Не стоит терзать себя дилеммой: наполовину полон твой стакан или наполовину пуст. Скажи бармену, чтобы долил.
Авторы: Adallirian, Къёха
Название: Боги Тысячи островов
Статус: в процессе
Фандом: ориджинал
Жанр: фэнтези, стимпанк, приключения, романс, яой, хентай, андрогины
Рейтинг: NC-21 (в перспективе, пока NC-17)
Предупреждение: насилие, тентакли, SM
От авторов: Написано по мотивам ролевого отыгрыша. Беты нет, блох ловим сами. Критика и комментарии приветствуются.
Подробнее о персонажах
Часть первая Часть вторая Часть третья Часть четвертая Часть пятая Часть шесть Часть семь Часть восемь Часть девять Часть десять
Ию вел себя тихо и незаметно, пребывая в легком шоке от разворачивающегося перед ним действа, а потому участвующие боги о нем благополучно позабыли. А он и не спешил как-то себя проявлять. Точнее, он не знал, что полагается делать в подобных ситуациях, так как ни разу ни с чем подобным не сталкивался. А потому сделал самое разумное на его взгляд - прикинулся предметом интерьера. Ведь пока ничего страшного, вроде не происходило, а неизведанное всегда манит.
...........................................................................-Ах... погоди...- Ах... погоди... я еще не разделся... и в купальне не был... - все же нашелся, что сказать телец между поцелуями, однако позволил себе скинуть человеческую личину, «выпуская» свои звериные части истинного облика на волю.
Слова и предложения, какой глупостью они казались сейчас осьминогу, по сравнению с теми эмоциями, что обуревали его! Омылся или нет, то и это, слово или еще слово… Какая разница? Словно в опьянении сейчас пребывал Тиалайм, продолжая свои ласки тела возлюбленной и касаясь своими губами ее, утягивая снова и снова в пылкий поцелуй. Хотя, может, так все для него было именно потому, что он был пьян ею? Это ведь сложное чувство любовь, как и вообще какие-то чувства. Многие из них могут поддерживаться годами от одного только поступка, в то время как другие от постоянной подпитки только раскаляются и становятся ярче, не угасая от того какие карты и новшества открываются, а только набирая объема от этого.
Тиа любил. Любил так, как можно любить, впервые ощутив это чувство, до конца и сам не веря, но насчет него зная только одно – он легко может сказать другу, что любит его, и это будет правда. Тот же Олив, с ним Тиа прекрасно ладил, а когда брал в напарники по маджонгу – не было им равных. Он мог бы это сказать в сторону воды, ведь он действительно любил воду, как любишь часть себя, и без этой любви ты не смог бы существовать, радуясь жизни. Блондин любил и виноград, не уставая это повторять своим жрецам, хотя они и не особо нуждались в напоминаниях, так как это было видно по огромным количествам пустых и обглоданных веточек в чашах и на тарелках. Слово любовь в любом другом месте и фразе легко слетела бы с его языка, кроме этого. Не мог Тиа, просто не мог произнести эти простые три слова, а от одной только мысли, мысленного сложения их в фразу и представления того, как скажет их Авриль – просто терял дар речи и начинал задыхаться – они словно застревали в горле и душили.
Вместо этого, говорило его тело, прикосновениями рук, которые оказывались то тут, то там в игре «поверх-ткани-по-коже» касаний, говорило его губами, что отвлекались и могли затеряться на личике богини, ее подбородке, изгибе сладкой шее или плечах, но неустанно возвращались к поцелуям, шепча ее имя. Словно единственное слово, которое знал, повторяя снова и снова, мешая в коктейле нежности и прикосновения, но все еще продолжая наседать и не отпуская из тисков меж собой и стеной.
Телец, конечно же, не знал, какие чувства обуревают его партнера, хотя и ощущал их отголоски в касаниях рук и губ. Сам Авриль никогда не влюблялся, у него вообще была проблема с выражением чувств к другим разумным существам, как богам, так и людям. Симпатию он вполне себе испытывал, однако ему была неведома всепоглощающая пучина чувств, он об этом только читал. Сам же он считал себя слишком хладнокровным для пылких чувств, с детства приученный сдерживать эмоции и быть бесстрастным внешне, как и полагается божеству. А позже правильность этой позиции не раз подтверждалась на практике, что доверять полностью никому из разумных до конца нельзя.
Но Тиалайм своим безоглядным порывом пылких чувств периодически шатал эту уверенность в Яне. Ведь так заманчиво и соблазнительно было поверить в искренность этого блондина, поддаться ему и позволить жаркому потоку страсти подхватить себя. Тем более, что до ласк телец был падок. Его тело охотно откликалось на поцелуи и прикосновения шевелением плоти в паху и легким тянущим возбуждением внизу живота. Зажатый между стеной и сильным телом любовника, андрогин имел не так уж много путей для дальнейшей деятельности, тем более, что его вялые возражения никто слушать не собирался. Наоборот, он ощущал, как руки мужчины подбираются к самым сокровенным и чувствительным местам.
Одна из рук, гуляющая в свое «игре» по телу и «одежде» Авриля, заскользила по соблазнительным изгибам ягодиц, оглаживая гибкий хвост, чуть подрагивающий от всего происходящего и все же углубляясь ниже, подхватывая бедро и устраивая ногу возлюбленной себе на бедро, получая интимный доступ к тому, чего синекожий вначале не касался, подразнивая и неспешно идя к сладкому. Ладонь скользнула ниже, меж ног, оглаживая его яички и давая возможность интимнее тереться пахом о пах. Пусть юный бог и был еще в штанах, но его возбуждение чувствовалось и через штаны, хотя соприкосновение с ними было так же особым, дразнящая преграда, пока скользил язык, обводя контур губ Яна.
А тот и оглянуться не успел, как оказался в открытом и доступном положении, а руки Тиалайма уже хозяйничали в его паху, поддразнивая легкими прикосновениями, заставляя возбуждение активней растекаться уже по всему телу. Он всхлипнул в губы осьминога, сильнее сжимая руками его обнаженные плечи, не в силах отстранить его, да и не будучи уверенным, что действительно этого хочет. Скорее ему хотелось снова ощутить на своем теле его сильную хватку, оказаться в его власти без возможности выбора и сопротивления. Но признаться в этом вслух телец бы не смог, как и внятно описать свое состояние и желания в этот момент. Он мог только неровно дышать и ерзать, то ли протестуя, а то ли желая продолжения.
Как неведомы были для Авриль чувства Тиа, так и он сам оставался в неведенье о ее терзаниях – принять или отказать, да и все равно, не особо вникал бы, делая выбор за нее. Ибо зная женщин – они могут долго решать и пытаться сделать выбор между двумя желаниями, из которых надо выбрать одно, а у Тиа не настолько много терпения или выдержки, чтобы дождаться такого. Да и эгоистичен он все же, как и каждый мужчина, влюбленный до бесшабашности, имеющий в объятиях возлюбленную и чувствуя, что может настоять на своем желании. Пусть он и будет доставлять любимой приятные ощущения и не сделает ничего, что могло бы ей не понравится, но все равно это будет эгоистичный выбор и жадная жажда.
Уже две ладони прошлись по изгибам тела богини, устраиваясь на ее бедрах, а вслед за ними, устремились и губы. Путь их пробежал по чувствительным изгибам шеи, обводя языком неприметный особо кадык, проходил по ложбинке ключицы, и ниже-ниже к вздымающейся от неровного дыхания груди, такой возвышено-пышной, что не было возможности удержаться от того, чтобы не покрыть ее поцелуями. Расшнуровывая корсет, но не снимая этот атрибут нижнего белья, чтобы была возможность двигаться, осьминог вряд ли смог это точно сформулировать и объяснить, но для него особо возбуждающим было не полно оголение партнера, когда только часть одежды снята, а остальное – приспущено. Это доставляло ему фетишистки-эстетическое удовольствие и некое щекотание чувств, так как в голову сразу приходили самые разные ассоциации с этой не полной оголенностью. Что-то из фантазий о недоэксгибиционизме, когда занимаешься любовью в месте, где часто бывают люди, но сейчас их нет, но есть возможность появление и в любой внезапный миг, что есть возможность того, что вас застигнут в откровенный и развратный момент. Такие ощущения и действия щекотали адреналином, делая секс ярче, а ощущения – более острыми, что потом перерастало в фетишизм. Как, например, сейчас с неполной оголенностью. Но блондин этого не ассоциировал. Он в волю удовлетворял свои желания поиграть губами и языком с грудью и сосками андрогина, что немного высвободились из тугого корсета, но, ни на миг, он не переставал оглаживать и тереться своим пахом о тельца, подаваясь вновь и вновь на него, пока не пошел дальше опускаться, касаясь уже губами как его корсета, так и кожи.
Авриль и сам не заметил, как и когда окончательно расслабился. Губы Тиалайма и его прикосновениями были такими приятными и пьянящими, а стена за спиной оказалась очень кстати, так как тельцу все больше хотелось принять горизонтальное положение и просто наслаждаться. Он прикрыл глаза, уже полностью отдаваясь на волю осьминога, наслаждаясь, капитулируя, как и прежде.
Неспешные поцелуи, цепочкой ложащиеся от шеи к грудям, как-то неожиданно будоражили и заводили, заставляя эту самую грудь вздыматься, а губы - чаще хватать воздух и с шумом его выпускать. Становилось все жарче и жарче, хотелось раздеться, а потому расслабление шнуровки корсета оказалось весьма кстати. Ян стоял, откинувшись на стену, частично поддерживаемый любовником от падения, невольно подаваясь бедрами ему навстречу. Руки с плеч Тиа плавно переместились к его волосам и сейчас просто неспешно перебирали длинные светлые прядки, пока их обладатель спускался все ниже со своими поцелуями.
Неожиданно быстро губы мужчины коснулись головки члена тельца, целуя его, удобнее устраиваясь на корточки перед богиней, а ее ногу, которая раньше была на его беде, устраивая себе на плече, все так же вжимая андрогинна в стену, и не переставая наседать с откровенными желаниями, которые выказывались тем, как заскользил горячий и влажный язык по плоти Яна.
Когда же осьминог коснулся губами его члена, телец судорожно всхлипнул, тут же прикрывая рот рукой, кусая костяшки своих пальцев, чтобы не издавать слишком громких звуков. Его сознание еще не настолько поплыло, чтобы он не помнил, что они не дома и что не стоит привлекать к себе внимание шумом. Мало ли, как в этом мире к подобному относятся?
-Прелестная и удивительная Авриль, такая сладкая... –усмехаясь и обдавая горячим дыханием плоть синеглазой, осьминог снова брался за свое поступательное движение головой у ее паха, туже сжимая губы и вбирая как можно больше, то словно вот-вот выпустит из губ и только кончик языка скользил по вершине головки члена.
На слова любовника Ян мог ответить только приглушенными сдавленными стонами и плохо контролируемыми движениями бедер навстречу. Он выгибался в пояснице, опираясь только ягодицами и лопатками и снова опадал, приваливаясь всей спиной к опоре, ощущал себя слабовольным похотливым человеком, но ничего не мог с собой поделать. То, что вытворял любовник пьянило и возбуждало, заставляя желать полноценной физической близости, желать Тиалайма. Особенно если вспомнить о "дополнительных возможностях" осьминога.
Даже если бы в стены, потолок и двери стучали, вышибали их или пытались что-то сделать, чтобы нарушить то, что сейчас создавал Тиа, осьминог бы за себя не ручался. Он все делал осознано и четко последовательно, как подсказывало ему его внутреннее чувство, а по реакции Авриль знал – он все делал правильно. Каждое его движение и скольжение, как рук, так и губ с языком, было с целью доставлять больше и больше приятных ощущений возлюбленной. Ныряя в этот поток мешанины ощущений, своих и того, что наверняка испытывает богиня в его руках, получая сдержанные ответы и остро понимая, как ему мало.
Но язык в последний раз прошелся по плоти богини, когда молодой бог отпустил возлюбленную, снимая ее ногу с плеча и неспешно поднимаясь, на ходу – расстегивая ширинку, скидывая с себя штаны и отвлекаясь от тельца лишь за манипуляцией со снятием обуви и откидыванием одежды окончательно. Но не успело пройти и секунды того, как Тиалайм остался обнаженным, как его тело изменилось. Как внезапно лопается мыльный пузырь, во все стороны разлетаясь незримыми и лишь ощущаемыми капельками воды из которой состоял, удерживаемый силой натяжения, так и его щупальца вмиг заполнили пространство, на котором они с тельцом находились. Словно нужная деталь дополнившая целостность, он преобразился. Пусть сейчас синим кожа была покрыта лишь до бедер – дальше не пускал амулет, который бог не стал снимать. Такие нюансы как целостность окраса и первичность внешности, как-то мало сейчас волновали осьминога.
Авриль всхлипнул, когда Тиа отстранился и принялся раздеваться. Но он знал, что должно произойти, он на это надеялся, ждал и предвкушал. Явление истинного облика осьминога для него уже не было шоком или неожиданностью, более того, тот невероятно возбуждал тельца, один его вид действовал сильнее всяких ласк. А щупальца тем временем растекались, расползались вокруг, окончательно отрезая все пути к бегству. Ян оказался зажат между стеной с одной стороны и телом осьминога с другой.
Все его тело продолжило диалог с телом богини, словно оно не заканчивало его, не было ссоры или путешествия, а лишь на секунды прерванный разговор и вот они к нему вернулись. Это происходило непроизвольно. Пусть Тиа с Авриль так обычно и общался ранее, когда он еще не дал себе волю. Это было так давно. Все казалось давним. И их мир тоже, а цель и то, что сейчас – столь неясным. Но Тиа не грустил и не впадал ни в какие из эмоций, кроме всепоглощающих чувств нежности которыми щедро делился с Яном.
Щупальца, как и все тело, тоже подхватили этот ритм. Чуть прохладные, но, несомненно, нежные ласки и прикосновения, заструились восемью дополнительными прикосновениями то тут, то там, накрывая и затрагивая чувственные участки кожи, но стремясь найти и новые, пока сам блондин наседал и терся о тело возлюбленной всем телом, давая ей прочувствовать его разгоряченность, и то, как от него шел жар вместе с магией. А магия потекла бурным потоком от них, накрывая комнату вдоль всех стен и потолка воздушной печатью.
То, что любовник воспользовался магией, оказалось как-то неожиданно для андрогина, хотя сделать так и было логичным. Видимо, сказывалось то, что сам он в силу часто складывавшихся интимных отношений именно с людьми, а не богами, привык вне острова ограничивать проявления своей божественной сути.
-Теперь нас не услышат, –раздался тихий голос Тиа, возле ключицы Яна, перед тем как ее поцеловать, в то время как одно из щупалец погрузилось в чуть подтаявшее масло, что было оставлено на столе. - А я хочу слышать тебя, любимая. Твой голос. Тебя. Ты поразительная, - он сказал это, даже еще и не поняв, за туманом возбужденности от происходящего.
От слов Тиалайма, от его жаркого, щекочущего кожу дыхания вдоль позвоночника пробежали мурашки. Телец сам не заметил, как мелко подрагивает и вновь сбивчиво дышит, а его руки уже ловят касающиеся его тела щупальца и хаотично по ним водят, оглаживая.
- Хочу... - выдохнул Авриль, так и не уточняя чего, снедаемый желанием и окончательно раздразненный вездесущими щупальцами. А где-то внутри, то ли птицей, а то ли стайкой бабочек, порхало теплое трепетное ощущением от последних слов мужчины. Хотелось верить, что не послышалось и это не просто влияние момента страсти. Телец, повинуясь собственному ответному порыву, привстал на цыпочки, обвивая любовника руками за плечи, и накинулся на него с пылким поцелуем.
И поцелуй стал последней точкой, что снесла последнюю сдерживающую Тиа стену, по отношению к тому, чего он жаждал. Горячность действий Авриля была головокружительной, но утонуть в таком – было приятно, и завораживающе, когда ты ощущаешь ее руки у себя на плечах. И Тиалайм утопал, впиваясь ответно со всем пылом в ее страсть. Ладони заскользили по бедрам возлюбленной богини, подхватывая ее и запрокидывая ноги тельца себе на бедра, чтобы она обвивала их, хотя особой надобности держаться у богини и не было – осьминог крепко уже ее подхватывал и сам удерживал, обвивая бедра возлюбленной щупальцами и придерживая ее руками. Ощущение, которое Тиа испытывал от того, что телец был все еще в обуви и чулках – приятно все дополняло, особенно, когда ноги в туфлях на высоком каблуке, скрестились у него на талии в замке.
Толчок к тому, чтобы приподняться и обхватить его талию ногами телец воспринял как нечто естественное. Как и свою одетость. Она, конечно, несколько мешала, но поскольку Тиалайм и в предыдущие разы не спешил полностью раздевать любовника, то он и смирился с этим. Да и не до мыслей о собственной одежде богу сейчас было. Его обуревало пылкое желание, которое в нем пробудил этот мужчина-осьминог, и это желание требовало реализации.
Откровенность положения, и того как соблазнительно сейчас смотрелась богиня, вместе с тем утягивая его в поцелуй – это уже просто начинало водить с ума. Прикосновениями покрывались груди, к которым скользили щупальца, протискиваясь меж расслабленным корсетом. Гуляли они же и по линии спины, в какой-то момент обвивая шею тельца, но лишь, чтобы оглаживать щеку. Сейчас – оглаживать щеку.
По анусу прошлись маслянистым и влажным, измазывая края и проникая в тельца, теперь чувство маслянистости ощущалось еще более ярко и шире, так как андрогинна смазывали начала одним щупальцем, но вскоре к нему присоединилось и второе. Они проникали глубже, акцентируясь на «размер» и «толщину», чтобы больше раздразнить и подготовить богиню, зажимая меж собой горбик простаты.
Скользкое проникновение щупалец было восхитительным и желанным. Никакие воспоминания об ощущениях не могли сравниться с самими этими ощущениями. Авриль несдержанно всхлипнул и протяжно застонал от неописуемого удовольствия. Внутри все горело, словно это было не масло, а афродизиак. Он принялся ерзать и тереться о любовника пахом и своим налившимся и сочащимся смазкой членом, одновременно с тем подаваясь и навстречу щупальцам внутри.
Ему прежде ни с кем не было настолько хорошо, чтобы сносило крышу от одного лишь вида (правда, в истинной форме). В такие моменты он сам себе не принадлежал, и готов был не только простить Тиа все, что угодно, но и в чем угодно признаться или сделать. Благо, осьминог и сам не ведал, какое волшебное влияние имеет в некоторые моменты на тельца, а потому никак этим не пользовался.
Не знал осьминог о том, какие фетишистские мысли появляются и будоражат сознание его возлюбленной, в миг, когда он являет свой истинный облик. Но знал он две вещи – почему-то именно с ней, ему нравилось их выпускать. Именно с Авриль Тиалаймгримму нравилось использовать все возможности своего тела, скользя щупальцами по ее гладкой коже, и чувствуя ее самые сокровенные и чувствительных местах в своих ласках. А еще осьминог знал, что он сходит с ума уже в третий раз, когда богиня прогибается всем телом, напрягая и давая волю голосу, в миг их слияния. Этот миг, ну, почему он столь пьянящий и будоражащий, что вокруг, хоть гори все – у него собственный пожар? У них.
-Авриль… –прорывалось негромко, с дрожащим от возбуждения дыхания, голос Тиа. Он чувствовал, как накал ощущений начинает набирать обороты и как тяжелее становится ему сдерживаться. Это было уже затруднительно, ведь и ему было приятно ощущения того, как повсюду распространяются его прикосновения щупальцами.
- Ммм... ах! Еще... - как в бреду шептал Ян, извиваясь в жарком плену щупалец любовника, зажатый между его сильным телом и стеной. Даже не будь ранее поставлено магического барьера против шума, сейчас бы его это уже не волновало и не сдержало.
В тот момент, когда приподняв бедра Яну, а кончиками щупалец раздвигая края ануса, для удобства, в этот миг, соски тельца были накрыты присосками на щупальцах, что двумя дугами обвивали пышную грудь и еще больше «разболтали» корсет. Его член недолго дразнил богиню, гуляниями головки вокруг ануса, врываясь в возлюбленную резко и без сдерживания. Прижимая еще больше Авриль к стене и наседая на нее, хотя при этом и придерживал. Куда-либо переместится, уже просто не получилось, и не столько даже физически, сколь – эмоционально.
Когда щупальца прижались к его соскам, обвивая груди, а ануса коснулась головка члена Тиа, телец громко всхлипнул, кусая губы мужчины, а ногтями царапая его плечи и верх спины в мгновения ожидания и томления. Впрочем, царапаться он не перестал и когда осьминог резко вошел в него, сразу подхватывая быстрый ритм, но начавшая неконтролируемо сочиться сила тут же стирала все отметины, наполняя окружавшее богов пространство искрящейся животворящей энергией.
Пусть большая часть упора, по части того, чтобы удерживать вес возлюбленной в таком положении, получался с помощью щупалец, но руки юного бога, все равно крепко удерживали и контролировали все, устроившись на ягодицах Яна. Зажимая богиню меж собой и стеной, Тиа сразу подхватил тот ритм движений и порывов, который в нем кипел и просто жаждал той возможности, того мига, и вот он настал. И как все разрушающая на своем пути волна, покатился, управляя действиями осьминога. Точнее, не давая ему управлять собой, но позволяя просто отдаваться тому, чего желает тело. А тело желало андрогинна, и получало взаимный ответ. Меж ними, как накал электричества пробегался то в одну, то в другую сторону.
По-хозяйски управляя бедрами возлюбленной, перебирая по ним пальцами, чувствуя ее движения и то, как натянуты мышцы Авриль. Собственные стоны, хрипы и обрывки, как слов, так и одного, единственного имени, срывались с губ меж поцелуями. А целовать тельца Тиа хотел. Не мог иначе. Как дразнящее дополнение к огню внутри, были это рваные и не долгие поцелуи с возлюбленной, что случались во всем том водовороте, в который они превратились вдвоем.
Авриль жадно ловил и пил поцелуи любовника, перемежая их с неровным дыханием, стонами, укусами и невнятным пылким шепотом. Обычно сдержанный в проявлениях чувств, сейчас он открыто выпускал на волю весь свой любвеобильный темперамент. Тем более, что осьминог не только его поддерживал, но и еще больше распалял, каждым своим ответным движением и порывом.
Глядя на них сейчас, едва ли кто-то поверил бы, что всего сутки назад, у них уже был не менее страстный и искрометный секс. Но ведь за эти сутки столько всего успело произойти, словно полжизни пробежало. И уж конечно никто бы не поверил, что они способны были разругаться в пух и прах, до полного нежелания иметь друг с другом дело. Да и сами боги, скорее всего, не поверили бы, по крайней мере сейчас. И пусть они так и не выяснили всех моментов разногласий между ними, но куда важнее были не слова, а чувства. Чувства, который лишь прояснились и окрепли за время разлуки и страха потери близкого, пусть так и не став кристально ясными для сознания, но от того ничуть не меньше нуждавшиеся в выражении.
Взятый с места в карьер активный ритм движений наполнял Яна жарким удовольствием изнутри, отвечая его сиюминутному вожделению. Однако сколько бы он ни был приятен, долго телец продержаться не смог бы при всем желании. Его член терся о живот Тиалайма, добавляя свою порцию удовольствия, а щупальца не давали покоя остальным чувствительным до ласк местам, как и руки синекожего.
В этот раз щупальца были заняты каждый – новым участком, уделяя внимании ему. Хотя хотелось их перемещать, менять в положении и поиграть как жонглер, делая акцент, то на одно, то на другое, но в таком положении, все же, это было рискованно, для хрупкого положения Авриль и элементарного не желания Тиа отпускать его, ни на миг. Сегодня он уже один раз ее отпустил и не хотел, чтобы это повторилось. Даже символично. Даже в другом восприятии, но нет. Нет.
Оргазм накрыл Авриля яркой вспышкой, сорвав с губ громкий вскрик, отзываясь хаотичными движениями тела. Он выгнулся, дернулся, случайно приложившись о стену, затем резко подался обратно к любовнику, неконтролируемо сжимая его внутри и снова царапая руками, впиваясь в плечи, подрагивая всем телом. Горло перехватил кратковременный спазм, не давая вымолвить ни слова. А андрогину хотелось сказать, что это еще не все, что одного раза ему будет мало, чтобы насытиться. И пусть он не слишком быстро возбуждается и плавно входит во вкус, но и так же не скоро готов все прекращать.
Врываясь в возлюбленную со всем пылом и резче ударяясь пахом о ее зад, Тиа нагнал, пусть и спустя некоторое время, богиню. Срываясь на дрожь в стонах, но давая волю как своему голосу, так и конвульсиям тела, на пике оргазма, изливаясь и измазывая Яна и себя самого еще больше, но уже своей спермой. Руки блондина уже обвивали бедра и спину андрогинна, крепче прижимая его к себе, а не только к стене, делясь с ним теплом, давая прочувствовать свое быстрое дыхание и еще легкие подрагивания, пробегающие по всему телу, пока плоть медленно обмякала.
В расслабленной неге удовольствия Авриль ощущал, как подрагивает любовник в собственном мгновении высшего наслаждения, слышал его волнующий голос, чувствуя, как внутри становится влажно. Это все в гамме было по-особому приятно. Яну нравилось, когда мужчина двигался в нем даже, когда сам он уже достиг оргазма, и нравилось то, что он всегда изливался в него, а не куда-то мимо. И это последнее ощущалось как-то особенно приятно и волнующе, даже необходимо, словно бы дополняя его собственные ощущения. В этом вопросе тельца раздражали его человеческие партнеры, часто предпочитающие выскальзывать в последний момент. И пусть они боялись оказаться отцами случайного потомства, но для Авриля это было так, словно у него чуть ли не изо рта вырвали уже надкушенный сочный плод. Потому Тиалайма он крепко сжимал ногами, бессознательно не желая отпускать.
Где была кровать – осьминог сейчас не помнил, не соображал, не ориентировался, и ему было банально лень даже головой повертеть, чтобы оглянуться. Не говоря уже о том, чтобы что-то спросить или сказать. Хотя губы он и облизнул было, и даже рот открыл, чтобы набрать воздуху для вопроса. Но вместо этого поцеловал в шею богиню и уткнулся носом в ее волосы, трепетно вдыхая ее запах, мешающийся с запахами, что прилипли от этого мира и что окутали сейчас. Их запахи.
От сбитого дыхания осьминога, приятно щекотавшего шею, по спине пробежала стайка мурашек. Было в его жесте что-то такое искреннее и трепетное, что у тельца сердце защемило от нахлынувшей нежности. Он мягко провел руками по плечам, шее и скулам любовника и принялся осыпать его лицо поцелуями. Губы касались закрытых век, влажного от пота лба, висков, щек, везде оставляя невесомое тепло своего присутствия. Руки же тем временем направились дальше, зарываясь в светлые волосы перебирая их, массируя кожу головы.
- Ты ведь не думаешь, что мне будет этого достаточно? - прошептал Авриль на самое ухо Тиа, словно им нужно было таиться и вовсе не они еще минуту назад устраивали здесь концерт на полной громкости. Но сейчас шуметь не хотелось, когда их близость ощущалась особенно интимной, и даже негромкие слова полушепотом колебали тонкую грань чувственного языка тел.
Поигрывая губами и язычком с ушком любовника, Ян продолжал ласкать его руками. Вскоре к процессу присоединился и хвост, пушистой кисточкой скользя по многочисленным щупальцам, сплетаясь с ними.
Тело осьминога стала накрывать приятная расслабленность. Словно некое одеяло, что сверху него ложилось и оглаживало кожу теплой дугой, хотя держаться это не мешало. Держаться и держать в своих объятиях возлюбленную, чувствуя ее нежные прикосновения и все еще переваривая то, что она сказала. Эти слова были довольно… Внезапными и от этого приятными. Вроде бы ничего такого, вполне приятная радость, но что-то там, слева, оно дрогнуло.
Мысли о продолжении банкета воодушевляли и радовали. Под неспешными и внезапными прикосновениями ласк Авриль, очень даже все в теле тоже воодушевлялось, хотя и постепенно.
-Сейчас… -пробормотал он, концентрируясь на том, какие из щупалец перенаправить, чтобы передислоцироваться в сторону кровати. И щупальца снова заскользили по телу тельца, только теперь более лениво и словно что-то ища. - Но ты не останавливайся, Авриль…
Последнее осьминог прошептал, сглотнув, и уже неспешно-текуче двигаясь в сторону места, где следовало спать. Не такой размах, как в покоях у него или у богини, но стерпеть можно. Хотя бы потому, что выбора не было, а тратить время на критику местного сервиса – не хотелось, тем более, что места, где он уединялся с людьми своего мира, тоже бывали не единожды не самого высокого качества. Но все было как есть, а отвлекаться на что-то либо, кроме ленивых мыслей с ворчанием обо всем этом, не хотелось, ведь у синекожего были вкусные поцелуи которыми он увлекся с нескрываемым воодушевление и новым энтузиазмом, вначале усаживая андрогина на кровать, затем медленно снимая «плети» своих щупалец с него, давая свободу телу, давая ему вновь ощутить отсутствие его прикосновений дополнительными частями.
То, что они передислоцировались в сторону кровати, было лишь мельком отмечено Аврилем, так как для него сейчас место не было принципиальным моментом. Однако матрас под ним негромко скрипнул, когда Тиа опустил его на кровать. Сам же осьминог не спешил перебираться на горизонтальную поверхность, так как ее размеры явно были маловаты для двоих, по крайней мере, пока один из них в истинном облике, хотя конструкция из витых металлических перекладин и прутьев выглядела достаточно прочной, чтобы выдержать не только их, но еще четверых таких.
Ян разорвал их сплетение губ и языков, чуть отстраняясь. Он встал на колени, руками опираясь о торс мужчины для поддержания равновесия, его движения были плавными, без суеты и нарочитости. Что не мешало тельцу вилять бедрами и прогибаться в пояснице, будто танцуя под одному ему слышную музыку, а его хвост по-прежнему выгибался дугой, красуясь гордо приподнятой кисточкой кончика. Авриль прильнул своей пышной грудью к груди Тиа, давая ощутить ее упругую мягкость, однако почти сразу ускользая ниже. Однако за движением вниз последовало движение вверх - Ян елозил и терся о торс осьминога, извиваясь плавными волнами, дразня его своей близостью. Губы и язык тельца то вскользь касались губ мужчины, опаляя их жарким дыханием или влажными прикосновениями, то проходились по его щекам, шее, ключицам, поддразнивая. Не оставались бездеятельными и руки, оглаживая плечи и руки любовника, перебираясь на его бока и бедра, то лаская нежными касаниями пальцев, то по контрасту чуть царапая ногтями.
Андрогин действовал не спеша, наслаждаясь процессом сам и давая насладиться любовнику коктейлем ощущений. Его невероятно заводили эти дразнящие ласки, когда они могу просто изучать друг друга, чувствуя как постепенно накатывает новая волна возбуждения. Как могло бы быть, если бы Тиа так не спешил с немедленным воплощением своих желаний. Хотя Яну, где-то глубоко внутри, и нравилась такая своевольность и поспешность любовника, когда чувствуешь себя настолько желанным, что партнер не хочет ждать и готов ради этого преодолевать сопротивление и не вестись на провокации.
Ни о каких серьезных мыслях, хотя они было начали зарождаться где-то на уровне подсознания, не могло быть и речи у Тиалайма. Как зародились, так мигом все и оттеснились тем, что делал его любовник. Это было внезапно и завораживающе. Сегодня уже мелькала у синекожего в диалоге ссоры фразы о том, что этим днем Авриль – просто кладезь неожиданности. Но он даже не подозревал тогда, когда этого говорил, что вечером это еще раз подтвердится, только несколько неожиданным путем.
Хотя почему неожиданным? Он ведь сам не давал любовнику возможностей, зачастую, проявляться. Все прошлые разы, как и только что произошедший, были по одному сценарию – осьминог сносил все на своем пути и увлекал в водоворот ощущений ласк своею возлюбленную. А теперь настала ее пора. И если Тиа действовал как шторм, окутывая все вокруг и действуя только как захочется его эгоцентричному величеству во ублажения их обоих, то Ян действовал как бриз, который кажется лениво-неспешным, но такие ветра камни стачивают и меняют миры с их ландшафтом.
Поэтому осьминог просто утопал в происходящем, давая волю андрогину, сейчас настал черед новых исследований и открытий. И пусть этот новый, еще малоизведанный мир с их заданием, подождет, у него тут были новые открытия, и они как весенний цветок, распускались с ускоряющимися оборотами.
Когда губы тельца вновь оказались в соблазнительной близости, блондин все же не выдержал и подался за своим поцелуем с новым приливом жадности и возбуждения. Последнее уже начинало приливать, хотя и неспешно, но целеустремленно.
-Ты великолепна, –шепнул он ей, едва слышно, в губы. - Я обожаю тебя и никогда еще не встречал столь удивительных, - и хоть взор был немного затуманенный сейчас у осьминога, которого утягивало в пучину приятного, но он точно мог сказать одно – недораздетость однозначно шла Авриль, пусть эта одежд и немного странная.
Авриль на слова мужчины только улыбнулся про себя и не стал ничего отвечать. Если Тиалайм был порывом стихии, накатывающей и всепоглощающей, волной сметающей на своем пути все преграды, то телец предпочитал плавность и постепенность, неспешно, но оттого не менее неотвратимо опутывающую для исполнения своей воли. Впрочем, сейчас их воля и желания были практически тождественны.
Их поцелуй был чувственным и пылким, но как и в предыдущий раз телец разорвал его первым. Он чуть отстранился, продолжая свою неторопливую игру в соблазнение-возбуждение, не столько ради результата, сколько ради процесса, ведь ему так давно этого хотелось, а некоторые восьминогие не давали.
Если до этого они "говорили" телами, затем губами и языками, то теперь Ян выражал обуревающие его чувства глазами, в особом взмахе ресниц, томном, но вместе с тем призывном прищуре. К делу тут же подключился язычок, облизнувший и так влажные после поцелуя губы. Следом в игру вошло плечико, чуть приподнимаясь в движении, которое тут же подхватили бедра, покачиваясь и двигаясь словно на волнах. Авриль мягко разворачивался к любовнику спиной, при этом удерживая его внимание взглядом, параллельно скользя касаниями ягодиц по паху мужчины. К мягким местам вскоре присоединился хвост, который принялся тереться о член Тиа, оглаживая его и дразня. Сам же обладатель блудной конечности прижался спиной к груди любовника, прошелся руками по его бокам, находя руки партнера и ловя их в сплетение пальцев, дальше продолжая ими двигать как единым целым, направляя.
Легкое, почти неуловимое движение - и ладони Ян уже лежат поверх рук осьминога, все также сплетаясь пальцами, но уже руководя ими. Сначала они накрыли груди тельца, чуть сжали, затем заскользили ниже, по животу и бокам, опускаясь на бедра и снова поднимаясь уже к шее, по пути не забыв снова уделить внимание груди. Телец словно бы показывал в этой своеобразной совместной ласке, как ему нравится, хотя доселе у мужчины и без его подсказок отлично получалось, но сейчас это была часть игры. Вместе с тем андрогин продолжал спиной и задом тереться о грудь и пах блондина, добавляя еще одну нотку в общее возбуждение.
От таких выпадов возлюбленной Тиа казалось, что вся кровь, которая в нем была – прилилась к его паху и там сконцентрировалась. Он не мог ни пошевелится, ни что-то изменить сейчас, когда как завороженный смотрел на плавные движения возлюбленной. Он никогда бы не подумал, что андрогин так может и может по собственной прихоти, да и куда там! Более того, что он – это умеет делать, а ведь это две существенные разницы. И Тиа о себе никогда бы не подумал, что так все может воспылать только от прикосновений или того, как Авриль облизывала губы. Скажи ему кто-то об этом, юный бог бы не поверил, что так бывает у кого-то, кроме юнцов-спермотоксикозников. Но смотря на то, что выделывает с ним и его руками Авриль – знал что да, и вот оно перед ним.
Нет, осьминог отнюдь не впал в состояние после оргазма «Я ваш и делайте со мной, что хотите». Просто когда инициативу берет партнер, всегда интересно – что он может тебе устроить и показать? И Авриль это сделал.
Щупальца как отмерли, было, по первому впечатлению, от ощущений знакомых упругостей, все же заскользили по бедрам возлюбленной, оглаживая ягодицы, но только двое из восьми. Остальные не пошли в ход, потому что в этом соблазнении-ради-соблазнения в котором руководил парадом Ян, и двух рук было достаточно. Щупальца оглаживали и вели свой путь по ягодицам Авриль, спускаясь к промежности и поигрывая, было, с ее яичками, но все же целью был член Яна. И теперь они ласкали плоть богини, в отместку на хвост с кисточкой тельца, но все это неспешно и не мешая распуститься богине в ее совращении юных богов с щупальцами.
Делая вид, что не замечает подключившихся щупалец, Авриль продолжал свою игру. То, что Тиалайм не спешит на него накидываться вот так сразу, и что только две из восьми нижних конечностей выдают его пристрастность в этом вопросе, было необычно, но... как-то волнующе, что ли. Хотя налитый и готовый к бою член, о который телец терся задом, выдавал мужчину с головой. Его же собственный тоже постепенно поднимался, тем более что прикосновения мягких и чутких щупалец этому весьма способствовали.
Отпустив ладони осьминога в дальнейшее свободное путешествие, руки Авриля вернулись к оглаживанию любовника, точнее зарылись в его волосы, перебирая их, перемещаясь иногда на шею и очерчивая контуры лица. Легким ненавязчивым движением телец наклонил голову блондина к себе, в этот раз сам находя его губы для поцелуев и новых ласк. Его язычок пробежался по губам мужчины, раздвигая их, вторгаясь на его территорию и пытаясь захватить его язык в плен, увлекая в танец, то отступая, то снова проявляя инициативу.
Опьяняющим было все сейчас для Тиалайма, начиная от того как «танцевал» прижавшись к нему телец и заканчивая его поцелуем. Ведущая роль довольно шла Яну, на взгляд и ощущения Тиа, хотя он и предпочитал более все стремительное, наверное, потому что сам по себе и по жизни такой был.
От соприкосновения их тел, от ласк в особо чувствительных местах, возбуждение с новой силой поднималось и охватывало Яна, иногда отзываясь легкой дрожью по телу. С каждой минутой ему все сильнее хотелось вновь ощутить опаляющую страсть их новой близости. Но ведь он эту игру начал - ему и заканчивать.
- Возьми меня... - шепнул в губы любовнику Авриль, этим снова передавая инициативу в его руки и открывая поле для действий, готовый при необходимости принять ту позу, которую пожелает партнер.
Взять. И такой тут же стал пластичный, готовый к передислокации, направлению и управлению. Нет, так просто синекожий не даст своему возлюбленному получить желаемого, слишком интригующий были его действия и движения, на такое смотреть можно было долго, а уж ощущать... Представив себе картину, Тиа еще сильнее бы возбудился, если бы это оказалось возможно.
Но прежде всего была смазка. Такой ненавязчиво бытовой момент, который если проглядеть будет натертость и мало приятного, потеряется часть ощущений, а осьминог не хотел терять ни крупицы. Пусть в андрогине и оставалась еще часть масла, как смазки, но там же была и сперма, да и сложности в этом особой не было. Чуть отвлекаясь на то, чтобы потянуться одним из крайних щупалец к другому куску все более таявшего на столе масла, осьминог зачерпнул его. В этот миг он встретился с расширенными и офигевшими глазами начинающего вуайериста, он же Ию. Мгновение осмысления и взгляда глаза в глаза, и юный бог расплылся в ехидной, самодовольной улыбке. Еще шире она стала, когда он продолжал смотреть на застывшего перед представлением, драконенка, когда раздался стон Яна от проникшего не надолго, в него щупальца, смазывающего как края ануса, так и внутри него. Телец качнул бедрами навстречу любовнику, будучи по собственным меркам вполне готовым к продолжению, однако щупальце не спешило проникать дальше, лишь кружа у входа и этим дразня.
Авриль встал на четвереньки, опираясь руками о кровать и призывно прогибаясь в спине, однако любовник не спешил действовать. По крайней мере так, как от него ожидалось.
Осьминог плавно и грациозно, отпрял от Авриль, переползая в сторону, точнее, на кровать, вальяжно на ней устраиваясь, занимая ее собой практически полностью, открытый и откровенно развратный, готовый и довольный.
-Я хочу увидеть тебя сверху. Ты слишком хорош, чтобы не продолжить такое соблазнительное действо, –ответил он, объясняя свои действия.
И хотя телец еще не двинулся, но щупальца уже потянулись к нему, словно изголодавшиеся, словно не они несколько минут тому его ласкали и доводили до нужного состояния, видимо, дабы поддержать бога в его начинаниях, или скорее продолжениях. Он плавным движением переместился к любовнику ближе, осторожно переступая через его многочисленные конечности, примеряясь, как бы так удобней забраться. Поза сверху ему хоть и была привычна, но не с такими особенностями.
Достигнув нужной точки, не без помощи щупалец, Ян удобней оперся коленями о кровать по бокам торса любовника, оглаживая его руками, елозя по нему и дразня, хотя его собственный член уже гордо стоял, всем своим видом демонстрируя готовность. Одной рукой продолжая водить по животу Тиалайма, второй телец направил его член, покинувший свою "сумочку", в свой давно уже смазанный анус, плавным, но уверенным движением опускаясь на него до конца.
С губ Авриля сорвался протяжный стон, он выпрямился, затем чуть прогнулся, а его руки легли на собственные груди, сжимая. Он слегка стиснул член Тиа внутри, наслаждаясь восхитительным ощущением жара и наполненности. Однако, не смотря на то, что сам же недавно торопил осьминога, двигаться не начинал, просто ерзая на нем и с ним, шаловливо поглядывая и покусывая свои губы, неровно дыша.
Загипнотизировано, словно тотем Яна был не телец, а - змея, смотрел на неспешные движения и неспешные ласки Тиа. Ему приятно было то, как бог перехватил инициативу, показывая себя и свою опытность. Опытность такого плана, которой надо уметь еще щегольнуть и преподнести, как, например, в этом случае. Ну, по крайней мере, так было на взгляд и вкус осьминога, удобно устроившегося на диван среди подушек.
Телец не особо спешил и это был удачный миг, для неспешного оглаживания ладонями его бедер, что и сделал синекожий, делясь ощущением тепла и словно успокаивая любовника. Ладони ползли выше и касались его грудей, в то время как их место занимали щупальца, хотя в этот раз и не обвивая конечности богини собой. Кроме члена. Вот его обвило одно щупальце, поигрывая тем, что надавливало на яички любовника и стимулировало сам член, накрыв головку присосками. Ну, а остальные щупальца обвивали голубоглазого касаниями, переминаясь и скользя по нему, новой волной поглаживания и ощущений гладкости с теплом. Щупальца скользили по линии спины и до самого копчика, углубляясь к ягодицам и проходясь возле краев ануса. Хотя в некоторые моменты, это щупальце и теснило член осьминога, растягивая еще больше богиню, проникая в нее. Пусть и чуть-чуть…
Щупальца Тиа плавно и ненавязчиво снова наползали на Яна, следуя за руками мужчины, оглаживающего его тело. Ласки всегда были приятны тельцу, а такие многочисленные да еще и в такой момент - и подавно. А потому телец уступил конечностям осьминога свои груди, перемещая руки на них и оглаживая, а периодами даже опираясь.
В то время как ладони блондина вновь устроились на бедрах двигающегося любовника, его щупальца обвили грудь Авриль, чуть сжимая и лаская ее. А соски накрылись проступившими присосками, проигрывающимися по чувствительным местам.
Тиалайм двигался в унисон с возлюбленной, но лишь следу за ней и оттеняя ее движения, но основную роль ведения действий ритма, отдавал ей. Сейчас, когда ее корсет почти сполз и развязался окончательно, а чулки и кожа обуви, чувствовались на его бедрах и конечностях, в ритме слияния.. Сейчас и в этот миг, она была непоколебимо желанной настолько, что то казалось острым и по телу юного бога пробегали мурашки от воодушевления.
Ян начал двигаться несколько ритмичней, приподнимаясь и опускаясь, приноравливаясь. Иногда андрогин экспериментировал с углом, то полуложась на осьминога, то наоборот максимально прогибаясь и откидываясь назад, поддерживаемый конечностям синекожего, а порой и подаваясь на них в процессе, прижимая к своему телу. С его губ срывалось неровное дыхание и стоны удовольствия от ощущения щупалец на члене, груди и сосках, в такие моменты особенно чувствительных, что не мешало Аврилю иногда ловить их ртом, просто целуя или прихватывая губами в своеобразной ласке.
Мужчина не торопил его и не спешил диктовать свои желания, а потому и телец тоже не спешил во второй раз поскорее удовлетворить обуревающее его возбуждение. К тому же он находил что-то извращенно-приятное в том, чтобы растягивать процесс, томя и себя и партнера в угоду более ярким и чувственным ощущениям. А потому в какой-то момент своего ритмичного движения Ян замер на самой вершине, обхватывая внутренними мышцами лишь самую головку члена любовника, затем он чуть подвигался, слегка опускаясь и приподнимаясь, выпуская из себя почти полностью. Его томный взгляд то и дело скользил по лицу Тиа, стремясь уловить его реакции на те или иные действия.
Слова не нужны были, для того, чтобы Тиа сказал Яну то, что он поддерживает идею о заинтересованности и собственной увлеченности в ощущениях, в зависимости от углов. От того как скользят по его груди, мягкие и упругие груди андрогина, или как он почти соскальзывает с него, соприкасаясь с телом осьминога. Лишь самую малость, а потом резко возвращается и член Тиалама сжимается упругими кольцами внутри Авриль. Тяжелое дыхание иногда срывалось на прерывистые стоны, которые юный бог старался сдерживать. Но не из конспирации от внешнего мира. Нет. Чтобы сберечь силы скорее.
Его ласковые щупальца находили себе поле для деятельности по сему телу богини, иногда задерживаясь, а иногда – нет. Руки же оглаживали все, автономно от щупалец, которые словно начали действовать автономно и под подсознательные приказы тельца. Они скользили по гибкому телу возлюбленной, находя пальцами ее плавности тела прелестной девы, которая оставалась по юношески гибкой, и смешивая эти два фактора в себе, дивным коктейлем. Скользили по телу, скользили по коже, скользили по упругим грудям, сжимая и мня их, ревниво-конкурентно отталкивая щупала, что было устроились там.
Чуть подразнив осьминога, телец снова поймал удобный ритм, продолжая двигаться как и прежде, опускаясь до основания, только уже чуть быстрее, чувствуя, как все стало ощущаться еще приятней и желанней, а вдоль позвоночника поднимается легкое, щекочущее удовольствие.
Новый стон сорвался с его губ, когда Авриль задвигался стремительнее, отставив эти эксперимент. Упершись локтями в кровать, синекожий приподнялся на них, для удобности положения и угла, вновь подхватывая ее ритм и двигаясь вместе с возлюбленной.
-Авриль... Авриль… –ловя ее губами и просто шепча, повторял он, не предпринимая все также особых действий и оставляя контроль в ее умениях. Лишь щупальца задвигались уверенней, сжимая груди, поигрывая сосками и подрачивая плоть Яна, пока остальные оглаживали бедра с ягодицами. Щупальце, что проникло, было, в Яна и теснило член, продолжало там двигаться. Особо не углубляясь, но и не давая о себе забыть, когда гуляло кончиком по зажатому холмику простаты.
Щупальца осьминога все скользили и скользили по его телу, опутывая ласками, пока их обладатель вместе с неровным дыханием и срывающимися стонами выдыхал имя тельца. Аврилю нравилось, что он может довести любовника до такого состояния, нравилось ощущать все его внимание на себе безраздельно, в некотором роде даже иметь над ним власть. Это возбуждало тельца, побуждая двигаться активней и быстрее.
Впрочем, весь объем и возможности своего влияния на действия и сознание осьминога, телец понимал лишь отчасти. Оно было значительно больше, но упрямый характер самца не давал ему возможности раскрыть все карты. Лишь, только, вершина айсберга была видна. И только наедине с самим собой Тиа оставался честен. Нет, ну однажды он скажет. Но только один раз. Специально привлечет все внимание к себе, поудобнее посадит, отрубит все возможности вмешательства в это торжественный момент и даже уши Авриль проверит, чтоб наверняка услышала.
Если поначалу на проникающее вместе с членом щупальце Ян не слишком обращал внимание, воспринимая его скорее как что-то случайное, то когда понял, что Тиа так просто свою затею не оставит, было уже поздно как-то это предотвращать. Первое время дополнительная конечность воспринималась несколько болезненно и не совсем приятно, больше отвлекая, но постепенно он начал привыкать, уже не обращая такого внимания и даже находя некоторые моменты его движения внутри особенно приятными.
Жаркие волны удовольствия поднимались от низа живота, распространяясь по остальному телу, захватывая и увлекая во все новые и новые порывы, заставляя двигаться резче и напористей. С губ срывались сдавленные стоны и короткие вздохи - приходилось беречь дыхание, чтобы продолжать в том же ритме, не замедляясь, постепенно приближаясь к пику еще большего удовольствия, а продолжающие оплетать его член щупальца этому немало способствовали.
Второй оргазм накатывал не так быстро, как ему предшествующий, он был плавным, но продолжительным, томя балансированием на грани между еще и уже. Телец мелко подрагивал до кончика хвоста, коротко всхлипывая, невольно напрягаясь, но все еще пытался продолжать движение, пусть и несколько хаотичным образом. Его семя толчками изливалось наружу, пачкая оплетавшее член щупальце, а вместе с ним, казалось, иссякали и силы, уступая ленивой расслабленности.
Когда рогоносная забилась в судорогах от оргазма, над ним, двигаясь еще стремительнее и беспорядочно обливая новым слоем своей спермы живот синекожего, эти резкие и жесткие движения, с содроганиями, продолжились еще некоторое время и после. Но этого хватило, чтобы у юного бога перехватило дыхание и словно на якоре утянуло в пучину накрывающей его волной оргазма. До этого – осьминог еще балансировал на грани между этими ощущениями и ему было бы сложно сказать, нравилось или нет ему это чувство «почти-почти».
Блондин ловил воздух губами, издавая только полухрип, сжимая сильнее бедра тельца и давя на них. Словно стремясь войти больше и глубже, чем уже есть. Чтобы больше прочувствовать, как его сперма изливается внутри любовника.
Тиалаймгримм и сам не понял, когда и как он приподнялся, прогибаясь всем телом. Понял он, что это случилось, только когда осел на мягкие пружины кровати.
Авриль ощущал последние рывки Тиалайма внутри и то, как он выгибается, словно через толстый слой ваты. У самого тельца сил как-то двигаться уже не было, он был опустошен и удовлетворен. Больше всего ему сейчас хотелось уснуть. Вот так уснуть на теплом крупном осьминоге, чтобы потом проснуться на родном и любимом Острове богов и вместе с ним посмеяться над всей той ерундой, что ему наснилась.
В данный момент синекожий юноша улыбался как последний дурак, от того как его накрыло. А накрыло его все – Авриль, в своей расслабленной и ленивой-удовлетворенности; накрыл оргазм, второй за этот вечер и утомительный день; накрыло вторым одеялом, чувство неимоверно трепетной и горячей любви к андрогину.
-И все же мне не нравится мужская одежда этого мира… –чуть хрипло пробормотал он, стягивая окончательно корсет с Яна и скидывая его с кровати. - Но мне очень нравится, теперь, женская... Точнее на тебе – женская. Она довольно необычно может помирить...
Очень хотелось пить, но даже магией шевелить, пока, было лень, чтобы подозвать к себе на воздушных потоках, графин с водой.
- Может, мы и тебе женскую подберем? Авось понравится не только на мне, но и на себе? У меня и запасной комплект есть... - то ли пошутил, а то ли серьезно откликнулся Ян на слова мужчины, по мере сил способствуя стягиванию с себя остатков одежды, проще говоря, слегка поворочавшись.
Тиа не стал откликаться на риторическое (это ведь была риторическая фраза, правда-правда?) предложение и ему приобрести платье. Просто потому, что запутался с чего начать – с того, что они тут не столь элегантны, как привычные ему юбки, другого покроя… или, что ему штаны и так довольно не маложмут, чтобы еще и в корсет себя затягивать. Спасибо, он уже на опыте Авриль рассмотрел, что это за изобретение пыток. Причем еще и такое, которое под одеждой носят!
Слова о примирении окончательно вернули тельца с небес на землю, напоминая, с чего вообще все началось. Тело пока все еще пребывало в расслабленном состоянии, а вот язык уже обрел былую подвижность, вслед за ним в сторону активности продвигалось и сознание. Авриль понимал, что они пока так и не поговорили о главном, и что когда-то это сделать все же придется. Иначе сегодняшняя ссора может повториться еще не раз из-за одной и той же причины, и от того, что они оба ее не осознали и не нашли компромисса.
- Кстати о примирении... Думаю, нам все же не стоит откладывать в долгий ящик разговор... - начал телец, решив взять инициативу в свои руки, но он не знал, с какой стороны лучше к этому подойти. Ян был все еще обижен, но сейчас это чувство оказалось закинуто куда-то в дальний угол его естества, вытесненное негой удовольствия, но оставшееся в памяти как факт, а потому он мог все обсудить без горячности и вспыльчивости. Однако бог не знал, есть ли желание у блондина сейчас ворошить неприятные моменты их общения и не предпочтет ли он это сделать позже.
Вздохнув, Тиа начал собираться с мыслями. Вот так хорошо было, пока они не решили затронуть этот момент. Ведь все прошло, и всплеск эмоций остался за спиной. Но надо было. Синекожий это тоже понимал.
-Хорошо… –слова давались ему с великим трудом, хотя в тональности голоса это не отражалось. На сознание снова накатывала маска спокойствия. Та самая маска, которой он отдался во время ссоры, и которая спокойно швыряла такими словами в сторону тельца.
Щупальца, постепенно, освобождали из тисков тело Авриль. Уползая и собираясь, довольно скоро возвращаясь снова в состояние ног. Магический всплеск и он снова похож на человека. Только магический щит еще не снят.
Почувствовав, что осьминог возвращается обратно в человеческую форму, Ян скатился с него в сторону, на кровать, где затем сел, поджав под себя ноги. На признание Тиалаймом их общей вины он только кивнул. К тельцу уже вернулось его привычное спокойствие и рассудительность, и сейчас он готов был обсудить все разногласия, временно откинув обиды.
Название: Боги Тысячи островов
Статус: в процессе
Фандом: ориджинал
Жанр: фэнтези, стимпанк, приключения, романс, яой, хентай, андрогины
Рейтинг: NC-21 (в перспективе, пока NC-17)
Предупреждение: насилие, тентакли, SM
От авторов: Написано по мотивам ролевого отыгрыша. Беты нет, блох ловим сами. Критика и комментарии приветствуются.
Подробнее о персонажах
Часть первая Часть вторая Часть третья Часть четвертая Часть пятая Часть шесть Часть семь Часть восемь Часть девять Часть десять
Ию вел себя тихо и незаметно, пребывая в легком шоке от разворачивающегося перед ним действа, а потому участвующие боги о нем благополучно позабыли. А он и не спешил как-то себя проявлять. Точнее, он не знал, что полагается делать в подобных ситуациях, так как ни разу ни с чем подобным не сталкивался. А потому сделал самое разумное на его взгляд - прикинулся предметом интерьера. Ведь пока ничего страшного, вроде не происходило, а неизведанное всегда манит.
...........................................................................-Ах... погоди...- Ах... погоди... я еще не разделся... и в купальне не был... - все же нашелся, что сказать телец между поцелуями, однако позволил себе скинуть человеческую личину, «выпуская» свои звериные части истинного облика на волю.
Слова и предложения, какой глупостью они казались сейчас осьминогу, по сравнению с теми эмоциями, что обуревали его! Омылся или нет, то и это, слово или еще слово… Какая разница? Словно в опьянении сейчас пребывал Тиалайм, продолжая свои ласки тела возлюбленной и касаясь своими губами ее, утягивая снова и снова в пылкий поцелуй. Хотя, может, так все для него было именно потому, что он был пьян ею? Это ведь сложное чувство любовь, как и вообще какие-то чувства. Многие из них могут поддерживаться годами от одного только поступка, в то время как другие от постоянной подпитки только раскаляются и становятся ярче, не угасая от того какие карты и новшества открываются, а только набирая объема от этого.
Тиа любил. Любил так, как можно любить, впервые ощутив это чувство, до конца и сам не веря, но насчет него зная только одно – он легко может сказать другу, что любит его, и это будет правда. Тот же Олив, с ним Тиа прекрасно ладил, а когда брал в напарники по маджонгу – не было им равных. Он мог бы это сказать в сторону воды, ведь он действительно любил воду, как любишь часть себя, и без этой любви ты не смог бы существовать, радуясь жизни. Блондин любил и виноград, не уставая это повторять своим жрецам, хотя они и не особо нуждались в напоминаниях, так как это было видно по огромным количествам пустых и обглоданных веточек в чашах и на тарелках. Слово любовь в любом другом месте и фразе легко слетела бы с его языка, кроме этого. Не мог Тиа, просто не мог произнести эти простые три слова, а от одной только мысли, мысленного сложения их в фразу и представления того, как скажет их Авриль – просто терял дар речи и начинал задыхаться – они словно застревали в горле и душили.
Вместо этого, говорило его тело, прикосновениями рук, которые оказывались то тут, то там в игре «поверх-ткани-по-коже» касаний, говорило его губами, что отвлекались и могли затеряться на личике богини, ее подбородке, изгибе сладкой шее или плечах, но неустанно возвращались к поцелуям, шепча ее имя. Словно единственное слово, которое знал, повторяя снова и снова, мешая в коктейле нежности и прикосновения, но все еще продолжая наседать и не отпуская из тисков меж собой и стеной.
Телец, конечно же, не знал, какие чувства обуревают его партнера, хотя и ощущал их отголоски в касаниях рук и губ. Сам Авриль никогда не влюблялся, у него вообще была проблема с выражением чувств к другим разумным существам, как богам, так и людям. Симпатию он вполне себе испытывал, однако ему была неведома всепоглощающая пучина чувств, он об этом только читал. Сам же он считал себя слишком хладнокровным для пылких чувств, с детства приученный сдерживать эмоции и быть бесстрастным внешне, как и полагается божеству. А позже правильность этой позиции не раз подтверждалась на практике, что доверять полностью никому из разумных до конца нельзя.
Но Тиалайм своим безоглядным порывом пылких чувств периодически шатал эту уверенность в Яне. Ведь так заманчиво и соблазнительно было поверить в искренность этого блондина, поддаться ему и позволить жаркому потоку страсти подхватить себя. Тем более, что до ласк телец был падок. Его тело охотно откликалось на поцелуи и прикосновения шевелением плоти в паху и легким тянущим возбуждением внизу живота. Зажатый между стеной и сильным телом любовника, андрогин имел не так уж много путей для дальнейшей деятельности, тем более, что его вялые возражения никто слушать не собирался. Наоборот, он ощущал, как руки мужчины подбираются к самым сокровенным и чувствительным местам.
Одна из рук, гуляющая в свое «игре» по телу и «одежде» Авриля, заскользила по соблазнительным изгибам ягодиц, оглаживая гибкий хвост, чуть подрагивающий от всего происходящего и все же углубляясь ниже, подхватывая бедро и устраивая ногу возлюбленной себе на бедро, получая интимный доступ к тому, чего синекожий вначале не касался, подразнивая и неспешно идя к сладкому. Ладонь скользнула ниже, меж ног, оглаживая его яички и давая возможность интимнее тереться пахом о пах. Пусть юный бог и был еще в штанах, но его возбуждение чувствовалось и через штаны, хотя соприкосновение с ними было так же особым, дразнящая преграда, пока скользил язык, обводя контур губ Яна.
А тот и оглянуться не успел, как оказался в открытом и доступном положении, а руки Тиалайма уже хозяйничали в его паху, поддразнивая легкими прикосновениями, заставляя возбуждение активней растекаться уже по всему телу. Он всхлипнул в губы осьминога, сильнее сжимая руками его обнаженные плечи, не в силах отстранить его, да и не будучи уверенным, что действительно этого хочет. Скорее ему хотелось снова ощутить на своем теле его сильную хватку, оказаться в его власти без возможности выбора и сопротивления. Но признаться в этом вслух телец бы не смог, как и внятно описать свое состояние и желания в этот момент. Он мог только неровно дышать и ерзать, то ли протестуя, а то ли желая продолжения.
Как неведомы были для Авриль чувства Тиа, так и он сам оставался в неведенье о ее терзаниях – принять или отказать, да и все равно, не особо вникал бы, делая выбор за нее. Ибо зная женщин – они могут долго решать и пытаться сделать выбор между двумя желаниями, из которых надо выбрать одно, а у Тиа не настолько много терпения или выдержки, чтобы дождаться такого. Да и эгоистичен он все же, как и каждый мужчина, влюбленный до бесшабашности, имеющий в объятиях возлюбленную и чувствуя, что может настоять на своем желании. Пусть он и будет доставлять любимой приятные ощущения и не сделает ничего, что могло бы ей не понравится, но все равно это будет эгоистичный выбор и жадная жажда.
Уже две ладони прошлись по изгибам тела богини, устраиваясь на ее бедрах, а вслед за ними, устремились и губы. Путь их пробежал по чувствительным изгибам шеи, обводя языком неприметный особо кадык, проходил по ложбинке ключицы, и ниже-ниже к вздымающейся от неровного дыхания груди, такой возвышено-пышной, что не было возможности удержаться от того, чтобы не покрыть ее поцелуями. Расшнуровывая корсет, но не снимая этот атрибут нижнего белья, чтобы была возможность двигаться, осьминог вряд ли смог это точно сформулировать и объяснить, но для него особо возбуждающим было не полно оголение партнера, когда только часть одежды снята, а остальное – приспущено. Это доставляло ему фетишистки-эстетическое удовольствие и некое щекотание чувств, так как в голову сразу приходили самые разные ассоциации с этой не полной оголенностью. Что-то из фантазий о недоэксгибиционизме, когда занимаешься любовью в месте, где часто бывают люди, но сейчас их нет, но есть возможность появление и в любой внезапный миг, что есть возможность того, что вас застигнут в откровенный и развратный момент. Такие ощущения и действия щекотали адреналином, делая секс ярче, а ощущения – более острыми, что потом перерастало в фетишизм. Как, например, сейчас с неполной оголенностью. Но блондин этого не ассоциировал. Он в волю удовлетворял свои желания поиграть губами и языком с грудью и сосками андрогина, что немного высвободились из тугого корсета, но, ни на миг, он не переставал оглаживать и тереться своим пахом о тельца, подаваясь вновь и вновь на него, пока не пошел дальше опускаться, касаясь уже губами как его корсета, так и кожи.
Авриль и сам не заметил, как и когда окончательно расслабился. Губы Тиалайма и его прикосновениями были такими приятными и пьянящими, а стена за спиной оказалась очень кстати, так как тельцу все больше хотелось принять горизонтальное положение и просто наслаждаться. Он прикрыл глаза, уже полностью отдаваясь на волю осьминога, наслаждаясь, капитулируя, как и прежде.
Неспешные поцелуи, цепочкой ложащиеся от шеи к грудям, как-то неожиданно будоражили и заводили, заставляя эту самую грудь вздыматься, а губы - чаще хватать воздух и с шумом его выпускать. Становилось все жарче и жарче, хотелось раздеться, а потому расслабление шнуровки корсета оказалось весьма кстати. Ян стоял, откинувшись на стену, частично поддерживаемый любовником от падения, невольно подаваясь бедрами ему навстречу. Руки с плеч Тиа плавно переместились к его волосам и сейчас просто неспешно перебирали длинные светлые прядки, пока их обладатель спускался все ниже со своими поцелуями.
Неожиданно быстро губы мужчины коснулись головки члена тельца, целуя его, удобнее устраиваясь на корточки перед богиней, а ее ногу, которая раньше была на его беде, устраивая себе на плече, все так же вжимая андрогинна в стену, и не переставая наседать с откровенными желаниями, которые выказывались тем, как заскользил горячий и влажный язык по плоти Яна.
Когда же осьминог коснулся губами его члена, телец судорожно всхлипнул, тут же прикрывая рот рукой, кусая костяшки своих пальцев, чтобы не издавать слишком громких звуков. Его сознание еще не настолько поплыло, чтобы он не помнил, что они не дома и что не стоит привлекать к себе внимание шумом. Мало ли, как в этом мире к подобному относятся?
-Прелестная и удивительная Авриль, такая сладкая... –усмехаясь и обдавая горячим дыханием плоть синеглазой, осьминог снова брался за свое поступательное движение головой у ее паха, туже сжимая губы и вбирая как можно больше, то словно вот-вот выпустит из губ и только кончик языка скользил по вершине головки члена.
На слова любовника Ян мог ответить только приглушенными сдавленными стонами и плохо контролируемыми движениями бедер навстречу. Он выгибался в пояснице, опираясь только ягодицами и лопатками и снова опадал, приваливаясь всей спиной к опоре, ощущал себя слабовольным похотливым человеком, но ничего не мог с собой поделать. То, что вытворял любовник пьянило и возбуждало, заставляя желать полноценной физической близости, желать Тиалайма. Особенно если вспомнить о "дополнительных возможностях" осьминога.
Даже если бы в стены, потолок и двери стучали, вышибали их или пытались что-то сделать, чтобы нарушить то, что сейчас создавал Тиа, осьминог бы за себя не ручался. Он все делал осознано и четко последовательно, как подсказывало ему его внутреннее чувство, а по реакции Авриль знал – он все делал правильно. Каждое его движение и скольжение, как рук, так и губ с языком, было с целью доставлять больше и больше приятных ощущений возлюбленной. Ныряя в этот поток мешанины ощущений, своих и того, что наверняка испытывает богиня в его руках, получая сдержанные ответы и остро понимая, как ему мало.
Но язык в последний раз прошелся по плоти богини, когда молодой бог отпустил возлюбленную, снимая ее ногу с плеча и неспешно поднимаясь, на ходу – расстегивая ширинку, скидывая с себя штаны и отвлекаясь от тельца лишь за манипуляцией со снятием обуви и откидыванием одежды окончательно. Но не успело пройти и секунды того, как Тиалайм остался обнаженным, как его тело изменилось. Как внезапно лопается мыльный пузырь, во все стороны разлетаясь незримыми и лишь ощущаемыми капельками воды из которой состоял, удерживаемый силой натяжения, так и его щупальца вмиг заполнили пространство, на котором они с тельцом находились. Словно нужная деталь дополнившая целостность, он преобразился. Пусть сейчас синим кожа была покрыта лишь до бедер – дальше не пускал амулет, который бог не стал снимать. Такие нюансы как целостность окраса и первичность внешности, как-то мало сейчас волновали осьминога.
Авриль всхлипнул, когда Тиа отстранился и принялся раздеваться. Но он знал, что должно произойти, он на это надеялся, ждал и предвкушал. Явление истинного облика осьминога для него уже не было шоком или неожиданностью, более того, тот невероятно возбуждал тельца, один его вид действовал сильнее всяких ласк. А щупальца тем временем растекались, расползались вокруг, окончательно отрезая все пути к бегству. Ян оказался зажат между стеной с одной стороны и телом осьминога с другой.
Все его тело продолжило диалог с телом богини, словно оно не заканчивало его, не было ссоры или путешествия, а лишь на секунды прерванный разговор и вот они к нему вернулись. Это происходило непроизвольно. Пусть Тиа с Авриль так обычно и общался ранее, когда он еще не дал себе волю. Это было так давно. Все казалось давним. И их мир тоже, а цель и то, что сейчас – столь неясным. Но Тиа не грустил и не впадал ни в какие из эмоций, кроме всепоглощающих чувств нежности которыми щедро делился с Яном.
Щупальца, как и все тело, тоже подхватили этот ритм. Чуть прохладные, но, несомненно, нежные ласки и прикосновения, заструились восемью дополнительными прикосновениями то тут, то там, накрывая и затрагивая чувственные участки кожи, но стремясь найти и новые, пока сам блондин наседал и терся о тело возлюбленной всем телом, давая ей прочувствовать его разгоряченность, и то, как от него шел жар вместе с магией. А магия потекла бурным потоком от них, накрывая комнату вдоль всех стен и потолка воздушной печатью.
То, что любовник воспользовался магией, оказалось как-то неожиданно для андрогина, хотя сделать так и было логичным. Видимо, сказывалось то, что сам он в силу часто складывавшихся интимных отношений именно с людьми, а не богами, привык вне острова ограничивать проявления своей божественной сути.
-Теперь нас не услышат, –раздался тихий голос Тиа, возле ключицы Яна, перед тем как ее поцеловать, в то время как одно из щупалец погрузилось в чуть подтаявшее масло, что было оставлено на столе. - А я хочу слышать тебя, любимая. Твой голос. Тебя. Ты поразительная, - он сказал это, даже еще и не поняв, за туманом возбужденности от происходящего.
От слов Тиалайма, от его жаркого, щекочущего кожу дыхания вдоль позвоночника пробежали мурашки. Телец сам не заметил, как мелко подрагивает и вновь сбивчиво дышит, а его руки уже ловят касающиеся его тела щупальца и хаотично по ним водят, оглаживая.
- Хочу... - выдохнул Авриль, так и не уточняя чего, снедаемый желанием и окончательно раздразненный вездесущими щупальцами. А где-то внутри, то ли птицей, а то ли стайкой бабочек, порхало теплое трепетное ощущением от последних слов мужчины. Хотелось верить, что не послышалось и это не просто влияние момента страсти. Телец, повинуясь собственному ответному порыву, привстал на цыпочки, обвивая любовника руками за плечи, и накинулся на него с пылким поцелуем.
И поцелуй стал последней точкой, что снесла последнюю сдерживающую Тиа стену, по отношению к тому, чего он жаждал. Горячность действий Авриля была головокружительной, но утонуть в таком – было приятно, и завораживающе, когда ты ощущаешь ее руки у себя на плечах. И Тиалайм утопал, впиваясь ответно со всем пылом в ее страсть. Ладони заскользили по бедрам возлюбленной богини, подхватывая ее и запрокидывая ноги тельца себе на бедра, чтобы она обвивала их, хотя особой надобности держаться у богини и не было – осьминог крепко уже ее подхватывал и сам удерживал, обвивая бедра возлюбленной щупальцами и придерживая ее руками. Ощущение, которое Тиа испытывал от того, что телец был все еще в обуви и чулках – приятно все дополняло, особенно, когда ноги в туфлях на высоком каблуке, скрестились у него на талии в замке.
Толчок к тому, чтобы приподняться и обхватить его талию ногами телец воспринял как нечто естественное. Как и свою одетость. Она, конечно, несколько мешала, но поскольку Тиалайм и в предыдущие разы не спешил полностью раздевать любовника, то он и смирился с этим. Да и не до мыслей о собственной одежде богу сейчас было. Его обуревало пылкое желание, которое в нем пробудил этот мужчина-осьминог, и это желание требовало реализации.
Откровенность положения, и того как соблазнительно сейчас смотрелась богиня, вместе с тем утягивая его в поцелуй – это уже просто начинало водить с ума. Прикосновениями покрывались груди, к которым скользили щупальца, протискиваясь меж расслабленным корсетом. Гуляли они же и по линии спины, в какой-то момент обвивая шею тельца, но лишь, чтобы оглаживать щеку. Сейчас – оглаживать щеку.
По анусу прошлись маслянистым и влажным, измазывая края и проникая в тельца, теперь чувство маслянистости ощущалось еще более ярко и шире, так как андрогинна смазывали начала одним щупальцем, но вскоре к нему присоединилось и второе. Они проникали глубже, акцентируясь на «размер» и «толщину», чтобы больше раздразнить и подготовить богиню, зажимая меж собой горбик простаты.
Скользкое проникновение щупалец было восхитительным и желанным. Никакие воспоминания об ощущениях не могли сравниться с самими этими ощущениями. Авриль несдержанно всхлипнул и протяжно застонал от неописуемого удовольствия. Внутри все горело, словно это было не масло, а афродизиак. Он принялся ерзать и тереться о любовника пахом и своим налившимся и сочащимся смазкой членом, одновременно с тем подаваясь и навстречу щупальцам внутри.
Ему прежде ни с кем не было настолько хорошо, чтобы сносило крышу от одного лишь вида (правда, в истинной форме). В такие моменты он сам себе не принадлежал, и готов был не только простить Тиа все, что угодно, но и в чем угодно признаться или сделать. Благо, осьминог и сам не ведал, какое волшебное влияние имеет в некоторые моменты на тельца, а потому никак этим не пользовался.
Не знал осьминог о том, какие фетишистские мысли появляются и будоражат сознание его возлюбленной, в миг, когда он являет свой истинный облик. Но знал он две вещи – почему-то именно с ней, ему нравилось их выпускать. Именно с Авриль Тиалаймгримму нравилось использовать все возможности своего тела, скользя щупальцами по ее гладкой коже, и чувствуя ее самые сокровенные и чувствительных местах в своих ласках. А еще осьминог знал, что он сходит с ума уже в третий раз, когда богиня прогибается всем телом, напрягая и давая волю голосу, в миг их слияния. Этот миг, ну, почему он столь пьянящий и будоражащий, что вокруг, хоть гори все – у него собственный пожар? У них.
-Авриль… –прорывалось негромко, с дрожащим от возбуждения дыхания, голос Тиа. Он чувствовал, как накал ощущений начинает набирать обороты и как тяжелее становится ему сдерживаться. Это было уже затруднительно, ведь и ему было приятно ощущения того, как повсюду распространяются его прикосновения щупальцами.
- Ммм... ах! Еще... - как в бреду шептал Ян, извиваясь в жарком плену щупалец любовника, зажатый между его сильным телом и стеной. Даже не будь ранее поставлено магического барьера против шума, сейчас бы его это уже не волновало и не сдержало.
В тот момент, когда приподняв бедра Яну, а кончиками щупалец раздвигая края ануса, для удобства, в этот миг, соски тельца были накрыты присосками на щупальцах, что двумя дугами обвивали пышную грудь и еще больше «разболтали» корсет. Его член недолго дразнил богиню, гуляниями головки вокруг ануса, врываясь в возлюбленную резко и без сдерживания. Прижимая еще больше Авриль к стене и наседая на нее, хотя при этом и придерживал. Куда-либо переместится, уже просто не получилось, и не столько даже физически, сколь – эмоционально.
Когда щупальца прижались к его соскам, обвивая груди, а ануса коснулась головка члена Тиа, телец громко всхлипнул, кусая губы мужчины, а ногтями царапая его плечи и верх спины в мгновения ожидания и томления. Впрочем, царапаться он не перестал и когда осьминог резко вошел в него, сразу подхватывая быстрый ритм, но начавшая неконтролируемо сочиться сила тут же стирала все отметины, наполняя окружавшее богов пространство искрящейся животворящей энергией.
Пусть большая часть упора, по части того, чтобы удерживать вес возлюбленной в таком положении, получался с помощью щупалец, но руки юного бога, все равно крепко удерживали и контролировали все, устроившись на ягодицах Яна. Зажимая богиню меж собой и стеной, Тиа сразу подхватил тот ритм движений и порывов, который в нем кипел и просто жаждал той возможности, того мига, и вот он настал. И как все разрушающая на своем пути волна, покатился, управляя действиями осьминога. Точнее, не давая ему управлять собой, но позволяя просто отдаваться тому, чего желает тело. А тело желало андрогинна, и получало взаимный ответ. Меж ними, как накал электричества пробегался то в одну, то в другую сторону.
По-хозяйски управляя бедрами возлюбленной, перебирая по ним пальцами, чувствуя ее движения и то, как натянуты мышцы Авриль. Собственные стоны, хрипы и обрывки, как слов, так и одного, единственного имени, срывались с губ меж поцелуями. А целовать тельца Тиа хотел. Не мог иначе. Как дразнящее дополнение к огню внутри, были это рваные и не долгие поцелуи с возлюбленной, что случались во всем том водовороте, в который они превратились вдвоем.
Авриль жадно ловил и пил поцелуи любовника, перемежая их с неровным дыханием, стонами, укусами и невнятным пылким шепотом. Обычно сдержанный в проявлениях чувств, сейчас он открыто выпускал на волю весь свой любвеобильный темперамент. Тем более, что осьминог не только его поддерживал, но и еще больше распалял, каждым своим ответным движением и порывом.
Глядя на них сейчас, едва ли кто-то поверил бы, что всего сутки назад, у них уже был не менее страстный и искрометный секс. Но ведь за эти сутки столько всего успело произойти, словно полжизни пробежало. И уж конечно никто бы не поверил, что они способны были разругаться в пух и прах, до полного нежелания иметь друг с другом дело. Да и сами боги, скорее всего, не поверили бы, по крайней мере сейчас. И пусть они так и не выяснили всех моментов разногласий между ними, но куда важнее были не слова, а чувства. Чувства, который лишь прояснились и окрепли за время разлуки и страха потери близкого, пусть так и не став кристально ясными для сознания, но от того ничуть не меньше нуждавшиеся в выражении.
Взятый с места в карьер активный ритм движений наполнял Яна жарким удовольствием изнутри, отвечая его сиюминутному вожделению. Однако сколько бы он ни был приятен, долго телец продержаться не смог бы при всем желании. Его член терся о живот Тиалайма, добавляя свою порцию удовольствия, а щупальца не давали покоя остальным чувствительным до ласк местам, как и руки синекожего.
В этот раз щупальца были заняты каждый – новым участком, уделяя внимании ему. Хотя хотелось их перемещать, менять в положении и поиграть как жонглер, делая акцент, то на одно, то на другое, но в таком положении, все же, это было рискованно, для хрупкого положения Авриль и элементарного не желания Тиа отпускать его, ни на миг. Сегодня он уже один раз ее отпустил и не хотел, чтобы это повторилось. Даже символично. Даже в другом восприятии, но нет. Нет.
Оргазм накрыл Авриля яркой вспышкой, сорвав с губ громкий вскрик, отзываясь хаотичными движениями тела. Он выгнулся, дернулся, случайно приложившись о стену, затем резко подался обратно к любовнику, неконтролируемо сжимая его внутри и снова царапая руками, впиваясь в плечи, подрагивая всем телом. Горло перехватил кратковременный спазм, не давая вымолвить ни слова. А андрогину хотелось сказать, что это еще не все, что одного раза ему будет мало, чтобы насытиться. И пусть он не слишком быстро возбуждается и плавно входит во вкус, но и так же не скоро готов все прекращать.
Врываясь в возлюбленную со всем пылом и резче ударяясь пахом о ее зад, Тиа нагнал, пусть и спустя некоторое время, богиню. Срываясь на дрожь в стонах, но давая волю как своему голосу, так и конвульсиям тела, на пике оргазма, изливаясь и измазывая Яна и себя самого еще больше, но уже своей спермой. Руки блондина уже обвивали бедра и спину андрогинна, крепче прижимая его к себе, а не только к стене, делясь с ним теплом, давая прочувствовать свое быстрое дыхание и еще легкие подрагивания, пробегающие по всему телу, пока плоть медленно обмякала.
В расслабленной неге удовольствия Авриль ощущал, как подрагивает любовник в собственном мгновении высшего наслаждения, слышал его волнующий голос, чувствуя, как внутри становится влажно. Это все в гамме было по-особому приятно. Яну нравилось, когда мужчина двигался в нем даже, когда сам он уже достиг оргазма, и нравилось то, что он всегда изливался в него, а не куда-то мимо. И это последнее ощущалось как-то особенно приятно и волнующе, даже необходимо, словно бы дополняя его собственные ощущения. В этом вопросе тельца раздражали его человеческие партнеры, часто предпочитающие выскальзывать в последний момент. И пусть они боялись оказаться отцами случайного потомства, но для Авриля это было так, словно у него чуть ли не изо рта вырвали уже надкушенный сочный плод. Потому Тиалайма он крепко сжимал ногами, бессознательно не желая отпускать.
Где была кровать – осьминог сейчас не помнил, не соображал, не ориентировался, и ему было банально лень даже головой повертеть, чтобы оглянуться. Не говоря уже о том, чтобы что-то спросить или сказать. Хотя губы он и облизнул было, и даже рот открыл, чтобы набрать воздуху для вопроса. Но вместо этого поцеловал в шею богиню и уткнулся носом в ее волосы, трепетно вдыхая ее запах, мешающийся с запахами, что прилипли от этого мира и что окутали сейчас. Их запахи.
От сбитого дыхания осьминога, приятно щекотавшего шею, по спине пробежала стайка мурашек. Было в его жесте что-то такое искреннее и трепетное, что у тельца сердце защемило от нахлынувшей нежности. Он мягко провел руками по плечам, шее и скулам любовника и принялся осыпать его лицо поцелуями. Губы касались закрытых век, влажного от пота лба, висков, щек, везде оставляя невесомое тепло своего присутствия. Руки же тем временем направились дальше, зарываясь в светлые волосы перебирая их, массируя кожу головы.
- Ты ведь не думаешь, что мне будет этого достаточно? - прошептал Авриль на самое ухо Тиа, словно им нужно было таиться и вовсе не они еще минуту назад устраивали здесь концерт на полной громкости. Но сейчас шуметь не хотелось, когда их близость ощущалась особенно интимной, и даже негромкие слова полушепотом колебали тонкую грань чувственного языка тел.
Поигрывая губами и язычком с ушком любовника, Ян продолжал ласкать его руками. Вскоре к процессу присоединился и хвост, пушистой кисточкой скользя по многочисленным щупальцам, сплетаясь с ними.
Тело осьминога стала накрывать приятная расслабленность. Словно некое одеяло, что сверху него ложилось и оглаживало кожу теплой дугой, хотя держаться это не мешало. Держаться и держать в своих объятиях возлюбленную, чувствуя ее нежные прикосновения и все еще переваривая то, что она сказала. Эти слова были довольно… Внезапными и от этого приятными. Вроде бы ничего такого, вполне приятная радость, но что-то там, слева, оно дрогнуло.
Мысли о продолжении банкета воодушевляли и радовали. Под неспешными и внезапными прикосновениями ласк Авриль, очень даже все в теле тоже воодушевлялось, хотя и постепенно.
-Сейчас… -пробормотал он, концентрируясь на том, какие из щупалец перенаправить, чтобы передислоцироваться в сторону кровати. И щупальца снова заскользили по телу тельца, только теперь более лениво и словно что-то ища. - Но ты не останавливайся, Авриль…
Последнее осьминог прошептал, сглотнув, и уже неспешно-текуче двигаясь в сторону места, где следовало спать. Не такой размах, как в покоях у него или у богини, но стерпеть можно. Хотя бы потому, что выбора не было, а тратить время на критику местного сервиса – не хотелось, тем более, что места, где он уединялся с людьми своего мира, тоже бывали не единожды не самого высокого качества. Но все было как есть, а отвлекаться на что-то либо, кроме ленивых мыслей с ворчанием обо всем этом, не хотелось, ведь у синекожего были вкусные поцелуи которыми он увлекся с нескрываемым воодушевление и новым энтузиазмом, вначале усаживая андрогина на кровать, затем медленно снимая «плети» своих щупалец с него, давая свободу телу, давая ему вновь ощутить отсутствие его прикосновений дополнительными частями.
То, что они передислоцировались в сторону кровати, было лишь мельком отмечено Аврилем, так как для него сейчас место не было принципиальным моментом. Однако матрас под ним негромко скрипнул, когда Тиа опустил его на кровать. Сам же осьминог не спешил перебираться на горизонтальную поверхность, так как ее размеры явно были маловаты для двоих, по крайней мере, пока один из них в истинном облике, хотя конструкция из витых металлических перекладин и прутьев выглядела достаточно прочной, чтобы выдержать не только их, но еще четверых таких.
Ян разорвал их сплетение губ и языков, чуть отстраняясь. Он встал на колени, руками опираясь о торс мужчины для поддержания равновесия, его движения были плавными, без суеты и нарочитости. Что не мешало тельцу вилять бедрами и прогибаться в пояснице, будто танцуя под одному ему слышную музыку, а его хвост по-прежнему выгибался дугой, красуясь гордо приподнятой кисточкой кончика. Авриль прильнул своей пышной грудью к груди Тиа, давая ощутить ее упругую мягкость, однако почти сразу ускользая ниже. Однако за движением вниз последовало движение вверх - Ян елозил и терся о торс осьминога, извиваясь плавными волнами, дразня его своей близостью. Губы и язык тельца то вскользь касались губ мужчины, опаляя их жарким дыханием или влажными прикосновениями, то проходились по его щекам, шее, ключицам, поддразнивая. Не оставались бездеятельными и руки, оглаживая плечи и руки любовника, перебираясь на его бока и бедра, то лаская нежными касаниями пальцев, то по контрасту чуть царапая ногтями.
Андрогин действовал не спеша, наслаждаясь процессом сам и давая насладиться любовнику коктейлем ощущений. Его невероятно заводили эти дразнящие ласки, когда они могу просто изучать друг друга, чувствуя как постепенно накатывает новая волна возбуждения. Как могло бы быть, если бы Тиа так не спешил с немедленным воплощением своих желаний. Хотя Яну, где-то глубоко внутри, и нравилась такая своевольность и поспешность любовника, когда чувствуешь себя настолько желанным, что партнер не хочет ждать и готов ради этого преодолевать сопротивление и не вестись на провокации.
Ни о каких серьезных мыслях, хотя они было начали зарождаться где-то на уровне подсознания, не могло быть и речи у Тиалайма. Как зародились, так мигом все и оттеснились тем, что делал его любовник. Это было внезапно и завораживающе. Сегодня уже мелькала у синекожего в диалоге ссоры фразы о том, что этим днем Авриль – просто кладезь неожиданности. Но он даже не подозревал тогда, когда этого говорил, что вечером это еще раз подтвердится, только несколько неожиданным путем.
Хотя почему неожиданным? Он ведь сам не давал любовнику возможностей, зачастую, проявляться. Все прошлые разы, как и только что произошедший, были по одному сценарию – осьминог сносил все на своем пути и увлекал в водоворот ощущений ласк своею возлюбленную. А теперь настала ее пора. И если Тиа действовал как шторм, окутывая все вокруг и действуя только как захочется его эгоцентричному величеству во ублажения их обоих, то Ян действовал как бриз, который кажется лениво-неспешным, но такие ветра камни стачивают и меняют миры с их ландшафтом.
Поэтому осьминог просто утопал в происходящем, давая волю андрогину, сейчас настал черед новых исследований и открытий. И пусть этот новый, еще малоизведанный мир с их заданием, подождет, у него тут были новые открытия, и они как весенний цветок, распускались с ускоряющимися оборотами.
Когда губы тельца вновь оказались в соблазнительной близости, блондин все же не выдержал и подался за своим поцелуем с новым приливом жадности и возбуждения. Последнее уже начинало приливать, хотя и неспешно, но целеустремленно.
-Ты великолепна, –шепнул он ей, едва слышно, в губы. - Я обожаю тебя и никогда еще не встречал столь удивительных, - и хоть взор был немного затуманенный сейчас у осьминога, которого утягивало в пучину приятного, но он точно мог сказать одно – недораздетость однозначно шла Авриль, пусть эта одежд и немного странная.
Авриль на слова мужчины только улыбнулся про себя и не стал ничего отвечать. Если Тиалайм был порывом стихии, накатывающей и всепоглощающей, волной сметающей на своем пути все преграды, то телец предпочитал плавность и постепенность, неспешно, но оттого не менее неотвратимо опутывающую для исполнения своей воли. Впрочем, сейчас их воля и желания были практически тождественны.
Их поцелуй был чувственным и пылким, но как и в предыдущий раз телец разорвал его первым. Он чуть отстранился, продолжая свою неторопливую игру в соблазнение-возбуждение, не столько ради результата, сколько ради процесса, ведь ему так давно этого хотелось, а некоторые восьминогие не давали.
Если до этого они "говорили" телами, затем губами и языками, то теперь Ян выражал обуревающие его чувства глазами, в особом взмахе ресниц, томном, но вместе с тем призывном прищуре. К делу тут же подключился язычок, облизнувший и так влажные после поцелуя губы. Следом в игру вошло плечико, чуть приподнимаясь в движении, которое тут же подхватили бедра, покачиваясь и двигаясь словно на волнах. Авриль мягко разворачивался к любовнику спиной, при этом удерживая его внимание взглядом, параллельно скользя касаниями ягодиц по паху мужчины. К мягким местам вскоре присоединился хвост, который принялся тереться о член Тиа, оглаживая его и дразня. Сам же обладатель блудной конечности прижался спиной к груди любовника, прошелся руками по его бокам, находя руки партнера и ловя их в сплетение пальцев, дальше продолжая ими двигать как единым целым, направляя.
Легкое, почти неуловимое движение - и ладони Ян уже лежат поверх рук осьминога, все также сплетаясь пальцами, но уже руководя ими. Сначала они накрыли груди тельца, чуть сжали, затем заскользили ниже, по животу и бокам, опускаясь на бедра и снова поднимаясь уже к шее, по пути не забыв снова уделить внимание груди. Телец словно бы показывал в этой своеобразной совместной ласке, как ему нравится, хотя доселе у мужчины и без его подсказок отлично получалось, но сейчас это была часть игры. Вместе с тем андрогин продолжал спиной и задом тереться о грудь и пах блондина, добавляя еще одну нотку в общее возбуждение.
От таких выпадов возлюбленной Тиа казалось, что вся кровь, которая в нем была – прилилась к его паху и там сконцентрировалась. Он не мог ни пошевелится, ни что-то изменить сейчас, когда как завороженный смотрел на плавные движения возлюбленной. Он никогда бы не подумал, что андрогин так может и может по собственной прихоти, да и куда там! Более того, что он – это умеет делать, а ведь это две существенные разницы. И Тиа о себе никогда бы не подумал, что так все может воспылать только от прикосновений или того, как Авриль облизывала губы. Скажи ему кто-то об этом, юный бог бы не поверил, что так бывает у кого-то, кроме юнцов-спермотоксикозников. Но смотря на то, что выделывает с ним и его руками Авриль – знал что да, и вот оно перед ним.
Нет, осьминог отнюдь не впал в состояние после оргазма «Я ваш и делайте со мной, что хотите». Просто когда инициативу берет партнер, всегда интересно – что он может тебе устроить и показать? И Авриль это сделал.
Щупальца как отмерли, было, по первому впечатлению, от ощущений знакомых упругостей, все же заскользили по бедрам возлюбленной, оглаживая ягодицы, но только двое из восьми. Остальные не пошли в ход, потому что в этом соблазнении-ради-соблазнения в котором руководил парадом Ян, и двух рук было достаточно. Щупальца оглаживали и вели свой путь по ягодицам Авриль, спускаясь к промежности и поигрывая, было, с ее яичками, но все же целью был член Яна. И теперь они ласкали плоть богини, в отместку на хвост с кисточкой тельца, но все это неспешно и не мешая распуститься богине в ее совращении юных богов с щупальцами.
Делая вид, что не замечает подключившихся щупалец, Авриль продолжал свою игру. То, что Тиалайм не спешит на него накидываться вот так сразу, и что только две из восьми нижних конечностей выдают его пристрастность в этом вопросе, было необычно, но... как-то волнующе, что ли. Хотя налитый и готовый к бою член, о который телец терся задом, выдавал мужчину с головой. Его же собственный тоже постепенно поднимался, тем более что прикосновения мягких и чутких щупалец этому весьма способствовали.
Отпустив ладони осьминога в дальнейшее свободное путешествие, руки Авриля вернулись к оглаживанию любовника, точнее зарылись в его волосы, перебирая их, перемещаясь иногда на шею и очерчивая контуры лица. Легким ненавязчивым движением телец наклонил голову блондина к себе, в этот раз сам находя его губы для поцелуев и новых ласк. Его язычок пробежался по губам мужчины, раздвигая их, вторгаясь на его территорию и пытаясь захватить его язык в плен, увлекая в танец, то отступая, то снова проявляя инициативу.
Опьяняющим было все сейчас для Тиалайма, начиная от того как «танцевал» прижавшись к нему телец и заканчивая его поцелуем. Ведущая роль довольно шла Яну, на взгляд и ощущения Тиа, хотя он и предпочитал более все стремительное, наверное, потому что сам по себе и по жизни такой был.
От соприкосновения их тел, от ласк в особо чувствительных местах, возбуждение с новой силой поднималось и охватывало Яна, иногда отзываясь легкой дрожью по телу. С каждой минутой ему все сильнее хотелось вновь ощутить опаляющую страсть их новой близости. Но ведь он эту игру начал - ему и заканчивать.
- Возьми меня... - шепнул в губы любовнику Авриль, этим снова передавая инициативу в его руки и открывая поле для действий, готовый при необходимости принять ту позу, которую пожелает партнер.
Взять. И такой тут же стал пластичный, готовый к передислокации, направлению и управлению. Нет, так просто синекожий не даст своему возлюбленному получить желаемого, слишком интригующий были его действия и движения, на такое смотреть можно было долго, а уж ощущать... Представив себе картину, Тиа еще сильнее бы возбудился, если бы это оказалось возможно.
Но прежде всего была смазка. Такой ненавязчиво бытовой момент, который если проглядеть будет натертость и мало приятного, потеряется часть ощущений, а осьминог не хотел терять ни крупицы. Пусть в андрогине и оставалась еще часть масла, как смазки, но там же была и сперма, да и сложности в этом особой не было. Чуть отвлекаясь на то, чтобы потянуться одним из крайних щупалец к другому куску все более таявшего на столе масла, осьминог зачерпнул его. В этот миг он встретился с расширенными и офигевшими глазами начинающего вуайериста, он же Ию. Мгновение осмысления и взгляда глаза в глаза, и юный бог расплылся в ехидной, самодовольной улыбке. Еще шире она стала, когда он продолжал смотреть на застывшего перед представлением, драконенка, когда раздался стон Яна от проникшего не надолго, в него щупальца, смазывающего как края ануса, так и внутри него. Телец качнул бедрами навстречу любовнику, будучи по собственным меркам вполне готовым к продолжению, однако щупальце не спешило проникать дальше, лишь кружа у входа и этим дразня.
Авриль встал на четвереньки, опираясь руками о кровать и призывно прогибаясь в спине, однако любовник не спешил действовать. По крайней мере так, как от него ожидалось.
Осьминог плавно и грациозно, отпрял от Авриль, переползая в сторону, точнее, на кровать, вальяжно на ней устраиваясь, занимая ее собой практически полностью, открытый и откровенно развратный, готовый и довольный.
-Я хочу увидеть тебя сверху. Ты слишком хорош, чтобы не продолжить такое соблазнительное действо, –ответил он, объясняя свои действия.
И хотя телец еще не двинулся, но щупальца уже потянулись к нему, словно изголодавшиеся, словно не они несколько минут тому его ласкали и доводили до нужного состояния, видимо, дабы поддержать бога в его начинаниях, или скорее продолжениях. Он плавным движением переместился к любовнику ближе, осторожно переступая через его многочисленные конечности, примеряясь, как бы так удобней забраться. Поза сверху ему хоть и была привычна, но не с такими особенностями.
Достигнув нужной точки, не без помощи щупалец, Ян удобней оперся коленями о кровать по бокам торса любовника, оглаживая его руками, елозя по нему и дразня, хотя его собственный член уже гордо стоял, всем своим видом демонстрируя готовность. Одной рукой продолжая водить по животу Тиалайма, второй телец направил его член, покинувший свою "сумочку", в свой давно уже смазанный анус, плавным, но уверенным движением опускаясь на него до конца.
С губ Авриля сорвался протяжный стон, он выпрямился, затем чуть прогнулся, а его руки легли на собственные груди, сжимая. Он слегка стиснул член Тиа внутри, наслаждаясь восхитительным ощущением жара и наполненности. Однако, не смотря на то, что сам же недавно торопил осьминога, двигаться не начинал, просто ерзая на нем и с ним, шаловливо поглядывая и покусывая свои губы, неровно дыша.
Загипнотизировано, словно тотем Яна был не телец, а - змея, смотрел на неспешные движения и неспешные ласки Тиа. Ему приятно было то, как бог перехватил инициативу, показывая себя и свою опытность. Опытность такого плана, которой надо уметь еще щегольнуть и преподнести, как, например, в этом случае. Ну, по крайней мере, так было на взгляд и вкус осьминога, удобно устроившегося на диван среди подушек.
Телец не особо спешил и это был удачный миг, для неспешного оглаживания ладонями его бедер, что и сделал синекожий, делясь ощущением тепла и словно успокаивая любовника. Ладони ползли выше и касались его грудей, в то время как их место занимали щупальца, хотя в этот раз и не обвивая конечности богини собой. Кроме члена. Вот его обвило одно щупальце, поигрывая тем, что надавливало на яички любовника и стимулировало сам член, накрыв головку присосками. Ну, а остальные щупальца обвивали голубоглазого касаниями, переминаясь и скользя по нему, новой волной поглаживания и ощущений гладкости с теплом. Щупальца скользили по линии спины и до самого копчика, углубляясь к ягодицам и проходясь возле краев ануса. Хотя в некоторые моменты, это щупальце и теснило член осьминога, растягивая еще больше богиню, проникая в нее. Пусть и чуть-чуть…
Щупальца Тиа плавно и ненавязчиво снова наползали на Яна, следуя за руками мужчины, оглаживающего его тело. Ласки всегда были приятны тельцу, а такие многочисленные да еще и в такой момент - и подавно. А потому телец уступил конечностям осьминога свои груди, перемещая руки на них и оглаживая, а периодами даже опираясь.
В то время как ладони блондина вновь устроились на бедрах двигающегося любовника, его щупальца обвили грудь Авриль, чуть сжимая и лаская ее. А соски накрылись проступившими присосками, проигрывающимися по чувствительным местам.
Тиалайм двигался в унисон с возлюбленной, но лишь следу за ней и оттеняя ее движения, но основную роль ведения действий ритма, отдавал ей. Сейчас, когда ее корсет почти сполз и развязался окончательно, а чулки и кожа обуви, чувствовались на его бедрах и конечностях, в ритме слияния.. Сейчас и в этот миг, она была непоколебимо желанной настолько, что то казалось острым и по телу юного бога пробегали мурашки от воодушевления.
Ян начал двигаться несколько ритмичней, приподнимаясь и опускаясь, приноравливаясь. Иногда андрогин экспериментировал с углом, то полуложась на осьминога, то наоборот максимально прогибаясь и откидываясь назад, поддерживаемый конечностям синекожего, а порой и подаваясь на них в процессе, прижимая к своему телу. С его губ срывалось неровное дыхание и стоны удовольствия от ощущения щупалец на члене, груди и сосках, в такие моменты особенно чувствительных, что не мешало Аврилю иногда ловить их ртом, просто целуя или прихватывая губами в своеобразной ласке.
Мужчина не торопил его и не спешил диктовать свои желания, а потому и телец тоже не спешил во второй раз поскорее удовлетворить обуревающее его возбуждение. К тому же он находил что-то извращенно-приятное в том, чтобы растягивать процесс, томя и себя и партнера в угоду более ярким и чувственным ощущениям. А потому в какой-то момент своего ритмичного движения Ян замер на самой вершине, обхватывая внутренними мышцами лишь самую головку члена любовника, затем он чуть подвигался, слегка опускаясь и приподнимаясь, выпуская из себя почти полностью. Его томный взгляд то и дело скользил по лицу Тиа, стремясь уловить его реакции на те или иные действия.
Слова не нужны были, для того, чтобы Тиа сказал Яну то, что он поддерживает идею о заинтересованности и собственной увлеченности в ощущениях, в зависимости от углов. От того как скользят по его груди, мягкие и упругие груди андрогина, или как он почти соскальзывает с него, соприкасаясь с телом осьминога. Лишь самую малость, а потом резко возвращается и член Тиалама сжимается упругими кольцами внутри Авриль. Тяжелое дыхание иногда срывалось на прерывистые стоны, которые юный бог старался сдерживать. Но не из конспирации от внешнего мира. Нет. Чтобы сберечь силы скорее.
Его ласковые щупальца находили себе поле для деятельности по сему телу богини, иногда задерживаясь, а иногда – нет. Руки же оглаживали все, автономно от щупалец, которые словно начали действовать автономно и под подсознательные приказы тельца. Они скользили по гибкому телу возлюбленной, находя пальцами ее плавности тела прелестной девы, которая оставалась по юношески гибкой, и смешивая эти два фактора в себе, дивным коктейлем. Скользили по телу, скользили по коже, скользили по упругим грудям, сжимая и мня их, ревниво-конкурентно отталкивая щупала, что было устроились там.
Чуть подразнив осьминога, телец снова поймал удобный ритм, продолжая двигаться как и прежде, опускаясь до основания, только уже чуть быстрее, чувствуя, как все стало ощущаться еще приятней и желанней, а вдоль позвоночника поднимается легкое, щекочущее удовольствие.
Новый стон сорвался с его губ, когда Авриль задвигался стремительнее, отставив эти эксперимент. Упершись локтями в кровать, синекожий приподнялся на них, для удобности положения и угла, вновь подхватывая ее ритм и двигаясь вместе с возлюбленной.
-Авриль... Авриль… –ловя ее губами и просто шепча, повторял он, не предпринимая все также особых действий и оставляя контроль в ее умениях. Лишь щупальца задвигались уверенней, сжимая груди, поигрывая сосками и подрачивая плоть Яна, пока остальные оглаживали бедра с ягодицами. Щупальце, что проникло, было, в Яна и теснило член, продолжало там двигаться. Особо не углубляясь, но и не давая о себе забыть, когда гуляло кончиком по зажатому холмику простаты.
Щупальца осьминога все скользили и скользили по его телу, опутывая ласками, пока их обладатель вместе с неровным дыханием и срывающимися стонами выдыхал имя тельца. Аврилю нравилось, что он может довести любовника до такого состояния, нравилось ощущать все его внимание на себе безраздельно, в некотором роде даже иметь над ним власть. Это возбуждало тельца, побуждая двигаться активней и быстрее.
Впрочем, весь объем и возможности своего влияния на действия и сознание осьминога, телец понимал лишь отчасти. Оно было значительно больше, но упрямый характер самца не давал ему возможности раскрыть все карты. Лишь, только, вершина айсберга была видна. И только наедине с самим собой Тиа оставался честен. Нет, ну однажды он скажет. Но только один раз. Специально привлечет все внимание к себе, поудобнее посадит, отрубит все возможности вмешательства в это торжественный момент и даже уши Авриль проверит, чтоб наверняка услышала.
Если поначалу на проникающее вместе с членом щупальце Ян не слишком обращал внимание, воспринимая его скорее как что-то случайное, то когда понял, что Тиа так просто свою затею не оставит, было уже поздно как-то это предотвращать. Первое время дополнительная конечность воспринималась несколько болезненно и не совсем приятно, больше отвлекая, но постепенно он начал привыкать, уже не обращая такого внимания и даже находя некоторые моменты его движения внутри особенно приятными.
Жаркие волны удовольствия поднимались от низа живота, распространяясь по остальному телу, захватывая и увлекая во все новые и новые порывы, заставляя двигаться резче и напористей. С губ срывались сдавленные стоны и короткие вздохи - приходилось беречь дыхание, чтобы продолжать в том же ритме, не замедляясь, постепенно приближаясь к пику еще большего удовольствия, а продолжающие оплетать его член щупальца этому немало способствовали.
Второй оргазм накатывал не так быстро, как ему предшествующий, он был плавным, но продолжительным, томя балансированием на грани между еще и уже. Телец мелко подрагивал до кончика хвоста, коротко всхлипывая, невольно напрягаясь, но все еще пытался продолжать движение, пусть и несколько хаотичным образом. Его семя толчками изливалось наружу, пачкая оплетавшее член щупальце, а вместе с ним, казалось, иссякали и силы, уступая ленивой расслабленности.
Когда рогоносная забилась в судорогах от оргазма, над ним, двигаясь еще стремительнее и беспорядочно обливая новым слоем своей спермы живот синекожего, эти резкие и жесткие движения, с содроганиями, продолжились еще некоторое время и после. Но этого хватило, чтобы у юного бога перехватило дыхание и словно на якоре утянуло в пучину накрывающей его волной оргазма. До этого – осьминог еще балансировал на грани между этими ощущениями и ему было бы сложно сказать, нравилось или нет ему это чувство «почти-почти».
Блондин ловил воздух губами, издавая только полухрип, сжимая сильнее бедра тельца и давя на них. Словно стремясь войти больше и глубже, чем уже есть. Чтобы больше прочувствовать, как его сперма изливается внутри любовника.
Тиалаймгримм и сам не понял, когда и как он приподнялся, прогибаясь всем телом. Понял он, что это случилось, только когда осел на мягкие пружины кровати.
Авриль ощущал последние рывки Тиалайма внутри и то, как он выгибается, словно через толстый слой ваты. У самого тельца сил как-то двигаться уже не было, он был опустошен и удовлетворен. Больше всего ему сейчас хотелось уснуть. Вот так уснуть на теплом крупном осьминоге, чтобы потом проснуться на родном и любимом Острове богов и вместе с ним посмеяться над всей той ерундой, что ему наснилась.
В данный момент синекожий юноша улыбался как последний дурак, от того как его накрыло. А накрыло его все – Авриль, в своей расслабленной и ленивой-удовлетворенности; накрыл оргазм, второй за этот вечер и утомительный день; накрыло вторым одеялом, чувство неимоверно трепетной и горячей любви к андрогину.
-И все же мне не нравится мужская одежда этого мира… –чуть хрипло пробормотал он, стягивая окончательно корсет с Яна и скидывая его с кровати. - Но мне очень нравится, теперь, женская... Точнее на тебе – женская. Она довольно необычно может помирить...
Очень хотелось пить, но даже магией шевелить, пока, было лень, чтобы подозвать к себе на воздушных потоках, графин с водой.
- Может, мы и тебе женскую подберем? Авось понравится не только на мне, но и на себе? У меня и запасной комплект есть... - то ли пошутил, а то ли серьезно откликнулся Ян на слова мужчины, по мере сил способствуя стягиванию с себя остатков одежды, проще говоря, слегка поворочавшись.
Тиа не стал откликаться на риторическое (это ведь была риторическая фраза, правда-правда?) предложение и ему приобрести платье. Просто потому, что запутался с чего начать – с того, что они тут не столь элегантны, как привычные ему юбки, другого покроя… или, что ему штаны и так довольно не маложмут, чтобы еще и в корсет себя затягивать. Спасибо, он уже на опыте Авриль рассмотрел, что это за изобретение пыток. Причем еще и такое, которое под одеждой носят!
Слова о примирении окончательно вернули тельца с небес на землю, напоминая, с чего вообще все началось. Тело пока все еще пребывало в расслабленном состоянии, а вот язык уже обрел былую подвижность, вслед за ним в сторону активности продвигалось и сознание. Авриль понимал, что они пока так и не поговорили о главном, и что когда-то это сделать все же придется. Иначе сегодняшняя ссора может повториться еще не раз из-за одной и той же причины, и от того, что они оба ее не осознали и не нашли компромисса.
- Кстати о примирении... Думаю, нам все же не стоит откладывать в долгий ящик разговор... - начал телец, решив взять инициативу в свои руки, но он не знал, с какой стороны лучше к этому подойти. Ян был все еще обижен, но сейчас это чувство оказалось закинуто куда-то в дальний угол его естества, вытесненное негой удовольствия, но оставшееся в памяти как факт, а потому он мог все обсудить без горячности и вспыльчивости. Однако бог не знал, есть ли желание у блондина сейчас ворошить неприятные моменты их общения и не предпочтет ли он это сделать позже.
Вздохнув, Тиа начал собираться с мыслями. Вот так хорошо было, пока они не решили затронуть этот момент. Ведь все прошло, и всплеск эмоций остался за спиной. Но надо было. Синекожий это тоже понимал.
-Хорошо… –слова давались ему с великим трудом, хотя в тональности голоса это не отражалось. На сознание снова накатывала маска спокойствия. Та самая маска, которой он отдался во время ссоры, и которая спокойно швыряла такими словами в сторону тельца.
Щупальца, постепенно, освобождали из тисков тело Авриль. Уползая и собираясь, довольно скоро возвращаясь снова в состояние ног. Магический всплеск и он снова похож на человека. Только магический щит еще не снят.
Почувствовав, что осьминог возвращается обратно в человеческую форму, Ян скатился с него в сторону, на кровать, где затем сел, поджав под себя ноги. На признание Тиалаймом их общей вины он только кивнул. К тельцу уже вернулось его привычное спокойствие и рассудительность, и сейчас он готов был обсудить все разногласия, временно откинув обиды.
Вопрос: Есчо?
| 1. Да | 5 | (100%) | |
| Всего: | 5 | ||
@темы: В процессе, Приключения, Яой, Romance, Фэнтези, Фантастика, NC-17, NC-21, Слэш