, и со всей дури об нее ушибся. Он с трудом подавил вскрик и затряс головой. Сольвейг одарила его очаровательной улыбкой профессиональной соблазнительницы, кокетливо откинула с плеч черные локоны и, как ни в чем не бывало, продолжила говорить. -Эти суеверные северяне спят и видят, как бы им меня выжить. Я у них повинна и в суровых морозах, и в том, что почва плодоносить перестала, и в том, что духи гневаются, - усмехнулась она, переводя взгляд с одного близнеца на другого и обратно. - Так мне и интересно, сколько же они вам предложили за то, чтобы вы меня под ближайшей сосенкой прикопали. -Ну, допустим, под сосенкой тебя никто прикапывать пока не собирается... - облизнулся желтоглазый близнец, буквально поедая ее взглядом. Сольвейг про себя довольно ухмыльнулась - с вот этим остроухим, наверняка, можно договориться. Вишь, как смотрит, едва ли не раздевает взглядом. А вот второй, кажется, уже успел, и оценить девичьи прелести, и признать их непригодными, и мысленно закопать их обладательницу под упомянутой сосной. -Я давно уже планировала убраться из этих мест, знаете ли. Только все недосуг было, то попутчиков не находилось, то эти клятые морозы! Вы же понимаете, как опасно слабой и беззащитной женщине странствовать в одиночестве? Близнецы вновь многозначительно переглянулись. И взгляд этот Сольвейг очень не понравился. И, все же, она не спешила применять крайние меры. -Сколько бы вам ни заплатили, я дам больше, если вы будете... сопровождать меня, пока я не доберусь до...хм... другого, безопасного места. -Слабая и беззащитная женщина, э? - хмыкнул желтоглазый наемник и весело пихнул брата локтем. - Как ты смотришь на такой поворот событий, а, братец? Тот продолжал пронзать ведьму ледяным взглядом. -С чего бы нам соглашаться на твое предложение, ведьма? -Сами подумайте - вы и с северян денежку возьмете и от меня получите, да двух зайцев одним махом убьете. К чему отказываться от выгодного предложения? – не обращая внимания на непочтительный тон, Сольвейг взмахнула длинными ресницами, решив одолеть братьев своей... харизмой. -...и от приятной компании, братец! - усмехнулся Бес. «Вот умница, желтоглазик! На лету схватываешь!» - обрадовалась ведьма. -Не так быстро. - ровным голосом произнес Ласка. - По пути сюда я не услышал и не увидел ни одного духа, словно это место пусто и мертво. Ничего, кроме твоей... Песни, джалмарийка. Сольвейг скривилась, точно от зубной боли. -Здесь... неподалеку есть Разлом. От него все беды и идут. Вы, иллирийцы, уж наверняка слышали о демонах Хаоса. Один из них здесь, в этом лесу. Он поглотил души этого места, отравил землю. Пока он здесь - ничто не зацветет в Реванхейме. -Путников заманивает тоже он? Что ж он тебя тогда не тронул, а, ведьма? Сольвейг нахмурилась. Внимательно поглядела на братьев и решила говорить начистоту. -Мне удалось... заключить с ним сделку. Он голоден, он жаждет пожирать души. И... Путники слышат мою Песнь, и идут за ней... -...и попадают прямиком к этому существу. - закончил Ласка. На лице его отразилось отвращение. -За-адница Махасти! Да ты, никак, и нас собиралась скормить этому демону! - возмутился Бес, и взглянул на ведьму с гораздо меньшей приязнью. -Я тоже хочу жить, остроухие. - фыркнула Сольвейг. - И одна я отсюда не выберусь. Поэтому, мы возвращаемся к исходному разговору. Сколько вы хотите за то, чтобы стать моим эскортом? Братья снова переглянулись, и в этот раз слово взял Бес: -Допустим... Просто, представим, что мы согласились. И в чем будет наша задача? Убирать ветки с твоего пути? Раз ты заключила сделку с демоном Хаоса, что тебе мешает покинуть лес, а? Ты, женщина, чего-то не договариваешь. -Демон не собирался меня отпускать. Когда я перестану быть полезной - он убьет меня. А я уже почти бесполезна. - тихо ответила ведьма. - Одна я не сумею одолеть его. Да я даже ускользнуть не смогу! -И ты полагаешь, что это чудовище нам по зубам? - вкрадчиво поинтересовался Ласка, барабаня когтистыми пальцами по поверхности стола. -Я слышала о вас, близнецы. Вас зовут Бес и Ласка, десять лет назад вы попались на простеньком дельце и были приговорены к казни через повешение. Но вам удалось ускользнуть. С тех пор - ни одной осечки. Вы всегда выполняете требования заказчиков. Ведь это вы устранили хельскую оборотниху, державшую в страхе весь Аль-Хисант. Говорят, вашей помощи просил даже Айнцкранг. А ведь, это, рыцари, которых считают непобедимыми. Вы были одними из немногих уцелевших в Каморанском походе. Если верить словам выживших - выбрались они лишь благодаря вам. Вы беретесь за любые, даже самые рискованные и безнадежные задания, кроме тех, что затрагивают ваш народ. - ведьма говорила горячо и страстно, не сводя пронзительного взгляда с братьев. - Поэтому... Я смею надеяться, что и одолеть демона Хаоса вам будет по зубам. -Мы, конечно, парни рискованные... - выдержав долгую паузу, заметил Ласка, - Но не самоубийцы. -Меня больше интересует, откуда ты все это знаешь, ведьма? - хмыкнул Бес, и плутовато сощурился. - Мы, вроде бы, не представлялись. -Нельзя недооценивать слухи. Вы пользуетесь громкой славой в определенных кругах. А я в них вхожа. К тому же, слишком мало существует иллирийцев-наемников. А уж близнецы-то, и подавно, редкость. - улыбнулась Сольвейг. -Нам... нужно посовещаться. - наконец, буркнул Ласка. Ведьма кивнула, тряхнув копной густых волос. -Как пожелаете. И она вышла из кухни, плотно притворив за собой дверь. Затем, подошла к полкам, и бесшумно убрала одну из книг. В стене, за полкой, было небольшое отверстие, позволявшее видеть и слышать все, что происходит в соседнем помещении. Но, к ее вящему разочарованию, наемники переговаривались на языке жестов. Ведьме пришлось поднатужиться и пристроиться в крайне неудобной позе, чтобы уловить и разобрать быстрое мелькание когтистых рук. ...«Мы можем тройной куш сорвать, братишка!» - горячо жестикулировал желтоглазый наемник. Его близнец отказывался с ним соглашаться: «Не нравится мне все это, малой. Ох, как не нравится! Дело это гнильцой попахивало еще когда нам предложили похитить ее! Она Дитя Хасидзиль, братик. Понимаешь, что это значит? Эта джалмарийка - не просто ведьма, а Меченая Милостивой. И то, что она пошла на сделку с демоном, противоречит... природе Меченых. Во что мы вляпались?» «Без нее нам, все равно, не найти выход из этого места. И не наше с тобой дело, для каких целей она нужна Шемзе!» - отчаянно спорил Бес. «Шемза! Шемза Трехпалый?! Вот дерьмо!» - Сольвейг спешно зажала рот рукой, чтобы не выдать своего присутствия. Шемза, руководитель одного из бесчисленных джалмарийских культов смерти, уже много лет охотился за Детьми Хасидзиль, в частности, за Сольвейг. Не давал ему покоя ее дар властвовать над жизнью и смертью. Да и были у них личные счеты... Немало наемников было послано за ведьмой, и многие из них теперь покоились в холодной джалмарийской земле, иссушенные до последней капли крови. Жаль будет, если такая участь постигнет и этих остроухих близнецов... Только, вот, не были они похожи на предыдущих засланцев. Сольвейг нутром чуяла, что охота за головами - лишь временное развлечение для братьев. Близнецы были больше похожи на искателей приключений, из тех, кому интереснее вкусить плоды жизни, нежели убивать. Хотя, они же иллирийцы, и Сольвейг припомнила, что есть у народа остроухих традиция отпускать своих молодых, еще не оперившихся детей, в странствия, дабы научились те уму-разуму и набрались опыта. Или же - чтобы канули в небытие и более не вернулись домой. Ведьма заставила себя приникнуть обратно к щели, и, как оказалось, весьма своевременно. «...хорошо, убедил, братец» - резкие движения руками выдавали нервозность и недовольство Ласки. - «Но помяни мое слово: мы с тобой по уши в дерьме» -Можно подумать, когда-то было иначе. - фыркнул Бес, тем самым дав понять, что решение принято. Сольвейг вздохнула с нескрываемым облегчением. Конечно, в скором будущем у нее возникнут новые заботы, но сейчас главное - убраться прочь, из этого места. Когда близнецы вышли из соседней комнаты, ведьма невозмутимо перелистывала один из своих многочисленных фолиантов. Увидев братьев, она неторопливо отложила книгу в сторону и вопросительно на них взглянула. -И что же вы надумали, мальчики? - ведьма спрятала улыбку, заметив, как передернуло Ласку от столь фамильярного обращения. -Мы решили, что твое предложение... приемлемо. - усмехнулся Бес. Усмешка, при этом, у него вышла донельзя гнусная, отчего передернуло уже Сольвейг. И глядел этот желтоглазый наемник этак... паскудно. Впрочем, решила ведьма, уж это она переживет. -Вот и отлично! - вслух обрадовалась она, - Сейчас соберу пожитки... -Не так быстро. - подал голос Ласка. - В связи с риском, оплата должна быть соответственной. Пожалуй, лишние двадцать золотых нам не помешают. -Да это ж грабеж средь бела дня, поганцы! - Сольвейг задохнулась от возмущения. В ответ Бес, широко улыбаясь, развел руками, как бы говоря, что на нет и суда нет. -Грабители, живодеры, мошенники, сибариты... - ворчала себе под нос ведьма, собирая немногочисленные пожитки, в то время, как братья ожидали ее за порогом дома. Интуиция подсказывала женщине, что грядущее приключение обещает быть крайне... веселым.

@темы: В процессе, Макси, Джен, Приключения, Фэнтези, R

---

Исток — Глава 5: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Пердупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Сммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 5: Юкихана


Юкихана стоял на крыше многоэтажки и внутренним взором наблюдал, как его последователи ломают комедию с разливанием чая.

Вообще-то, он мог наблюдать за ними откуда угодно, хоть со своего острова, но оттуда мало чем мог бы помочь этим смертным бездарям, если они что-нибудь напортачат. А он был уверен — они обязательно что-нибудь напортачат. Связь демона и посвящённых — особая связь. Часто она является обузой и утомляет, но иногда приносит и пользу. Вот как сейчас.

После вчерашней встречи с наречённым убийцей, Юкихана едва дождался ночи, чтобы явиться в сон главы своих поклонников с приказом найти мальчишку и раскопать про него всё. Оками, проснувшись в холодном поту и благоговейном трепете, немедленно бросил на поиски все силы. Подчинённые очень быстро установили личность парня, его родословную, нарыли его подробнейшею биографию, отследили ночной маршрут и привели демона сюда. И всё это меньше, чем за сутки.

Одно только оставалось непонятным: клан Сэйнэцу никак не связан с кланом Сайконо. Они никогда не пересекались, даже случайно.

«Значит, всё-таки пересекались», — размышлял демон, глядя, как мальчишка одним глотком допивает чай.

Сильнодействующий наркотик должен был свалить его, что называется, замертво. Но мальчишка почему-то не падал. Шипел, шатался на ватных ногах, но не падал! И пока подчинённые медленно вставали, ожидая, когда жертва, наконец, рухнет, та слабеющей рукой сжала чашку и из последних сил запустила её в младшего по званию. Чашка угодила в скулу, оставив изрядный синяк. Ещё чуть-чуть, и полицейский лишился бы глаза. Рыча и матерясь слуги кинулись на парня, повалили на пол, подмяли. Но даже так он продолжал сопротивляться. И глядя на эти безрезультатные, но отчаянные попытки, Юкихана мысленно аплодировал ему.

Этот парень не походил на мстительных, а на поверку безвольных детей клана Сайконо, не походил он и на прочих беззащитных жертв, что исправно приносились демону. В парне жизнь бушевала весенними ураганами, и силе этой бури можно было только завидовать. Самый опасный человек, способный его убить, убивал пока его скуку. Праздник среди серых будней, источник воды посреди пустыни. Припасть, напиться, иссушить, завладеть и подчинить. Сломать! Вот что он хотел сделать с ним. И для исполнения желаний нужно только немного подождать. Вот Юкихана и ждал, наблюдая, как двое мужчин скручивают уже вяло брыкающееся тело.

— Крепкий ублюдок, блин! — отдуваясь просипел Оседжи. — Даже наркота не берёт. А ведь он до этого ещё бутыль водки выжрал... Эй, ты что делаешь? — спросил он своего напарника, который споро расстёгивал ремень на брюках жертвы.

— Потешиться с этим козлом хочу, — зло процедил Сакки, воюя с ширинкой.

— Остынь! — приказал Оседжи. — Его в жертву Юкиноши готовят.

— Да ладно тебе! — отмахнулся напарник. — Его всё равно трахать будут. Какая Юкиноши разница кто и сколько раз?

Юкихана сжал пальцы в кулак, а когда разжал, раб уже валился на пол мёртвой заиндевелой куклой с промороженными внутренностями. Мальчишка — его игрушка, и только он может отнять у него девственность.

Второй последователь, едва сдерживаясь, чтобы не удариться в панику, взвалил тело парня на плечо и поволок вниз.

Демон вздохнул с облегчением — с первой половиной задачи его подчинённые справились.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 4: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Пердупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Сммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 4: Идзуми


Идзуми сидел на кухне однокомнатной квартиры на окраине какого-то захолустного городка и мрачно смотрел на пустую бутылку. Голова, как назло, была ясная. А он так надеялся хоть чуть-чуть захмелеть, но его чёртова устойчивость к алкоголю убивала надежды на корню. Вторая, непочатая бутылка скромно стояла в сторонке. Открывать её не хотелось. Водка оказалась на редкость противной.

«Палёная», — отстранённо подумал парень.

Прошлая ночь вспоминалась смутными урывками, а события вечера вовсе были засвечены. Именно так — засвечены. Он отчётливо помнил «галстучных», снег, черноглазого блондина, летящие иглы, окровавленные трупы, а дальше — всё. Белое пятно. И сколько Идзуми не пытался взять штурмом собственную память, она не сдавалась. Держала глухую оборону молчания и, будто подачку, выдавала лишь скромные обрывки: людный вокзал и электронное табло рейсов, касса и сонная девушка за стеклом, мерное постукивание колёс и полупустая электричка. В ней-то Идзу и очнулся поутру.

Выйдя на первой станции, он около часа просидел на вокзале, пытаясь собрать мысли в кучу и решая, куда ему нужно идти: в полицию или в психушку. В конце концов, пошёл в полицию. Там Идзуми рассказал всё, что видел и слышал. Как он и предполагал, его посчитали за спятившего, но показания всё же сняли, в протокол занесли и отправили отдыхать. В лечебницу парень идти передумал, вместо этого он купил газету, нашёл объявления о сдаче квартир и позвонил по первому попавшемуся номеру.

Он расплачивался только наличными, никому не звонил, лишь в полицию — сообщить адрес. Он весь день просидел в четырёх стенах потому, что боялся, просто боялся. Но не знал, кого больше: «галстучных», которые в течение получаса отыскали его в большом городе, или же блондина-убийцу, ведь тот даже человеком не был.

«Бред. Бре-ед! — кричало сознание, в тысячный раз прокручивая события прошлого вечера. — Снег, лёд из рук — да всё это могло мне примерещиться!»

И тут же понимал — нет, не примерещилось.

Он пытался отвлечься от этих мыслей, рисовал, а когда осознавал, что с листа на него смотрит лицо убийцы, в ярости рвал бумагу. В итоге решил напиться, но и здесь его ждала неудача. И вот теперь он — трезвый и мрачный — сидел на кухне, заваленной бумажным мусором, и не знал, что делать дальше. Как выпрыгнуть из этого дурацкого мистического боевика, в котором он оказался по воле случая, спасая мальчишку? Спас — молодец! А его теперь кто спасёт? Ведь найдут. Рано или поздно — найдут. Если бы он хоть понимал, что происходит, ну хоть что-нибудь. Так ведь нет. Ни черта он не понимал. И это непонимание убивало не хуже всякого убийцы.

Идзуми сдавил ладонями голову, пытаясь разогнать бесконечный хоровод мыслей, и мечтая забыться хотя бы на полчаса, и тут позвонили в дверь.

Парень замер и несколько секунд сидел не дыша, даже сердце, казалось, остановилось. А мысли соскочили на новую волну:

«Нашли. Кто? Дверь их не остановит, — лихорадочно думал он. — А если соседи? А что им надо? Сиди. Просто сиди и тупо жди».

В дверь позвонили ещё раз. Уже настойчивей.

Идзуми выпрямился, медленно выдохнул воздух. Встал. Оглядел комнату.

И взял в руки табуретку.

В дверь начали стучать.

«Не ломать — стучать», — отметил Идзу и, перехватив табуретку поудобнее, бесшумно подошёл к двери.

— Откройте! — услышал он приглушённый голос. — Это полиция! Центр Юридической Помощи[4]! Господин Сэйнэцу, вы дома?

Идзуми посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояли двое в форме. Один — низкорослый крепыш с одутловатым лицом, второй — высокий и жилистый. Он-то и голосил под дверью.

— Удостоверения! — выждав ещё секунд десять, потребовал Идзуми.

Полицейские, раскрыв корочки, придвинули их ближе к глазку. И вроде, всё с ними было в порядке, но табуретку парень не отпускал.

— По какому делу? — продолжал допрос Идзу.

— Да по вашему, господин Сэйнэцу! По какому же ещё? Из Кодайра подтверждение пришло, — и почти жалобно: — Может, пустите в квартиру?

Поколебавшись ещё немного, Идзуми всё же открыл дверь.

— Здравствуйте, господин Сэйнэцу, — нестройным хором поздоровались полицейские, переступая порог.

— Младший лейтенант[5] Сакки Ёкушин, — представился крепыш.

— Лейтенант Оседжи Аман, — представился второй и, оценив табуретку, добавил: — Да вы, гляжу, во всеоружии.

И пока Идзуми неловко ставил её на место, тот продолжал:

— Так вот, из Кодайра пришло подтверждение. Всё, как вы и говорили: четыре трупа с многочисленными странными колотыми ранениями. Оружия не нашли. А дождь все следы смыл.

«Разумеется, ранения странные. Он же их сосульками убил. И не найдут теперь оружие — растаяло оно. И не дождь всё смыл, а снег», — бурчал про себя Идзу.

— И хоть ваши показания были несколько... э-э... — Оседжи замялся.

— Оригинальными, — подсказал младший лейтенант.

— Да! Вы проходите главным свидетелем по делу, поэтому нас приставили вас защищать.

«"Показания оригинальные", "главный свидетель". Сказали бы уж как есть — отрядили пасти спятившего сынулю текстильного магната. Кстати, о магнате...»

— Отцу сообщили? — спросил Идзуми.

— Пока нет, — покачал головой лейтенант. — Мы как раз...

— И не нужно, — перебил его Идзу. — Пока лучше никому не знать, где я.

— Вы правы, — согласился Оседжи, а Сакки одобрительно кивнул. — Кстати, вы никаких подробностей ещё не вспомнили?

— Нет, — покачал головой Идзуми.

— Жаль. А убийцу детально описать сможете?

— Если вам нужен портрет, то на кухне их целая куча.

Полицейские не заставили себя уговаривать и прошли на кухню. Следом туда же зашёл и Идзу. Мельком взглянув на часы, он с удивлением отметил, что уже без пяти двенадцать ночи. Поздновато, однако, подтверждение пришло.

— Господин Сэйнэцу, — откашлялся Сакки, — у вас не найдётся чем-нибудь горло промочить? Воды или, может, чаю?

— От чая и я бы не отказался, — произнёс Оседжи, разглядывая рисунки Идзуми.

Парень незаметно вздохнул и пошёл заваривать чай. Наполнив ароматной зеленью три чашки, Идзуми взял свою и, предоставив два табурета полицейским, отошёл к стене.

Всё походило на какое-то дурное кино. Вот сейчас эти бравые ребята попьют чайку, разберутся с бумажками и повезут его в какое-нибудь надёжное место. Или же останутся здесь, изображая крутую охрану. Нет, Идзуми не сомневался в их компетентности, просто он не верил, что её хватит хотя бы на «галстуков». Про блондина даже думать не хотелось. Смотреть на свои рисунки тоже. Но лейтенант Оседжи обложил ими весь стол, внимательно изучал, что-то записывал и, махнув в задумчивости рукой, конечно же опрокинул чашку. Отмахнувшись от извинений, Идзуми поставил свой недопитый чай на стол, сдёрнул полотенце и принялся вытирать лужу. Закончив уборку, парень с некоторым раздражением одним глотком осушил чашку.

И сразу понял, что с чаем что-то не так. Какой-то странный, сладковатый привкус.

А когда взглянул в глаза полицейских — в жадные, ждущие глаза — понял всё.

— Сволочи! — прошипел Идзуми и рванул к двери.

Вернее, хотел рвануть. Но тело не слушалось. Оно превратилось в рыхлую вату. И в этой же вате тонул мир, расплываясь перед глазами мутными пятнами.


________________________________________________________

4. В Японии децентрализованная система правоохранительных органов. И Центр Юридической Помощи оказывает активную помощь и поддержку жертвам преступлений. Может, не только он, но я в эти дебри далеко не углублялась. Если вам стало интересно или вы знаете больше — найдите информацию и просветите меня. Буду благодарна.
5. В Японии полицейские чины и звания другие, но я для простоты понимания наделила их нашими.



Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 3: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Пердупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Сммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 3: Юкихана


«Не может быть».

Мальчишка уже давно убежал, а Юкихана всё ещё стоял, глядя ему вслед. Чёрный уродливый ожог рассекал белую грудь.

«Не может этого быть».

Это случилось давно. Сто пятьдесят лет назад...



В самую тёмную зимнюю ночь, в самый лютый мороз Снежный Цветок раскрыл свои лепестки, выпуская тебя в мир. Тогда ты сделал первый глоток воздуха, первый осторожный шаг, впервые засмеялся беззвёздному небу. И впервые убил.

Странное чувство жгло тебя изнутри, горькое и упоительное одновременно. Оно жгло, звало, гнало тебя, и ты летел со снежной вьюгой, пьянея от предвкушения неизвестности. Ты вихрем ворвался в одну из монашеских келий, разметал скудное барахло, и, увидев тощего монашка, вжавшегося от испуга в угол и бормочущего какие-то молитвы, ты понял — оно! Тёмная, холодная ненависть разгоралась при одном только взгляде на этого человека. Ты не знал — почему. Ты только что родился, но уже ненавидел. Ненавидел его. Просто убить — слишком мало. Чёрный огонь требовал мучений.

И ты, пригвоздив монаха иглами к полу, сорвал его одежду и вошёл в него. Резко, грубо, стремительно. Не ради удовольствия — нет! Унизить, растоптать, раздавить! Разорвать! Ты рвал его кожу когтями, вонзаясь в самую плоть. Ты ломал ему пальцы и вывихивал суставы. Ты одним движением изуродовал его член. Ты убивал его. Медленно.

И только тогда, когда он превратился в кровавый комок сплошной боли, ты милостиво вырвал его сердце.

А через несколько дней они пришли к тебе сами. Остальные монахи и настоятель. Как оказалось, старик был отцом того, кого ты убил.

Они ходили вокруг Истока, бубнили молитвы, славя имя Аматэрасу-о-миками[3], и так надоели, что ты не выдержал и вышел. Они пытались что-то сделать, кажется, убить. Но все их попытки вызывали лишь смех. И зима смеялась вместе с тобой, заслоняя снежными тучами солнце. А когда надоело смеяться, ты начал убивать. Методично. Одного за другим. Последним стал старик, плюющий проклятьями в лицо.

А дальше тебя уже понесло. И ты обрушился на остров лютым морозом, ураганными ветрами, снежной лавиной и успокоился только тогда, когда все холмы, все дома и деревья скрылись под погребальным саваном снега.

Ты — один из немногих демонов, кто начал свой путь, искоренив подчистую жителей целого острова, заморозив всех, не оставив ни одной живой души. Ты сделал это и сразу стал знаменит, уважаем, обожаем. Маститые демоны благосклонно улыбались, принимая в свои ряды, а молодёжь подобострастно заглядывала в глаза. Положение обязывало иметь почитателей среди людей, и ты быстро обзавёлся ими. Ты полностью погрузился в интриги и перипетии светской жизни, влез в гущу событий вечного конфликта между демонами и богами и думать забыл о глупом монахе с его глупыми проклятьями.

Но через несколько лет у берегов твоего острова появился он — старший сын старика настоятеля. В ту роковую ночь он находился далеко от дома. Это спасло ему жизнь и определило судьбу — отец, явившись к нему во сне, заповедовал мстить. И он — уже немолодой, седеющий мужчина — явился за расплатой, оставив дом, жену и трёх сыновей, как завещал в посмертном сне отец.
Яростная злоба уже не жгла сердце, но у тебя было имя, а вместе с ним репутация. И ты мучал мстителя не менее суток, а затем, вырвав как и прежде сердце, обратил в бестелесного покорного духа-прислужника. Своим же почитателям ты приказал следить за этим кланом. Просто следить, но не трогать. Тебе стало интересно, что дальше.

Но дальше было скучно. Прошло время, и на остров высадился старший внук старика, за ним — средний, а за ним — и младший. Следом вереницей шли правнуки. Все они несли чушь, потрясая священными свитками и жезлами, все они оставили, уходя, хотя бы по одному сыну, и все они теперь блуждают на острове безропотными духами.



Это случилось давно, сотню с лишним лет назад. Уже больше полувека потомки клана Сайконо не тревожили демона льдов. И дело даже не в том, что он окружил остров неприступной стеной заклятий, когда настырные собратья-демоны утомили Юкихана своими нежданными визитами. Просто клан вырождался. Одни ветки оборвались смертями, в остальных на свет появлялись сплошь девчонки, а последний наследник по главной линии, как в насмешку над всеми заветами, служил ему — Снежному Убийце.

Поэтому Юкихана и позабыл те слова, что гнали к нему несколько поколений мстителей. Те слова, что звучали сейчас в его голове?

«Придёт день, и сын крови Сайконо вырвет твоё сердце, демон! Вырвет!!! Да благослови его лучезарная Аматэрасу озаряющая небеса!!!...»

— Пришёл, значит, день, — прошептал демон, не замечая, что говорит вслух. — Дождался.

Перед внутренним взором всё ещё стояли пылающие золотом глаза и жгучее свечение, в считанные секунды охватившее парня. Свечение, что одним лишь касанием обожгло его грудь.

«А ведь он может убить, — думал Юкихана. — Может. Как же мои последователи, да и сами Сайконы прохлопали мстителя? Такого юного, такого неподготовленного, но благословлённого Аматэраской, чтоб ей закатиться».

Скуку — опостылевшую спутницу демона — будто ветром сдуло, и в душе начинала свою лихую песню вьюга азарта. Кружилась, подстёгивала, будоражила мысли.

«А у него симпатичная мордашка. И фигурка ничего, спортивная... — и тут же, обрывая себя: — Истоки! О чём я думаю? Он родился меня убить, а я о мордашке...»

Но шальная вьюга кружила с такой силой, что хотелось петь в голос.

«Наконец-то! — стряхивая пыль уныния, во весь голос орала радость. — Хоть что-то произойдёт! Повеселимся!..»

И сразу голос разума с неизменным скептицизмом:

«Повеселимся? Как бы веселье боком не вышло. Ведь я даже подойти к нему не могу. Проблема».

Демон мазнул взглядом по четырём трупам, остывающим в кровавых лужах, и хищная улыбка растянула его губы.

— Проблема? — вслух произнёс он. — Посмотрим, насколько это проблема.


________________________________________________________

3. Аматэрасу-о-миками — «великое божество, озаряющее небеса» — богиня-солнце, одно из главенствующих божеств пантеона синто, согласно верованиям, прародительница японского императорского рода.



Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 2: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор: Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Пердупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Сммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 2: Идзуми


Идзуми размашисто шагал, сам не зная куда. В крови ещё кипел адреналин, а костяшки пальцев саднило.

«Челюсть я ему, что ли, свернул? — рассеянно думал парень. — Ну и поделом! Уроды, блин!»

Максимум полчаса назад ему выпал случай погеройствовать. Возвращаясь с карнавального шествия, Идзуми увидел, как двое парней волокут брыкающегося мальчонку с кляпом во рту. Парни могли оказаться тренированными, они вполне могли быть вооружены не только заточками, но и огнестрелом. Они вообще могли оказаться спецагентами на задании. Но на раздумья времени не оставалось.

Мастер Иёку накрепко вколачивал свои уроки, поэтому тело само вспомнило, как уклоняться и отводить удары, как простым захватом укладывать соперника на лопатки и какими грязными приёмами нельзя пользоваться на ринге, но нужно в реальной драке.

А парни оказались самыми обычными ублюдками, даже попасть по нему толком не смогли. А заслышав полицейский свисток, дали дёру. Впрочем, Идзу тоже дал и хорошо так дал — до метро за считанные минуты долетел. С полицией связываться себе дороже, мало того, что бумажками замучают, так ещё и на тебя же обвинение повесят. Что называется — нет, спасибо.

В общем, мастер Иёку мог гордиться своим учеником — не подвёл, не ударил в грязь лицом. Хотя, в этом мастер никогда и не сомневался. Он всегда считал Идзуми талантливым учеником. Учеником, но не бойцом.

«Сэйнэцу, ты всем хорош, только бойцовской злости нет!» — так он говорил и был прав. Да и откуда злости взяться, когда вместо того, чтобы следить за тонкостями ухватов и приёмов, он следил за грациозностью и пластикой движений, и рука сама собой тянулась к карандашу с бумагой — зарисовать!

Художник он художник и есть, что с него взять?

Мастер Иёку был мудрым и опытным, поэтому махнул на это дело рукой. В отличие от отца. Именно из-за отцовского прессинга Идзуми четыре года проучился в Киотском университете на экономе, а не как мечтал — в университете искусств Мусасино[1].

Ну, конечно же, как может член клана Сэйнэцу заняться чем-то другим, кроме семейного бизнеса? Ведь это дело основал ещё прапрадед Сэйнэцу Ито вместе со своей женой, в честь которой, кстати, Идзуми и назвали. Начали они в своё время с крохотной ткацкой мастерской, сейчас же сеть заводов компании «Сэйнэцу» охватила всю страну и является самым настоящим магнатом и монополистом. А у детей президента компании нет вариантов — семейный бизнес и точка. Старшим братьям то ли действительно нравилось заниматься управлением, то ли они просто смирились. Идзуми не смирился.

Проучившись четыре года и получив диплом бакалавра с отличием, он наотрез отказался идти в управленцы. Он предлагал отцу открыть новую ветку, возродить ручную роспись кимоно, но отец ничего не желал слушать, и разговор закончился руганью. С тех пор Идзуми ни разу не переступил порога фамильного особняка. Он с лёгкостью поступил в Мусасино, а одной рекомендации ректората хватило, чтобы его взяли в штат престижной дизайнерской компании. Учась с удовольствием и с таким же удовольствием работая, он каждый день приближал себя к мечте — к открытию мастерской ручной росписи кимоно, где он сам, своими руками сможет создавать шедевры сродни тем, что видел в музее Ишику Кубота[2].

От радужных мыслей Идзуми отвлёк шорох. Парень замедлил шаг и огляделся.

Небольшая тенистая аллея, густо усаженная яблонями, была пуста. Секунда, другая, и из-за деревьев вышел человек. Чёрный костюм, галстук, очки. Ещё один короткий шорох сзади. Идзу остановился и, чуть повернув голову, скосил глаза себе за спину. В десяти шагах обнаружился ещё один «чёрный галстук». Большого ума не требовалось, чтобы догадаться — это по его душу.

«Кого ж я там спугнул? Они меня убьют? Нет. Хотели бы убить — уже б убили…» — галопом пронеслись мысли, в то время как «чёрные галстуки» медленно подходили ближе. Уверенные в себе охотники не торопились.

«Двое, — оценивал положение Идзуми. — Ещё двое за деревьями. Не справлюсь. Я не боец, а вот они — да. Но они не знают, что я умею. Подпустить ближе, вывести одного из строя и бежать».

Идзуми очень надеялся на эффект неожиданности, на свои быстрые ноги и на лабиринт дворов. Больше ему надеяться было не на что.

«Какого хрена я ввязался в ту драку?» — с тоской подумал он, уже готовясь кинуться на того, что сзади, но не кинулся.

Потому что «галстуки» остановились.

А ещё через секунду парень увидел снег. Пушистыми белыми хлопьями он ложился на асфальтовую дорожку и не таял. Снег в начале мая. Снег, падающий с чистого голубого неба.

«Я спятил?» — мелькнула спасительная мысль, а снег шёл уже стеной, и ничего нельзя было рассмотреть даже на расстоянии вытянутой руки. Следом пришёл холод, и ветер, минуту назад казавшийся таким тёплым, теперь пронизывал до костей. Но парень почти не обращал на это внимания. Он, как завороженный, смотрел на то, как из уже редеющей снежной пелены появляется высокая стройная фигура в дорогом кимоно. Бледная кожа, волосы по ветру, острое лицо и глаза… бесконечно чёрные глаза.

Они смотрели прямо на Идзуми, будто оценивали, изучали.

«Проснуться! Хочу проснуться!!» — стучала в голове мысль, в то время как «чёрные галстуки» падали на колени с благоговейным шёпотом:

— Юкиноши! Демон Снегов!..

«Проснуться!.. Бежать! Бежа-ать!!!» — но Идзуми не мог сделать и шагу, он словно вмёрз в этот проклятый асфальт.

— Повелитель! — почти в экстазе кричал один из «галстуков», ползя к нему. — Ты явился к нам, Повелитель!..

Идзуми будто в замедленной съёмке видел, как кривится в презрительной гримасе лицо блондина, как взлетают бледные руки, стряхивая с пальцев длинные иглы льдинок, и как чудовищно быстро летят эти иглы к четвёрке несчастных…

Он не успел закрыть глаза, поэтому видел всё. И нанизанные на спицы тела, и кровь, стекающую по костюмам, и раскрытые в хриплом крике рты.

Ещё немного — и ему конец.

Ноги приросли к земле, а холод сковал тело. Ни двинуться, ни шелохнуться. Лишь сердце стучало бешеным набатом.

Беги! — стучало оно. Беги. Сейчас! Немедленно!! Иначе — иглы. Пронзят. И всё. Закончится. Беги!..

Сердце стучало, рвалось.

Взорвалось.

А следом — волна жара по телу. Раскатилась, растопила лёд, наполнила золотом до краёв. Подпёрла весенним разливом плотину сознания. Сорвала.

И только свет перед глазами. Нестерпимо яркий свет…


________________________________________________________

1. Университет искусств Мусасино — высшая художественная школа в городе Кодайра, в префектуре Токио.
2. Ишику Кубота — художник по кимоно, реально живший и создававший шедевры.



Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Исток — Глава 1: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Пердупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Сммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 1: Юкихана


Темнота. Она давит, душит. Хочется вдохнуть, набрать в грудь воздуха, но ты не можешь — нечем.

Вспыхивает свет. Невыносимо яркий, режущий. Хочется закрыть глаза, но ты не можешь — нечего закрывать.

Вокруг ничто, пустота. Ты растворён в ней, а она — в тебе. В тебе — пустота. Ты — пустота…

Тебя нет, просто нет. И всё же ты чудесным образом есть. Потому что видишь эту темноту, что так похожа на свет. Видишь этот свет, что так похож на тьму. А ещё ты слышишь: где-то там, за гранью тьмы и света — далёкий голос. Этот голос зовёт…



Юкихана раскрыл глаза и помотал головой, отгоняя это настырное видение, которое вот уже около двадцати лет преследовало его. Всплывало оно не то чтобы часто, но навязчиво, и потому утомляло. Самое непонятное, что он никогда не видел ничего подобного.

«Спросить что ли Цукиюга об этом? — лениво подумал Юкихана, откидывая со лба серебряные пряди волос. — Он же у нас старожил как-никак».

Цукиюга — старик с неряшливыми серыми космами и круглым, как луна, лицом, отличался дикой внешностью и таким же диким нравом, но на просьбы и вопросы всегда отвечал охотно. Недаром за его плечами тысяча с лишним лет. Если не врал, конечно. А врать он умел. Ещё этот старый демон умел скрываться от своих сородичей так, что они попросту не могли его обнаружить, являя себя только на светских вечеринках Акаримэ.

«Придётся наведаться», — тонкие губы досадливо скривились. Все эти вечеринки он считал пустой тратой времени даже с учётом того, что время для демонов не играло никакой роли.

Юкихана обвёл медленным взглядом вечнозаснеженные деревья, что почётным караулом обступали круглую поляну, устланную ровным серебром снега. Этот снег никогда не таял даже под палящими лучами жаркого летнего солнца. Он был вечным, как и сам Юкихана. Изящная нога, обутая в гэта, ступила на снежный покров, и, как всегда не оставляя за собой следов, Юкихана подошёл к самому чудесному и удивительному растению на всём свете.

В самом центре поляны распускал гигантские лепестки Снежный Цветок. Своими очертаниями он отдалённо напоминал водяную лилию, но только очертаниями. Ибо ни один земной цветок не мог сравниться с этим чудом. Снежные тонкие лепестки, украшенные ажурным ледяным кружевом, сверкали на солнце сотней искр, а сердцевина горела расплавленным серебром.

Из этой сердцевины полтора века назад демон и вышел на свет. Снежный Цветок — его колыбель, его Исток.

Юкихана невольно улыбнулся, касаясь чистейшего светящегося снега и проводя пальцами по лепестку. Когда-то давно, когда он был юн и неопытен, и скука не одолевала его, когда не существовало последователей, и никто не думал ему поклоняться, когда даже этот остров ещё не принадлежал ему, тогда он делал себе одежду из этих лепестков.

Кощунство! Но что можно взять с только что родившегося демона?

Теперь у него есть всё: последователи, исправно приносившие жертвы, владения, власть, сила, влияние и вечная спутница демонов — скука. Единственное, что хоть как-то отгоняло её — это любование Цветком. Оно всегда проходило в одиночестве, потому что каждый демон хранил и берёг тайну расположения своей колыбели, для пущей верности ограждая защитными заклятьями и своей силой. Это традиция, и она священна.

Демон тихо вдохнул морозный воздух. Там, за пределами кольца этих деревьев, во всём мире царствовала весна, бушевали ветра, гомонили птицы. Здесь же всегда тишина. Медленно выдохнув, Юкихана сделал ещё один глубокий глоток и сразу скривился, почувствовав сладкую примесь благовоний, какие обычно жгли его последователи, взывая к нему. Одна из неприятных особенностей жизни демонов: где бы ты не находился, ты всегда чувствуешь их призывы.

«Надоели, — раздражённо подумал Юкихана. — Что им опять надо? Ведь даже не ночь ещё».

К навязчивому запаху теперь подключилось ещё и невнятное бормотание двух голосов:

«…Юкиноши, Снежный Убийца, внемли нашим молитвам…» — нараспев читал один голос, а второй шептал:

«Этот ублюдок мало того, что жертву спугнул, так ещё и челюсти нашим щенкам посворачивал. И удрал в метро — быть теперь может где угодно. Лица не рассмотрели из-за маски — с маскарада шёл говнюк хренов. Но один щенок за шевелюру его хватил, так что есть волос…»

«Заткнись и дай сюда! — резко гаркнул первый и продолжил нараспев: — О, Демон Льдов, Юкиноши, внемли нам!..»

«Бездари! — брезгливо поморщился Юкихана. — Даже обряд взывания нормально провести не могут. Вот не внемлю и всё».

Демон скрестил на груди руки, твёрдо намереваясь пропустить все мольбы о помощи мимо ушей, но тут в сладкий запах вплелась терпкая горечь. Она резанула ноздри с такой силой, что он задохнулся и несколько секунд просто не мог дышать. Потом судорожно вдохнул и взял себя в руки.

— Что это?.. — прошептал он.

За всю свою, пусть не такую длинную, как у Цукиюга, но всё ж и не короткую жизнь, Юкихана ни с чем подобным не сталкивался. Он потянулся за этим странно жалящим ароматом в зал, где его приспешники читали заклинания, потянулся к белому клубящемуся дыму.

«Кто?» — мысленно шепнул он.

Дым задрожал, закрутился, потёк струйкой прочь из душного зала, наверх, на улицу. Дальше. Дальше! Он тёк над крышами и палисадниками, дорогами и мостами, и взгляд Юкихана летел за ним, пока тот не остановился возле одного ничем не примечательного выхода из метро. Люди скользили мутными пятнами, и лишь одна фигура была чёткой, ощутимо ясной — фигура парня лет двадцати пяти. Загорелое симпатичное лицо, тёмно-карие глаза, чёрные отросшие волосы — обычный человек. И, тем не менее, не совсем обычный.

Юкихана, стоя возле Истока, вглядывался внутренним взором в это лицо, зная, что и приспешники сейчас ловят смутные образы видения, но никак не стараясь помочь разобраться в них. Он был удивлён. Да, пожалуй, удивлён.

— Кажется, — усмехнулся он, радуясь тому, что скука отступала сама собой, — начинается что-то интересное…

@темы: В процессе, Romance, Фэнтези, Драма, Миди, NC-17, Слэш