Название: Последняя капляАвтор: Yueda,
бета: Loreanna_darkДанные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Жанры: Ангст, драма, мистика, психология, философия, даркфик, POV, учебные заведения
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Саммари: Этот институт — территория абсурда, где всем заправляет самопровозглашённый Король. Он установил свои порядки и законы. Он контролирует всех ложью, страхом и силой. Здесь его учебный полигон перед стартом в большую жизнь. А я... Я просто случайно помешал его людям убить одного мальчишку. В отместку они убили меня.
С этого всё и началось.
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой
6
— Я давно к тебе не заглядывал. Ты соскучился, Кисэки? — спрашивает Райёру, подходя ко мне.
Я сижу на кровати, неотрывно смотрю на шкаф. Там лежат орудия пыток и убийства. Теперь я это прекрасно знаю, познакомился со всем арсеналом.
— Доктор Моринума говорит, ты изменился, — продолжает Райёру. — Твоё тело стало более выносливым, хотя найти отличия в твоём организме от обычного человека ему так пока и не удалось.
Да, моё тело изменилось. И я знаю это лучше, чем доктор Моринума.
читать дальшеКогда я очнулся после того случая с Хицудзи, Король приходил ко мне и снова предлагал «дружбу». И я снова, как в первый раз, ответил ему «нет». Тогда он разозлился и оттрахал меня так, что я целые сутки не мог встать. А потом он привёл своих шестёрок-палачей и сказал, что они могут делать со мной всё, что пожелают, кроме изнасилования. И ушёл. А они... Сначала эта стая шакалов только издевалась, потом начала избивать, а дальше они вошли во вкус и стали убивать меня.
Я умирал, навелрное, сотню раз. Я дёргался в петле и сгорал от электрического тока. Я задыхался от отравляющего газа и умирал от потери крови, разрезанный на части. Мне ломали кости, меня протыкали насквозь, меня поливали бензином и поджигали. А я воскресал. Я упорно воскресал. И чем больше умирал, тем быстрее воскресал. Боль я уже практически не ощущал. Воспринимал её цветом, звуком, запахом, но чаще пустота колодца надвигалась на реальность, вытесняя её в пиковые моменты боли. Каждый раз палачи придумывали что-то новое, убивали меня новым способом. И всякий раз я погружался в состояние смерти. Когда же их фантазия иссякла и они начали повторяться, то, как и при повторном падении из окна, пространство колодца не надвигалось и я лежал, осознавая свою физическую смерть, осознавая, как постепенно восстанавливается тело.
Несколько раз ко мне приходил доктор Моринума, он брал образцы на анализы, осматривал меня, ощупывал, что-то замерял, тестировал. Я отвечал односложно, чтобы он отвязался. Мне было всё равно, поймёт он что-нибудь или нет. Он не знал одной детали. Детали, которая была важнее всех анализов и тестов: с каждой моей смертью расстояние между шариком сознания и водой сокращается.
И я не знаю, что произойдёт, когда оно исчезнет совсем.
Пальцы Райёру касаются моей щеки, скользят по подбородку к шее. Напрягаюсь, ожидая, что Король начнёт душить, но он ласкает мою кожу, нежно гладит. Эти ощущения настолько неожиданны, настолько остро-приятны, настолько позабыты, что я тянусь за ними. Тянусь к ласкающей руке.
Ладонь обхватывает подбородок, и палец, скользя по губам, приоткрывает рот.
— Кисэки...
Райёру бережно обнимает меня, его дыхание обжигает лицо, горячие губы касаются виска, спускаются к щеке, и, наконец, обхватив мои губы своими, он проникает языком в рот. Медленно и властно он ласкает меня, целует.
Я не сопротивляюсь.
Так вот, значит, каков его план. Лишить всего: свободы, гордости, чести, — а потом методом кнута и пряника привязать к себе. Роль «кнута» блестяще исполнили его подчинённые низшего звена. А сладкий пряник, который достался мне в награду за выдержку, — это его ласки, его покровительство, его забота. Его «дружба».
— Моя Королева... — разорвав поцелуй, шепчет Райёру и спускается к шее, целует, кусает. — Кисэки... Шикарный, гордый, сладкий...
Он облизывает мою грудь и соски, зацеловывает впалый живот и бёдра, стягивает бельё и обхватывает губами мой член. Я закрываю глаза, отдаваясь ему, наслаждаясь его извращённой нежностью.
Может, мне действительно согласиться? Признать его власть, войти в свиту, стать его «другом». Всё это для того, чтобы потом, когда он пойдёт в политику, сдерживать его зверский аппетит, его агрессию, его жадность, дабы защитить невинных. У меня ведь получится. У меня это на самом деле получится. Я смогу положить свою бессмертную жизнь на то, чтобы стать тормозом для алчности Короля, стать его совестью. Смогу. Я ведь уже пожертвовал безопасностью ради жизни случайного мальчишки, а потом выторговал одной из своих жизней его безопасность. Я смогу пойти дальше!
Только ведь Король не даст мне остаться чистым. Он втянет меня в свои грязные дела, я влезу в это дерьмо по уши. Пустив в Райёру свои корни, я позволю его корням прорасти во мне. Это неизбежно...
Сильнейшая волна оргазма захлёстывает меня, стирая все мысли, и какое-то время я не думаю ни о чём, просто дрожу в руках Райёру, кончаю ему в рот. И я уже не испытываю ни отвращения, ни презрения к себе. Все эти чувства умерли, истёрлись в бесконечной череде моих смертей и возрождений. Кажется, из всего многообразия чувств и ощущений для меня остались существовать лишь два полюса — боль и удовольствие. И сейчас я получаю удовольствие. И совершенно не важно, от кого оно исходит.
Поэтому я послушно ложусь на кровать и, подчиняясь рукам Райёру, раздвигаю ноги. Он входит в меня медленно и аккуратно, совершенно не так, как раньше. Он дарит мне удовольствие. Это специально. Это всё его план. Я понимаю это. Понимаю. И плыву по течению. Меня ласкают, и мне всё равно, что ласкающие руки принадлежат монстру. Главное, они не причиняют мне боли и пустота колодца и звуки капающей воды не вторгаются сейчас в реальность. Моя реальность сейчас целиком и полностью состоит из Райёру. Я растворяюсь в нём и понимаю, что вполне смогу вытерпеть и грязный секс, и замаранные руки. Да, смогу. Чтобы спасти невинные жизни, я могу стать его соратником и «другом».
Райёру кончает в меня, а затем обнимает, прижимает к себе со всей силой, утыкается носом мне в плечо.
— Мне не хватало тебя, моя Королева, — шепчет Король, вдыхая мой запах. — Секс с тобой, наши с тобой разговоры — я скучал по ним.
— Скучал по моим отказам? Не замечал за тобой раньше мазохистских наклонностей.
— Конечно, скучал. Ведь только ты умеешь так упрямиться. Больше никто не смеет отказывать мне, а ты... Ты исключение из всех правил. Ты чудо, диковина. Ты совершенство. Поэтому тебе можно спорить со мной, не соглашаться. Более того, мне нравится твоя откровенность и честность, мне нравится, что тебя невозможно обмануть. С тобой интересно общаться, а от тупого стада я порядочно устал. Их нужно подчинять, ими нужно управлять, им можно покровительствовать, но на полном серьёзе общаться с такими людишками, как, например, Хицудзи? Никакого удовольствия и интереса.
— Хицудзи? — переспрашиваю я. — Кстати, что ты с ним сделал после моего прошлого отказа? Не удивлюсь, если он гниёт где-нибудь в соседней комнате.
— Напрасно ты так про меня думаешь.
Райёру качает головой и начинает обтирать меня салфетками. Никогда за ним такой заботы не водилось. И только покончив с обтираниями и надев на меня бельё, Король продолжает:
— Он же купил себе комфорт и спокойствие ценой твоей жизни. И я его не трону.
Ловлю себя на том, что едва вспоминаю те события. Кажется, они были так давно, будто бы тысячу жизней назад. А ведь так оно, по сути, и есть. Тысячу моих жизней назад Король подавил слабого мальчишку только потому, что я обронил его имя.
— Зачем вообще была та дурацкая демонстрация силы? — шепчу я сам себе.
— Это была не демонстрация, — говорит Райёру. — Я пытаюсь наглядно тебе объяснить, что все люди, в общем-то, сволочи и эгоисты. Они думают только о себе: о своей защите, о своём комфорте, о своих потребностях, о своих желаниях. О себе. И только ты, ты один думаешь не о себе, а о них. Жертвуешь собой ради них. А они того не заслуживают. Нет. Не заслуживают они этого. Ты не мессия, и нет на свете людей, которых тебе нужно защищать. Мир не делится на невинных овечек, вроде Хицудзи, и волков, типа меня. Если ты добровольно ляжешь на жертвенный алтарь, то любая овца сожрёт тебя, обернувшись волком. Вот, кстати, одна из них. Тоже скажешь, «невинная овечка»?
Поворачиваюсь, куда указывает Райёру, и вижу возле двери Усукори. Он стоит, смотрит на меня с плохо скрываемым вожделением, облизывает губы и держит в руках жилет. Жилет со взрывчаткой.
В горле застревает липкий ком. Тело сковывает апатичная слабость.
— До скорого, Кисэки, — шепчет мне в ухо Райёру.
Спрыгивает с кровати и скрывается за дверью, предварительно похлопав по плечу Усукори.
Тот идёт ко мне, что-то говорит, но я не слышу ни слова. Я будто бы оглох в одночасье. Я смотрю на человека, который первый подал мне руку при знакомстве, на человека, который предостерегал меня, на человека, который не отвернулся от меня, когда все одногруппники шушукались за спиной. Я сморю на человека, которого считал своим другом.
На человека, который сейчас надевает на меня жилет со взрывчаткой.
— За что? — почти беззвучно спрашиваю я.
— Теперь я в свите, приятель, — просто отвечает Усукори. — А ещё, хоть ты и собственность Короля, но он обещал, что если ты после взрыва оживёшь, то он позволит тебя трахнуть. Оживи, пожалуйста, Хинода. Я очень тебя хочу...
И ком, что мешал глотать, разрывает хохотом горло. Дикий, безудержный смех рвётся наружу, а в душе ничего. В душе пустота.
Пустота колодца, доверху наполненная чёрной водой. Последняя капля — и волна выталкивает шарик сознания вверх...Предыдущие главы:
1,
2,
3,
4,
5