Название: Чудовище
Автор: Askramandora
Рейтинг: R
Размер: мини, 1302 слова
Статус: закончен
Саммари: Он всегда боялся воды. Ещё в детстве было это мерзкое ощущение там, в наполненной водой ванной — словно тебя охватило холодом, ты чувствуешь себя отстранённым от всего мира; в ушах странный звук — и на далёкий звон похоже, и будто бы не звон
читать дальше— Эй! — Она позвала, стоя у борта и вглядываясь в синеву морской воды. Он смотрел только на её волосы — солнце золотило их, ветерок трепал; она выглядела такой красивой, что захотелось взять её здесь и сейчас. На миг это желание оттеснило всё остальное.
— Подойди ко мне, — она с улыбкой поманила пальчиком, чуть ли не перегибаясь за борт.
Он стоял и глупо улыбался в ответ, не двигаясь с места. Стало ощутимо холоднее, желание близости пропало, как не было.
Улыбка так и оставалась на лице, как приклеенная — теперь уже вымученной гримасой.
Она обеспокоенно покачала головой, всматриваясь в его лицо. Женское чутьё не обманешь.
— Ты в порядке? Может, тебя укачивает? — нахмурилась она.
Он отрицательно покачал головой.
Он всегда боялся воды.
Ещё в детстве было это мерзкое ощущение там, в наполненной водой ванной — словно тебя охватило холодом, ты чувствуешь себя отстранённым от всего мира; в ушах странный звук — и на далёкий звон похоже, и будто бы не звон... Рядом плавает забытая игрушка, а он съёживается от страха, не обращая больше на неё внимания — потому что он знает, что под водой кто-то есть. Это всё из-за него. На миг кажется, что вот это тёмное у края ванной — это хвост чудовища, и он кричит, захлёбывается криком, зная, что его сейчас схватят и утянут головой под воду... пока не прибегает мать, вытирая на ходу руки о полотенце — готовила, должно быть.
С годами «ты-уже-большой-мальчик-прекрати-эти-глупости» стало оказывать своё влияние. Когда-то он лежал в кровати и абсолютно чётко представлял себе чудовище — чешуйки на хвосте, огромная морда с оскаленными зубами, острые длинные когти, — а со временем всё это стало блёкнуть в памяти и отступать. Но то чувство, в ванной, предвестник появления чудовища — оно не проходило, его не прогоняли ни годы, ни аутотренинг, и единственное, что как-то раз помогло — это обнажённое женское тело рядом. Девушка, которая захотела принять душ вместе с любимым, заставила чудовище отступить и потеряться. Но он знал — это ненадолго, всё вернётся, да и вечно мыться вдвоём они не могли; потом пришла другая мысль, пострашнее — и он отпустил девушку домой. На следующей неделе позвонила её мать и сказала сквозь слёзы, что дочь поскользнулась в ванной и сломала себе шею.
Он повесил трубку с ощущением того, что это поганое отчуждение от мира скоро начнёт посещать его не только в ванной. Чудовище отомстило. Его жертву никто не должен был спасать, пытаться забрать себе — она целиком принадлежала чудовищу. Вернее, он.
С тех пор он и не мог помыслить о том, чтобы у него снова появилась девушка. Городской бассейн, мимо которого он торопливо проходил, угрожающе тихое журчание речки, сонно-зловещее озеро — всё пугало его. Он отстранялся, ощущая холод и то-ли-звон-то-ли-не-звон в ушах. Казалось, что от напряжения сейчас лопнет мозг. Он отворачивался от девушек в клубе, куда его пригласил единственный друг (друг не знал никаких тайн и был простой весельчак), но долго так продолжаться не могло.
Однажды он всё-таки не выдержал. Он просто хотел быть, как все. Он попытался быть, как все.
— Тебе не нравится наше путешествие? — Её пальцы были прохладными, дыхание, казалось, отдавало чем-то солёным, как морская вода. Он отвёл глаза и отчётливо представил себе, как толща воды раздвигается, и оттуда лезет что-то тёмное и в чешуйках. Мать соврала тогда — вовсе это не была забытая тряпка. Ему послышался отчаянный всхлип, и он помотал головой.
— Эй! — Она взяла его лицо в свои ладони. — Я же вижу, что-то не так. Но ты ведь не возражал против нашего путешествия.
Её голос слегка заледенел — Ты хочешь испортить мне удовольствие? — и она выпустила его лицо.
Он сделал попытку слабо улыбнуться.
— Я и сейчас... не возражаю.
Это было предсказуемо и как-то обыденно выглядело. Он сам не понимал, отчего он так спокоен и не рвётся к ней на помощь, ведь чудовище уже утаскивало её под воду. Распахнутый в крике рот, бесполезно вскинутые руки, взметнувшиеся волосы. Он ощущал странное спокойствие. Так и должно было быть — он ведь принадлежал чудовищу. Он попытался объяснить это ей в первую же неделю, а она потащила его к психиатру. Пичканье таблетками не возымело никакого действия, но он изобразил, что всё в порядке. Хотелось быть рядом с ней, чтобы кто-то мог разрушить звуком своего голоса эту проклятую тишину, в которую он постоянно вслушивался. Он ругал самого себя, что вовсе рассказал ей об этом — должно быть, выпитое виски ударило в голову. Они больше не разговаривали на эту тему, он и вправду попытался быть, как все. И принимать душ только с ней. Она была сильной, казалась сильной — за ней чудовище не придёт.
Но как же это? Её волосы под водой и протянутые руки? Он вздрогнул и проснулся.
— Тебе снился кошмар? — Она напоминала ему мать — решительностью, тем, как сразу взяла его под своё крыло. Рядом с ней он снова ощутил себя беспомощным цыплёнком, каким был в детстве.
Ему постоянно давали понять, что он всё ещё не взрослый мужчина, раз цепляется за свои нелепые страхи. А она понимала, что он цепляется, что его попытки выглядеть спокойным и уверенным рядом с ней — притворство. Он знал, что не выберется просто так из-под этого крыла, но иногда оно слишком тяжело придавливало к земле. Не выглянуть, не разобраться в себе, как следует.
— Ничего мне не снилось. Я в полном порядке.
Он с силой притянул её к себе. Только в близости он чувствовал себя уверенным. Но желания оставалось всё меньше.
Суматоха, крики — это она разбудила его, тряся за плечи. Корабль тонет... стремительно уходит под воду... надо выбираться... это было смешно, он хотел досмотреть свой повторяющийся сон, понять — может быть, чудовищу нужен не он сам? Может, к нему надо приводить кого-то другого? Как было в тех языческих жертвоприношениях, про которые он читал вместе с ней — она любила всякие такие штуки. Истерический смех рвался из горла, пока она тащила его за руку, обезумевшая и лохматая. Она вмиг перестала быть красивой. А он почти улыбался, думая, как хорошо быть догадливым, и теперь его улыбка не выглядела вымученной. Сколько их ещё понадобится? Пять, десять, двадцать... сто? Гекатомба? Он хохотал, по щекам катились слёзы. Должно быть, со стороны он казался сумасшедшим. Вода была всё выше, вот она уже доходила до горла, противно касалась губ.
Они еле выбрались из каюты.
Несмотря на свой страх перед водой — а точнее, благодаря попыткам преодолеть его в подростковом возрасте — он умел плавать. Она — тоже. Вдвоём они поднимались на поверхность, между тем как воздух в лёгких медленно, но верно кончался. Но они смогут выкарабкаться. Всё закончится хорошо.
Могли бы закончиться. Знакомое отчуждение овладело им, он ничего не видел, но совершенно чётко знал, что оно рядом, просто не показывается. Ждёт. Ждёт своего жертвоприношения?
Она оказалась сильнее, чем он думал. Она пыталась оторвать его руки от своей шеи, но он сжимал пальцы, одновременно погружая её вглубь и погружаясь сам. И почему-то ему всё ещё хватало сил, хватало кислорода; он исступленно стискивал её шею и, наконец, всё закончилось. Жертва скоро будет принята.
Он поплыл вверх из последних сил. Вот сейчас он вынырнет на поверхность воды и вдохнёт побольше воздуха; потом он освободится, ведь он понял, как и что нужно для этого сделать.
Странно, но что-то упорно тянуло назад. Удерживало. Его ногу будто бы зажали с двух сторон, не желая выпускать. Но этого не могло быть. Он же принёс жер...
Острые зубы сомкнулись на ноге плотнее, больно впиваясь в неё, и заставили его, бессмысленно размахивая руками, всё глубже погружаться под воду. Жертва не была принята — жертвой должен был стать он сам.
Откупиться не получилось.
Вытаращенными глазами он смотрел под водой на оскаленную морду с острыми зубами, на хвост в чешуйках и когти, которыми чудовище вспороло ему живот, поддевая и вытаскивая наружу содержимое. От боли и недостатка воздуха его сознание начало затуманиваться, в то время как чудовище грызло его внутренности.
И последним, что он увидел перед погружением в тьму, был полуоторванный кусок тёмной кожи, свисавший с бока существа. Похожий на мамину тряпку.
Автор: Askramandora
Рейтинг: R
Размер: мини, 1302 слова
Статус: закончен
Саммари: Он всегда боялся воды. Ещё в детстве было это мерзкое ощущение там, в наполненной водой ванной — словно тебя охватило холодом, ты чувствуешь себя отстранённым от всего мира; в ушах странный звук — и на далёкий звон похоже, и будто бы не звон
читать дальше— Эй! — Она позвала, стоя у борта и вглядываясь в синеву морской воды. Он смотрел только на её волосы — солнце золотило их, ветерок трепал; она выглядела такой красивой, что захотелось взять её здесь и сейчас. На миг это желание оттеснило всё остальное.
— Подойди ко мне, — она с улыбкой поманила пальчиком, чуть ли не перегибаясь за борт.
Он стоял и глупо улыбался в ответ, не двигаясь с места. Стало ощутимо холоднее, желание близости пропало, как не было.
Улыбка так и оставалась на лице, как приклеенная — теперь уже вымученной гримасой.
Она обеспокоенно покачала головой, всматриваясь в его лицо. Женское чутьё не обманешь.
— Ты в порядке? Может, тебя укачивает? — нахмурилась она.
Он отрицательно покачал головой.
Он всегда боялся воды.
Ещё в детстве было это мерзкое ощущение там, в наполненной водой ванной — словно тебя охватило холодом, ты чувствуешь себя отстранённым от всего мира; в ушах странный звук — и на далёкий звон похоже, и будто бы не звон... Рядом плавает забытая игрушка, а он съёживается от страха, не обращая больше на неё внимания — потому что он знает, что под водой кто-то есть. Это всё из-за него. На миг кажется, что вот это тёмное у края ванной — это хвост чудовища, и он кричит, захлёбывается криком, зная, что его сейчас схватят и утянут головой под воду... пока не прибегает мать, вытирая на ходу руки о полотенце — готовила, должно быть.
С годами «ты-уже-большой-мальчик-прекрати-эти-глупости» стало оказывать своё влияние. Когда-то он лежал в кровати и абсолютно чётко представлял себе чудовище — чешуйки на хвосте, огромная морда с оскаленными зубами, острые длинные когти, — а со временем всё это стало блёкнуть в памяти и отступать. Но то чувство, в ванной, предвестник появления чудовища — оно не проходило, его не прогоняли ни годы, ни аутотренинг, и единственное, что как-то раз помогло — это обнажённое женское тело рядом. Девушка, которая захотела принять душ вместе с любимым, заставила чудовище отступить и потеряться. Но он знал — это ненадолго, всё вернётся, да и вечно мыться вдвоём они не могли; потом пришла другая мысль, пострашнее — и он отпустил девушку домой. На следующей неделе позвонила её мать и сказала сквозь слёзы, что дочь поскользнулась в ванной и сломала себе шею.
Он повесил трубку с ощущением того, что это поганое отчуждение от мира скоро начнёт посещать его не только в ванной. Чудовище отомстило. Его жертву никто не должен был спасать, пытаться забрать себе — она целиком принадлежала чудовищу. Вернее, он.
С тех пор он и не мог помыслить о том, чтобы у него снова появилась девушка. Городской бассейн, мимо которого он торопливо проходил, угрожающе тихое журчание речки, сонно-зловещее озеро — всё пугало его. Он отстранялся, ощущая холод и то-ли-звон-то-ли-не-звон в ушах. Казалось, что от напряжения сейчас лопнет мозг. Он отворачивался от девушек в клубе, куда его пригласил единственный друг (друг не знал никаких тайн и был простой весельчак), но долго так продолжаться не могло.
Однажды он всё-таки не выдержал. Он просто хотел быть, как все. Он попытался быть, как все.
— Тебе не нравится наше путешествие? — Её пальцы были прохладными, дыхание, казалось, отдавало чем-то солёным, как морская вода. Он отвёл глаза и отчётливо представил себе, как толща воды раздвигается, и оттуда лезет что-то тёмное и в чешуйках. Мать соврала тогда — вовсе это не была забытая тряпка. Ему послышался отчаянный всхлип, и он помотал головой.
— Эй! — Она взяла его лицо в свои ладони. — Я же вижу, что-то не так. Но ты ведь не возражал против нашего путешествия.
Её голос слегка заледенел — Ты хочешь испортить мне удовольствие? — и она выпустила его лицо.
Он сделал попытку слабо улыбнуться.
— Я и сейчас... не возражаю.
Это было предсказуемо и как-то обыденно выглядело. Он сам не понимал, отчего он так спокоен и не рвётся к ней на помощь, ведь чудовище уже утаскивало её под воду. Распахнутый в крике рот, бесполезно вскинутые руки, взметнувшиеся волосы. Он ощущал странное спокойствие. Так и должно было быть — он ведь принадлежал чудовищу. Он попытался объяснить это ей в первую же неделю, а она потащила его к психиатру. Пичканье таблетками не возымело никакого действия, но он изобразил, что всё в порядке. Хотелось быть рядом с ней, чтобы кто-то мог разрушить звуком своего голоса эту проклятую тишину, в которую он постоянно вслушивался. Он ругал самого себя, что вовсе рассказал ей об этом — должно быть, выпитое виски ударило в голову. Они больше не разговаривали на эту тему, он и вправду попытался быть, как все. И принимать душ только с ней. Она была сильной, казалась сильной — за ней чудовище не придёт.
Но как же это? Её волосы под водой и протянутые руки? Он вздрогнул и проснулся.
— Тебе снился кошмар? — Она напоминала ему мать — решительностью, тем, как сразу взяла его под своё крыло. Рядом с ней он снова ощутил себя беспомощным цыплёнком, каким был в детстве.
Ему постоянно давали понять, что он всё ещё не взрослый мужчина, раз цепляется за свои нелепые страхи. А она понимала, что он цепляется, что его попытки выглядеть спокойным и уверенным рядом с ней — притворство. Он знал, что не выберется просто так из-под этого крыла, но иногда оно слишком тяжело придавливало к земле. Не выглянуть, не разобраться в себе, как следует.
— Ничего мне не снилось. Я в полном порядке.
Он с силой притянул её к себе. Только в близости он чувствовал себя уверенным. Но желания оставалось всё меньше.
Суматоха, крики — это она разбудила его, тряся за плечи. Корабль тонет... стремительно уходит под воду... надо выбираться... это было смешно, он хотел досмотреть свой повторяющийся сон, понять — может быть, чудовищу нужен не он сам? Может, к нему надо приводить кого-то другого? Как было в тех языческих жертвоприношениях, про которые он читал вместе с ней — она любила всякие такие штуки. Истерический смех рвался из горла, пока она тащила его за руку, обезумевшая и лохматая. Она вмиг перестала быть красивой. А он почти улыбался, думая, как хорошо быть догадливым, и теперь его улыбка не выглядела вымученной. Сколько их ещё понадобится? Пять, десять, двадцать... сто? Гекатомба? Он хохотал, по щекам катились слёзы. Должно быть, со стороны он казался сумасшедшим. Вода была всё выше, вот она уже доходила до горла, противно касалась губ.
Они еле выбрались из каюты.
Несмотря на свой страх перед водой — а точнее, благодаря попыткам преодолеть его в подростковом возрасте — он умел плавать. Она — тоже. Вдвоём они поднимались на поверхность, между тем как воздух в лёгких медленно, но верно кончался. Но они смогут выкарабкаться. Всё закончится хорошо.
Могли бы закончиться. Знакомое отчуждение овладело им, он ничего не видел, но совершенно чётко знал, что оно рядом, просто не показывается. Ждёт. Ждёт своего жертвоприношения?
Она оказалась сильнее, чем он думал. Она пыталась оторвать его руки от своей шеи, но он сжимал пальцы, одновременно погружая её вглубь и погружаясь сам. И почему-то ему всё ещё хватало сил, хватало кислорода; он исступленно стискивал её шею и, наконец, всё закончилось. Жертва скоро будет принята.
Он поплыл вверх из последних сил. Вот сейчас он вынырнет на поверхность воды и вдохнёт побольше воздуха; потом он освободится, ведь он понял, как и что нужно для этого сделать.
Странно, но что-то упорно тянуло назад. Удерживало. Его ногу будто бы зажали с двух сторон, не желая выпускать. Но этого не могло быть. Он же принёс жер...
Острые зубы сомкнулись на ноге плотнее, больно впиваясь в неё, и заставили его, бессмысленно размахивая руками, всё глубже погружаться под воду. Жертва не была принята — жертвой должен был стать он сам.
Откупиться не получилось.
Вытаращенными глазами он смотрел под водой на оскаленную морду с острыми зубами, на хвост в чешуйках и когти, которыми чудовище вспороло ему живот, поддевая и вытаскивая наружу содержимое. От боли и недостатка воздуха его сознание начало затуманиваться, в то время как чудовище грызло его внутренности.
И последним, что он увидел перед погружением в тьму, был полуоторванный кусок тёмной кожи, свисавший с бока существа. Похожий на мамину тряпку.