Название: Братская любовьАвтор: Yueda,
бета: Lutaya и
DaysieЖанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой
23. День двадцать пятый: Китори— Огава, доктор Хого тебя ждёт, — зайдя в палату, зовёт Тэнох
ира Шин — долговязый улыбчивый мед. брат, помощник доктора.
— Да-да, сейчас! — начинает суетиться Огава.
— Тебе помочь дойти? — спрашиваю я.
читать дальше— Я что, по-твоему, совсем ходить разучился? — ворчит он и медленно встаёт с постели.
— Нет, но...
С сочувствием смотрю на бинты. Его кости, в отличие от моих, заживают крайне неохотно.
— Я ему помогу, а ты уж сиди, — говорит Тэнохира и заботливо приобнимает Огаву.
— Да дойду я, — вздыхает тот. — Доктор наоборот говорит, что мне нужно двигаться...
— Нужно-нужно, только осторожно.
Настойчивость Тэнохира непреклонна, и он аккуратно уводит Огаву за дверь. Я провожаю их взглядом.
В мед. отделении я уже почти три недели, и с Огавой мы по-настоящему сдружились. Очень много разговаривали, рассказывали друг другу, и это, как ни странно, мне сильно помогло. Помогло, если не смириться с такой жизнью, то хотя бы терпеть и просто жить, не опускать руки и не падать в отчаяние, а радоваться обычным мелочам: например, возможности самостоятельно ходить — Огава поначалу не мог и этого.
Порой даже не верилось, что нахожусь в притоне. Здесь хорошо кормили, а мед. персонал был аккуратен и вежлив, будто не шлюх лечили, а нормальных, полноправных людей. Всё казалось, что в этом есть какой-то подвох, что со мной играют в какие-то непонятные игры, лгут, обманывают. Но потом постепенно успокоился, освоился, перестал ёрничать перед доктором и добросовестно стал выполнять все рекомендации и наставления. И вот вчера, осмотрев мою руку и рентгеновские снимки, он сказал, что через пару-тройку дней снимет гипс. А это значит, что меня выпустят отсюда, и я смогу снова увидеть брата.
Что с ним, как он — не знаю. Но очень надеюсь, что он в порядке. В конце концов, если обо мне так заботились здесь, то и о нём должны были не меньше. Всё-таки мы, чёрт побери, элитки.
Таёдзэ приходил несколько раз, но про брата ничего не рассказывал, кроме своего стандартного «братик соскучился и ждёт». Совершенно очевидно, что эти двое с ним делают, к чему принуждают. Но они — патроны — вроде, на самом деле ничего: заботливые, ласковые.
Чёрт!
Я что, серьёзно уже начинаю искать в них что-то положительное? Совсем спятил? Ну ладно свыкнуться с ситуацией и условиями — без этого никак вообще не выжить, — но думать про этих сволочей хорошо?
Стоп. Стоп! Пора остановиться. Иначе покачусь дальше и сам себя не узнаю.
Они — гады. И точка.
Пусть и заботливые, но всё равно гады.
Они нас сюда притащили, они обкололи дрянью, изнасиловали, заперли, заклеймили элитками. Это всё они. И никакая забота, никакие подарки не отменят того, что мы по их воле стали шлюхами.
Не-от-ме-нят!
Произношу это почти вслух по слогам, буквально вдалбливая в мозг, отрезвляя себя. Потому что меня и правда затуманили, задурманили заботой и бережным отношением, задарили подарками. И ведь не отказываюсь же.
После того случая с первым визитом Таёдзэ я больше не швыряюсь вещами, которые он приносит. Читалку тогда всё-таки не разбил, что удивительно. И книги все прочитал от нечего делать. А потом начал рисовать. Сначала больше чиркал какие-то непонятные зарисовки — всё же полгода карандаш в руках не держал. Затем вспомнил про нашу совместную с Ханаки мангу и стал рисовать героев из неё, потом отдельные сценки и целые листы с раскадровкой. Зачем, для чего — сам не знаю. Сидел и просто рисовал. Мне же это когда-то нравилось. И сейчас нравится.
Вот на коленях уже целая пачка. Раскладываю, пересматриваю.
Манга была про близнецов. В общем-то, про идеальных фантастических альтер-эго нас самих. Два брата-близнеца, являющиеся воплощением мятежного бога Сусаноо и гоняющие волшебными мечами зажравшихся небесных божков. Помнится, одному такому божку мы хотели приляпать лицо училки по японскому, а другому — физиономию директора. Этакая месть за всё хорошее.
Сейчас же всё больше лирическо-эпические сцены рисуются, где один брат неизменно спасает второго. А ещё иногда рисуется отстойная дрянь, которую рву на мелкие кусочки и выбрасываю. Сжёг бы, но спичек мне никто, разумеется, не даёт.
От мыслей отвлекает звук шагов.
На Огаву не похоже, да и не успел бы он так быстро. Это...
Второпях начинаю сгребать листы в кучу, но не успеваю. Он уже входит.
Мой патрон. Таёдзэ.
— Привет, Китори. Как себя чувствуешь? — говорит он, подходя к постели. — Ты наконец решил показать мне свои рисунки?
— Ничего я не решил! — выпаливаю я, пытаясь зажать работы.
Но он выхватывает пачку листов, взамен вкладывая в руку ещё один альбом и коробку с дайфуку*. Клубничные. Моё любимое лакомство.
Да чтоб его!
С напряжением наблюдаю, как Таёдзэ рассматривает рисунки, и радуюсь, что выбросил весь бред, который вспоминать даже не хочется. Стыдно.
— Хорошо рисуешь, — после долгого молчания произносит Таёдзэ. — Как и твой братик.
Значит и Ханаки они альбомы подсовывают, и он тоже рисует. Почему-то кажется это хорошим знаком.
— У вас, похоже, была отличная команда, — продолжает Таёдзэ и поворачивается ко мне. — Нарисуйте эту мангу, а уж мы её реализуем.
Что? Я не ослышался?
Удивлённо таращусь на него, а потом нервно усмехаюсь.
— Хватит издеваться, и без этих шуточек тошно.
— А я не шучу, — говорит Таёдзэ, присаживаясь на постель. — Были уже случаи, когда наши модели светились в мире официального шоу-бизнеса. Имя Коэкин тебе что-нибудь говорит?
Киваю. Коэкин на редкость загадочная личность, про которую мало кто что знает, но голос у него просто божественный, а одиночными а капеллами можно заслушаться.
— Так вот, он был нашей моделью, затем у него появился патрон, и уже в статусе элитки Коэкин записал свою первую нашумевшую песню. Через какое-то время патрон его выкупил. Так что видишь: я не шучу.
Таёдзэ резко приближается, и я вздрагиваю, отстраняюсь, но сильные руки тут же ловят, останавливают.
— Доктор Хого сказал, что ты идёшь на поправку, — улыбается он, опрокидывая меня на постель.
Зажимаюсь, отворачиваюсь, но всё бесполезно — Таёдзэ распахивает моё юката и уже ласкает грудь, щекочет пальцами соски, а я возбуждаюсь. Проклятье! Я возбуждаюсь от его прикосновений.
— Соскучился, тигрёнок? Я тоже, — шепчет мучитель и целует шею, плечи, спускается ниже, обхватывает губами сосок, лижет.
Закусываю губы, но всё равно тихо стону, когда его пальцы начинают ласкать через бельё мой набухающий член.
Ненавижу себя!
— Ублюдок... Тварь... — шепчу еле слышно, а голос предательски дрожит.
— Да, мой малыш.
Таёдзэ усмехается, стягивает с меня трусы, любуется наготой и беспомощностью. Моим постыдным возбуждением. И расстёгивает ширинку на брюках.
Отворачиваюсь, с силой зажмуриваю глаза и молю о том, чтобы Огава не вернулся сейчас в палату. Не хочу, чтобы он это видел.
Чувствую горячие руки на бёдрах и, подчиняясь нажиму, раздвигаю ноги. Уже не сопротивляюсь — бесполезно. Он всё равно возьмёт меня. Так же, как и в прошлые разы.
Секунда промедления — и вот его пальцы проникают в меня, растягивают, смазывают. А потом чувствую член. Он входит сантиметр за сантиметром, заполняет меня. И я с запоздалым ужасом понимаю, что мне приятно, мне нравятся эти ощущения, эти толчки и растяжение, напор и сила. Испытываю извращённое удовольствие и уже сам подставляюсь, толкаюсь навстречу, двигаю бёдрами.
И не могу, не могу остановиться.
_____________________________________
* 16. Дайфуку — японская сладость, небольшая рисовая лепёшка с начинкой, чаще всего с анко (сладкой бобовой пастой). Некоторые разновидности содержат цельные фрукты, другие — смесь фруктов и анко.
Предыдущие главы:
День первый:
1. Китори,
2. Таёдзэ,
3. Китори,
4. Таёдзэ,
5. Китори,
6. Ханаки,
7. ХарумэДень второй:
8. Таёдзэ,
9. Харумэ,
10. Ханаки,
11. Таёдзэ,
12. Харумэ,
13. Ханаки,
14. Харумэ,
15. Таёдзэ,
16. Китори,
17. Харумэ,
18. ХанакиДень пятый:
19. Таёдзэ,
20. Китори,
21. Ханаки,
22. Харумэ