Название: ИстокАвтор: Yueda,
бета: LutayaЖанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой
Глава 17: ЮкиханаВсё шло по плану. Пока Юкихана с Кадзэгэном отвлекали Аматэрасу и её свиту от Исэ, крутя снежные ветра над храмом в Нагоя, Хаюсинбё мастерски обработал паломников и простых туристов, пришедших поклониться богине солнца в святая святых. И обезумевшая толпа, влекомая тёмной жаждой, ринулась громить найку[24], с лёгкостью проламывая неприступность заборов, стерегущих синтай[25]. Священнослужители и полиция оказались бессильны. Первых растоптал живой ураган, вторых смёл с дороги Кэйроши, расшвыряв по разным концам острова.
Когда солнцеликая почувствовала, что что-то творится в Исэ и помчалась туда, демон дорог за доли секунды перенёс сражающихся собратьев к храму. И очень вовремя. Увидев, во что превратилась её основная кормушка, Аматэрасу пришла в бешенство и, утратив от гнева контроль и ясность мыслей, в злобной истерике палила жаром всё подряд, не целясь и забыв об осторожности. И это играло Юкихана только на руку. Он с лёгкостью отражал все её атаки, почти смеясь гасил нестерпимый жар, параллельно уклоняясь от молний Райдзина[26]. Великана Фудзина[27] на себя полностью взял Кадзэгэн. Он давно мечтал свести счёты с этим ветродуем.
читать дальше— Хо-хо! — крикнул Кадзэгэн, мимоходом подсобив со снежной бурей.
И пока Аматэрасу боролась с ураганом, Юкихана бросил взгляд на храм, оценивая ситуацию. Найку горел. И горел он вовсе не чистым пламенем, рождённым из искры от благородного трения[28]. Оскверняющим был этот огонь, дурно пахнущий химией. Дело сделано, оставалось только отправить обезумевших людей подальше от гнева Аматэрасовского. Хорошо же поработали — молодцы, заслужили дальше жить. Демон снегов уже собрался просигналить Кэйроши об отступлении, как почувствовал знакомый запах благовоний.
«Нашли, блин, время», — раздражённо подумал Юкихана, мазнул взглядом по земле и застыл.
Там, за пределами храмовой территории, бился с какими-то людишками Идзу. Его Идзу. Злой, сосредоточенный, горячий. Желанный. Бился один против четверых.
Не думая больше ни о чём, демон бросился вниз. В спину ударил предупреждающий вой ветра, а следом — прожигающий до костей жар опалил левое плечо, и полёт превратился в падение.
Стиснув зубы от боли, Юкихана лишь у самой земли совладал с движением. И, едва его ноги коснулись асфальта, волна холода кругом смерти поползла во все стороны. В считанные секунды заледенело всё: трава, деревья, вода, птицы, люди. Только Идзуми остался невредимым, только он. Холод обходил его, лишь ласково морозил щёки, он был бессилен против жара избранника, вошедшего в экстаз битвы. А избранник шёл к демону. Шёл плавно, почти танцуя, и дорожка талой воды тянулась за ним следом.
Юкихана и сам был готов растаять под этим безумно ласковым взглядом. Под взглядом Идзу. Руки потянулись к нему, и тёплые ладони обхватили лицо демона. Обхватили так нежно, так трепетно. Всего лишь доли секунды они грели его, всего лишь мгновения улыбались глаза. Один лишь вдох.
На выдох не хватило.
Закатились глаза, затянулись поволокой, похолодели руки, заледенели, ослабло тело, обмякло куклой.
Юкихана подхватил бесчувственного Идзуми.
Демон ничего не понимал. Он не понимал, что происходит с его наречённым убийцей, с его любимым пленником. Он только видел, как гаснет сознание, а значит — беда.
— Трещит, — раздался сзади голос, и Юкихана, вздрогнув, обернулся.
За спиной стоял Хаюсин с необычайно серьёзным лицом.
— Разум трещит, — пояснил он, поймав непонимающий взгляд. — Если в ближайшие часы он не придёт в себя, то больше никогда не придёт.
— Ты можешь?.. — начал Юкихана, но замолчал, увидев, как Хаюсин качает головой.
— Я демон безумия — я умею сводить людей с ума, но не исцелять их. Твой карман прохудился, и заштопать его можешь только ты. Так что хватай свою смерть и уматывай отсюда, а то Аматэраска наскочит — тогда уж точно пиши пропало...
Последние слова Хаюсинбё таят в шуршании снежной пелены.
Один шаг. Один бесконечно долгий шаг, и вот они на острове. Плечо рвёт болью, но демон лишь зло шипит и сильнее прижимает Идзуми к себе, будто надеясь отогреть. Но бесполезно. Этот холод идёт изнутри. Он сковывает рвущийся огонь силы, сковывает рассыпающийся мир, спасает разум. Спасает и убивает одновременно.
Борьба — зыбкое равновесие сил. Но что-то всё равно победит: или лёд, или пламя. И Идзу перестанет существовать.
Не увидит больше Юкихана эти упрямые глаза, не услышит тихий шёпот проклятий и стоны, не прижмётся к нему горячее, послушное тело. Никто не нарисует его портрет, никто не швырнёт в него игральным столом. Никто. Никогда...
Взгляд затянула влажная пелена. Не видя ничего, действуя на ощупь, демон нить за нитью, заклинание за заклинанием распутывал сложную сеть. Затем, не разбирая дороги, он дошёл к заброшенному причалу, достал единственную лодку, уложил на дно бесчувственного Идзуми и, прошептав заклинание движения, оттолкнул лодку от берега.
— Плыви, — выдохнул он. — Живи...
Подгоняемая волшебством маленькая лодочка быстро набирала скорость. Она уже давно затерялась в темнеющей синеве, а Юкихана всё стоял и смотрел, смотрел... Не замечая, как тихо падает снег и ложится на зелень травы, не замечая, как катятся льдинки по щекам.
Губы треснули горькой усмешкой.
— Сердце вырвет, отнимет, — еле слышно прошептал демон. — Да я ведь и сам готов отдать, подарить... было бы только оно — сердце...
«Есть оно у тебя...» — шепнула тишина.
И пелена спала. Теперь он видел всё чрезвычайно ясно. Видел, как сквозь реальность проступают силуэты прошлого, памяти.
Тот же причал, тот же снег, то же море, но другое время, давнее, минувшее. Вот к берегу пристаёт одинокая лодка, и на землю сходит она — старушка. Маленькая, аккуратная, кутается в кимоно, зябнет, волосы — сплошь седина, а глаза чернющие, цепкие. И на щеке — капля-магатама. А вот он — Юкихана. Молодой, дерзкий. Стоит, силой морозной дышит.
— Здравствуй, бабушка, — усмехается молодой и кланяется с издёвкой. — Ты что ли тоже убить меня пришла?
— Нет, милый, не убить, — отвечает она, а в глазах — слёзы.
И от этого у него — у сегодняшнего Юкихана — ком в горле. Молодому тоже не по себе, но улыбается, хорохорится.
— А по ком слёзы-то льёшь? Уж не по мою ли душу грешную?
— По твою, милый, — шепчет она.
И оба Юкихана замирают, а старушка идёт к молодому и говорит вроде бы тихо, но слышно каждое слово.
— Изменился ты, милый. Сильным стал, как и мечтал. Только дорого платить пришлось. Об этой цене лишь Исток ведает. Всё он знает этот молчаливый хранитель. Но кто возьмётся спрашивать, когда горе глаза застилает? Поэтому проклят ты теперь, навек с кланом Сайконо связан. Крепкие узы вяжут проклятия святых отцов, не распутать, не разорвать. Но ведь и я не так проста.
Вплотную подошла, иссохшие руки на мраморную грудь положила и уже не говорит, не шепчет — пальцами выстукивает, будто бы до сердца достучаться хочет.
— Слушай же. Жди — он придёт, как и обещано. С силой жаркою, с очами-солнцами, смертью названный. Только ты не бойся, не убегай, не сражайся с ним. В сердце своё впусти — пусть горит оно. Если впустишь — растает проклятье льдом весенним. Если нет...
Задрожали пальцы, сморщилось лицо старушки, скатилась слезинка по сухой щеке, не выдержала.
— Впусти его. А слова мои из мыслей сотри, пусть в сердце живут — есть оно у тебя!..
Крикнула совсем по девичьи и ударила со всего размаха кулаком в грудь.
Миг — и нет никого: ни старушки, ни молодого Юкихана. Только листок по песку перекатывается, к ногам ползёт. Демон наклонился, поднял, расправил лист и застыл, глядя на портрет.
В отличие от самого художника, Юкихана сразу узнал лицо. Стереть родимое пятно, изменить причёску, чуть выразить скулы — и с листа уже смотрит не девушка-мико, которой когда-то была маленькая старушка, а Идзуми.
— Что это значит? — лист мелко дрожал в руках, и демон не замечал, что от волнения говорит вслух. — Что это всё значит? Кто ты? И какую тайну хранит Исток? Хранит?
«Задай свой вопрос Истоку...» — вспомнились слова, прозвучавшие всего несколько часов назад.
— Задам. Непременно задам, — прошептал Юкихана, и белая стая снежинок взвилась вверх, закручиваясь нитью итогуши.
________________________________________________________
24. Храм Исэ состоит из двух комплексов. Первое, внутреннее святилище найку посвящено прародительнице императорского рода, богине Аматэрасу. Второе, внешнее святилище гэку посвящено богине еды, Тоёукэ, исполняющей роль кухарки при Аматэрасу. Расстояние между внешним и внутренним святилищами — около 4 километров.
25. Синтай — объекты расположенные в синтоистских храмах или поблизости от них и почитаемые как вместилище духа ками. В храме Исэ покоится священное зеркало.
26. Райдзин — бог грома в синтоистской религии в Японии.
27. Фудзин — бог ветра в синтоистской религии в Японии.
28. Огонь, добываемый трением, считается чистым огнём. Только на нём готовится еда для ками.Предыдущие главы:
Глава 1: Юкихана,
Глава 2: Идзуми,
Глава 3: Юкихана,
Глава 4: Идзуми,
Глава 5: Юкихана,
Глава 6: Идзуми,
Глава 7: Юкихана,
Глава 8: Идзуми,
Глава 9: Юкихана,
Глава 10: Идзуми,
Глава 11: Юкихана,
Глава 12: Идзуми,
Глава 13: Юкихана,
Глава 14: Идзуми,
Глава 15: Юкихана,
Глава 16: Идзуми