Название: Братская любовьАвтор: Yueda,
бета: Lutaya и
DaysieЖанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой
21. День пятый: ХанакиПодобрав под себя одну ногу, сижу в кресле и рисую. Тонкий грифель уверенно скользит по плотной гладкой бумаге, оставляя чёткие, плавные линии. Я испытываю удовольствие, держа в пальцах этот карандаш, прорисовывая складки, вырисовывая узоры. Руки соскучились по рисованию, и та частичка души, в которой сидит художник, тоже соскучилась. Полгода ведь даже ни одного наброска не делал. Учёба отнимала всё время. А сейчас, здесь, запертый в элитном притоне, превращённый в шлюшку, в подстилку для двух мужиков — рисую.
Абсурд? Да, абсурд.
Но я не знаю, что мне ещё делать, кроме как привыкать.
читать дальшеКитори уже третьи сутки лежит в мед. отделении, и я ничем не могу ему помочь. Абсолютно ничем. Могу только ждать, свыкаться и ждать. А ещё рисовать.
После развратной ночи с братьями Сора, когда снова по доброй воле отдался им, я опять грыз себя, корил, обещал себе не быть тряпкой, говорил, что больше они меня не заставят, не уломают. Решил быть твёрдым и непоколебимым, запереться в этой комнате, отказываться от еды, ни с кем не разговаривать, сопротивляться.
Но мне не дали.
Прямо с утра в комнату ворвался Ишиай и потащил меня в столовую, там перезнакомил со всеми, а дальше понеслось само снежным комом. Весь день меня не оставляли одного ни на минуту: водили по всему зданию, показывали, рассказывали, затащили в салон на массаж. Короче, закрутили, замотали, облепили вниманием, и в себя я пришёл только поздно вечером в этой самой комнате. Ждал, что придут братья Сора, готовился к отпору, но не заметил, как уснул.
Харумэ пришёл на следующий день и подарил набор для рисования. Он откуда-то узнал, что мы с Китори в школьные годы рисовали додзинси*, участвовали в ярмарках, даже на Комикет** ездили со своим синглом. Планировали начать большой серьёзный проект минимум на двадцать глав, придумали и отрисовали главных персонажей, примерный сюжет в тетрадке накидали, но дальше этого дело не пошло.
Началась подготовка к экзаменам, потом сами экзамены, а, как поступили, там совсем не до манги стало. Больше, чем полгода, вообще не рисовали. И вот тут — на тебе.
Харумэ — патрон, извращенец и насильник — принёс вчера альбом, карандаши и как ни в чём не бывало сказал:
— Я знаю, ты любишь рисовать. Рисуй, если хочешь, котёнок.
И ушёл.
Я думал, он меня снова трахать начнёт, а он просто ушёл.
Ещё долго потом сидел, смотрел на этот набор и не хотел прикасаться к нему. Из принципа. Ещё не хватало того, чтобы они меня так просто покупали. Подкупали.
И как-то так получилось — сам не знаю как, — но я начал чиркать на бумаге. Какие-то абстрактные почеркушки ни о чём, штриховка, узоры, потом поймал себя на мысли, что рисую героев нашей манги.
Герои у нас абсолютно марти-сьюшные были, да и сюжет не ахти какой сложный. Два брата-близнеца: первый — буян, правдоборец с обострённым чувством справедливости — Кадзэру, и второй — более спокойный миротворец-дипломат — Мидзуке. Начинаться должно было всё со школьной экскурсии по одному из музеев города Идзумо, где братьям чисто случайно удалось потрогать руками парные мечи какого-то древнего местного самурая. Чуть погодя братья вляпывались в уличную драку, и в самый пиковый момент в руках Кадзэру прямо из воздуха материализовался один из тех мечей. Второй меч появлялся уже у Мидзуке во время другой драки с божком из синтоистского небесного пантеона. По ходу сюжета выяснялось, что оба этих меча принадлежали когда-то мятежному богу Сусаноо — богу ветра, бурь и водной стихии. Один меч назывался Тоцука-но цуруги, которым Сусаноо победил восьмиглавого змея, после чего нашёл в его хвосте второй меч — Кусанаги-но цуруги, — который потом подарил своей сестре Аматэрасу. Впоследствии этот меч отправили на землю, и он стал одним из трёх символов императорской власти***, но в результате военных баталий потерялся. И вот по нашему сюжету боги вознамерились его вернуть. Только братья ничего отдавать не собирались, так как являлись реинкарнацией Сусаноо, память которого начинала пробуждаться и вскрывала его планы. Мечтал же он о том, чтобы наперекор всем остальным богам вытащить из мира мёртвых свою божественную мать Идзанами. Каким именно образом — мы так и не придумали, но под конец могучие близнецы должны были весьма эпично гонять ветрами и бурями весь божественный пантеон. Достигалась эта мощь благодаря божественно-духовному слиянию близнецов: всякие там медитации, духовные порывы и прочие ментальные практики.
Сейчас же это слияние представляется мне совершенно по-другому. Даже более того — оно у меня рисуется. Само!
Вот прямо в эту самую минуту я старательно вырисовываю заострённые соски на обнажённой груди Кадзэру и подчёркиваю штриховкой уплотнение в области паха. Совершенно не контролирую себя. Рука действует сама. И мне нравится — да, нравится! — это рисовать.
А вчера... То, что нарисовал вчера, даже вспоминать стыдно.
Я такой же, как и близнецы Сора. И кажется, с этим уже поздно что-то делать.
Смотрю на рисунки, разбросанные по столу, на эти полуобнажённые, льнущие друг к другу фигуры братьев.
Да. Поздно.
Я уже съехал с катушек, свихнулся окончательно, и все мои мысли забиты извратом.
Когда тебе колют наркотики и заставляют заниматься сексом, ты, естественно, обвиняешь насильников. Когда тебя уже без наркоты принуждают к разврату, всё ещё можно обвинить во всём их. Но когда ты сам, своими руками рисуешь это, рисуешь с удовольствием, получая наслаждение от прорисовки пикантных деталей...
Здесь остаётся только признаться самому себе, что ты — грёбаный извращенец.
Это так. Я — извращенец. Я хочу своего собственного брата. Хочу трахаться с ним. Да — я этого хочу.
Давно уже стал замечать, что парни привлекают меня не меньше, чем девушки. Гейское порно не вызывало отвращения, а, как и обычное, возбуждало. Но это желание — обладать своим братом... Откуда оно? Неужели было всегда? Сидело запертое, загнанное в чуланы бессознательного. И вот, когда попал в такие условия, оно раскрылось, вырвалось наружу.
Сора говорили, что наркотик вскрывает в человеке его звериную натуру, потаённые сексуальные желания, глушит контроль. Неужели я правда всегда этого хотел? Не осознавал, но хотел? И мои стыдные сны — сны, о которых никому никогда не рассказывал, которые пытался забыть и забывал, — подтверждают это. Ведь снилось же. Снилось...
Вздрагиваю от звука закрывающейся двери и резко вздёргиваю голову.
Харумэ.
Идёт ко мне и улыбается.
— Привет, котёнок. Рисуешь? Можно взглянуть? — говорит он и берёт со стола лист.
Запоздало соображаю, что ничего не убрал, и он увидит всё. Уже видит!
Он просматривает один рисунок за другим, и улыбка становится шире, а я хочу провалиться сквозь землю. Ведь там мои мысли, желания, я, полностью раскрытый, лежу как на ладони. Но когда Харумэ берёт смятый листок и разглаживает его, вжимаюсь в кресло и зажмуриваю глаза. Это тот самый вчерашний рисунок. Я его не выбросил, только смял. Идиот.
— Знаешь, котёнок, — голос у Харумэ мягкий, словно бархат, и такой же обволакивающий, — ты очень хорошо рисуешь. Эротические сцены просто загляденье. Я знаком с хозяином одного издательства, который заинтересуется такой мангой. Эта порно-фэнтези будет пользоваться популярностью. Подумай над этим.
Его пальцы касаются моей макушки, спускаются ниже, гладят по щеке, а я весь дрожу. Дрожу от предвкушения и возбуждения. Уже ни о чём не могу думать. Он поднимает моё лицо за подбородок, и я тону в его глазах. В этих жарких, пожирающих меня глазах.
— Не бойся своих желаний, малыш.
Дыхание обжигает шёпотом, а затем его губы касаются моих. Едва-едва, почти неуловимо. Сам тянусь к нему, подставляю себя, перехватываю инициативу, целую. Сам. Я делаю это сам.
Он отстраняется, облизывает мои губы и начинает выпрямляться, медленно расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. А взгляд манит, взгляд обещает много.
Я хочу всё!
Подскакиваю в кресле, становлюсь на колени, одним движением развязывая пояс юката. Затем быстро, как только могу, расстёгиваю его рубашку. Он улыбается, глядя на меня, и гладит по спине. А я скольжу ниже. Вот уже и ширинка. Спускаю брюки, бельё, обнажая член. Большой, налитый кровью член.
Как же я хочу его. Как же я чертовски его хочу!
Рот наполняется слюной, и я касаюсь языком головки. Дразню. Как и Харумэ дразнил меня поцелуем. Слышу тихий довольный стон, ловлю нетерпеливое движение вперёд и начинаю облизывать ствол. Медленно и жадно. Ладонь скользит по моей спине. Прогибаюсь, поднимаю попку, подставляю её и с наслаждением чувствую, как его рука стягивает с меня трусы, гладит ягодицы, ласкает дырочку. Ещё немного — и пальцы проникают внутрь. Бережно и настойчиво.
Да!
Протяжно стону и зажмуриваюсь от удовольствия, а затем заглатываю член, продолжаю ласкать языком.
Я — извращенец, и мне нравятся такие игры.
________________________________________________
* Додзинси — термин для обозначения некоммерческих литературных журналов, самостоятельно издаваемых их авторами. В последние десятилетия распространился на мангу и другие проявления японской массовой молодёжной культуры. Чаще всего создаётся новичками молодого возраста и обычно не посылается издательским компаниям для последующей публикации. Она распространяется на собраниях авторов, по почте или на мероприятиях, посвящённых аниме и манге (ярмарки, фестивали).
** Комикет (Comiket) — самая большая ярмарка комиксов, ориентирована на творчество начинающих мангак. Проводится 2 раза в год в Токио, Япония, и собирает около полумиллиона человек.
*** Регалии японских императоров (Сансю но дзинги), также известны как Три священных сокровища Японии — бронзовое зеркало Ята-но кагами, подвески из драгоценных камней (яшмы) Ясакани-но магатама и меч Кусанаги-но цуруги. Символизируют соответственно мудрость, процветание и мужество. Предполагается, что меч хранится в Нагое, зеркало в храме Исэ, а ожерелье — в императорском дворце в Токио. Так же предполагается, что регалии были утеряны в знаменитой морской битве между кланами Тайра и Минамото. Затем заменены на копии.
Предыдущие главы:
День первый:
1. Китори,
2. Таёдзэ,
3. Китори,
4. Таёдзэ,
5. Китори,
6. Ханаки,
7. ХарумэДень второй:
8. Таёдзэ,
9. Харумэ,
10. Ханаки,
11. Таёдзэ,
12. Харумэ,
13. Ханаки,
14. Харумэ,
15. Таёдзэ,
16. Китори,
17. Харумэ,
18. ХанакиДень пятый:
19. Таёдзэ,
20. Китори