[bibliotekaoriginalov]

Название: Все зависит от...
Автор: just a sinner
Бета: kuro-chi
Пейринг: м/м
Жанр: Слеш, POV
Размер: макси
Дисклаймер: все плоды моего воображения принадлежат лишь мне
Саммари: Что будет, если вся твоя жизнь перевернется с ног на голову...
От автора: Автор начинающий, с хреновой фантазией, поэтому подумайте несколько раз прежде чем читать этот бред)) Предупрежден, значит вооружен)).
Статус: в процессе
Размещение: только лишь с моего согласия, и ссылку пожалуйста на то место, где будете размещать


- Слав, сходи за продуктами, вот список. Но чтобы ничего лишнего не покупал!
- Ага.

- Слаааааваааа, я тебя полчаса назад просил сходить в магазин. Ты сходил?
- Ага.
- Ты меня вообще слышишь? Ку-ку. Спустись с небес на землю и не заставляй меня принимать вынужденные меры.
- Ага.
- Ну все, – тут монитор выключился, надо сказать, это мигом вернуло меня в реальность.
- Паааап, ну вот что ты наделал? Теперь мне все заново начинать!
- А нечего было зависать. Я тебя уже давным-давно просил в магазин сходить. Ты сходил? Нет. А у нас, между прочим, гости, не забыл?
- Да-да. Гости. Опять эта безумная семейка. И почему на СВОЙ день рождения они приходят к нам? Разве это не мы к ним должны идти праздновать? Не понимаю, медом им тут что ли намазано.
- Все, хватит разглагольствовать. Иди давай. И без тебя дел много.
- Вот заведи себе девушку и гоняй ее… - пробурчал я себе поднос, но мой папа, как ни странно, отличался очень хорошим слухом. Поэтому быстренько пошел обуваться, пока не получил оплеуху. У папы ну очень тяжелая рука, и попасть под нее мне определенно не хотелось.
Вообще, я был бы очень рад, если бы он завел себе женщину. Но мама для него была и остается единственной, даже после ее ухода из семьи, даже после ее смерти. Некоторое время отец не мог смотреть даже на меня. Все время избегал встреч, разговоров. Ну да, я ведь на нее похож. Не то чтобы очень, но схожие черты есть. Например, ее лоб. Он у меня такой же большой, и когда я морщусь, он все время покрывается складочками. Еще у меня те же ямочки на щеках, когда улыбаюсь. И волосы похожие. Густые, темно-русые, а еще они очень быстро растут. В остальном я, в принципе, пошел в папу. Волевой подбородок, средние плечи, его манера дергать ногами. Однако Отец все же не любил со мной встречаться.
Со временем это прошло. А когда мама умерла, он опять ушел в себя. Уж очень сильно ее любил. В те моменты мне хотелось воскресить ее, наорать и показать, что она сделала с отцом. Однако все это были лишь мысли. Мать не вернуть, а отцу смогут помочь только новые чувства. Но время проходило, а папу никто не привлекал. Даром, что я пытался знакомить его с женщинами. Ни с одной из них он общаться не стал. А потом появилась эта семейка. Под этой ‘‘семейкой’’ я имею ввиду двоюродную племянницу дочери троюродной тети мамы с ее мужем и тремя детьми. Но, другими словами, они нам, по сути, никто. Я, вообще, где-то с месяц разбирался, кто кому кем приходится.
Но уже второй год они упорно лезут в нашу с отцом жизнь, всячески ее подпарчивая. Вот и сегодня они должны прийти праздновать день рождения сына. Ох, как же мне не хочется их видеть. Один только взгляд, и мне уже в клочья разорвать хочется эту сумасшедшую семейку. А эта, их старшая дочка. Да это же страхолюдина какая-то. Но все бы ничего, но она еще ко мне и липнет. Ходит прямо хвостиком. Макияжа на ней тонна, как говорится, и не накрашенная страшная и накрашенная, один хрен. На каждое слово по десять вопросов. А младший сынок такой весь из себя умничка, интеллигент, книжки какие-то читает, а спросишь, не вспомнит, о чем прочитал даже. А под кроватью у него столько кассет и дисков с порнографией…ууужас… Хоть бы один раз достать их и показать его мамуле, какой их сыночек порядочный. Ну, он хотя бы еще симпатичный. А вот средний… я про него вообще говорить не хочу. Серый весь, слабак, трус, от одного взгляда жмется или убегает. Ну, а про маму с ее ненормальными идеями я вообще молчу… Чего только стоил один ужин «по-японски» с червяками… фее… как вспомню, до сих пор мурашки по коже.
С такими мыслями я дошел до магазина и обратно. Но то, что я увидел дома, повергло, мягко говоря, в шок. Дверь нараспашку, какой-то бардак… словно кто-то дрался.
- Паап, ты дома? Я вернулся. Па-ап. Ты там где? В туалете застрял что ли? – Но отца нигде не было, а в квартире царил полнейший беспорядок. Та семейка тоже не приехала… Ну и ладно. Тамара (двоюродная племянница дочери троюродной тети мамы), видимо, решила не приезжать, а отец, узнав об этом, решил куда-нибудь съездить. Одно странно, почему так внезапно. Да и еще этот бедлам…
Около двух недель я пытался своими силами найти отца. Но его нигде не было, Тамара тоже пропала, как, впрочем, и остальные члены ее семьи… Я обзвонил всех знакомых, больницы, отели, аэропорты, вокзалы. Все без толку. Он нигде не объявлялся, ничего не заказывал, больницы все пусты. В конце концов, я решился пойти в милицию. Отделение у нас находится не очень то и близко, идти минут 30. Да и не особо-то хотелось, с участковым у нас были не очень дружеские отношения. Когда-то, в свое время¸ его девушка ушла ко мне, хотя мне она тоже была не очень нужна, в силу моих предпочтений. С тех пор он меня, можно сказать, ненавидит. Ну, оно, конечно, есть за что.
Когда я уже подходил к отделению милиции, я вдруг почувствовал сильную боль в голове и отключился.

Несколько раз я возвращался в сознание на 2-3 секунды и тогда пытался понять, что же со мной происходит. Кто эти люди, зачем я им нужен, куда они меня ведут…
Окончательно я очнулся, уже будучи в каком-то темном месте. Здесь стоял затхлый запах, и дышать было практически невозможно. Казалось, что в этом месте уже давно никто не живет, и все стены покрылись плесенью. Время от времени мимо меня пробегали крысы, что еще раз говорило о безлюдности места. Через некоторое время я заснул. Мне снились родители, мама и папа, оба еще живы - странно, но было такое ощущение, что отца, также как и мамы, нет в нашем мире, - мы шли в парк развлечений. Там была куча аттракционов и разных ресторанчиков. Но почему-то все кассиры и продавцы были одеты в непонятные костюмы монстров, и, если бы я был чуть помоложе, я бы точно испугался такого совпадения. Потом моим родителям также предложили эти костюмы, они их надели… И вдруг все люди вокруг стали не людьми в костюмах, а настоящими чудовищами. И они погнались за мной. Я долго бежал, пока не наткнулся на забор, перелез через него, но спрыгнул не на землю, а на руки толпе злобных маленьких гномов…
Тут я очнулся и, проведя рукой по лицу¸ понял, что плачу. Слезы катились сами по себе. Я сидел и старался не всхлипывать, лишь молча глотать соленую влагу. Постепенно пришло осознание того, что меня ударили по голове, похитили, привезли в какое-то загробное место, и сейчас я сижу здесь и даже не знаю, что со мной будет. Убьют или только покалечат. Незнание - самая страшная вещь в мире.
Несколько раз я опять отключался и приходил в себя. Тот сон мне больше не снился, но казалось нечто другое. Сквозь беспамятство все время слышал чей-то жуткий смех и дикие крики. Все мне было знакомо, я чувствовал это… Но вот откуда, никак не мог понять и, приходя в себя, занимал голову этими мыслями, чтобы не сойти с ума одному.
Не знаю, сколько я там просидел, но оттого, что кругом была кромешная тьма, все мои другие чувства обострились. Это было странное ощущение, когда твои уши и нос становятся твоими глазами. Я видел запах свежей выпечки, духов… Это навевало надежду на то, что меня здесь могут заметить и спасти. Я пробовал кричать, но не смог издать ни одного звука, выходил лишь сдавленный тихий хрип.
Внезапно появившийся свет больно резанул по моим глазам, и я их с силой зажмурил, почувствовав лишь, что меня больно ударили под дых, подхватили под руки и куда-то поволокли.
От всей этой внезапности я опять потерял сознание и очнулся уже в просторной комнате. В ней стоял запах мускатного ореха вперемешку с сильным мужским одеколоном. Лежал я на мягком ковре, но когда заметил на нем кровь, свою кровь, мне вдруг стало дурно. А подняв, голову я увидел смутно знакомого мне человека. Он восседал в своем кресле как король… Хотя, на данный момент, именно им он и был для меня.
- Ну, здравствуй, что ли. Хотя, не уверен, что доброе приветствие убедит тебя в моей безобидности. Садись, поговорим.




*Коля*
- Садись, поговорим.
На самом деле я и не надеялся что за все случившееся он меня еще и по головке погладит. Вот и сейчас парень переводил ошарашенный взгляд с меня на кресло и обратно. Все в нем говорило, что ему страшно, что сейчас он ненавидит меня и это кресло, но все же парень сел. Усталость сильно сказалась на нем. Все то время, что я был рядом с ним, я думал, что довольно хорошо изучил его, и каждый раз оказывалось прямо противоположно. Этот пацан умудрялся делать такие вещи, которые нормальному человеку и в голову бы не пришли, однако он… с каждым днем поражал меня все больше и больше. Вот и сейчас, смотрит на меня безжизненным взглядом, но все понимает, обдумывает, осознает. Пока он сидел в том заброшенном подвале, я думал, он свихнется: от темноты, от одиночества. Однако парень наоборот, казалось, нашел что-то. За этот день он сильно повзрослел, это было видно с первого взгляда.
Сейчас он сидел, уставившись в одну точку и не говоря ни слова. Он выглядел настолько беззащитно, что хотелось обнять, как сына, и сказать: « Не плачь, успокойся, все хорошо, я рядом, ты только доверься мне». Но это было лишь мимолетное желание. Поэтому я достал толстый конверт с надписью «Моему дорогому сыну» и небрежно бросил его на столик между сиденьями.
- Прочитай, это от твоего отца. Его последнее желание было, чтобы я передал это тебе. Читай спокойно, здесь никто никогда не причинит тебе больше вреда, если ты будешь вести себя послушно.
Сейчас нельзя было, чтобы он начал мне доверять, чтоб он полностью чувствовал себя уютно в моем обществе. Иначе, узнав правду, его нельзя будет удержать рядом. Страх здесь лучшее средство.
- От… от отца? Вы шутите? Последнее желание?! Значит, его больше нет?
- … Да.
- И все-таки я знал.
Послышались тихие всхлипы. Он сейчас никоим образом не походил на двадцатипятилетнего взрослого парня. Сейчас передо мной сидел маленький мальчишка, щенок, оставленный безответственной сучкой один на дороге, весь продрогший, трясущийся, тихо поскуливающий, побитый, ждущий лишь подвоха от грядущей судьбы. Костя, да ведь он же еще не готов, как же ты мог его оставить, так ничему и не научив?
Дрожащими руками парень попытался достать письмо. Это у него никак не получалось, поэтому я взял конверт из его рук, открыл и отдал обратно. На меня он даже ни разу не взглянул, покорно вытащил из упаковки толстую тетрадь и небольшой листочек. Судорожно развернув его, начал читать.
Выражение его лица менялось с каждой минутой. Наконец глаза мальчишки остановились. Я не сомневался в том, что прочитанное его шокирует. Но он засмеялся, по дикому, сумасшедшим смехом. Скрючившись и держась за живот руками, парень смеялся, и слезы текли из его глаз. Он их сразу же стряхивал и возвращался в исходное положение. Сквозь приступы смеха можно было различить лишь одну фразу, которую парень повторял раз за разом: «Я знал!».
Подумав, что не стоит ему сейчас мешать, вышел из комнаты и приказал подчиненным идти за мной. Ведь еще было много дел, которые должны были быть завершены до конца дня.
Я вернулся примерно часа через два. Парнишка уже успокоился и сидел неподвижно. Глаза его опять были безжизненные, направленные в одну точку. Отчасти я представлял, что он должен был сейчас чувствовать. Злобу, боль, обиду, непонимание, разочарование, ненависть, отчаяние, желание умереть… Все вместе это составляло гремучую смесь, и наглотавшись ее, человек, казалось, терял себя. Он либо становился, как кукла, безжизненным, либо наоборот, превращался в зверя, бесчувственного и хладнокровного. Я же искренне надеялся, что мальчик не станет кем-нибудь из них. Однако выкарабкаться из всего этого должен лишь он сам, не прося о помощи, а лишь безропотно принимая ее. Вот и сейчас, он был как марионетка. Что хочешь с ним, то и делай. К еде, заботливо оставленной мною на столике, он так и не притронулся. Конверт с бывшим содержимым валялся у ног парня, а письмо отца, насквозь промокшее от слез, он сжимал в руке. У меня не было ни малейшего желания читать послание своего бывшего друга сыну. Я и так знал, что он там напишет: не расскажет и половины того, что следовало бы, напишет письмо так, что прочитав его, парень вполне может покончить с собой. Костя ведь никогда не отличался деликатностью при написании писем. Да, при личном общении он мог смущаться, краснеть, быть ласковым, но это всегда была лишь внешняя оболочка. Всю жизнь мой друг был жестоким, маниакальным по отношению к своим мечтам и целям, добивавшимся их любым образом, даже ценой жизни близких. Так произошло и с его бывшей женой. Ради своего дела он ей пожертвовал. Единственный, кого он по-настоящему любил, был его приемный сын. Но характер не исправишь, привычки не изменишь, и сейчас он тоже очень жестоко обошелся с мальчиком.