Под дождём

[Kuro-chi]

Название: Под дождём
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Бета: нет
Направление: сёнэн-ай, слеш, ориджин
Рейтинг: PG-15
Пейринг: М/М
Жанр: романтик
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: всё моё, моё!)) Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: Теперь наши "свидания" ограничились лишь короткими встречами под дождём, но я желал бы видеть тебя каждый день. Теперь я молюсь на дождь…
От автора: Идея навеяна этой картинкой

Под дождём

Listen to each drop of rain.
Whispering secrets in rain.
Franticly searching for someone to hear
That story be more than it hides.
Each droplet long gone?
Can't we stay for a while?
It's just too hard to say goodbye.
Listen to the rain.
(© Evanescence - Listen to the Rain)

Почему-то теперь наши "свидания" ограничились лишь короткими встречами под дождём или в сильный снегопад. Теперь я молюсь на прихоти погоды. Не помню, когда ты начал мне нравиться, наверное, ещё в то время, когда я видел тебя каждый день.
Мы учились в одном институте только в разных группах потока. Мы вместе работали. Ты был курьером в компании, где я работал, хоть оба и выучились на художников. Помнится, когда ты только устроился, я спросил шефа, почему же лишь курьер, ведь у тебя чудесные работы. Он, даже не задумавшись, ответил, что ты сам отказался – лучше курьер, чем делить заветное место с кем-либо. А я с радостью стал бы твоим напарником, вместе бы… вместе… это были бы чудесные работы! Я видел твои фотографии и наброски. Ещё в институте, когда ты рисовал пару работ для фестиваля. Я всегда тянулся, мечтая поравняться в мастерстве с тобой. И вот же… Ты был курьером, а я – главным художником.
Ты всегда заносил мне папку с рисунками после того, как шеф отбирал лучшие. Листы обычно были небрежно сложены – это ты просматривал работы, пока спускался пару этажей до моего кабинета. Не знаю, менял ли ты работы местами, но порой на самом верху оказывались рисунки, которые были вовсе не во вкусе шефа.
Заходя в кабинет, обязательно дежурно улыбался, здоровался и клал папку на стол, а потом поворачивался и уходил… не прощаясь, как обычно. Лишь в дверях мелькал в ответ на моё "до свидания" кончик светлых волос собранных в хвост.
Мы не познакомились в институте: ты всегда был тих и одинок, окружён некой странной притягивающей и одновременно отталкивающей аурой. Парней рядом с тобой не было почти никогда, в основном восхищённые красотой и умением рисовать девчонки. А красив ты был: длинные белые волосы, которые ты частенько собирал в высокий хвост, утончённые руки, симпатичное личико с серыми глазами… Раньше я думал, что они похожи на серебро. Теперь-то я знаю, какие твои глаза – серо-стальные, цвета дождливого неба, цвета дождя, во время которого я могу тебя увидеть.
Тогда я не стал подходить к тебе и набиваться в друзья. "Зачем, если у него нет друзей среди парней?" – думал я. Зря так думал! На последнем курсе вокруг тебя уже собиралась и толпа парней, стать тебе другом не было ни малейшей возможности.
Мы работали вместе, но даже тогда я не стал знакомиться с тобой. Меня смешило, как, заходя в кабинет, ты порой называл меня Александр Сергеевич, хотя и предпочитал обходиться без имен. Я же давно уже узнал твоё имя, возраст, привычки… Да даже рост и размер ноги! Ты мне нравился, притягивал взгляд…
Но в январе всё закончилось. Шефу на стол легло заявление об увольнении – ты не желал и дальше работать здесь курьером, нашёл лучшую должность. И через две положенные для отработки недели тебя и след простыл. Я думал, мы больше не встретимся, когда…
Был сильный снегопад, я сразу после работы поторопился на остановку, чтобы успеть на автобус – почему-то в плохую погоду не пускают самый последний рейс. И именно в тот день я вновь встретил тебя. Не знаю, куда ты устроился и во сколько заканчивался твой рабочий день, но в плохую погоду ты обязательно спешил куда-то в противоположную сторону. Лишь в плохую… Как бы я ни желал, но только в дождь или снег мог встретиться с тобой. Вероятно, ты некоторое время ждал, когда же закончится буйство погоды, а потом, когда понимал, что нужно торопиться, выходил всё же на улицу.

Так произошло и сегодня. За окном шёл дождь, я, зная, что автобус подойдет уже через полчаса, а мне только до остановки идти двадцать минут, на ходу натягивал плащ, спускаясь на первый этаж. Лифт не работал, поэтому пришлось бежать по ступенькам, стараясь не запнуться и не угодить в больницу если не с переломами, то с сильными ушибами. Выскочив на улицу, раскрыл зонт и поспешил в сторону остановки.
Я прекрасно знал, что сегодня опять столкусь с тобой, ждал, когда же вновь увижу эти глаза, и понимал, что никогда не смогу остановиться и познакомиться… Хотя, какой там познакомиться, если мы проработали вместе почти год?! Просто поговорить. Не смогу, потому что, даже на минуту задержавшись, опоздаю на автобус, и тогда мне придётся ночевать под порогом офиса.
И вот этот миг. Твой короткий взгляд в мою сторону, намёк на улыбку на красивых губах, плотно застёгнутый плащ, светлые длинные волосы и тонкая рука в перчатке, сжимающая зонтик. Возможно, этой своей утончённостью ты напоминал бы девушку, если б ни некая уверенность в походке. Да, ты был непреклонен, и я прекрасно знал это! Я слышал, как шеф уговаривал тебя остаться и предлагал моё место. Он всё ещё лелеял мысль, что сможет упросить такого, как ты, стать главным художником. Ты не принимал партнёрства, но, может, согласился бы на полностью принадлежащую тебе должность. Чего стоило уволить меня? Я рисовал гораздо хуже! Но ты отказался. Почему? Давно хотел задать этот вопрос, очень давно.
Взгляд остановился на мне лишь на секунду, и ты вновь отвернулся, будто б окружающий пейзаж тебя волновал больше, чем какой-то случайный прохожий. Как же это уже надоело!
– Какого чёрта? – я обернулся тебе вслед. – Почему ты тогда отказался?
Да, я спросил… и потерял драгоценное время. Когда ты ответишь, мне придётся возвращаться к офису. Зато я узнаю, наконец, ответ на мучающий меня вопрос.
– Александр Сергеевич? – ты обернулся, удивлённо глядя на меня и сильнее сжимая пальцами ручку зонта.
– Хотя бы имя помнишь, Андрей, и на том спасибо, – я вздохнул, понимая, что зря всё это затеял и что поступаю сейчас, как идиот. – Так почему ты тогда отказался от должности? – я посмотрел в твои серые глаза, желая увидеть ответ.
– А почему ты раньше никогда со мной не здоровался и не называл по имени, Саш? – нахально усмехнулся, отводя взгляд. – Вроде бы ещё с вуза знакомы, а даже на работе по имени ни разу не назвал…
– С вуза? – теперь уже я точно был уверен, что задать вопрос было глупой затеей.
– Ты даже не знал, что мы учились вместе? – нахмурился, поджимая губы. – Ну да, а я-то думал…
– Когда это мы в вузе познакомились?
Я вздохнул, сверля тебя взглядом. Что за глупости ты говоришь? Да если бы мы были знакомы, я бы… я давно бы уже завоевал твоего расположения, а может и любви! Как же давно я хотел попробовать вкус твоих губ, наверное, уже как с первого курса.
– На вступительных экзаменах! – ты пожал плечами. – Просто тогда у меня волос был под куртку заправлен…
– Так тогда…
Я вспомнил, улыбчивого светловолосого паренька, с которым мы болтали перед тем, как зайти в аудиторию. Но он был настолько не похож на того Андрея, которого я увидел в институте на первом курсе под Новый год, слишком весел и беспечен.
– Это ты тогда был? – выдохнул я в шоке.
– Угу, перед математикой… мы с тобой разговаривали почти с час, а первого сентября я хотел было к тебе подойти, но…
– Но?
– Но заметил толпу друзей вокруг тебя и решил, что не стоит! – ты задорно улыбнулся, в то же время чуть опуская зонт, чтобы скрыть лицо.
– И я, – я вздохнул, – всё думал, что вокруг тебя и так слишком много народа, и не стоит… Хотя, да, я тебя не помнил, вернее, не думал, что тот парень… это ты.
Я улыбнулся, взглянул на часы и прошёл мимо тебя обратно в сторону офиса, не хотел продолжать разговор. То, что я не узнал тебя тогда, когда-то давно на первом курсе, вводило меня в краску. Как я мог? Так что лучше поспешил… да, пожалуй, позорно сбежать. Ночевать на крыльце не лучшее занятие, но за неимением какой-либо альтернативы…
– Пока, Андрей, – махнул рукой на прощание. – Надеюсь, теперь будем всё же здороваться при встрече.
А в душе было сожаление, что потерял столько лет. Почти семь лет… семь лет… Чёрт! Я хочу целовать твоё нахальное лицо. Как я мог потерять столько лет, которые мог бы биться за тебя?
– Стой! Ты это куда? – недовольный голос мне вслед. – Остановка в другой стороне!
– Я…
– Чёрт, идём! – ты схватил меня за руку, утаскивая куда-то.
– Куда это? – я попытался сопротивляться.
– Куда-куда, ко мне. Ты ж живёшь в часе езды отсюда, а автобус последний, наверное, пропустил. Я прав? – горящий взгляд в мою сторону.
– Ааа… Зачем?
– Ты совсем идиот или притворяешься? – ты звонко рассмеялся, продолжая вести меня. – Сушиться и ночевать, буду тебя от возможной болезни лечить!
– От какой? – я действительно не понимал его поступков.
– От простуды, дурак! Ты мокрый весь, зонт-то давно уже опустил!
И вновь задорный смех, похоже, этот короткий разговор открыл в тебе того весёлого парня, с которым я впервые познакомился на вступительных экзаменах и которого не признал потом…

– Саш, а почему ты спросил у меня про должность? – ты улыбнулся, сунув мне в руки, горячий чай.
Мы сидели на диване у тебя в квартирке. Свет в зале был выключен, вместо него мелькали картинки на экране телевизора, правда, звук был выключен. Я кутался в тёплый плед, ты же просто переоделся в пижаму и теперь радовал меня милым домашним видом.
Как только мы зашли в квартиру, ты сразу же отправил меня в душ, чтобы я отогрелся под горячей водой, потом выделил мне какие-то домашние штаны и плед, сам же пошёл готовить чай. Штаны были мне несколько маловаты – всё же ты был более тонок в кости и чуть ниже. А теперь мы сидели рядом и болтали ни о чём. Ты, вероятно, пытался развлечь меня, а я искренне наслаждался твоим обществом.
– Что? – я кинул на тебя беглый взгляд и облизал губы.
– Я спрашиваю, почему ты интересовался о должности, которую мне предлагал ваш шеф.
– Да так… Я просто слышал, как он предлагал тебе занять моё место, вот и стало интересно, почему же ты отказался…
– Почему не согласился занять твоё место?
Глаза твои лукаво блеснули из-под чёлки. Оказавшись дома, ты распустил волосы, просушив их веном, а потом собрал и заколол палочками на японский манер. Но вот от длинной светлой чёлки таким образом избавиться было невозможно.
– Ну да… – ответил я, ожидая какую-то пакость.
– Не хотел, чтобы тебя увольняли, – ты пожал плечами.
– А почему тогда отказался работать вместе со мной?
– Думал, что ты откажешься работать с таким, как я, – смущённая улыбка.
– С каким "таким"? – подозрительно.
– С полностью помешанным… – ты накрутил на палец прядь волос, пододвигаясь ко мне, и выдохнул на ушко, – на тебе!
– Чего? – я повернул голову, заглядывая тебе в лицо, надеясь увидеть смешинки в глазах, но не это серьёзное выражение. – Ты о чём?
– О том, что, наконец, я смог тебя поймать, – выдохнул мне в губы. – И до утра ты всё равно никак не сможешь сбежать, – лёгкий поцелуй в уголок губ.
– А ты думаешь, я захочу? – я ухмыльнулся прямо ему в губы, захватывая в свои объятия. – Скорее это ты попался…

На улице был ужасный ливень, а молодой темноволосый мужчина стоял на пороге офиса компании, в которой работал, и ждал. Зонта в руках его не было, поэтому причина задержки была вполне понятна. Пару минут спустя на крыльцо забежал симпатичный парень с белыми длинными волосами и протянул второму зонт.
– Саш, сегодня ты зонтик держишь, я ниже, и мне неудобно, – он чмокнул названного Сашей в щёку и заставил-таки взять зонт.
Двое шли под одним зонтом. Теперь они виделись гораздо чаще, не только в дни, когда погода бушует, но всё же продолжали ожидать дождя… Ведь только в такие дни можно идти по улице так близко друг к другу и не ловить на себе странные взгляды прохожих. И только в дождь по приходу домой они могли сесть на кухне с чашками горячего чая, слушая стук капель о стекло и поговорить о прошедшем дне. Лишь в дождливые дни было безумно уютно поступить именно так.
Они были благодарны дождю, что тот свёл их вместе…

@темы: Закончен, Romance, Мини, Слэш, PG-15

---

Tenderness

[Kuro-chi]

Название: Tenderness
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Бета: нет
Направление: сёнэн-ай, слеш, ориджин
Рейтинг: R
Пейринг: М/М
Жанр: романтик, немного ангст
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: всё моё, моё!)) Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: Бесконечная нежность в сердце была почему-то даже в тот момент, когда я тебя предавал. Я не считал это предательством – всего лишь один день "представления" для отца. Но ты, похоже, всё воспринял по-другому…
От автора: POV "женишка" из рассказа Passion

Tenderness

Я помню тот день, будто б он был лишь вчера. Счастливое лицо Кристины – моей "невесты". Она прекрасно знала о том, что у меня другая любовь, и это, увы, не девушка. Знала, но продолжала надеяться, что ради неё я забуду всех и вся. Глупая девчонка! Я нравился ей немного, но предложение отца всё решило, и Кристина согласилась быть моей женой. Зачем только мой отец так поиздевался над ней? Хотя… он ведь тоже думал, что ради такой красавицы я брошу своё "увлечение". Не получилось…
Я помню твоё напряжённое лицо. Вроде бы ты казался спокойным, но в глазах играла грусть, а улыбка была натянутой, не той, что всегда я видел на твоём лице. Возможно, я поступил эгоистично, пригласив тебя шафером на свадьбу, но не хотел причинять боль. Сперва я думал, что прямо на свадьбе признаюсь всем собравшимся, что люблю своего лучшего друга, и плевать мне было на компанию отца. Ничего, я и сам неплохо справлюсь, начну своё дело… вместе с тобой. Но я не смог расстраивать эту девушку. Она была так искренне счастлива, поступить так на свадьбе – опозорить её. Да, я не джентльмен, но до такой степени ранить Кристину не смог.
Как же глупо я поступил! Вместо неё ранил тебя. Какого чёрта тем утром я решил, что ничего не скажу? И правда, что значила для меня эта свадьба? Штамп в паспорте, на который мне совершенно плевать? Да пусть будет, он меня не привяжет к этой девушке. Я только тебя люблю, только тебя… Всего за пару недель до свадьбы жаждал лишь страстных ночей с тобой, а вот в тот злополучный день думал, что захлебнусь нежностью. Я хотел просто обнять тебя и держать в объятиях… даже не целуя, лишь ощущая близость наших тел.
Я боялся смотреть тебе в глаза, понимал, что тебе сейчас больно видеть меня с этой девушкой, но лишь вежливо улыбался, изредка бросая на тебя косые взгляды, надеясь, что ты этого не заметишь. Ты и не подходил ко мне, наблюдал, стоя у стены с бокалом шампанского в руках. Похоже, ты его не пил, лишь для виду сжимал пальцы на тонкой ножке бокала. Я же в душе умирал… Говорят, мужчины бесчувственны и холодны. Да чур вас, не верьте! Каждый в этом мире имеет права на чувства. И не важно, из-за кого они появляются, важно, какие они.
Когда ты вдруг исчез, я уж и не знал, что думать. Я весь вечер тебя не замечал, делал вид, что не желаю знать. Зачем? Из-за собственной глупости? Пожалуй, да! Кристина улыбалась и ни на шаг от меня не отходила, болтала о чём-то своём, улыбаясь гостям, а я… Что я? Когда заметил, что тебя нет, подумал, что сейчас пропаду, умру, так и не сказав, что я ненавижу эту девушку, а люблю лишь тебя. Я говорил уже тебе слова о любви ранее, но чаще они звучали со страстью. А тебе нужна была нежность и понимание.
– Кристин, я уйду. Я больше не могу быть здесь, – невеста удивлённо посмотрела на меня.
– Но Игорь, ведь…
– Крист, я тебе сказал уже давно. Между нами нет ни-че-го, я люблю другого, – отцепляя руки девушки от себя, а вдруг ещё успею тебя перехватить.
– Игорь, а брачная ночь? А свадьба? Что теперь? – в глазах девушки застыла паника.
– Не знаю, – я пожал плечами. – Ты меня не любила, я тебе тоже. Это была идея моего отца, чтобы не развалить семейный бизнес. Ты вольна делать всё, что угодно.
– Но…
– Кристин, пожалуйста, сейчас рушится моя жизнь, – пробормотал еле слышно, но она поняла, отпустила мой рукав, улыбнулась, вглядываясь в лицо.
– Кто он? – пальчики сжали юбку платья. – Это Женя, наш шафер?
– Да, Крис, это мой лучший друг и возлюбленный, – я протянул руку к девушке, но она отстранилась и отвернулась.
– Иди.
– Кристин…
– Иди, я сказала!
И я ушёл. Всё же успел поймать тебя на пороге. А потом были горячие поцелуи, объятия, заплаканное девичье личико невесты, выглядывающей из окна второго этажа и желанные слова, сказанные с нежностью, а не с безумной страстью.

– Жень, милый, просыпайся, – я поставил поднос с горячим кофе и тостами на одеяло и потянулся к любимому. – Ну, Жень, в самом деле… я же старался! Ты сказал, чтоб я тебя будил через полчаса.
– Ууу, Гош, ну отвянь, а? – раздался недовольный голос из вороха одеял. – Я спать хочу.
– А кому через час на работу?
– Я прошу отгул…
– А я не даю!
– А кто меня всю ночь мучил?
– Ладно, даю, но лишь сегодня.
Я присел на край кровати, осторожно стягивая с парня одеяло. На меня воззрились недовольные карие глаза, я же лишь широко улыбнулся, притягивая поднос поближе.
– Покормить?
– Не-а, дать поспать, – протянул он, вновь натягивая одеяло на голову.
– Же-е-ень!
– Ну давай…
С того памятного дня прошло всего полгода. Всё же мне удалось решить проблемы. С Женькой мы до сих пор вместе, живём в моей квартирке, оставшейся от студенчества. Кристина отказалась разводиться, ей и так неплохо. Она беременна – не от меня, от одного из парней, которых у неё были тучи. Отец же думает, что это мой наследник. И хорошо, что думает, мне же и лучше. Ребёнка я буду любить, несмотря ни на что, он дал мне возможность жить с возлбленным. Для Крист я сделаю всё возможное, меня будут считать отцом её ребёнка… А любить я всю жизнь буду Женю, этого просто не изменишь.
Да, я эгоист, но в любви мы все эгоистичны.

@темы: Закончен, Romance, Мини, R, Слэш

---

"Между ангелом и бесом" (День шестой)

[Lere_Erkham]

Название: "Между ангелом и бесом"
Автор:  Lere_Erkham
Бета:  Жменька Я
Пейринг: м/м
Жанр: романс, мистика, еще там должен быть йумор, но кажись я его потеряла по дороге))
Рейтинг: эммм... затрудняюсь сказать... R-ка максимум
Статус: в процессе
Размер: 7 (семь) глав
Размещение: нельзя
Саммари: Ангелам и демонам тоже бывает скучно. И от их игр страдают смертные
Предупреждения: выгуливаю своих тараканов)
День первый
День второй
День третий
День четвертый
День пятый

День шестой

День шестой

Мирись, мирись, мирись!
И больше не дерись.
А если будешь драться,
то я буду кусаться!

«Нет, определенно есть польза от проживания в квартире с кем-то, кто является твоей «второй» половинкой» - думал Егор, наблюдая, как Илья носиться по квартире, изображая электровеник и Мойдодыра одновременно. Сам Егор участия в этом веселье не принимал, только ноги поджал, чтобы Мартенову было удобно пылесосить около дивана. Того самого, кстати, который он хотел выкинуть в тот злополучный день, когда Илья пришел к нему со своими задачками. Диван так и остался, сиротливо стоять в углу, нарушая своим дряхлым видом всю красоту интерьера, над которым трудился друг-дизайнер. То, что этот самый друг на тот момент не был даже студентом и об основах дизайна имел, мягко говоря, смутное понятие, на факт выполнения работы не влияло, а потому яркие обои радовали глаз приятной зеленью в сочетании с малиновыми кружочками. Но Егора это мало смущало, а вот Илью наводило на абсолютно безрадостные мысли о ремонте. Никто из них уже и не вспоминал, что знакомы они всего шестой день и вообще-то нормальные пары в этот период активно друг к другу присматриваются, а не решают когда стоит пойти в гости к «маме» и что приготовить на ужин.

- Мои лапулечки… Какие хозяйственные… - ворковала Агнесс в промежутках между чиханием. Ее аристократический демонский носик был явно против пыли, которая сопровождала встряхивание старых половичков, и беспрестанно чихала, чего, впрочем, жертвы наблюдения не замечали, полностью поглощенные собой и уборкой. Вол, избавившийся таки от пут, сидел, молча и обижался на несанкционированное обезвреживание ангельского лица при исполнении, втайне мечтая, что рыжая вспомнит об ИХ подопечном и оставит бедных Илью с Егором в покое. Он переживал, что оставил мальчика надолго без присмотра, будучи вынужденным разрываться между развлекающейся демоницей и своими прямыми обязанностями. В такие моменты он вспоминал о Райских Кущах и спокойствии Мирового Океана, где на сотни тысяч километров нет ни одной рыжей заразы… Желание уйти в отпуск становилось просто нестерпимым.

- Слушай, Гор, а если мы с тобой куда-то съездим отдохнуть? – Поинтересовался Илья, отложив веник и устроившись у Егора под боком.

- Например? – Так же лениво спросил Гор, подтягивая парня к себе поближе и укладывая собственный подбородок тому на плечо.

- Не знаю… Куда-нибудь… Сдадим сессию и уедем. Я так давно не отдыхал от всей этой беготни и городской суеты…

- А что, можно и поехать. – Неожиданно согласился Егор и легко поцеловал шею Ильи, дразня и предлагая продолжить. Илья на некоторое время застыл, внутренне решая, стоит ли продолжать и хочет ли он вообще этого, а потом повернул голову и поймал губы Гора своими.

«Нет, пусть будет. Нехорошо выкидывать такой удобный диван» - подумал Берсенев, прежде чем опрокинуть Илью на спину и начать исследовать его тело, стягивая ненужную одежду.

- Не, ну ты глянь на них! Глянь! Вот бесстыдники… - Хихикала Агнесс, притворно закрывая глаза ладошкой. – И ведь я тут не причем! Это они сами, понимаешь? С_а_м_и.
В этот момент Вол, доведенный до ручки собственными мыслями об отдыхе, размышлениями Ильи о поездке в теплые края и наглым хохотом рыжей, вскочил и, выругавшись совершенно не по-ангельски, хлопнул в ладоши, растворяясь сизым дымком, чтобы появиться аккурат перед…

- Твоюжмать! – Заорал Егор, когда ему на поясницу опустился совсем не малый вес постороннего тела. Берсенев взбрыкнул, сбрасывая «наездника» и резко перевернулся, встречаясь взглядом с крылатым мужиком. Тот выставил руки вперед и скороговоркой проговорил.

- Меня зовут Волеслав. Я ангел. Простите парни, нужно было раньше вмешаться, но сейчас Агнесс, совершенно обнаглела! Я устал, у меня есть собственный подопечный, за которым я не могу следить, так как эта рыжая заигралась с вами.

Парни слушали все это с совершенно круглыми от шока глазами, не забывая, правда, одеваться и продвигаться к выходу. Мало ли что этот мужик себе на придумывал? В дурке и не таких можно встретить…

Вол, раздосадованный невниманием и недоверием к его словам, расправил крылья и взлетел, не учтя того, что высота потолка в квартире всего 3 метра… Пребольно стукнувшись головой об люстру горе-летчик опустился на пол и схватился за голову.

- Мне конец… Я провалил задание, показался людям, не уследил за рыжей… Я неудачник…

Илья дернул уже вышедшего из комнаты Егора за рукав и молча, указал на расстроенного ангела, который сидел на пушистом ковре и смотрел грустными глазами в пол. Егор вздохнул, но вернулся в комнату.

- Гор, ну он же невиноват… Нехорошо как-то… - И, отпустив руку Егора, Илья подошел к ангелу, сел рядышком и обнял, успокаивая как ребенка.

- Мы не обижаемся на тебя, честно…

Вол поднял глаза и неуверенно улыбнулся.

- Только теперь помедленнее и по порядку – кто, кого и зачем. – Подал голос Егор, внимательно следивший за всем происходящим со стороны дверей.

Ангел вздохнул и начал рассказывать. Он говорил, что они с Агнесс – хранители парня по имени Константин, но мальчишка-атеист получил их в уже зрелом возрасте, потому как практически сознательно отказывался от защиты еще в детстве, чем ушлая демоница не преминула воспользоваться. Она старательно развлекалась, игнорируя редкие неосознанные призывы подопечного, и последними ее жертвами были они с Ильей. Волеслав старался присматривать и за Костей и за ними одновременно, но… Особых успехов не достиг. Сложно было разорваться на две части, когда нет возможности попросить помощи или объяснить что происходит. Да и парням он явился исключительно потому, что ему надоело смотреть на мучения людей, и он решил использовать последнее средство – сказать парням о наводимом на них мороке. А ведь всем ангелам известно, что стоит только рассказать жертве о том, кто и что с ней делает, как чары развеются. Это самый простой и одновременно самый сложный способ, так как нужно, чтобы жертва демона искренне п_о_в_е_р_и_л_а в сказанное ангелом, а не отмахнулась, как от надоедливой мухи.

- Мда… - подытожил Илья, машинально поглаживая ангела по крылу и посматривая на Егора, по глазам которого было сложно прочитать мнение о происходящем. Берсенев хмурил лоб, кусал губы и старался не смотреть на Илью. Тому внезапно стало так обидно, так жаль себя, что хоть плачь… Ангел посмотрел, на него сочувствующе, и грустно улыбнулся, приобнимая его за плечи.

- А раз вы, ангелы, существуете, то почему же наши с Ильей хранители не вмешались, а? – Вдруг съязвил Егор, со злостью смотря на руку ангела в неположенном мес… тьфу… на плече Ильи. Желание отбросить (и это в самом невинном варианте) ангела подальше от его «половинки» стало нестерпимым.

- Этого я не знаю. – Развел руками Вол и, правильно истолковав недобрый взгляд Егора, убрал руки от Ильи. Мартенов только удивленно покосился на них, но ничего не сказал. Его волновал другой вопрос.

- Это что же получается? Теперь мы знаем, что не любим, друг друга и вернемся к прежней жизни? – Хотел сказать спокойно, а получилось как-то жалобно.

Волеслав только руками развел и, хитро подмигнув Илье, сообщил.

- Я сказал, что первоначально на вас б_ы_л_о воздействие Агнесс, а теперь… Сами разберетесь. А мне пора – меня мой подопечный ждет.

Крылатый махнул рукой, что-то пробормотал и растаял, оставив после себя легкий аромат фиалок.

- И что будем делать? – Минут через пять после эффектного исчезновения Волеслава поинтересовался у Егора Илья.

- Не знаю. Пока не знаю.

@темы: Мистика, В процессе, Юмор, Romance, Миди, R, Слэш

---

Страх помощи

[Mir Charime]

Автор:  Мария_Владимировна
Название: Страх помощи
Жанр: Эссе
Размер: мини

Когда ты красив, опрятен и мил, то помочь тебе рад каждый. Ведь по сути, помощь — это возвышение над человеком, демонстрация силы, добродетели.
Когда я нуждаюсь в содействии, в первую очередь люди помогают не мне, а тому образу, что я представляю. Как бы становясь сначала на одну ступень со мной, а потом своей благосклонностью возвышаясь еще на одну вверх.
Потому ль мы так охотно помогаем людям, у которых сами попросили бы помощи и столь же старательно не замечаем тех, кто стоит существенно ниже на этой лестнице?
У остановки, на поребрике, сидит девушка в грязной рваной одежде, рядом с ней лежит палка. Та самая, с которыми ходят старики.
Она протягивает то руку, то эту палку, пытаясь поймать машину. Конечно же, никто не останавливается.
Я смотрю на нее украдкой. Думаю, подойду, спрошу, чем ей помочь, предложу вызвать такси.
Сижу, усиленно проговаривая: «Сейчас. Помогу... помогу». Но тело вдруг сковывает.
Ближе к ней стоят две девушки.
Она говорит что-то им. В ответ доносится: «Нет! Нет!» Отходят дальше.
А весь мой мозг уже кипит. «Ну, давай, встань, помоги!» - кричит все во мне. Кажется, эта борьба длится нестерпимо долго.
Но тело по прежнему напряженно молчит, я продолжаю наблюдать за ней из-под темных очков, а дыхание перехватывает от этой внутренней борьбы...
Молю мысленно: «Попроси меня!»
Она пересаживается боком к остановке, теперь я вижу ее в профиль, майка сползает с плеча, оголив грудь.
Люди брезгливо отворачиваются.
Она ловит мой взгляд, уж не знаю, как я отражаюсь в ее глазах — далеко, не вижу — но чувствую — она смотрит на меня.
Но что в нем? И что в людях, которые исподтишка, приподнимая оскорбленно верхнюю губу, подсматривают друг за другом и за своей «жертвой», отказав в помощи?
В них страх. Именно страх. Боязнь быть не понятым, высмеянным, оторванным от общества. Встать таким образом на одну ступень с ней.
И можно ли осуждать их?
Каждый в душе несомненно помог бы девушке, кинулся на встречу, отозвался бы на просьбу. Но страх этот мешает, лишает силы. Сковывает.
Как сейчас он сковал мое тело, но не разум.
Разум все еще надрывается: «Помоги ей! Помоги ей!»
Но вот подходит мой троллейбус, и мне ничего не остается, как сесть в него и уехать.

Санкт-Петербург. 19.07.2010

@темы: Закончен, Эссе, Мини

---

"Между ангелом и бесом" (День пятый)

[Lere_Erkham]

Название: "Между ангелом и бесом"
Автор:  Lere_Erkham
Бета:  Жменька Я
Пейринг: м/м
Жанр: романс, мистика, еще там должен быть йумор, но кажись я его потеряла по дороге))
Рейтинг: эммм... затрудняюсь сказать... R-ка максимум
Статус: в процессе
Размер: 7 (семь) глав
Размещение: нельзя
Саммари: Ангелам и демонам тоже бывает скучно. И от их игр страдают смертные
Предупреждения: выгуливаю своих тараканов)
День первый
День второй
День третий
День четвертый

День пятый

День пятый

Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил,
чтоб зарплату отдавал, тещу «мамой» называл…

Соседи по общаге были несколько удивлены спешным переездом Ильи, но мнение большинства сошлось на том, что парень нашел себе более выгодное место с дешевой арендной платой, хотя встречались и более изощренные фантазии. Илья втихую посмеивался над фантастическими предположениями друзей, но помалкивал о настоящих причинах.

Егор в обсуждении не принимал участия и просто молча, помогал выносить вещи и грузить их в машину, отстраненно размышляя о происходящем с ними обоими. Мир Берсенева перевернулся, но именно чувство непрекращающегося, иррационального сна помогало чувствовать себя «на этом свете». Он и до этого словно со стороны смотрел на себя и Илью, а после визита к бабке Авдотье вообще перестал рефлексировать на тему ориентации, решив, что будь что будет. Вот только посмотреть бы на ту ангельскую падлу, которая своими мохнатыми крыльями трясла над ними, хотелось все сильнее. Желательно с трофеем в виде пары-тройки выдернутых из крыльев перышек.

- Нет, ну, правда это замечательно? – Умилялась рыжая, рассматривая Илью, сидя на подоконнике в конце коридора. – Из них получиться чудесная семейная пара.
- Кхм… Позволь тебе напомнить дорогая, что в э_т_о_й стране семейной парой может быть только мужчина с женщиной, а уж никак не эти две жертвы твоего произвола. – Тактично отозвался ангел, также пристроившийся рядом с не угомонной Агнесс. Он бы и рад высказать свое мнение в полном объеме и без цензуры, но… после вчерашней «шуточки» демоницы боялся что-либо высказывать вслух. С чувством юмора у рыжей было все в порядке. По бесовским меркам, естественно.
- А почему сразу «произвола»? – Возмутилась Агнесс и трогательно захлопала ресницами, изображая святую невинность. Небольшие рожки при этом она старательно прикрывала волосами, а хвост ухитрилась запрятать под коротенькую юбку-пояс. – Я же как лучше хочу… Ты сам говорил, что мне нужно быть добрее, дарить людям радость…
- Вот у парней радости… - тихо пробурчал Вол, старательно заталкивая собственные воспоминания о вчерашнем вечере поглубже в сознание.
- Тебе что-то не понравилось? Чем тебе наш милый мальчик не угодил? Ты же хотел «беречь» подопечного, быть к нему ближе? Хотел. Так в чем же дело? Ммм?
Ангел скривился, но промолчал. В его понятие «быть ближе» совершенно не вписывалось все то, что он вчера делал. Нет, их мальчик, конечно, хорошенький малый, но уж больно по-девчоночьи выглядит. И оттого у него всегда куча проблем с более «мужественными» самцами. А Вол не всегда может оказаться рядом.

- Фух… Эта последняя. – Пропыхтел Мартенов, загружая в грузовик немаленькую коробку с вещами. Откуда у него столько разного хлама не знал никто. Даже сам Илья. Все, что попадало под категорию «Ой, а нафиг мне это?», было без лишней суеты выкинуто на помойку, все же остальное прошло не самый тщательный отбор на профпригодность и нужность. Впрочем, как подумывал Егор, глядя на все это барахло, у н_и_х дома он еще раз прошерстит вещи и они найдут немало ценных, но уже бесполезных предметов, коими и обогатят местных бомжей.

- Можем ехать? – Скептически посмотрел на загруженный багажник Гор. Он уже не был уверен, что машина сможет ехать без посторонней помощи в виде тягача.

- Угу. – Сияя счастливой улыбкой, известил Илья и уселся на пассажирское сидение. У него было отличное настроение и хотелось поделиться радостью с как можно большим количеством народу. Гор в этот список входил по определению и занимал почетное первое место.

Небольшая однокомнатная квартирка в одном из спальных районов города досталась Егору от бабушки в наследство. Ремонт, конечно, помог несколько облагородить жилье, но создать атмосферу «дома» так и не получилось. Илья пообещал себе, что постарается сделать их общее жилье, если не обустроенным, то хотя бы более уютным. А то от этой небрежности и бардака у него развивалась мигрень.

Раскладывая свои вещи на полках, любезно выделенных хозяином, Илья размышлял о том, насколько все в его жизни поменялось. Он и представить себе не мог, что мало того, что переспит с парнем (кого в наше время этим удивишь?), но и переедет к нему жить. Отторжения уже не было, только какое-то чувство «правильности» витало вокруг, заставляя рассеиваться возникающие периодически сомнения.

- Все? – Тихо спросил подошедший сзади Егор и обняв за талию, уткнулся носом в золотистую макушку. – Можем идти обедать?

- Угу. – Замер в его руках Илья, все еще не решивший как себя вести со своим «парнем». Хотелось одновременно оттолкнуть и прижаться ближе. Выбрав второе, Илья осторожно повернулся к Гору лицом и, зажмурившись, как перед прыжком в воду, обнял в ответ, поглаживая чуть подрагивающими пальцами поясницу.

Теперь уже была очередь Берсенева замереть едва дыша. Он облизнул внезапно пересохшие губы и поинтересовался.
- Кхм… Иль, а можно…
- К-как ты меня назвал? – Вскинул голову Илья, встречаясь взглядом с голубыми глазами и забывая о том, что ему никогда не нравились все эти «лапочки, зайки, котики» в сумме с различными извращениями его имени.
- Нельзя? – Нахмурился Гор, на что Илья только улыбнулся.
- Можно. Только непривычно как-то. А…а что ты хотел?
- Поцеловать тебя, - прошептал практически ему в губы Егор и едва ощутимо провел языком по нижней губе Ильи. – Так можно?
- Да.
Поначалу осторожные, легкие, а потом более настойчивые, властные касания губ, языка сводили с ума. Это не девичьи мягкие губы, нет. Это практически драка, борьба за место и право обладать.

- Агнесс, тебе не надоело? – С обреченным видом рассматривая целующихся мальчишек, поинтересовался ангел, расправляя затекшие от долгого отсутствия полетов крылья.
- Не-а… Видишь, они уже и без меня отлично справляются, вот только…
- Что только? – Мгновенно насторожился Вол, услышав в голосе рыжей «те самые» нотки, наличие которых сопутствовало разнообразным экспериментам.
- Надо закрепить успех. Вот! Правда, классная идея? – Рыжая Агнесс сияла, словно рождественская елка в окружении подарков.
- И что ты задумала? – Как можно более равнодушно поинтересовался ангел, прикидывая как обезвредить эту фантазерку, пока шалость не приняла масштабы катастрофы.
- У них же есть родители, да? И каждой мамочке хочется знать, что ее сыночек счастлив?
- Так ты притащила сюда…

***
- Мама?! – Старательно натягивая ворот футболки на место, где алел свеженький засос, таращил глаза Илья.

- Конечно, милый, а ты кого хотел увидеть? Твои друзья сказали, что ты переехал, и я решила навестить тебя. Милый мальчик Сева дал ваш адрес…

Ругаться не было сил. Да, они оставили новый адрес Ильи его знакомым и друзьям, дабы не терять контакты, но и подумать не могли, что маме Ильи вдруг захочется приехать в гости. До конца месяца еще ведь так далеко? Этот вопрос и озвучил Мартенов, отвлекая внимание мамы от спальни, пока Егор убирал там последствия спонтанного взрыва чувств.

- Сыночек, ты последнее время так редко звонил, что мы с папой начали переживать, и я решила, что не стоит дожидаться конца месяца, а приехать сейчас. Ты, наверное, влюбился и потому так отдалился от нас, да? – Участливо заглядывала в глаза мама, умильно рассматривая «деточку».

- Угу. В смысле, нет. Все в порядке, мама, просто я немного был занят учебой и…

- Ха, учебой был занят он! – Фыркнула Агнесс и пригрозила Илье пальчиком. – Нехорошо обманывать маму! Правда, Вол?
Жаль только, что ангел не мог ей ответить. Рассерженная невниманием к своей персоне и «новаторским идеям», Агнесс позаботилась о том, чтобы напарник только слушал и молчал. Связала и заткнула рот, кляпом, проще говоря. Потому ангел только мычал, закатывал глаза и старался делать вид, что ему интересно, боясь более радикальных способов добиться согласия. Белые крылья трепетали от негодования, потому как совсем сдержать эмоции у обычно спокойного Вола не получалось.

- И я хотел бы познакомить тебя с моим любимым. Егор, иди сюда! - Сказал Илья, ошарашенной маме.
Появившегося в дверях Егора облапили на глазах у шокированной мамочки и Илья, притянув к себе не менее шокированного парня, довольно сообщил.

- Знакомься, мам. Это Егор – мой парень. – С радостной улыбкой и слегка подзабытым ужасом в глазах повернулся к новоиспеченному «парню» Илья и звонко чмокнул того в губы. Егор, у которого внутри все переворачивалось от возмущения, судорожно сглотнул и, машинально облизнувшись, растянул губы в улыбке.

Именно вид розового язычка вывел, наконец, мадам Мартенову из затяжного ступора, вернув одновременно и голос, и возможность соображать. Впрочем, последний пункт, как водиться, был спорным, так как в голове женщины звучал тоненький голосок, диктовавший слова, который не было возможности ослушаться. Сама же женщина уже и не помнила, что хотела сказать, в ее голове звенела блаженная тишина, разбавляемая одним только женским голосом, а сердце было полно любви к сыну и его «половинке».

- Сыночка, я так за тебя рада! Мальчики идите сюда я вас обниму! Илюшенька, Егорушка…

Мальчики недоуменно переглянулись и с легкой опаской подошли к «мамочке», которая не преминула заключить их в объятия, затискав до полусмерти. Взъерошенные и зацелованные парни, смущено переминались с ноги на ногу, не решаясь сделать и шага, а «мама Ксюша» (как она сама попросила называть себя) распаковывала сумки и доставала все новые и новые вкусности, складывая их прямо у ног ребят.

Наконец, Егор, как самый здравомыслящий (с поправкой на «усовершенствования» Агнесс, конечно) перестал тупо таращиться на снедь, подхватил все вываленное у их ног добро, маму Ксюшу и потопал на кухню. Мама болтала, не переставая, рассказывая все новости их маленького городка, который Илья навещал последний раз в прошлом году и совершенно не горел желанием вновь проведать отчий дом.

- Как ми-и-ило… - умилялась демоница, придерживая за шкирку все еще связанного ангела, дабы не упал и не навел шороха. Ей было дико интересно, почему зануды-ангелы все время стремятся делать «добро», а потому собственные усилия, потраченные на то, чтобы сделать двух парней счастливыми, она считала, чуть ли не достижением века и гордилась собой. Как необычно – демоница, делающая добро?
Вол только жалобно постанывал, уже не ощущая своего тела, которое от долгой неподвижности затекло, и крыльев, которые безжизненно свисали вдоль туловища. Ему и в голову не приходило, что можно применить силу и избавиться от пут. Зачем?! Он же может покалечить рыжую, а этого делать не хотелось ни в какую. Ангельская доброта, чтоб ее…

Обед проходил ту стадию, когда уже все съели, обо всем рассказали, а гости все еще делают вид, что не понимают намеков хозяев и не собираются уходить. У бедного Егора язык отваливался рассказывать о себе, Илья только и мог, что сочувствующе смотреть и держать за руку не рискуя, правда, вставить хоть слово, потому как изо рта вырывались только «милый» и «котик», от чего Егор дергался и начинал нервничать еще больше. Мама Ксюша ворковала и подсовывала мальчикам все новые и новые кусочки на «попробовать», а потому к концу трапезы оба парня напоминали толстенькие воздушные шарики, если не внешне, то по внутренним ощущениям точно.

Наконец мама заметила, что мальчики то и дело переглядываются и, как все любящие мамы, сделала собственный вывод. Ну и что, что «невестка» мужского пола? Или это ее сын «невестка»? Неважно. Главное, что молодым (да-да, до чего только не додумается любящая мама, когда внутренний голос ей заменяет вредная демоница?) хочется побыть наедине, помиловаться, в конце концов… И мама Ксюша сделала самое правильное, что только могла сделать. Она уехала. Оставив кучу «важных» указаний и расцеловав мальчишек на прощание.

- Песец. – Только и смог сообщить закрытой двери Егор, закрыв ее за мамой Ксюшей. – Твоя маман просто отпад.

- Уху… - С нервным смешком сообщил Илья, унося на кухню грязные тарелки. – Нам повезло, что она приехала без папы. Тогда так просто бы мы не отделались…

Егор с сомнением посмотрел на «вторую половину», но промолчал. Мало ли какой там папаша, если мама Ксюша настолько отличается от среднестатистической мамы?

Вымыв посуду и убрав прочие следы банкета, морально измученные парни заснули, едва их головы коснулись подушек. И всю ночь, им чудился ехидный хохот рыжей демоницы…

@темы: Мистика, В процессе, Юмор, Romance, Миди, R, Слэш

---

"Между ангелом и бесом" (День четвертый)

[Lere_Erkham]

Название: "Между ангелом и бесом"
Автор:  Lere_Erkham
Бета:  Жменька Я
Пейринг: м/м
Жанр: романс, мистика, еще там должен быть йумор, но кажись я его потеряла по дороге))
Рейтинг: эммм... затрудняюсь сказать... R-ка максимум
Статус: в процессе
Размер: 7 (семь) глав
Размещение: нельзя
Саммари: Ангелам и демонам тоже бывает скучно. И от их игр страдают смертные
Предупреждения: выгуливаю своих тараканов)
День первый
День второй
День третий

день четвертый

День четвертый

Баба Яга против.

«Был бы я девушкой, я, скорее всего, обрадовался, если б проснулся в одной постели с таким парнем, - рассуждал про себя Илья, рассматривая спящего рядом Егора. – Да и то, что у нас «что-то было» тоже воспринял бы на ура. Может, это порчу кто навел? О! Точно!».

- Егор, проснись, - тормошил парня Илья, озаренный догадкой, и желающий немедленно ею поделиться. – ПОДЬЕМ! Я ска… Ой!

Егор, которому не понравилось, что с утра пораньше его трясут, как грушу, да еще и орут на ухо, резко дернулся и сначала подмял под себя источник шума, а уж только тогда открыл глаза.

- Не спиться, да? – Злобно буркнул Берсенев, глядя сверху вниз на раскрасневшегося Илью. – И раз сам не спишь, значит другим тоже не надо?

- Эмн… Прости, но мне в голову пришла замечательная идея…

- И потерялась в пустоте? Тебе помочь ее найти? – Ехидно поинтересовался Гор, пресекая все попытки Мартенова выбраться из-под себя, еще сильнее прижимая к матрасу. – Так, харе трепыхаться… И что же так тебя взбудоражило?

- Может, на нас порчу наслали? – Одним махом выпалил Илья, пытаясь вытащить свои руки из жесткого захвата Гора.

Егор нахмурился, но руки отпустил, и уселся на кровати рядом с Ильей.

- Думаешь, это возможно?

- А почему бы и нет? Девчонки же вечно привороты какие-то, гадания используют, чтобы привлечь любимого. Ты, случайно, никого недавно не отшивал в особо грубой форме?

Гор задумался. В принципе за ним такого не водилось, вежливость еще никто не отменял, но представить, как тот или иной человек отреагирует на фразу «Прости, но ты мне не нравишься», всегда сложно. Особенно, когда это «хрупкая и ранимая» девушка.

- И что ты предлагаешь?

- Давай найдем какую-то бабку, пусть она снимет проклятие.

- А где искать будем-то? По газетным объявлениям что ли? Так там такие «маги» и «провидцы» водятся, которые обдерут как липку и скажут, что это единственный способ чтобы «деньги водились и сглаз не приставал»…. - Фыркнул Гор, но спустя минуту неохотно продолжил. – Впрочем, ты прав. Эта идея не так уж и безнадежна. Стоит попробовать, а то уже осточертело вместо смазливых девичьих личиков и аппетитных попок думать о твоей костлявой заднице.

- ЧЕГО?! У меня не задница, а попа. И ничего она не костлявая! – Вскинулся Илья, толкая в бок Егора и хватаясь за подушку, дабы отомстить обидчику. – На свою посмотри! И…и чего ж ты тогда так за нее лапаешь, раз не нравится?! – Уже чуть не плача выкрикнул Илья, сам не понимая, почему это так задевает.

- Эй, эй ну ладно! Я пошутил. Слышишь, пошутил! Замечательная у тебя попа. Кругленькая, подтянутая, аппетит… гм... в общем, хорошая попа.- Пошел на попятную Берсенев и с любопытством уставился на предмет спора. Не ну а че? Ведь и, правда, краси… Кхм…

Илья проследил за его взглядом и покраснел, стараясь прикрыть голый зад хоть одеялом.

- Извращенец!

- Угу. Сам такой. Положи на место подушку и оденься, горе-соблазнитель...

«Соблазнитель» не внял приказу, а только послал ехидную улыбку Гору и ка-а-ак треснул тому по голове подушкой!.. Егор не остался в стороне и ответил. Куча мала из конечностей, одеяла и подушек каталась по кровати, грозя снести все на своем пути.

- Фух… А ты опасный человек, Мартенов, ты в курсе, да? Чуть не прибил подушкой невинного человека… - Спустя пять минут после «битвы» пытался отдышаться Егор, отбирая у Ильи «орудие убийства» и потирая ушибленную в пылу драки коленку.

- Угумсь… Тоже мне «невинный»… А я говорил тебе, чтобы ты не будил во мне зверя…

- Твоего хомячка я не боюсь. Все-все, молчу-молчу. - Поднял руки ладонями вверх Егор и поднялся с кровати. – Давай, вставай, и пойдем за газетой. Будем искать бабку-целительницу.

Илья, как ни старался, а не смог отвести взгляда от подтянутой фигуры Гора, и только автоматически кивал в ответ на его слова.

***

Из дому они вышли только через сорок минут. Егор отказался идти куда-либо без завтрака и даже соизволил накормить Илью. Тот, делая вид, что ему ну ни капли не хочется, есть, быстренько умял предложенный плов и потопал на выход.

- Может, хоть эта будет нормальной? – Жалобно скулил Илья, уставший за день носиться по городу и выискивать «гениальных» магов, целителей и прочих шарлатанов, которые при виде одетого с иголочки Егора начинали рассказывать, что с его женой все будет в порядке и бизнес скоро наладиться, если он (Егор) принесет пожертвования в размере… А дальше уже расценки колебались в зависимости от «раскручености» горе-лекаря. На Илью же никто не обращал внимания, за что тот был им всем особо благодарен, так как ему за глаза хватило самой первой тетки, что назвала его «милой девочкой» до того, как надела очки с толстыми стеклами.

Исследовав все газеты и объездив все адреса, указанные в объявлениях, пришедшие к неутешительному выводу парни направились к одной старенькой бабке, которую им порекомендовала сжалившаяся помощница «великого и ужасного» астролога номер тридцать восемь.

За тридцать километров от города находился небольшой поселок, в котором и жила та самая бабка Авдотья.

Она вышла их встречать сама, не дожидаясь пока машина въедет во двор и припаркуется. Егор удивился, но промолчал. За этот день он уже столько странных людей видел, что бабка казалась очень даже нормальной.

Круглолицая пожилая женщина в старенькой, но аккуратной, одежде с вышивкой, приветливо улыбаясь, пригласила их в дом. Илья только открыл рот, чтобы рассказать об их «проблеме», как старушка заговорила сама.

- Знаю, с чем вы пожаловали милые мои. Да только помочь вам я не смогу. Не людское это дело вмешиваться в дела «ихние» - она ткнула пальцем вверх, имея ввиду небо, - над вами простер свои крылья ангел, но бес не дремлет. Простите, милОчки, но ваш союз заключен на небесах. Смиритесь.

- Во чешет, да? Как по писанному! – Восхищенно смотрела, на бабку Авдотью, Агнесс и накручивала на палец кончик своего хвоста.
Вол только удрученно покачал головой. Старая женщина не поняла, кто именно приложил лапку к этому щекотливому делу, почуяв только вмешательство «извне». Конечно же, ей было проще сказать, что это дела ангелов, так как она почувствовала его, Вола, а про Агнесс не догадалась… Да и откуда ж ей знать, что у демоницы настолько богатое воображение?!

- Раз такое дело, то, может, переедешь ко мне? – Нерешительно спросил Егор Илью, когда они вышли, от бабки напоившей их чаем с малиной, и сели в машину. – У тебя в общаге не самый лучший климат для… наших встреч.

- Угу. – Согласился все еще пребывающий в прострации Илья. – В общагу мне возвращаться после Днюхи у Сашки точно нельзя.

- Значит, решено – едем за твоими вещами.

- Агнесс, ну что ты творишь?! Разве ж так можно?! Это же л_ю_д_и! Нельзя так играть их жизнями и чувствами! – Второй час подряд пытался угомонить демоницу Вол. Та шипела рассерженной кошкой и ни за что не соглашалась отстать от парней хоть на денечек.
- Нам нужно присматривать за подопечным, а не играться с чувствами смертных! Вот что скажут старейшины, когда узнают обо всем этом?
- А кто им скажет? Ты? – Подозрительно прищурилась рыжая и щелкнула пальцами.
- Что? Что ты сделала Агнесс?! Я не хочу… Я…

- Ну, что, малыш? Потанцуем? – Лощенный тип с масляно поблескивающими глазами ощупывал взглядом ладную фигурку и прикидывал как получше нагнуть красавчика.

- Я… я тут с парнем! – Симпатичный парнишка испуганно заозирался по сторонам в надежде на помощь. Завсегдатаи бара заулыбались, но никто не пошевелил и пальцем, чтобы помочь.

- Да ну?.. – Саркастично поинтересовался мужчина и ухватил его за руку. – Пошли, не ломайся, тебе понравится…

И тут на его плечо опустилась тяжелая ладонь и предупреждающе сжалась.

- Он со мной. Какие-то проблемы? - Вкрадчиво поинтересовался подошедший мужчина.

- Уже нашел клиента? Ну, хорошо… В другой раз, крошка. – Понятливо осклабился нахал, и отошел к своему столику.

- Простите, я не специально… Достали уже… - Решил извиниться перед своим спасителем парень. – Я не шлюха, я тут друга жду. А он задерживается…

- Ничего страшного. Рад был помочь. Меня зовут Слава.

- Кот. В смысле Костя.

@темы: Мистика, В процессе, Юмор, Romance, Миди, R, Слэш

---

"Искушение" Глава 6.

[Youku Toshiku]

Название – Искушение
Автор - Youku_Toshiku
Бета: Sideways
Фэндом – ориджинал
Пейринг – Эдвард/Уильям - основной
Жанр – слэш, романс.
Рейтинг – NC-17
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари – Двоих мужчин тянет друг к другу с первой же встречи. Но имеют ли они право на счастье, если один из них – сиятельный лорд, а второй – простой слуга…
Предупреждение - Место действия – реальный мир, Англия, 18 век. Автор покорнейше просит не обращать внимания на исторические неточности, ибо акцент в этом рассказе ставится не на историческую достоверность, а на более приятные вещи

Главные герои:
Эдвард: Уильям: Гарри:
Глава 1: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p108731381.h...
Глава 2: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p108731993.h...
Глава 3: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p108732344.h...
Глава 4: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p108733247.h...
Глава 5: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p108733724.h...

Глава 6

Эдвард отложил в сторону только что законченное письмо своему деловому партнеру в Китае и откинулся на спинку тяжелого дубового кресла. Ожидая, когда высохнут чернила и письмо можно будет запечатать, граф задумчиво посматривал в окно, за которым неспешно текли легкомысленные белоснежные облачка, и перебирал в памяти события последних нескольких дней. Ему быстро наскучило думать о делах, которые как всегда шли своим чередом, не доставляя особых хлопот. Чуть прикрыв глаза и невольно улыбнувшись, Эд принялся размышлять о более приятных вещах.
Уилл, кажется, перестал его бояться: с той самой ночи, когда граф рассказал юноше о своих чувствах, их отношения почти вернулись к прежним. Эдвард все также был строг, но снисходителен к своему слуге, редко прибегая к наказаниям и не загружая его работой больше остальных, он старался ничем не напоминать о том разговоре и о своих желаниях – во всяком случае, специально. Уильям добросовестно выполнял свою работу, не забывая ворчать на своего господина и высказывать собственное мнение по многим, не касающимся его вопросам – этим он очень напоминал своего деда. Обоих совершенно устраивало подобное положение дел, но все же в их отношениях было и еще кое-что. Взгляды. Случайные прикосновения. Дыхание Уилла на шее графа, когда слуга помогал ему переодеваться и расчесывал волосы. Каштановые шелковые пряди между пальцами Эда, когда он одобряюще трепал своего слугу по голове. Возможно, Эдварду казалось, что не только у него от подобных «случайностей» пресекалось дыхание и начинали дрожать руки, и что иногда он чувствовал на себе взгляд Уильяма, более долгий, чем позволяли приличия. Так или иначе, и слуга, и господин старались не подавать вида, что что-то подобное происходит, и уж тем более не обсуждали это.
Граф глубоко вздохнул и потянулся за сигарой. Воспоминания и мечты уводили его все дальше, и он уже забыл про готовое к отправке письмо, так и не запечатанное в конверт.
Еще у них были ночи. Каждую из которых граф ждал с трепетом, иногда превращающимся в безумие. Они с Уиллом по-прежнему спали в одной постели, и это, пожалуй, был единственный приказ графа, который Уилл не обсуждал, принимая с молчаливой покорностью. В одну из таких ночей – вскоре после того памятного объяснения – Эдвард не выдержал и обнял юношу, крепко прижав к себе. И Уилл не отстранился, только замер, как испуганный зверек. И с тех пор у них установилось молчаливое соглашение: как только Уильям гасил свечи и забирался в господскую кровать, граф получал право молча касаться его, обнимать, гладить по спине и волосам, вдыхать его аромат. Ни поцелуя, ни одной откровенной ласки – эти прикосновения можно было бы принять за утешение, дружескую нежность или благодарность. Можно было бы – если бы не дрожали так их тела, если бы не сбивалось дыхание и не зашкаливал пульс у обоих. Эд видел, что тело Уилла хотело этих касаний, а возможно, и большего. Нужно было только дождаться, когда их захочет сам Уильям, его разум и сердце. Утром же и слуга и господин как ни в чем не бывало возвращались к своему обычному общению, не выдавая ни единым жестом или словом того, что происходило ночью, и Эдварду оставалось лишь надеяться, что Уилл вспоминает о его прикосновениях так же часто, как и он сам.
«Пусть только сделает хотя бы одно ответное движение… пусть потянется ко мне или издаст тихий стон – и я поцелую его! И тогда – я уверен – он не устоит!» - мечтал граф, закусывая губу и чувствуя, как от одних только мыслей о страстной ночи любви со своим не в меру скромным слугой у него тяжелеет в паху.
- Ваше Сиятельство, Джон просит Вас дать ему указания относительно лошадей… - самый желанный голос на свете ворвался в мечты Эдварда слишком неожиданно. Несколько мгновений граф непонимающе смотрел на Уилла, стоящего прямо перед ним.
- Ваша Светлость…Джон…лошади… - слуга замялся, не зная, нужно ли повторять все сначала, и Эд готов был поклясться, что Уилл слегка покраснел.
- Лошади? А что с ними такое? – спросил Эдвард, невольно чуть растягивая слова, делая голос обещающе бархатистым, все еще находясь под воздействием недавних крамольных мыслей.
- Жарко, - выдохнул вдруг Уильям, поднимая потемневший взгляд на господина, у которого от неожиданности ухнуло куда-то вниз сердце. Но слуга продолжил совершенно будничным тоном. – Вот Джон и спрашивает: прикажете ли купать лошадей на реке, али как?
Эдвард моргнул, прогоняя наваждение. Святая Дева, ему уже мерещится неизвестно что… Так-так, взять себя в руки…лошади…река… Неожиданно в голове у графа возникла отличная идея: с трудом сдерживая радостную предвкушающую улыбку, он легко поднялся с кресла и ответил:
- Вели Джону седлать Цирну и Вороного, я сам поеду их купать. Приготовь нам чистую одежду и возьми на кухне еды. Ну, ступай!
- Нам? – переспросил Уилл, делая несмелый шаг к выходу из кабинета. – Но, Ваша Милость, Джон…
- Хочешь остаться за него чистить конюшню? – не скрывая ехидства, переспросил граф. Уилла как ветром сдуло. Чрезвычайно довольный собой, Эдвард запечатал, наконец, ожидающее его письмо, и, мурлыкая себе под нос незатейливую мелодию, направился переодеваться.
Лето в этом году выдалось удушливым, редкие грозы и ливневые дожди сменялись днями невыносимой жары, от которой не спасали даже вековые каменные стены замка. От несвойственного этим землям зноя маялись и люди и животные. Граф то и дело замечал, что у его челяди мокрые волосы – видно, обливались во дворе или бегали на реку, но у него не хватало духу журить их за это. Он и сам был измучен, наверное, даже больше своих слуг, так как в отличие от них не мог себе позволить пренебречь своими делами или ходить по замку полураздетым, как его конюхи и садовники. К тому же, пришлось ограничить выезды и верховые прогулки, чтобы не мучить лошадей – все это вместе не способствовало приподнятому настроению. И вот теперь, получив возможность убить одним махом двух зайцев, то есть, решить сразу две свои проблемы: прогуляться верхом и искупаться в реке – граф чувствовал себя на седьмом небе от счастья. А ведь была еще и третья причина для спонтанной поездки: возможность побыть в неофициальной обстановке вдвоем с Уиллом, увидеть его купающимся, а может быть, даже…
- Все готово, Ваше Сиятельство, лошади оседланы, ждут во дворе, - слуга склонил голову в поклоне, но тут же поднял на господина вопросительный взгляд. - Вы не передумали? Вы действительно хотите САМИ купать своих лошадей?
- Я не передумал. И перестань на меня таращиться, как будто я восьмое чудо света. Что такого? Когда мы с Гарри были детьми, мы частенько помогали конюхам, и я еще помню, как это делается. А ты мне поможешь, если я что-то забуду, - граф не удержался и потрепал Уильяма по волосам. Его настроение улучшалось буквально с каждой минутой. Он легко сбежал по лестнице, не обращая внимания на удивленные взгляды слуг – как быстро в замке распространяются новости, уму непостижимо! – и вышел во двор. Эдвард взялся за повод Вороного, ожидая, когда Джон подсадит его, как требовали правила этикета, затем дождался, пока Уилл осторожно усядется в седло Цирны, и, наконец, они выехали из замка по направлению к реке.
Небольшая быстрая речушка протекала всего в десяти минутах ходьбы от боковой стены замка, она пользовалась большой популярностью у обитателей поместья Шеффилд, как источник чистой воды для хозяйственных нужд, а так же как место для купания челяди и лошадей, не говоря уже о стирке белья и прочих бытовых потребностях. Граф прекрасно знал, где именно на его реке есть удобные места для купания, но сейчас ему хотелось найти более уединенное место, чтобы на них с Уиллом не наткнулся никто из слуг. «И не помешал…» - подумал Эд, чувствуя, как его все больше заполняет предвкушение. Уильям, конечно же, не хуже своего хозяина знал, где обычно купают лошадей, поэтому его взгляды, бросаемые на лорда, становились все более удивленными и тревожными. Когда их лошади вступили под относительно прохладные своды небольшого лесочка на берегу этой самой реки, Уилл не выдержал.
- Если Ваше Сиятельство позволит…вот там немного ниже есть отличное место – пологий берег, неглубоко… Надо только немного вернуться… - осторожно проговорил слуга, с надеждой оглядываясь назад на знакомые места.
- Да, я знаю. И наверняка это твое отличное место через пять минут будет гудеть, как улей, от многочисленных желающих освежиться в жару, пока их господин носится по окрестным лесам, - усмехнулся граф. – Нет уж, я хочу провести несколько спокойных минут, к тому же, негоже моим слугам видеть, как я выполняю их работу.
Уилл покорно вздохнул и больше не проронил ни слова за все время пути, хотя по его виду не трудно было догадаться, как ему не нравится эта новая блажь его господина.
- Ну, вот мы и приехали! Посмотри, разве не прекрасное местечко? – воскликнул Эд через какое-то время, выезжая на тихую мирную поляну у спокойной заводи, почти полностью скрытую лесными зарослями. С ним невозможно было не согласиться: это место и правда было чудесным, настраивающим на созерцание и спокойный отдых, а поблескивающая водная гладь так и манила скинуть одежду и смыть с себя жару и дорожную усталость.
- О, да, милорд, здесь очень…очаровательно, - покорно подтвердил Уилл, которого явно снедала какая-то тревога.
- Вот и отлично! Распрягай Цирну, а я займусь Вороным, - преувеличенно бодро скомандовал граф. Он прекрасно понимал, что не дает покоя Уильяму: это место было тихим, далеким от проезжей дороги и замка, уединенным…пожалуй, даже слишком уединенным. Граф закусил губу, чтобы не рассмеяться – именно в этой «тихой гавани» его верный друг Гарри попытался сделать ему минет, когда им было пятнадцать и семнадцать лет соответственно. Эдвард тогда с большим трудом вырвался из настойчивых объятий приятеля и отсиживался по горло в холодной воде, пока у него самого не спала эрекция, и пока они с Гарри не пришли к некоему соглашению, которого придерживаются и по сей день. Никакого секса – только дружба. Но это местечко действительно располагало для подобных экспериментов.
- Ну что ж, я готов, - за размышлениями Эд успел скинуть сапоги и камзол, закатать выше колена штаны и по плечи – рубаху, и расседлать тянущегося в нетерпении к воде жеребца. Уилл, тяжко вздыхая и неизменно отставая, последовал примеру своего господина. Они завели лошадей по колени в воду, и принялись скрести их специальными скребницами, захваченными из конюшни, и растирать большими кусками мочалы. Уже через пятнадцать минут граф и его слуга мало отличались друг от друга: потные, растрепанные и мокрые от неожиданных фонтанов воды, которыми их услужливо окатывали лошади, они тяжело дышали и хрипло прикрикивали на расшалившихся животных. Наконец, граф с трудом взгромоздился на скользкий мокрый бок Вороного и пустил его на середину реки – смывать остатки грязи. Уиллу долго не удавалось залезть на приплясывающую от нетерпения и ревности Цирну, но, в конце концов, и они оказались на середине реки, и юноша расслабился, блаженно прижавшись к вытянутой шее уже почти плывущего животного.
Как ни вымотался Эд от непривычной работы, он не переставал любоваться своим слугой, отмечая даже самые незначительные мелочи: мокрую рубаху, облепившую плечи и спину, сильные движения, которыми Уилл растирал бок Цирны, очаровательную привычку мотать головой, отгоняя от глаз мешающие прядки. Юноша был таким непосредственным и таким…желанным, что только физическая усталость помогала графу избежать не совсем уместной сейчас эрекции.
- Давай-ка стреножим лошадей на поляне, разденемся и поплаваем по-человечески. Я потный, как десять конюхов, - заявил Эд, подъезжая вплотную к Уиллу. Парень вспыхнул и опустил взгляд.
- Что такое? Надеюсь, ты не стесняешься меня? Мы с тобой, вроде бы, одного пола, или ты никогда не купался нагишом со своими друзьями? - поддел граф розового от смущения слугу.
- Нет, конечно, я Вас не стесняюсь, - тут же вскинулся Уилл, даже не заметив, что попался в ловко расставленную ловушку.
Недолго думая, граф выехал на берег, соскользнул с коня и бросил поводья подоспевшему слуге. Пока тот спутывал лошадям передние ноги, чтобы не забрели далеко в поисках особо лакомой травы, Эдвард снял с себя всю одежду и закрутил длинные тяжелые пряди волос в подобие конского хвоста с узлом на затылке. Когда он в следующий раз посмотрел на Уилла, то обнаружил, что юноша мнется, теребя ворот рубахи, и старательно отводит взгляд, пытаясь не глазеть на своего полностью обнаженного господина.
- Ну, давай же! Пойдем, искупаемся, - подбодрил его Эдвард, стараясь, чтобы фраза прозвучала настойчиво, но не казалась приказом. Уильям дернул плечом, встряхнул головой, словно решаясь, потом отвернулся и принялся быстро разоблачаться. Бедный парень, терзаемый муками стыдливости, так хотел прикрыть свое самое интимное место, что не подумал о том, какие мысли могут посетить его хозяина при виде его белоснежной обнаженной задницы. По правде говоря, Эдвард не застонал в голос только потому, что от неожиданно нахлынувшего желания у него сперло дыхание и перехватило горло. Уилл наклонился, чтобы стянуть налипшие на лодыжки мокрые штанины – его соблазнительные округлые половинки чуть разошлись – и граф почти бегом пустился в реку, чтобы не испугать парня своей уже стопроцентной эрекцией.
«О, черт! Черт, черт, черт! Невозможно видеть его и не прикоснуться! Но если коснусь его обнаженного – смогу ли удержаться от всего остального?» - мысли метались в голове, душили, теснили грудь, Эд не выдержал - окунулся с головой, пытаясь охладить пыл, и вынырнул снова как раз в тот момент, когда Уилл бегом забежал в реку, разбрызгивая вокруг себя воду и прикрывая двумя руками пах. Граф широко улыбнулся, обратив внимание на то, как Уильям довольно скованно плывет на середину реки, стараясь не оказаться слишком близко к своему господину. Счастливо вдохнув полной грудью – словно в предвкушении изысканного деликатеса, Эдвард снова нырнул в толщу воды и поплыл по направлению к своему слуге. Кристально чистая вода позволяла достаточно хорошо разглядеть болтающиеся ноги юноши и его упругую попку, которая притягивала графа как магнит. От мысли, что он не может к ней прикоснуться, сжать в ладонях мягкие округлости, прижаться к ним своим сладко ноющим пахом, Эдварду хотелось отчаянно застонать. Но он был уже и так благодарен судьбе за возможность наслаждаться прекрасным видом, хотя бы издали. Неожиданно графа посетила шаловливая идея: было дело, они с Гарри так баловались, еще подростками…да и позже, в юношеском возрасте, пока на Эда не свалились все его нынешние обязанности. Осторожно подплыв снизу к самым ногам Уилла, граф быстро схватил его за лодыжки и дернул вниз. Как он и ожидал, юноша камнем пошел ко дну, отчаянно всплескивая руками и дергаясь всем телом в попытке удержаться на плаву. Эдвард вынырнул, гадая про себя, будет ли парень смущен или испуган от его выходки? Или, может быть, сердит? Или примет вызов и рискнет отомстить тем же? Но шли секунды, а мокрая каштановая голова так и не появлялась на поверхности, и сердце графа вдруг сжалось от неподдельной тревоги. Быстро нырнув вниз, он увидел слабо трепыхающегося Уилла почти у самого дна. Эдвард и не помнил, когда в последний раз он так сильно испугался за чью-либо жизнь. Стрелой устремившись к самому дну, Эд подхватил несчастного юношу и, оттолкнувшись от какой-то коряги, взмыл вверх с драгоценной ношей на руках. В несколько сильных движений преодолев расстояние до берега, спотыкаясь и задыхаясь от волнения и страха, граф опустился на колени прямо на притоптанную лошадьми зеленую траву. И только тогда обратил внимание на то, что Уилл не висит в его руках безвольной куклой, а наоборот, судорожно цепляется за его плечи, сжавшись в дрожащий комок.
- О, Боже… Боже… ты чуть не утонул! – «По моей вине!» - граф прижимал к себе юношу так сильно, что казалось, может расплющить его о свою грудь. Сейчас даже тот факт, что он, наконец, обнимает обнаженного Уильяма, тесно касается его тела – не был так важен, как то, что его милый мальчик остался жив. – Прости меня…
Эд уткнулся лицом в волосы слуги, пытаясь восстановить дыхание. Уилл завозился, разжимая руки, до сих пор стискивающие плечи графа, но полностью отстраняться не стал. Глубоко вздохнув, опалив горячим дыханием шею своего господина, Уильям чуть хрипло произнес:
- Ва…ше Сиятельство…Вы спасли мне жизнь…
Эдвард не мог поверить в то, что услышал. Этот мальчик просто святой! Как можно быть таким невинным, неискушенным, благородным – несмотря на свое крестьянское происхождение и, в общем-то, не такой уж и юный возраст?!
- Да…это верно. Правда, вначале я тебя чуть не утопил, - попробовал отшутиться и в тоже время еще раз извиниться граф. – Ты сможешь меня простить?
Уилл медленно поднял голову – при этом их лица оказались очень близко друг от друга, и у Эда снова быстрее заколотилось сердце.
- Вы спасли меня, - упрямо возразил парень, к которому явно возвращались силы и уверенность в себе. – Вы не виноваты, у меня…просто свело ногу…там в воде. Вы очень добры ко мне…мой лорд.
Граф чувствовал себя очень странно: с одной стороны, он все еще не до конца отошел от пережитого страха и был преисполнен благодарности и облегчения от неожиданного удачного исхода. С другой стороны – вот он, его Уильям – его желанный до боли мальчик – сидит обнаженный у него на коленях, доверчиво прижимаясь всем своим горячим телом, не отстраняется, не пытается убежать, смотрит своими невероятными глазами, как будто ждет чего-то…
Эдвард сглотнул, не отрывая взгляд от лица юноши, затем ласково провел ладонью по его волосам, оставив пальцы на мокром затылке.
- Я так испугался за тебя… - сказал он еле слышно, вынуждая Уилла невольно придвинуться еще ближе, чтобы расслышать. – Не знаю, что было бы со мной… - еще пара сантиметров, и их губы соприкоснутся… - Я так счастлив, что ты жив.
Последние слова граф прошептал, невесомо касаясь губ слуги, и тут же поймал легкую дрожь, которая прошла по спине Уилла. Парень замер, стараясь даже не дышать, опустил ресницы. «Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Или это снова твоя чертова благодарность? Ну же, Уильям, покажи мне, чего ты хочешь на самом деле!» - в нетерпении думал Эдвард, в глубине души невероятно боясь, что вот сейчас юноша опомнится, и момент будет упущен.
Не выдержал: легко поцеловал в уголок губ, выждал пару секунд, но не встретил сопротивления, и тогда – послав к чертям все свое благородство вместе с данными себе и Уиллу обещаниями, осторожно накрыл его губы своими. Юноша вздрогнул, мокрые пальцы снова с силой сжали плечо графа, но уже скоро ослабили хватку – Уилл расслаблялся, отдаваясь нежным прикосновениям и почти целомудренному поцелую.
Ах, как хотелось графу стиснуть это тело до боли, до синяков, повалить на спину – в манящую траву, тереться об него всем телом, вырывать хриплые просящие стоны, а потом отлюбить по полной программе – жестко, сладко, до полной потери контроля! Но нельзя – Эдвард слишком долго ждет, чтобы вот так одним махом все разрушить, напугать, навсегда оттолкнуть. Стоило просто нечеловеческих усилий удержаться и не опускать ладонь на ягодицы Уилла, не пытаться протолкнуть свой язык в его рот, не вцепляться пальцами в его волосы. Только ласковые касания и нежный поцелуй, не разжимая губ. Правда, сказалось долгое ожидание и грезы последних недель – Эд чувствовал, что возбужден и у него кружится голова – даже от такой малости.
Наконец, он с едва заметным сожалением отстранился от таких сладких губ слуги, напоследок не удержавшись и проведя по ним языком, и снова, почти с отеческой лаской, погладил юношу по затылку. Уильям еще несколько мгновений так и сидел, закрыв глаза подрагивающими веками, совсем немного приоткрыв губы и вытянув шею по направлению к лицу графа. Затем вздрогнул, распахнул глаза, и залился очаровательным румянцем. Глядя на это непосредственное чудо в своих объятьях, Эдвард почувствовал, что больше не сможет держать руки при себе. Поняв, что от его самообладания практически не осталось следа, граф ласково улыбнулся и сказал:
- Я думаю, тебе стоит найти наших лошадей. Пора отправляться в замок, пока нас не хватились.
Было так забавно наблюдать, как Уилл приходит в себя, медленно осознает, что с ним только что произошло, силится уловить смысл сказанной господином фразы через заглушающие разум новые ощущения. Наконец, подталкиваемый заботливыми руками хозяина, парень поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, направился по направлению к лесу.
- Хм…Уильям! – окрикнул его Эд, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не звучало так отчетливо желание расхохотаться. – Я все же полагаю, что сначала лучше одеться…

Маленькое лесное происшествие оказало на обоих его участников совершенно противоположное действие. Эдвард был счастлив – без всякого преувеличения! Он считал, что значительно продвинулся в деле соблазнения Уильяма, и теперь до полной капитуляции последнего остались считанные дни… «и ночи» - граф улыбался, думая о скором исполнении своей самой заветной мечты, и даже Вороной под ним приплясывал, красуясь, чувствуя настроение хозяина.
На Уилла же жалко было смотреть. За время пути до замка юноша в полной мере осознал, что произошло на той лесной полянке: он чуть не утонул, потом граф обнимал его – обнаженного – даже, вернее сказать, тискал! А потом… этот поцелуй… Его поцеловал мужчина! И не какой-то там крестьянин, которому можно врезать за такие штуки, если полезет еще раз, а его господин, от которого зависит вся его судьба! И он, как распоследний дурак, позволил ему это сделать, даже не сопротивляясь… и по правде сказать… о сопротивлении в тот момент он даже не думал. И что же будет теперь?! Теперь Его Сиятельство наверняка решит, что он – Уильям Грэм – не против подобных отношений, и не замедлит… сделать все остальное…
От таких мыслей Уилл чувствовал себя больным: словно начиналась лихорадка и жар, кружилась голова, ломило мышцы. Он до ужаса боялся этого «всего остального», и не столько из-за физической боли, которую, как он догадывался, ему обязательно придется испытать. Он боялся самого себя, своей возможной реакции, того, что ему это может понравиться…
Его Сиятельство граф вызывал у деревенского паренька восхищение – таких мужчин: красивых, величественных, благородных – Уилл сроду не видел, пока не попал в замок, где служил его дед. А когда он стал и сам прислуживать сиятельному лорду, его восхищение превратилось почти в благоговение. Именно на эти чувства Уильям списывал свой трепет, дрожь в руках и ногах, невольную слабость, которые охватывали его каждый раз, когда он оказывался к графу слишком близко или касался его. И то, что они стали спать в одной постели, только усугубляло необъяснимую реакцию Уилла на близость его господина. Он не мог не думать о том, как это неприлично, стыдно, недопустимо – этого не должно было происходить с ним! Но в то же время становилось все труднее не замечать, как его волнует дыхание графа на своей макушке, его осторожные терпеливые поглаживания, даже просто его запах.
И все же Уильям отказывался связывать свои чувства с физическим влечением, придумывая тысячи причин, по которым он мог так реагировать на лорда. Вплоть до сегодняшнего дня – когда граф поцеловал его. И когда от поцелуя, который даже не был страстным, у Уилла закружилась голова, сердце чуть не выскочило из груди и очень недвусмысленно заныло в паху, юноша был вынужден признать: если бы Его Сиятельство проявил чуть больше настойчивости, то у них все могло бы случиться уже там, на мягкой травке около коварного озера, и он – Уилл, совсем не был бы против.
«Что бы сказали мой дед и моя мать, если бы они узнали, что их сын…что я…» - нет, даже в мыслях было невозможно признаться себе в таком сраме. Хотеть мужчину! Таять от его поцелуев и прикосновений! Испытывать возбуждение от одних только воспоминаний о властных и нежных руках, о мягких губах графа…- «до чего я дошел…», думал Уилл, все больше впадая в отчаяние. Правда, оставалось еще одно спасительное объяснение: возможно, у него просто давно не было женщины? Он все же вполне взрослый, чтобы испытывать определенные потребности, хотя еще не так давно отсутствие регулярной физической близости с девушками совсем не тяготило его. «Да, скорее всего, дело в этом. Нужно будет приглядеться сегодня к девушкам в замке, кажется, я знаю даже нескольких, кто мне не откажет, если я хорошенько попрошу» - от этого внезапного решения на душе стало намного легче. Уильям даже выпрямился в седле и смог посмотреть на слишком уж благодушно настроенного графа. Представив, что он проведет сегодня время с какой-нибудь хорошенькой прачкой, а потом, в постели с господином, не почувствует ничего волнующего, Уилл довольно улыбнулся своим мыслям.

«Хм, неужели он все-таки пережил наш поцелуй и решил не убиваться по пустякам? Ну что ж, еще одна моя победа», - подумал Эдвард, удивленно наблюдая за внезапной переменой, которая произошла с его слугой. Всю дорогу парень ехал, как в воду опущенный, чем несколько портил графу его приподнятое настроение, и вдруг – как по волшебству – разулыбался, приосанился, разве что не заплясал. «Что бы он ни надумал, я не отступлюсь. Тем более теперь, когда я УВЕРЕН, что он меня хочет» - усмехнулся Эд. Так они и въехали в замок: оба с таким видом, словно только что выиграли небольшое, но важное военное сражение.
Прогулка настолько освежила Эдварда, что после обеда он с новыми силами взялся за деловую переписку, провозившись с бумагами почти до темноты. Испытывая приятное чувство усталости от трудов праведных, граф велел сразу после ужина приготовить ему ванну и постель. За ужином Эд продолжал думать о делах, вспоминая, не забыл ли он каких важных указаний своим поверенным. За этими размышлениями граф даже не заметил, что Уилл несколько возбужден и рассеян, часто поглядывает на дверь, кусает губы и как будто старается улизнуть побыстрее.
- Все было прекрасно, Уильям, благодарю. Надеюсь, ванна не заставит себя долго ждать?
- Ммм…да, Ваше Сиятельство, конечно, как прикажете… - слуга замялся и слегка покраснел. – Не желаете ли сигару? Я могу принести.
«Какой услужливый мальчик! И уже так хорошо знает все мои привычки», - умилился граф.
- Да, пожалуй, сигара мне не помешает. Принеси те, из последней партии. Но с ванной не тяни, я хочу сегодня пораньше лечь спать.
Насладившись полыхнувшими от смущения щеками юноши и тем, как он со всех ног чуть ли не бегом бросился исполнять приказ, граф откинулся на спинку кресла и позволил себе довольно улыбнуться. «Интересно, как поведет себя Уильям сегодня ночью… оказавшись в моей постели, после нашего первого поцелуя…» - об этом было так сладко мечтать, что граф почти не заметил, как Уилл бегом метнулся к выходу, отдав господину обещанную сигару.
Ванну все же пришлось ждать довольно долго, граф успел почувствовать нетерпение, и решил самолично проверить, готова она или нет. «Маленький прохвост, и где это он так задержался?» - усмехнулся про себя Эд. Все же сегодня был такой прекрасный день, что ему не хотелось сердиться на Уилла и прибегать к наказаниям – даже если слуга успеет их заслужить за остаток вечера. Они столкнулись около покоев графа, причем Уильям выглядел запыхавшимся и немного растерянным. Старательно пряча взгляд, он пробормотал что-то о том, что «как раз собирался позвать Его Сиятельство», а затем, спохватившись, распахнул перед графом дверь. Ванна успела поостыть, но Эдвард продолжал проявлять чудеса терпения, помятуя о приближающемся часе отхода ко сну, когда он сможет снова прикоснуться…а может быть, и не только…к своему слуге, ставшему еще более желанным за последний день. Поэтому он не сказал Уиллу ни слова, ни о прохладной воде, ни о забытом лавандовом масле, ни о рассеянных, менее умелых, чем обычно, прикосновениях юноши к своим плечам и спине.
«Он чем-то встревожен, или его волнует то же, что и меня?» - раздумывал Эд, пока Уильям промокал его тело большим куском мягкой ткани. Судя по тому, что юноша действовал сегодня более скованно и принципиально избегал встречаться с графом взглядом, его догадка вполне могла быть правильной. «Надеюсь, он не откажется сегодня лечь рядом со мной. Во всяком случае, я не собираюсь больше предлагать ему выбор – мое благородство и так обходится мне слишком дорого» - Эдвард упрямо поджал губы, заканчивая переодевание ко сну, и направился к кровати. Обычно, ему приходилось ждать Уилла совсем недолго: у них было заведено, что остывшую воду из ванны слуга уносил уже утром, используя помощь кого-нибудь из конюхов или лакеев. Но сегодня парень явно желал оттянуть «тот самый момент»: он принялся наводить порядок около ванны, развешивать одежду графа, придирчиво осматривать ее на предмет загрязнений или прорех. Эд понаблюдал за этими нехитрыми манипуляциями несколько минут, и, не выдержав, произнес тоном, не допускающим возражений:
- Гаси свечи, Уильям, и ложись – я устал и хочу спать.
Выражение обреченности на лице Уилла начало раздражать графа: «В конце концов, я ведь не насильник! И до сих пор еще не сделал ничего такого, что ему не понравилось». Но стоило Эдварду почувствовать рядом с собой знакомое тепло желанного тела, все обиды улетучились как дым…
Уильям был раздавлен и растерян. Проведенный им сегодня эксперимент просто не имел права провалиться! Он все так хорошо устроил: сговорился с самой хорошенькой и юной прачкой, упросил Джона с Сэмом вместо него натаскать воды для хозяйской ванны, нашел уютный уголок на сеновале. Но с самого начала все пошло не так. Девушка – Милисса – жадно тянула его к себе, подставляла губы и пухлую грудь, призывно стонала, жарко дышала в шею. А Уилл с тоской понимал, что не испытывает к ней никакого влечения. Поцелуи казались ему слишком слюнявыми, тело красотки – слишком мягким, а все ее вздохи и стоны, скорее, заставляли парня нервничать, что их услышат, чем возбуждали. Девушке пришлось самой позаботиться об эрекции Уилла, и это показалось ему унизительным, сам процесс занял не больше пяти минут и не принес ровным счетом никакого удовольствия. Правда, Милисса старательно делала вид, что ей понравилось, и намекала на возможность повторить в любую свободную минуту, но Уилл буквально сбежал из ее цепких объятий, уже понимая, что следующего раза не будет. В результате, он был зол на себя и графа, удручен разными неприятными подозрениями на свой счет, а когда пришлось в очередной раз раздевать господина, Уильям вдруг отчетливо понял, что неудовлетворенное физическое желание, которое он почувствовал сегодня у озера, никуда не делось.
«Не может быть, что я хочу именно…с НИМ. Наверное, Милисса не в моем вкусе, она слишком настойчивая и опытная… Нет, я не хочу даже думать о Его Сиятельстве…» - Уилл мог еще много размышлять подобным образом, пытаясь успокоить свою совесть, но приказ лорда не оставил ему шанса. Тянуть дальше не было смысла: Уилл погасил свечи в канделябрах, быстро переоделся в легкие рубаху и штаны для сна, и улегся на свою половину хозяйской кровати. Возбуждение вернулось сразу, как только он услышал за спиной довольный выдох графа. Оно пробежало легкой волной по спине, стиснуло поясницу и уютно устроилось внизу живота, готовое в любой момент привести в боевую готовность член юноши. Уильям так разозлился на свое тело, что стиснул зубы, перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. «А, пусть делает, что хочет. Что уж теперь…» - подумал он обреченно.
Парень сегодня явно был не в себе. Сначала этот растерянный вид, потом спектакль с приборкой одежды. А когда он с явным раздражением плюхнулся на кровать и демонстративно улегся на живот, спрятав лицо, Эдвард удивленно приподнял одну бровь. «Хм… мальчик переживает. Поцелуй ему понравился – голову даю на отсечение. Но, видимо, ему нужно привыкнуть к этой мысли. Как там говорил Гарри? Терпение и покорность – и он сам придет в мои объятья? Пожалуй, сегодня я могу и потерпеть».
- Сладких снов, Уильям, - спокойно произнес граф, отворачиваясь от юноши на другой бок. Дневное происшествие привело его в такое благодушное настроение, что Эдвард быстро и беспрепятственно заснул с легкой улыбкой на лице.
Услышав вежливое пожелание на ночь, Уилл напрягся, ожидая обычных прикосновений и объятий. Но их не последовало – лорд даже не прикоснулся к нему, а вскоре и вовсе ровно задышал, демонстрируя безмятежный сон. Постепенно расслабляясь, понимая, что сегодня его, наконец, оставили в покое, Уильям изо всех сил старался не думать о том, что испытываемое им чувство слишком похоже на разочарование…

@темы: В процессе, Макси, Romance, NC-17, Слэш

---

"Между ангелом и бесом" (День третий)

[Lere_Erkham]

Название: "Между ангелом и бесом"
Автор:  Lere_Erkham
Бета:  Жменька Я
Пейринг: м/м
Жанр: романс, мистика, еще там должен быть йумор, но кажись я его потеряла по дороге))
Рейтинг: эммм... затрудняюсь сказать... R-ка максимум
Статус: в процессе
Размер: 7 (семь) глав
Размещение: нельзя
Саммари: Ангелам и демонам тоже бывает скучно. И от их игр страдают смертные
Предупреждения: выгуливаю своих тараканов)
День первый
День второй

День третий

День третий

Улыбайтесь – люди любят идиотов.

Дверь открылась только после третьего звонка и дополнительного стимула в виде пинка ногой по металлическому полотну.

Заспанный (и от того невероятно милый) Егор хмуро взирал на улыбающегося во все тридцать два зуба гостя. Гость с не меньшим интересом таращился на Берсенева и прикидывал свои шансы удрать прежде, чем тот сообразит, кто пришел, и решит прибить от греха подальше.

- Чего тебе? – Выдал Егор, пропуская Илью в квартиру. Потом подумал и добавил. – Милый.

Все так же натужно улыбаясь, Илья сообщил цель визита, борясь с желанием броситься на шею и заорать, что он, дескать, соскучился.

- Мы приглашены на День Рожденья.

- Мы? – Выгнул правую бровь Егор, в свою очередь, старательно не замечая этого, как, впрочем, и того, что его собственные руки тянуться к блондину. Дав сам себе по пальцам, он вопросительно уставился на гостя.

- Угу. Теперь уже мы. – Скривился Илья и, вздохнув, добавил. – Я предупредил именинника, что приду не один.

***

А ведь день так хорошо начинался. По крайней мере, для Ильи.

Он проснулся в мягкой постели со своей девушкой и только потянулся к ней за поцелуем, как понял, что его тошнит. Без шуток, но его тошнило от одного только присутствия девушки в одной постели с ним.

А сама Леночка, проснувшись, сообразила, что ее вчера оставили «без сладкого», потянулась ладошкой к его промежности и… И, едва сдерживающий себя, Илья пулей выскочил из кровати, помчавшись здороваться с «белым другом». Обиженный взгляд Леночки уже некому было оценить.

Просидевший минут пятнадцать в ванной и полностью смирившийся с временным отсутствием сексуального притяжения к девушке, Илья был не настроен на длительные объяснения, а потому только и смог, что измученно улыбнуться и сказать, что немного нехорошо себя чувствует. Леночка недоверчиво поджала губы, но уличить во лжи так и не смогла.

Илья уже оделся и собирался уходить, когда девушка недовольным тоном поинтересовалась, что все-таки происходит, и когда они встретятся в следующий раз. Мартенов ласково улыбнулся и постарался успокоить подругу.

- Солнышко, все в полном порядке, просто я…


- Вот ты где, котеночек! Неужели ты думал, что мамочка про тебя забыла?!


- … просто я гей, - с улыбкой закончил Илья и судорожно сглотнул. Бля. Опять «это» началось.

Уворачиваясь от острых ноготков Леночки, парень пытался добраться до входной двери как можно скорее и, при этом, не потерять зрение. Взбешенная фурия, еще вчера вечером прикидывавшаяся милой и скромной девушкой, настойчиво пыталась устранить недостатки в его внешности, видимо считая, что один глаз будет смотреться намного лучше. Как и царапины на лице.

Только выбежав из подъезда, Мартенов смог вздохнуть спокойнее. Пригладив волосы и поправив на себе одежду, он достал из заднего кармана джинсов телефон и включил его.

Удивленно посмотрев на двадцать пропущенных вызовов от Сашки, Илья набрал номер Плотникова. Тот практически сразу же ответил на звонок.

- Ты где пропал?! – Заорал друг, не размениваясь на мелочи вроде «Доброе утро, Илюша».

- И тебе привет. Отдыхал я. Чего орешь, как резаный?

- Опять с Ленкой тра*ался? – Уже более спокойно поинтересовался Саня и добавил. – Может, хоть в этот раз покажешь нам свою кралю?

- Лучше не стоит, - торопливо начал отмазываться Илья, вспомнив с каким рвением бросилась на него «тихая мышка», но Саня расценил ответ по-своему.

- Да ладно тебе, чувак. Ты чё – боишься, что я отобью у тебя девушку?

- Нет.

- Тогда жду вас обоих сегодня в пять. Тебя и твою «малышку».

Илья тоскливо посмотрел на трубку, которая была совершенно не виновата в том, что у него после утренних событий нет девушки, а в перспективе только парень, и вздохнув потопал на кухню. Шутки шутками, а позавтракать у Леночки ему не удалось, и теперь бедному студенту нужно было решить вопрос с продовольствием.

На кухне было тихо. Все, кто не разъехался на выходные по домам, мирно отсыпались, а потому все четыре конфорки были в его распоряжении. Яичница – дело нехитрое. Это вам скажет любой, кто прожил отдельно от мамочки хоть полгода. А поскольку Мартенов был уже «опытным» студентом, то он порадовал себя омлетом и торопливо потопал к себе в комнату, дабы никто из проснувшихся не покусился на его завтрак.

Расправившись с завтраком, Илья решил уточнить причину, по которой Сашка ждал его с «малышкой» в гости и начал просматривать календарь. Увиденное его совершенно не обрадовало. Что ж он за друг такой, что не помнит про Сашкин День рождения?! Обругав себя за дырявую память и неведомые силы, которые своими дурацкими шутками задурили ему мозги, Мартенов озаботился поисками подарка. Носки, поломанный сиди и коробка с презервативами были, конечно, нужными в обиходе вещами, но уж никак не годились на роль того, что стоило подарить настолько близкому другу. Выматерившись еще раз, Илья пошел в ближайший супермаркет.

На этот раз Подарком (да-да, именно с большой буквы) торжественно был выбран новенький фонарик с супер-пупер функциями стопера и эффектом дневного света.

Довольный собою и в особенности тем, что вспомнил о подарке не у самого подъезда, Илья поднялся к себе в комнату.

- И кого бы взять с собой? Как думаешь, а Илюшенька? – Разговаривал сам с собой парень, игнорируя тот факт, что так не далеко и до визита к психиатру – разговор с собственным мозгом еще ни для кого не проходил бесследно. Разумных идей не было, а ненавязчивый шепоток на грани восприятия, который повторял «Егора», он старательно пропускал мимо ушей.

- Нет, ну я так не играю… Такая парочка… Вол, посмотри на них – правда же лапочки?
Вол, только недавно вернувшийся с Ответственного задания, был безгранично рад увидеть, что Агнесс еще не то, что не наигралась с блондином, но и продолжает активно воздействовать на него. Мужчина тяжело вздохнул и попытался хотя бы приблизительно представить каково же это - вот так резко сменить пристрастия. Получалось плохо. Ангелам вообще были не свойственны вот такие фокусы с чувствами людей, и нездоровый энтузиазм Агнесс заставлял его нервно вздрагивать. Впрочем, он все равно пока ничего не мог сделать.
- Ты меня слушаешь?! – Перед его носом вдруг оказался маленький кулачек рассерженной демоницы, которым она активно махала, пытаясь привлечь внимание к себе.
- Да-да, прости. О чем ты говорила?
- Я говорила, - все еще помахивая кулаком перед носом Вола, цедила сквозь зубы Агнесс, - что, так уж и быть, буду сегодня доброй и покажу мальчикам, что счастье есть.
- Н-да? – Скептично посмотрел на нее ангел (а Вол был именно ангелом) и, скрывая наползающую на лицо улыбку, поинтересовался. - Это как?
- Сегодня они узнают, что…

- Блятьблятьблять! – Стучал зубами Ильюха, изо всех сил стараясь больше не орать на таксиста.

Таксист же считал себя совершенно не виноватым в том, что ровно посреди дороги нервный молодой человек, который до этого ехал на улицу Танкистов вдруг передумал и заорал, что ему кровь из носу, но нужно быть около дома тридцать на улице Затейников. И теперь этот дерганый блондин (наркоман он, что ли?!) старательно всматривался в окно и нервно теребил сумку на коленях.

А сам Илья проклинал тот день и час, когда ему в голову пришла идея пойти учиться в институт, в котором потенциально возможно встретить Егора. Да, в голове был бардак, и никакие доводы разума не воспринимались.

Все было хорошо, но как только Мартенов вызвал такси, чтобы поехать в гости к Сане, он понял, что не может туда явиться без своего «парня» и до чертиков напугал рослого дядьку за рулем. Но этот факт его мало смущал. Ему еще предстояло убедить Егора поехать с ним на Днюху к Сане.

Всунув нервно вздрагивающему после его воплей таксисту деньги, Илья практически бегом зашел в первый подъезд дома номер тридцать.
Егор, как и ожидалось, был совершенно не рад его видеть. Сонный (какого хрена он спал, когда на часах только шестнадцать тридцать?!), хмурый Егор был явно не настроен на то, чтобы ехать с ним хоть на край света. Илья сделал над собой усилие и улыбнулся.

***

- Так значит, МЫ должны пойти на день рожденья к ТВОЕМУ другу? – В пятый раз ровным голосом переспросил Егор, обнимая Илью за шею и прижимая к себе.

-Угу. Я не могу с места сдвинуться без тебя. – Жаловался Мартенов, обнимая парня в ответ. – Это началось утром, когда я своей девушке ляпнул, что я типа гей.

- Хреново.

- Согласен. Пойдем? Ну, очень надо… - Давил на жалость Илья, который с ужасом представлял, что с ним сделает Саня, если он не появиться у него на днюхе.

- Идем. – Вздохнув согласился Егор и только тогда смог отцепиться от Ильи чтобы заняться своим гардеробом. – Только ни слова про «встречаемся», понял?

- Понял, не дурак. – Пробурчал обиженно Илья, старательно отворачиваясь от зрелищного переодевания Берсенева.

***

Открывший двери Саша был приятно удивлен, что вместо «малышки» с Ильей пришел «малыш», но виду не подал. Решив, что расспросит, как друг дошел до такой жизни попозже, а пока пусть веселиться. Мало ли, может, по прикалываться решил или просто так вышло?

Сказать, что друзья были удивлены, значит, ничего не сказать. Колоритная парочка Илья-Егор отжигала так, что особо стыдливые убегали в ванну охладиться. Мальчики целовались, обнимались с абсолютно невинными лицами, заставляя нервно глотать водку умудренных опытом Казанов.

Сам же Илья чувствовал себя куклой на веревочках, потому как абсолютно не контролировал свои действия. Хорошо хоть на этот раз речь у него не пропала, и он мог сам высказываться. Правда, этим «подарком» он предпочел не пользоваться после того случая, когда он орал, что не гей и при этом тянулся к губам Гора. Мнение Егора никто не спрашивал. Тот вообще вел себя образцово-показательно, только глаза были несчастные-пренесчастные.

- Ну, рассказывай. – Зажал Илью во время очередного похода в ванну Саня.

- Чего тебе рассказывать? – Замученный борьбой с самим собой поинтересовался Мартенов.

- Ты же … того…

- Ну? – Уже откровенно раздраженно шипит Илья, у которого просто сводит зубы от желания быть рядом с Егором, а не выслушивать очередную нотацию Сашки.

- Ты же раньше с девушками только, а сейчас… - Не договорив до конца, но подумав, замолкает Плотников.

Илья понимал, что надо рассказать, объяснить что происходит, но сил нет. Внутри маленький злой гений нашептывает слова, которые он повторяет вслух.

- Саш, что тебе сказать? Что мы вместе ты и так видишь. Что я его люблю? Да. Ты меня презираешь?

Сашка, просто обалдевший от такого напора, тут же пошел на попятную, пробормотав «Все в порядке чувак». А про себя подумал, что вот так стоит раз достать другу телефон новичка и – бац – нету друга. Есть влюбленный по уши мелкий засранец, который не хочет все рассказать и поделиться счастьем. Вопрос смены ориентации гетеросексуальным Ильей он предпочел пока не поднимать. Ради собственного же душевного равновесия.

К себе домой мальчики вернулись уже утром. Ну, как домой… К Егору в квартиру завалились, рассудив, что там больше шансов нормально выспаться, нежели в шумной общаге.

@темы: Мистика, В процессе, Юмор, Romance, Миди, R, Слэш

---

"Между ангелом и бесом" (День второй)

[Lere_Erkham]

Название: "Между ангелом и бесом"
Автор:  Lere_Erkham
Бета:  Жменька Я
Пейринг: м/м
Жанр: романс, мистика, еще там должен быть йумор, но кажись я его потеряла по дороге))
Рейтинг: эммм... затрудняюсь сказать... R-ка максимум
Статус: в процессе
Размер: 7 (семь) глав
Саммари: Ангелам и демонам тоже бывает скучно. И от их игр страдают смертные
Размещение: нельзя
Предупреждения: выгуливаю своих тараканов)
День первый

День второй

День второй.

Это вам не как- либо-что, а самое настоящее что-либо-как!

- Мммм… Слезь, сволочь. – Пытался выпутаться из-под Егоря Илья, ругаясь вполголоса, чтобы не разбудить Берсенева. Почему он так не хотел его будить, Мартенов и сам не знал, но, то невинно-счастливое выражение, застывшее на лица Гора, отбило все желание орать. А поводов орать, было хоть отбавляй.

Едва открыв глаза, Илья вспомнил все, что они вчера творили. И свое бесстыдное поведение, и ласки Егора, и безумный секс-марафон. Единственное, что вызвало смутное недоумение, так это то, что Егор точно знал, ЧТО нужно делать. И не сказать, чтобы его поведение так уж злило, но то, что смущало, это точно.

- Малышка, ты куда? – Поинтересовался Гор, не открывая глаз. Илья усмехнулся, сообразив, что его приняли за девушку, и нарочито равнодушно ответил.

- Котик, мне бы в ванну.

«Котик» соизволил открыть глаза, несколько раз моргнул, тупо рассматривая «малышку» и с криком «Что ты тут делаешь, падла?!» оттолкнул от себя Мартенова. Хихиканье Ильи переросло в громогласный хохот, когда Егор, не рассчитавший при этом силы, грохнулся на пол, забавно дрыгая в воздухе ногами.

- Бля*ь! – Коротко и емко сообщил миру свое недовольство Гор.

Илья, не смотря на то, что был с ним полностью согласен, все-таки решил прояснить некоторые моменты их совместной ночевки.

- Его-о-ор? Ты про вчерашний вечер что-нибудь помнишь? А то у меня в голове такая каша, что без ста грамм не разберешься.

Егор несколько раз похлопал себя по щекам, тряхнул головой и поднялся с пола, усаживаясь рядом с Ильей.

- Бред какой-то… Сидел дома за компом, резался по сети в одну игруху, а потом в какой-то момент поймал себя на том, что спешно одеваюсь и тащусь в незнакомый район. Как дебил трезвонил в двери, пока не понял, что никого нет дома… Не знаю сколько там просидел, пока не увидел тебя… Ну, а дальше клуб, танцы-шманцы и … - Егор нервно сглотнул и чуть отодвинулся от Мартенова, - и секс.

Илья заметил эти передвижения, но сил злиться или обижаться уже не было (он ведь вчера не возражал, так чего ж теперь рыпаться?), и он только устало кивнул, соглашаясь с такой версией.

- Твоюжблятьзаногу… Никогда бы не подумал, что просмотренная в глубоком и буйном детстве гейская порнуха так хорошо запомнилась… Эээ… Илья? – Замялся вдруг Егор. - Я тебе ничего не…

- Не, вроде все нормально. – Правильно понял его Мартенов и прислушался к ощущениям. Все было в норме, если не считать того, что он сидит рядом с парнем, с которым знаком всего сутки и который успел его трахнуть, и при этом даже не делает попыток настучать тому в бубен.

- Эт хорошо… Бить будешь? – Угадав ход его мыслей опасливо поинтересовался Гор.

- А нужно? Вроде бы меня никто не насиловал, сам, так сказать, напросился, - зло усмехнулся Илья и потер виски. – Ладно, пойду я хоть умоюсь.

- Угу. – Проводил его взглядом до двери Егор. – Ванна направо.

***

«Надеюсь, что это был первый и последний мой опыт секса с мужчиной» - Вяло размышлял Илья, топая к себе домой. Домом, строго говоря, назвать ту комнатушку в общаге было сложно, но за эти два года он так к ней привык, что уже про себя называл просто и ласково: «моя берлога». Конечно, было бы неплохо жить в своей квартире, как Егор, но на все «хочу» финансов не хватало, а потому оставалось только сидеть в своем болоте и не квакать.

Стоило только подняться на этаж, как из соседней комнаты выглянул Сева и ехидно поинтересовался.

- Илюха, а че это к тебе мужики уже ломятся? Опять у кого бабу отбил и морду обиженный муж разукрашивать приходил?

Невнятно угукнув, Илья поспешил проскользнуть к себе в комнату, пока еще кто-то не высказал свои предположения на этот счет. И чем только думал Егор, когда вчера тут на коврик усаживался?!

- Илюшенька, котик, может тебе надо чего? – В приоткрытую дверь просунула свой любопытный нос соседка из комнаты напротив. За ее спиной маячили еще две девчонки, возбужденно сверкая глазами в надежде узнать какие-либо пикантные подробности. Не успел Илья ответить отказом, как в двери снова постучали и задали всего один вопрос…

Через два часа поток желающих узнать, жив ли еще незадачливый Казанова наконец иссяк и Мартенов смог вздохнуть свободнее.

***

Спроси кто у Егора, что он думает обо всем этом, то в ответ бы услышали много всего по большей части нецензурного. Потому как обширность словарного запаса в данном случае сыграла не последнюю роль, и даже в мыслях у Берсенева были сплошные маты. Сначала это дурацкое приглашение на свидание (и это притом, что с парнем он знаком всего минут пять). Потом тот концерт, что он устроил перед его дверями (с привлечением внимания соседей своими воплями и сидением на коврике у двери), и, наконец, как апогей, их поход в клуб с весьма «закономерным» продолжением вечера. Причиной, заставившей Илью сдержаться и не допустить смертоубийства, по мнению самого Егора, был исключительно тот факт, что все происходило как бы не с ними и против их воли.

«Это что получается – я теперь гей?» - Вдруг пришла в голову к Берсеневу гениальная мысль, пока он пытался впихнуть в стиральную машинку белье со следами их ночного «подвига».

- Нехорошо, но вполне возможно. А раз я гей, то надо бы это проверить. – Уже вслух сам себе сообщил Егор и включил машинку.

Сказано – сделано. И вечером, затянутый в обтягивающие кожаные брюки и черную безрукавку, Гор входил в двери порекомендованного ему бара для лиц нетрадиционной ориентации.

На симпатичного парня сразу устремились взгляды завсегдатаев. А посмотреть там было на что. Высокий, хорошо сложенный брюнет с ярко-голубыми глазами и пухлыми губами. Прибавьте еще хитрющее-невинный взгляд из-под длинных ресниц и поймете, почему уже в первые десять минут у него не было отбоя от поклонников.

Выбрав одного, Егор решил перейти к более активным действиям, но первый же поцелуй заставил его недовольно скривиться. Поцелуй с Ильей заставлял бабочек в животе порхать и нежиться под яркими лучами солнца, а тут на них просто вылили ведро помоев и сказали, что это такой парфюм. Ой, не так, совсем не так представлял себе Егор прелести «голубой» жизни. Попытав счастья с еще несколькими желающими, он сделал вывод, что этот «сбой в ориентации» касается только того белобрысого парня, а потому расстроенный и окончательно «дезориентированный» Берсенев ушел из бара.

Дома его ждал остывший кофе и не пройденный квест.

***

Илья же, ободренный своей «нормальностью» на протяжении дня, купил цветы и часиков в шесть вечера отправился к Леночке извинятся за вчерашний спешный уход из пицерии. Вспомнив отмазку всех времен и народов про больную бабушку, которой забыл принести Валидол, он через полчаса уже стоял у Леночки под дверью. Девушка, хоть и была обижена на него, но все же сдалась под жалобным взглядом карих глаз и всего через пять минут искренне верила в тяжелую болезнь дальней родственницы, которой мог помочь только истинный рыцарь-Илья.

Цветы, конфеты, кофе, постель… Гм… Давайте подробнее остановимся на последнем пункте. Зачем? Да затем, что тут заминочка вышла. Нет, дело не в Леночке. И даже внезапно вернувшиеся родители тут ни причем. Дело в самом Илье. Он целовал, ласкал податливое тело девушки, пытаясь отделаться от ощущения резиновой куклы под собой.

Кожа, еще вчера казавшаяся нежнее шелка, сейчас напоминала подошву от старого кроссовка. Волосы, которые он так любил перебирать пальцами казались мотком проволоки, а поцелуи… С ними было хуже всего. Жесткие, шершавые и…совершенно невкусные губы не вызывали ни малейшего желания прикоснуться. Не спрашивайте, как губы могут быть вкусными или НЕ вкусными. Просто примите как данность.

Короче, сделав «морду кирпичом», он предложил просто «поспать» и уткнулся носом в подушку.

- Вол, ну Вол… Ты скоро? – Ныла рыжая демоница в трубку телефона, сидя на так полюбившейся ей крыше. Проказничать самой, без зрителя и невольного соучастника, было скучно, а потому она решила временно забыть про блондинистого мальчика и развлечься самым действенным способом, а именно подоставать напарника.
- Агнесс успокойся, я же работаю!
- И что? А я? А вдруг с нашим человеком что-то случиться? Вдруг он попадет под машину или, чего хуже, мое дурное влияние?
- Агнесс, я ЗАНЯТ! Завтра вернусь и…
- Фу, противный. И не говори, что я тебя не предупреждала…. И где же ты, мой малыш?.. Ага! Нашла…

- Эй, парень!
- Ммм?
- Закурить есть?

@темы: Мистика, В процессе, Юмор, Romance, Миди, R, Слэш

---

"Между ангелом и бесом" (День первый)

[Lere_Erkham]

Название: "Между ангелом и бесом"
Автор:  Lere_Erkham
Бета:  Жменька Я
Пейринг: м/м
Жанр: романс, мистика, еще там должен быть йумор, но кажись я его потеряла по дороге))
Рейтинг:эммм... затрудняюсь сказать... R-ка максимум
Статус: в процессе
Размер: 7 (семь) глав
Размещение: нельзя
Саммари: Ангелам и демонам тоже бывает скучно. И от их игр страдают смертные
Предупреждения: выгуливаю своих тараканов)

День первый

Я устал и отдыхаю в балаган вас приглашаю...
Кукол дергают за нитки,на губах у них улыбки...
Машина времени "Марионетки"

МЕЖДУ АНГЕЛОМ И БЕСОМ

- Слу-у-ушай…. А давай… - с азартом протянула лохматая рыжая девица, свесив ноги с крыши.
- Нет! Нет и еще раз нет. Я даже слышать не хочу, что ты там еще придумала! – Активно запротестовал мужской голос откуда-то из тени.
- Но это же так здорово… Вон, видишь, того парня? – Тонкий пальчик с ярко накрашенным ноготком указал куда-то вниз.
- Ну? – Явно нехотя поинтересовался мужчина и вышел из полумрака. – Который из них?
- Во-о-он тот, белобрысый.
- И что с ним не так?
- Все так, - нетерпеливо заерзала рыжая, - все с ним нормально. Пока.
- Пока?
- Уху. Мне скучно, а это значит, что…
- Что у этого мальчика неприятности… - со вздохом закончил ее реплику собеседник. – И не надоело тебе играть с людьми?
- Не-а… Они такие забавные... Смотри! Смотри! Он уходит!
- Заметила-таки… Не повезло мальчику… - еле слышно пробурчал мужчина и добавил уже громче. – Так что ты задумала?
- Я хочу сделать так, чтобы…

День первый.

Если у вас руки растут не из того места, значит - это ноги.

- Попробуйте хоть немного подумать головой… Бе-бе-бе… Тьфу, карга старая. Можно подумать я б к тебе обратился, если бы я сам смог все сделать. - В очередной раз пнув, носком кроссовка, пустую бутылку из-под пива выругался молодой блондин.
- Да успокойся ты, Илюха, покричит и перестанет. – С легким оттенком жалости попробовал его отвлечь от невеселых мыслей идущий рядом брюнет.
- Пока она «перестанет», я уже должен буду все сдать! – Огрызнулся Илья, не прекращая пинать бутылку. Ни в чем не повинная тара звенела, ударяясь о бордюр и камушки, но катилась дальше.
- Давай к Лехе обратимся? Он всем прошлый раз помог.
- Не, не катит. Леха сказал, что если я еще раз припрусь к нему с этим задачником, то он его порвет на куски прямо над моей могилкой. И развеет их по ветру.
- Ну, тогда… Давай к Олесе? Она сколько раз говорила, чтобы ты обращался, когда тебе будет необходимо? – Игриво подмигнул брюнет скривившемуся блондину.
- Много. Вот только пять задач не стоят того, чтобы потом полгода носить ей цветы и конфеты. А я потом оправдывайся перед Леной. Нет, Сань, я уж лучше опять к Семеновой пойду и послушаю, какой я разгильдяй, тупица и недоумок, потому что не могу решить эти несчастные задачи.
- Ну, на тебя не угодишь, - развел руками Саша и в свою очередь пнул несчастную бутылку.
Некоторое время парни шли, молча, размышляя каждый о своем.
- А если…
- Что? – С надеждой в глазах повернулся Илья к Саше.
- А если к этому, новенькому? Говорят, что он хорошо шарит в задачах.
- Да я даже не знаю, как его зовут, а ты говоришь…
- Егор.
- Что?
- Его зовут Егор. Я могу узнать у девчонок из его группы номер телефона и…
- Вперед. Я посмотрю, как ты будешь узнавать, и потом скажу тебе: хочу я у него что-либо просить или нет.

- И что на этот раз? Скажешь? Или так и будешь таинственно закатывать глаза?
- Фу… Все тебе нужно знать…Я так не играю…

День не задался с самого утра. Илья, забыв завести с вечера будильник, проспал и появился в институте только к обеду. По дороге он умудрился зацепиться сумкой за металлические остатки лавочки на остановке и порвать штанину джинсов. Ну, и в завершение всех «приятных» событий дня, Илья оказался именно тем студентом, у которого Елена Афанасьевна Семенова захотела проверить выполнение задач. Тех самых, над которыми парень безрезультатно просидел до трех часов ночи. Как результат - он получил «пару» и получасовую лекцию в придачу от математички. Единственное, что его спасло от неминуемого «неуда» за курс, так это то, что конечный срок сдачи был двенадцатого. Оставалось четыре дня, чтобы срочно случилось его персональное «чудо». А в таких условиях даже самый отъявленный атеист начинает искать помощи богов. Вот только на призывы откликаются совсем не они.

***

- На. Держи. – Протянул Сашка Илье клочок бумажки с неровно написанным номером.
- Что это? – Тупо уставился на него Илья, до этого медитировавший на толстую зеленую муху, ползавшую по столу.
- Твое спасение. Это номер Егора. Радуйся.
- Радуюсь. – Парень все еще хмуро смотрел на листик и не спешил его брать. – Где ты его достал?
- Места знать надо. – Самодовольно фыркнул Саня и, положив на край стола бумажку, уселся прямо напротив Ильи. – Чего раскис? У тебя еще три дня есть. Звони.
- Угу.
- Не «угу», а звони, давай. – Не унимался друг, отбирая телефон и набирая номер. Как только в трубке послышалось «Алло» он ткнул телефон в руки Илье и помахал руками «говори».
- Э…Берсенев? Егор? Привет, это Илья Мартенов. Мы с тобой на одном курсе учимся. Слышал, что ты неплохо разбираешься в математике, и хотел попросить о помощи.
- Ясно. Значит, это для тебя Сашка просил мой номер?
- Д-да… Вы знакомы? – Округлил глаза Илья и показал хихикающему другу кулак.
- Условно. Он знал, как меня зовут, спросил мой номер телефона и поставил перед фактом, что тебе нужна помощь. Думаешь, у меня был шанс отказаться?
- Нет, не думаю. – Усмехнулся Мартенов, краем глаза наблюдая за пантомимой «я и телефон» в исполнении Александра. – Так ты сможешь мне помочь?
- Не вопрос. Подъезжай ко мне домой. Улица Затейников, дом тридцать. Где-то, через час.
- Буду. Спасибо.
Обижаться на Сашку было бесполезно. Этот жизнерадостный парень мог убедить, кого угодно в чем-угодно и ему бы за это ничего не было. Чем, собственно, он частенько и пользовался. Душа компании, а так же ее «ум, честь и совесть», как говорил сам Саша, в очередной раз, сунув свой любопытный нос куда не нужно.
Илья Мартенов и Александр Плотников дружили с семи лет, а потому особо удивляться после стольких лет дружбы было нечему. Окружающие, правда, и поныне недоумевали, как спокойный, рассудительный Илья умудрялся общаться дольше получаса с этим «зайчиком-энерджайзером» и не заработать мигрень от его постоянных «у меня есть идея» и «слышь, чувак, я тут подумал…». А уж если вспомнить все те проделки, куда неизменно вовлекал его Сашка, все разбитые носы-коленки и прочие повреждения, так и вовсе можно бить тревогу. Но Илья только хмыкал и спокойно переспрашивал «А нафига?», получая в ответ пространные объяснения, и шел помогать другу, потому как негоже бросать это чудо одного.

- И что скажешь в свое оправдание, чудовище? Во что ты опять меня втянул? – Скосил Мартенов взгляд на друга.
Чудовище невинно захлопало глазами и елейным голосом ответило.
- Никуда.
- Так я тебе и поверил. И, кстати, что требуется взамен?
- Егор сказал, что потом скажет, но ничего сложного.
«Хороший ответ» - закатил глаза Илья, но не стал комментировать вслух.

***

Дверь открыли после второго звонка и симпатичный брюнет, уточнивший «Ты Илья?», с улыбкой пригласил войти. Мартенова не пришлось долго упрашивать.
- Что там у тебя?
Илья молча сунул в руки Егору задачник, раскрытый на нужной странице.
- С триста четвертого по триста девятое задание.
- Тэ-экс… Что тут у нас… Фигня, батенька. Кстати, чай будешь? Ты садись, я пойду, чайник поставлю.
Илья только ошарашено кивал головой, не успевая следить за перемещениями хозяина квартиры. Только что он стоял около него и брал в руки задачник, а в следующую минуту оказывался около письменного стола и что-то писал на листике бумаги, а потом – р-раз – и он уже куда-то выходит из комнаты. Недоуменно пожав плечами, Илья устроился на диване и начал рассматривать комнату.
Рассматривать было особо нечего. Обычный беспорядок в студенческой квартире, слегка «окультуренный» перед приходом гостя: наспех застеленная постель, вещи, сваленные в кучу на одном из стульев, включенный компьютер с окошком браузера и закачек и распахнутое окно с пепельницей на подоконнике.

- Агнесс, может, не стоит? Ну…Ну, хочешь я тебя развлеку?
- Не-е-ет… С тобой скучно. Ты мне за последние триста лет надоел хуже горькой редьки.
- Но, Агнесс…
- Нет. Смотри молча. Сейчас начнется, сейчас все будет… Вот прямо…

- Вот и все. Что тут сложного? – Заковыристые формулы щелкались, как орешки и Илья только и мог, что смотреть, как одно за другим Егор решил все его пять заданий.
- Ты гений! – Восторженно ахнул Мартенов и вдруг вспомнил, что так и не поинтересовался про оплату. А вдруг это будет ему не по карману? - Эмн.. Егор..
-Да? – Поднял голову брюнет.
- Я относительно оплаты за…
- Не волнуйся, - улыбнулся Егор. – У меня небольшая просьба. Я бы хотел попросить тебя помо…

СЕЙЧАС!

- …кхм…попросить тебя сходить со мной на свидание.
- Да, конечно. – Не контролируя свой голос, сказал Илья и уставился обалдевшими глазами на Егора. Тот с таким же ужасом в глазах натянуто и радостно улыбнулся Мартенову в ответ.

- Ну, вот зачем, а? Мальчики же совершенно не «такие»…
- А я так хочу! – Топая каблучками, взвизгнула рыжая Агнесс. – Так будет весело. Ты же знаешь, Вол, что я люблю, когда весело?
- Ага… К сожалению, знаю…

Парни, молча, глазели друг на друга еще минут пять, а потом вдруг бросились в разные концы комнаты.
Илья не мог даже подумать, что он, такой правильный и милый мальчик, согласиться пойти с парнем на свидание. Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что подобные мысли в данный момент посещали и Егора.
- Я очень рад, что ты заинтересовался мною, - с ослепительной улыбкой выдал Илья и тут же испуганно закрыл себе рот рукой, явно не понимая, неужели он и, правда, такое сказал?! Егор вдруг замахал руками, показывая, что нет, он никем не заинтересовался и ничего не хочет, но губы сами собой шептали.
- Давай в девять я за тобой зайду? Хорошо? Ты такой красивый. Ты мне…

-Агнес! Ты что творишь?! Нельзя же так!
- Вол, не будь занудой… Они отлично подходят друг другу. – Хохотала рыжая, уворачиваясь от брошенной в ее сторону маленькой молнии.
- Так нельзя! Я сейчас все исправлю! – Устав гоняться за наглой девицей, Вол опустился на корточки и, сложив руки «домиком» что-то прошептал.

- …очень нравишься… Тьфу, бля*ь! Что за бред?! – Вдруг опомнился Егор и тряхнул головой. Илья только недоуменно пожал плечами.
- Думаешь, я знаю?
- Я хотел попросить помочь мне выкинуть на свалку диван, а вместо этого пригласил тебя на свидание. Фу, какая мерзость! – Скривился Егор и опасливо посмотрел на Илью. – Ты, того, понял, что я это не серьезно?
- Но-но! Только попробуй подойти ко мне ближе, чем на три метра! – Не выпуская из виду брюнета, продвигался к выходу из комнаты Илья. – Я, правда, послать тебя хотел. Но язык меня совершенно не слушался…

- Зануда-а-а…Ты зачем испортил мои игрушки?! А вот я тебе сейчас, как…

- И у меня та же ерунда… - Облегченно выдохнул Егор.
- Л-ладно… Ну, я пошел, да?
- Иди.

Домой Илья пробирался на полусогнутых ногах, обходя всех мало-мальски знакомых и не вступая в разговоры с незнакомцами. Он все еще пребывал в шоковом состоянии, и у парня не было никакого желания доказывать всем и вся, что он «нормальный».
Недоумение от собственных слов быстро прошло, когда Илья понял, что Егор также не контролировал себя, а потому, облегченно выдохнув, он решил не заморачиваться над вопросом «Почему так получилось?» и забыть все, как страшный сон. Задачи-то Егор ему решил, а это означало, что сегодняшний вечер он мог провести со своей девушкой и не переживать по поводу «неуда» по «вышке».

С Леночкой Илья встречался уже целые полгода и был на той стадии, когда вроде бы и давно вместе, но еще не надоели друг другу. Он даже подумывал, чтобы познакомить ее со своими родителями, но все как-то не было повода. Мать обещала приехать к концу месяца, чтобы проверить, как тут живет ее дитятко вдали от, отчего дома.
«Дитятко» радовалось, что родители жили в другом городе и редко его навещают, неизменно предупреждая о предстоящих визитах, дабы он успел убрать все пивные бутылки из своей маленькой комнатки в общаге.

Леночка очень обрадовалась возможности провести пятничный вечер с Ильей, а потому с радостью согласилась пойти с ним в кино. Добродушно настроенный Илья даже разрешил ей выбрать самостоятельно картину для просмотра, втайне пытаясь задушить в себе воспоминания о дневном инциденте.
Из кинотеатра они отправились в пиццерию и спокойно наслаждались едой, пока… Пока на электронном табло часов не появилась цифра девять.
Илью словно подбросило на месте, в голове зазвучал ехидный женский голосок, который интересовался, почему он не идет на свидание? Минут пять Илья боролся сам с собой, пряча под столом конвульсивные движения рук и ног, после чего, уже практически не контролируя своих действий, встал, сказал Леночке «До встречи» и побежал на стоянку такси.
До своего дома он доехал за двадцать минут. Прямо на пороге его квартиры, на том самом уютном зеленом коврике сидел Егор. Его отчетливо трясло, но при виде Ильи он подскочил на месте и бросился ему на шею.
- Пришел… Я жду тебя уже двадцати минут, я соскучился. – Выдал Егор, обнимая Илью за шею и прижимаясь ближе.
- Да… - вновь слабо контролируя себя, пробормотал Илья, неосознанно обнимая в ответ. – Прости, я задержался. Идем?

Содрогаясь внутренне, Илья приобнял Егора за талию и они вдвоем направились к припаркованной у подъезда машине Егора.
«Да я даже не управляю своим телом! Это безумие какое-то! Словно меня дергает за веревочки невидимый кукловод и читает реплики» - Проносилось в голове у Ильи, пока они ехали в центральную часть города. Взгляды, которые периодически бросал на него Егор, были полны того же недоумения и злости, которые отражались и в его собственных глазах. Берсенев тоже чувствовал себя не в своей тарелке, но, будучи послушным, невидимому кукловоду, вез их на «свидание».

Первые минут двадцать Илья даже умудрялся абстрагироваться от всего происходящего, словно он был в клубе не с парнем, а, к примеру, с Леной. Словно, это Леночка его обнимает, глядя на него с растерянностью в голубых глазах, словно это она несколько неуклюже его целует. Почему неуклюже? Нет, Илья не думал, что Егор так уж плохо целуется, просто внутренняя борьба Берсенева с самим собой находила, вот такое странное проявление, делая их поцелуи неловкими, словно в первый раз. А еще, если не смотреть, как длинные пальцы Егора комкают штанины брюк, когда Илья тянется к его шее, то можно представить, что это на девушке он ставит метки засосов.
Коренным образом ситуация поменялась, когда зазвучала медленная мелодия и парочки сменили быстрый ритм диско на плавные покачивания в такт романтичной музыке. Илью словно током ударило, он, как зачарованный, наблюдал, как его рука (ЕГО!!!) тянется к руке Егора и Мартенов сам тащит их на танцпол. Окружающие недоуменно покосились на двух парней, но особо никто возражать не стал. Стремясь сделать контакт как можно менее плотным, они порой забывались и тянулись друг к другу, а потом отскакивали, если так можно выразиться, на пару сантиметров.
Постепенно публика привыкла к несколько «нетрадиционной» паре и совершенно перестала обращать на них внимание.

- Вот видишь, как им хорошо, - мурлыкнула рыжая, удобно устраиваясь на диванчике и поглядывая на танцующую парочку. Ее спутник не разделял веселья, а только осуждающе качал головой.
- Ты невыносима, Агнесс!
- Ошибаешься, дорогой! Это моя работа – делать людей счастливыми, - заливисто расхохоталась Агнесс и сделала глоток из своего бокала.
- Твоя работа…- брюнет только набрал полные легкие воздуха, чтобы высказать все, что думает о своей спутнице, как его глаза закатились, по телу прошла судорога, и он исчез.
- Вот и славненько. Теперь-то уж я развлекусь…

Внутри Ильи словно образовался комок желаний, в нем причудливым коктейлем перемешались похоть, ненависть, нежность, отвращение, и этот бурлящий клубок должен был вот-вот взорваться. Юноша прекрасно понимал, что это – не его, что оно напускное, но абсолютно ничего не мог сделать. Его тянуло к Егору, как магнитом, пред глазами словно были высечены слова принадлежности конкретно этому существу, и сил на сопротивление с каждой минутой было все меньше.
А когда Егор поднял на него мутный взгляд и хрипло предложил «Может, ко мне», то щиты сорвало окончательно.

Машина, ночной город, панельная девятиэтажка… Егор, стаскивающий с него футболку и лихорадочно целующий, куда придется… Холодная простынь, на которой два обнаженных тела... Вскрик… Стон… Цветные пятна перед глазами… Горячее тело под боком и сухие губы на его губах…

-Ну, вот и все, а вы боялись, - облизнула губы рыжая и удовлетворенно потянулась на кресле, так и не замеченная парнями в пылу страсти.

@темы: Мистика, В процессе, Юмор, Romance, Миди, R, Слэш

---

[Майя-Стина]

Название: Март
Автор:  Майя-Стина
Бета:  ola_heels
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: фантазийная зарисовка о подслушанном разговоре

Короткий день на работе, пришла домой после обеда. Не заходя, присела на крылечке, прислонилась к двери,
достала сигарету, щёлкнула турбо-зажигалкой (зажигалка погудела), затянулась, понюхала ирисовый букет
(шутки заложенного носа: запахло ирис-"Кис-кис"ом), снова затянулась.

Не любит Арсений, когда я курю в доме. Обязательно или разорётся дурным голосом, или наоборот, по-тихому пачку куда-нибудь заныкает.
Вообще скотина. Сам не курит — ест что ли? Он абсолютно бесполезная в хозяйстве вещь, навроде радио: новости и погоду я узнаю через интернет, музыку слушаю с плеера, а что ещё оно мне даст? Но бубнёж рекламы и взвизгивания заставки на периферии уже привычны, говорят, что всё идёт как надо, этот день, может, не лучше, но зато и не хуже прошедших. Да и антикварный же предмет: радует глаз и сердце!
А значит, путь стоит. Соответственно Сеня — лежит на диване.

Сижу, дышу дымом и мокрым воздухом. Должно пахнуть талым льдом, абрикосовым ароматом сигареты, ирисом (не"Кис-Кис"ом!),
но мой подмороженный нос отказывается всё это различать...и хорошо! Так как я обязательно бы учуяла растаявшие остатки собачек и мимозовую волну от остановки, где стоят дамы с жёлтыми пылящими вениками. Воротит меня, откровенно, от мимозы; радость, что у Главного на неё аллергия, но служебные гвоздички пусть поукрашают Дворничиху, бриллиант среди парковых скульптур. А я купила ирисов, хоть смотреть приятно (и"Кис-кис"мерещится).
Вдобавок к носу, потихоньку мёрзнут пальцы. Надо бы подарить себе перчатки.

Сижу, раздумываю себе о подарке к празднику. О себе и о подарке. О подарке себе. О себе-подарке. О себе-не подарке. О подарке не себе...

И слышу за дверью голоса.

"Чувствуешь: дым? Это Она! Сейчас войдёт..."

Женский голос, смутно знакомый.

"Да брось, мимо кто-то прошел — вот и натянуло. А Она по пятницам дежурит — пока светло,точно не появится".

А вот и Арсений. Ну за три-то года можно заметить, что каждую пятницу я на работе допозна. Но по этой причине в празднечные-предпразнечные пятницы меня и отпускают. И завтра — Восьмое Марта, дорогой! А первый голос узнаю: соседка, то ли Маня, то ли Мася...

"Мерь (ну почти угадала, почти), может, теперь перекусим? Там рыба была, хотя Она, конечно, рыбу готовить не умеет,т о ли дело ты..."

Нет, ну вот неблагодарный! Я, значит, готовить не умею. Он друзей приводит и сам жрёт за четверых, на унитазе не помещается, а я готовить не умею.

"Да ладно... У меня совсем, считай, еды дома нет: Он всё по забегаловкам, а мне говорит, мол, большая — мышь поймаешь! Это я типа работать должна. Уйду я от Него наверное. А тебе как с Ней живётся?"

"Паршиво, Мерь, ох паршиво! То носится как с детём, то ревнует. Покупает мне одеколоны и шампунь, норовит в парикмахерскую отвести. Как подруги её приходят — рядом сесть не моги, а то ой что начнётся! А моих друзей всех прогоняет и вдогонку ножным полотенцем размахивает. Мать её..."

Ой-ой-ой! Ну и ходи лохматым как джонгари-снежный человек. И друзья твои весь дом загадят — посмотрим, что запоёшь. И у подруг моих на тебя аллергия: рядом сидеть не могут. И маму ты не трожь.

"Мать её как-то на меня недобро смотрит. Ничего не говорит, но само отношение... Видимо был у Неё кто-то до меня, и сумел он каким-то образом, даже не подозреваю как, матушке этой дикой понравиться. И она теперь за него ревнует".

Ну да, в плане моих личных привязанностей мама прсто убийца. Правда был не Он, а Она, моя бывшая квартирная хозяйка, с которой мама регулярно кофейничала. Перебралась из съёмного угла в пустующий бабушкин дом я главным образом из-за Арсения. Хозяйка категорически отказавалась терпеть нас двоих, я съехала, а мама лишилась удобного предлога заявиться на вареный кофе с бисквитным печеньем. Допустим, печенье это, хотя и купленное, было и у меня, но кофе я пью лишь изредка, растворимый-со-сливками-и-амаретто, а всегда — чай. С травками, фруктами, яго...

"Так уйди от Неё".

Яго. Что за предъявочки, Яго? То есть, Мери?!

"Ну-у-у..."

Да-да, правильно-правильно, мы уж как-нибудь сами, без добрых советов обойдёмся.

"Ты знаешь, Мерь, пожалуй, вот так совсем уйти я не согласен. Я уже пытался уйти от Неё, два раза, в это же самое время. Первый год меня не было три дня. Второй — неделю. Вот сижу и думаю: а делать ли третью попытку? Всё равно вернусь. Может и не к Ней, Она вещь бсполезная, навроде радио: стоит ящик, чего-то мурлыкает, зато тёплый. Но домик этот я не брошу. Без меня Она ж с ним не управится.
Кстати, обещала на ужин рагу. Рагу у Неё неплохо выходит. То есть заходит. Короче, вкусное рагу! Вобщем — я остаюсь".

Вот и ладно, а то я уже совсем пимёрзла к ступенькам.

Отбрасываю окурок в лужу (кто-то из них обиделся и зашипел), поднимаюсь, потираю слегка онемевшие руки, копошусь в сумке, вот оно это рагу, а вот и ключи.
Почётче простучать каблучками,поклацать ключами...

А за дверью — тихий шухер:

"Чёрт! Подкралась незаметно! — А я говорила: дымом пахнет! — Ты не говори, а ходу! Прыгай давай! — Всё, до завтра! — Теперь уж навряд ли..."

Вхожу. Арсений выходит меня встречать, смотрит огромными глазами: картина "Укоряющая Невинность". Покачивается открытая форточка на кухне.
Я достаю пакетик спасительного рагу. Улыбается, морда. Чихает на ирисы (наверное, ему не нравитя"Кис-кис"). Снова улыбается.

— Здравствуй, Арсик! Ну, признавайся, что тут было? Ладно. В наказание тебе возьмём себе котёнка,если у Мерьки появятся!

— Мрр-р, — высказывается Арсик и неопределённо поводит хвостом.

@музыка: Scissor Sisters,"I Can't Decide"

@темы: Закончен, Джен, Мини, G

---

[Хаку Сёйдзи]

• Название: Футбол без правил
• Автор: Хаку Сёйдзи + J.
• Бета: J.
• Рейтинг: NC-17
• Пейринг: М/М
• Размер: миди
• Статус: закончен
• Саммари: слегка о футболе (выставляю по случаю чемпионата мира в ЮАР)

Футбол без правил

Я проходил мимо стадиона по два раза на день. Иногда, когда мать выгоняла в магазин, я делал круг, чтоб ещё раз оказаться возле него. И каждый день, в любую погоду, я смотрел на одного и того же человека. Не зная не имени, ни места, где он жил, я просто замирал на некоторое время и любовался им.
Юношеская команда по футболу занималась тут с раннего утра до позднего вечера. Они практически жили здесь и учились при спортивной школе. Свободного времени у них почти не было. У заборов, так же, как и я, стояли девушки. Красивые и не очень. Они смеялись, пускали слюни и махали парням руками. «Спортивные монахи» - так я их окрестил. Но, как я уже говорил, не все мне нравились, а лишь один. Который, как назло, привлекал и большую часть внимания женской толпы.
- На брата смотришь? - спросили меня однажды.
- Угу… - буркнул я и пошёл прочь. Домой. Подальше, чтоб они не увидели моих красных от смущения щёк.
Выходные у парней, конечно, тоже были, но в силу того, что большинство из них жили в других городах, все равно оставались в общежитии при школе, и только некоторые, закинув за спины мешки с бутсами и грязной формой, возвращались по домам: стирать и отрываться на неделю вперед. Беда моя состояла в том, что в предпраздничный день даже спортсменов отпустили пораньше. И направились они не на передышку, вопреки моим ожиданиям, а восвояси. Я шмыгнул за поворот привычно, чтобы не попасться на глаза никому из футболистов, но и в этом мои расчеты не оправдались. Что за день?!
- Здорова, парень. Я смотрю, ты тут часто трешься. Хочешь в команду?
- Э... - я обернулся. - Ну... Я думаю, что не потяну, - от смущения рука поползла к макушке. - Вы такие сильные, быстрые. Столько тренируетесь! Это так... - как же сложно подобрать слова, - ...круто!
Нет, всё же я покраснел от смущения. Да вдобавок нервно посмеялся. Парень, что смотрел на меня, добродушно улыбался. Это не тот, в кого я трескался, но связи с ним могли быть полезны. Какой я, оказывается, корыстный тип.
- Вы всё время за решёткой, как монахи. А как же девушки? Родители? Я бы не смог... Вот... и... восхищаюсь. Меня Макар зовут!
Парень слегка покачал головой и пожал мою руку.
- Паша. Ну ты, Макарыч, и сказанул… Монахи, ха! Пришел бы ты к нам в общагу разок, ты б понял, как монахи отрываются, - он рассмеялся и приятельски похлопал меня по плечу. – Все с чего-то начинали. Если хочешь всерьез заниматься, поговори с тренером. А то стоишь среди баб, глаза мозолишь, - он пробормотал еще что-то невнятное, отвернувшись. – Мы раз в месяц на вылазки ездим. Если хочешь, подсуечусь, так и с тренером поговоришь. Он, как выпьет, добрый мужик становится.
"И как отрываются монахи без девчонок??? Неужели это мой шанс?" – закрутилось-завертелось в голове.
Мальчишки мне нравились с детства. Когда-то щёлкнуло что-то в голове и решило: девочки - это плохо, мальчики - хорошо. И не переубедить. Моя мать, осознавая, что бороться с этим никак нельзя, теперь только приговаривала: "Лишь бы человеком был хорошим". Да я вроде не плохой.
«Вот она удивится, если я ей сообщу, что хочу заняться спортом. Я и сам удивлюсь, если скажу да».
- Мешаю их разглядывать? - усмехнулся я. – А что… было бы хорошо. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить за это.
Ну вот, я сказал, что согласен. Да разве такой хлюпик, как я, выдержит их нагрузки? Но попытка - не пытка. Я смогу поговорить с НИМ. Это мой шанс. Я даже впервые так сильно возрадовался, что не девушка.
- Вот и порешили. Значит, завтра подходи сюда к 10 утра. Будешь моим двоюродным братом. А в качестве платы за услуги принесешь с собой пятилитровку пива и блок сигарет. Лады?
- Угу, - уже бодрее кивнул я и широко улыбнулся.

Выудив из плюшевого медведя свою заначку, я пересчитал деньги. На пиво и сигареты хватит. Я даже не задумался, что парень – спортсмен, и этим себе только хуже сделает. Моя мать уже висела на проводе и рассказывала своей подруге, что её сын решил стать мужиком, играть в футбол. Вот только она, получив в ответ фразу: "А не ради красивых парней он туда собрался?", заливалась хохотом до слёз и задала этот вопрос и мне.
- Не твоё дело, - буркнул я.
А вообще, моя мать, хоть и знала, что я гей, но радовалась, что я губы не крашу, туфли её не ворую и прочее. Это вроде как её успокаивало. Вроде как мужественность есть, глядишь, и на девочек потянет. А пока это всё подростковая дурость, которая сама выйдет. А не выйдет - "Главное, чтоб человек был хороший".
Сходив в магазин, получил пинок под зад. Детям не продают. Не скажу, что я выгляжу по-детски, но мне пока нет 18. Пришлось идти в проверенный всеми одноклассниками ларёк. Там и ждал меня успех. И в десять утра я, как штык, был с самым нужным мне имуществом в ожидании Пашки. А вскоре стали подтягиваться футболисты, и нестройная колонна юных спортсменов, что не возвращались накануне домой, вышла из скрипучих ворот, возглавляемая мужиком лет сорока пяти, с темными с проседью волосами и жилистым телосложением. Мужик сразу прищурился на меня, а из колонны выскочил мой новый товарищ.
- Петр Андреич, знакомьтесь, это мой брат, Макар, я Вам про него говорил! – он схватил меня за плечи и пихнул в сторону мужика.
- Здрасьте-здрасьте. Макар, говоришь… Брат, говоришь… - тренер вдруг наклонился и стал бесцеремонно лапать меня за бедра и лодыжки. – Работы много, конечно…
За его спиной в это время Паша настойчиво спрашивал одними губами: «ПРИНЁС?!»
Я незаметно для тренера кивнул, что, мол, да. Поскорей бы из лап этого мужика вырваться, уж очень это всё меня на пошлые мысли наводило. А встретившись глазами с объектом моего вожделения, я даже дёрнулся, сделав шаг назад.
- Много... Мать меня берегла. Но я же мужчина... - забормотал я. - Тренировки же сделают из меня способного играть?
- Тренировки… - Петр Андреевич хмыкнул и ткнул пальцем на пакет в моих руках. – Я надеюсь, у тебя там не конфеты, и хотя бы пиво ты в качестве первого взноса принести догадался. Сегодня устроим тебе проверку. Будешь со мной на спор пить. Кто первый сбежит по малой нужде – тот победил. Протянешь дольше меня – беру тебя под свою ответственность, нет – тогда будешь дальше под мамочкиным крылышком куковать.
И на этом он от меня отстал, отправившись разбираться с водителем автобуса, который должен был вывезти нас на турбазу местного Института физкультуры, за город.
- Поздравляю тебя, мужик! – меня как-то разом окружила толпа доброжелательных, на первый взгляд, парней. На второй взгляд я проверять не стал, боялся снова наткнуться на НЕГО и покраснеть в очередной раз.
- Давай сюда сигареты, - какой-то долговязый блондин вытащил из моего пакета сигареты и заныкал себе за футболку. Никто не возмутился, так что он был тут либо лидером, либо «держателем общака».
Честно говоря, чувствовал себя ужасно. И, как цыплёнок, готов был скоро закудахтать от страха. Больше всего напугал меня этот самый тренер. Смогу ли я выпить столько пива? Хрен знает! Затычку в член и может победа будет в моих руках. Дикие мысли. А если не выдержу и обоссусь на глазах их стада, то что про меня подумает ОН?
- Слушай, Паш, - спросил я тихо уже в автобусе. - А расскажи мне про команду.
Естественно, меня интересовал только парень моей голубой мечты.
- Да нахрена тебе команда? – возмутился мой «брат», шлепнувшийся на сиденье рядом. – Ты вот что слушай. Правила игры не включают пункт, что вам надо все выпить. Вот… - он достал из рюкзака литровую бутылку из-под минералки и воронку. Не слушая его, я наблюдал, как парень переливает пиво и объясняет мне, что и как. Очевидно, он хотел остальное оставить себе.
- А что до команды… Ну пацаны как пацаны. Нормальные все вроде, блатных нет, играют на совесть. Андреич не любит ленивых. Но, говорят, особые надежды на Илюху с Артемом (это наши нападающие), - он ткнул пальцем в сторону того самого блондина и парня-моей-мечты, - и на Мишку, вратаря. Это типа слухи. Но играют они прилично.
- Ммм... Ясно, - кивнул я, пытаясь разобрать правильно, кто Илья, а кто Артём. - Спасибо, кстати.
Моё спасибо было больше за то, что я смог взглянуть моей мечте в глаза. Необычные, большие, светлые глаза. Такие глубокие. Внимательные. "Нападающий..." - меня развезло. Я пребывал в неге всю дорогу. Глупо улыбался и боялся нарушить это ощущение тепла и счастья каким-то шевелением.
А потом мы приехали на базу. Скинули вещи по комнатам, выслушали речь тренера про свежий воздух и были выгнаны на пробежку по лесу. Я также отправился бегать. "Радости" моей не было предела. Однако втянулся. По кочкам, по ямкам, кроссовки одевал полгода назад, а лапа выросла, жмут слегка. Задумавшись об обуви, я сковырнул землю, зацепился за корягу и шибанулся носом о пень. Шик. Кое-кто меня перепрыгнул и побежал дальше.
- Подъем! – не успел я прийти в себя, как почувствовал крепкую хватку и резкий рывок вверх за запястье. – Не сильно ударился, сам идти-бежать сможешь?
О да, все же Артемом был именно он… Он гарцевал на одном месте и смотрел прямо на меня, ожидая ответа.
- Смогу, - улыбка глупо растянулась больше, чем нужно. Я поднялся и ощутил дикую боль в колене. Корень полоснул по коже, заставляя кровь красиво растекаться по ноге.
- Н-нет, не могу, - ухватился я за парня, желая изобразить обморок от вида крови. Я упаду, а он меня на руках понесёт к базе, как романтично! Вот только попрут меня отсюда сразу же... Пришлось отлепиться и сделать суровое лицо.
- Это была шутка... могу, да.
И я побежал. Прихрамывая, изображая мужественного страдальца. Как же не хотелось, чтоб моя мечта покидала меня так быстро. Надо было что-то придумать. Но что? "Не надо спешить... И медлить не надо!!!"
Артем мельтешил где-то на периферии зрения. Он слегка наклонил голову, рассматривая мою «смертельную рану» - не останавливаясь при этом.
- Царапина. Жить будешь, - и ускорился, оставляя меня на полметра… метр… три метра… позади.
- Чёрт! - я побежал за ним. Я не мог упустить его из виду, когда он так близко. И какой у него зад! Так близко я его ещё не видел. Эти две мускулистые половинки. Меня развозило всё больше и больше. Я даже побежал быстрее, чтоб рассмотреть и почувствовать запах его тела. Со стороны глянешь - реальный маньяк. Нюхает шлейф запахов, что оставляет нападающий. Похоже, я растерял осторожность.
- Бежишь? – не оглядываясь, поинтересовался парень. – Я Артем. Ты говори поменьше, а то дистанцию завалишь. Давно в футбол играешь? – загляденье, как он бежал. Что летел, честное слово, я не преувеличиваю! – Таких, как ты, у нас много бывает, приходят новички и уходят через две недели, не выдерживают тренировок. Так что если у тебя нет серьезного настроя, можешь даже не пытаться.
Но, несмотря на суровый, вроде бы, тон, он улыбнулся, добивая меня своей улыбкой, как контрольным выстрелом.
- Я знаю. Если я выдержу тренировки, значит, всё серьёзно. Меня больше тренер пугает. Разве спорт и пиво совместимы? – помолчав, я задал ещё один вопрос (сразу, чтоб потом бежать молча, дыхалка не железная). - Слушай, а как вы в своём монастыре развлекаетесь? Ты не подумай плохого, просто Пашка сказанул вчера, а я всю ночь не спал, думал об этом...
Артем коротко рассмеялся в ответ и присобачил раскрытую ладонь к моему затылку, пошуровав там каким-то покровительственным жестом.
- Не ссы компотом! Андреич хороший мужик, для тренера главное – знания. Да он и в хорошей форме. А что до развлечений… узнаешь, сегодня вечером или потом в общаге.. Скучно не будет точно – это я тебе обещаю.
- Аха, я понял, - пришлось смотреть вперёд. Щёки уже горели алым цветом. "Вот это позор!" - думал я, отчётливо слыша, как колотится моё сердце. Ещё секунда близости, и я умру.
Впервые я его увидел на матче против команды из соседнего города. Я не особый любитель футбола, просто настроение было такое, чтоб зайти и посмотреть, как болеют "наши". Влюбился с первого взгляда. Ходил на все игры, бродил мимо во время тренировок. Он, скорей всего, не видел меня за толпами фанаток, а ведь так хотелось бы.
- Фух... Разрывает… - шепнул я под нос, решив ускориться и быстрей завершить круг, вернувшись на базу.

К вечеру нас ждал какой-то совсем не спортивный пир горой, явно нарушающий полезную диету. Но атмосфера царила дружеская. Ко мне не раз подходили члены команды – поблагодарить за сигареты, а Пашка выдул все оставшееся пиво в одну харю, не возжелав ни с кем делиться. Ну и хрен с ним. Все равно я победил, а тренер вскоре добродушно распевал тоскливые песни вроде «Там в степи глухой», глядя в костер.
- Эй, новичок! – окликнул меня из тесной компании человек пяти уже знакомый голос, вызывающий где-то за грудной клеткой душевное томленье. – В картишки будешь?
- Меня Макар зовут. - усмехнулся я. Ну раз предлагает, разве я могу отказаться? Я ради него на всё согласен, вот только он об этом не знает. И слава Богу! Ноги двинулись к нему. На колене красовался бинт, взгляд от этого становился ещё мужественнее. Будто я свернул ногу спасая котёнка, а теперь всё так же хожу, как ни в чём не бывало.
- Раздавай, - кивнул я.
Раздали. Только предупредили для начала, что играем не просто так, а играем на деньги. Или на сигареты. Или на журналы типа «Плейбой», которые тренерский штаб изымал у футболистов как разлагающие нравы. С журналов разговор весьма быстро перешел на девочек, и все играющие по кругу стали описывать дам-мадам своей мечты. Мечты различались не сильно, и чаще всего включали упругий зад, больший сиськи и минимум одежды.
- Ну а ты, Макарыч? Постоянно среди наших фанаток трешься, небось всех их уже перелапал? – за вопросом Пашки последовал взрыв молодецкого хохота. И поди пойми, над чем смеются. Я опять залился краской, понимая, что сейчас придётся врать не по-детски. Хотя при таком смехе лучше покивать и просто промолчать. И ни разу не глянуть на Артёма, а то ещё подумают что ненароком.
- Я люблю спортивных...- "...а кого, это уже не ваше дело". - И чтоб поговорить было о чём. А эти в вас все втрескались, одни разговоры о задницах, подмигиваниях...
- У-у-у, - довольно загудели парни. – Давно пора этих девочек оприходовать. Эх, вот был бы кайф, если б Андреич еще и женскую команду организовал! – мечтательно произнес кто-то.
- Да ладно, все бабы, которые играют, страшные, как сволочи! – протестовал другой.
А Артем, скинувший свои карты молча поднялся. По нужде? Не похоже. Остальные вдруг перестали ржать и тоже повставали.
- Ну что, Макарыч… - видимо, это ко мне уже приклеилось. – Посвящение Андреича ты прошел. А теперь будешь посвящен в мужики нами. Доставайте хозяйство.
Как по команде, футболисты, которых вокруг оказалось больше, чем пятеро (видимо, остальные подошли), повынимали из портков свои инструменты.
Долговязый Илья продолжал вещание:
- Чтобы стать настоящим мужиком, ты должен подрочить нам всем.
- Не дрейфь, через это все прошли.
- Ну? Вперед! – посыпались с разных сторон возгласы.
- Все??? У вас команда пидаров что ли? Нахрена этот обряд? - удивлённо отшатнулся я, стараясь не смотреть на их причиндалы, а больше пробегаться по глазам. Остановившись на ЕГО глазах, я уставился как баран, ожидая ответов. Что за хренотень?! Возможно, я бы и сделал, не обломилось бы, но при человеке, в которого я влюблен, делать это совершенно не хочется. Вот они какие развлечения... Замечательно. А если пьяный тренер проснётся? Он что трахнуть меня захочет? Я бледнел.
- Нет, команда у нас нормальная. Нормальные неудовлетворенные мужики. Не захочешь дрочить – заставим сосать. Так что давай по-хорошему, нам же еще тренироваться вместе, - примирительным тоном добавил кто-то.
"Ну ладно", - решил я. Всё это пошло и мерзко. Какие-то парни, которым я дрочу, какие-то руки, которые хватают меня за зад, градус, бьющий в голову. Меня окружили, а я просто закрыл глаза и делал своё дело, похоже даже, что не по одному кругу – а несчастные ненасытные футболисты все сменяли друг друга, суя мне в руки очередной член. И вдруг мир замер. Я понял, что про меня забыли. Им надо было только начать. Теперь же я мог выскользнуть из этого месива сосущихся тел. Такого шока у меня не было никогда. Правда, и такой шок не заставил бы меня заводить отношения с девушками.
- Стоя-ять… - меня схватили за шиворот, сделали умелую подсечку, роняя на больное колено. В лицо ткнулся ожидаемый предмет. Ох уж эти блондины.
- Ты чего, сдурел? Парень сделал свое дело, иди ищи, кто согласится.
О, мой герой! О, мой спаситель! О, моя любовь!
- Не обращай внимания. Дорвались парни.
Только теперь я заметил, что «зажигающих» осталось около половины, остальные побрели по местам.
- Пошли лучше в дом, поболтаем, - Артём выжидающе посмотрел на меня, а потом разулыбался. – Ничего такого. Просто меня эти дурачества задрали. А ты новенький, у тебя шок, небось. У всех шок, после такого, - он кивнул со знанием дела.
Мы зашли в дом и уединились в мягком уголке. Никто нас не видит, темновато и уютно. Рядом тарелка с забытыми сухариками.
- Это было первый и последний раз, или как? - решил начать я разговор. Хорошо, что он выбрал такое место. Мои красные от смущения щёки не было видно.
- Ну как сказать… - он помедлил. – Я тебя спас из цепких рук насильника. Может, теперь дашь трахнуть себя? В награду, так сказать.
Я почувствовал его ладонь на своем бедре. Вот так прямо и без обиняков. В зобу дыхание спёрло, как говорится.
- Слушай. А ты меня видел раньше? - надо было хотя бы понять, на что я смогу рассчитывать после. Не хотелось бы пройти всё это и уйти ни с чем. Он был мне нужен. Я плавился от одного его взгляда. Его голос пробивал мой мозг насквозь. Кожа покрывалась мурашками. И всё от одного него.
- Какая разница? – Артём пожал плечами и придвинулся ближе ко мне, вторую ладонь он положил на мое плечо. – Ты трешься с девочками у забора, это все знают. Среди баб один прораб. Может, ты педик? Тогда тем более, нечего ломаться. Я же тебе по обоюдному согласию предлагаю. Ты парень ничего, а представишь тебя в бабской одежде – так вообще красавица. Ну?
- Так может, мне переодеться? - в шутку сказанул я. Мне льстил его комплимент. "И стены крепости рухнули..." - подумал я, понимая, что ни хрена у нас с ним не будет. Он меня кинет, как шавку. Зато я исполню свою мечту с мужчиной моей мечты. Я повернул голову и улыбнулся ему в губы.
- А что… - его глаза скользнули по моему лицу. – Все лучше, чем с мужиком. Так, юбку надел, парик – и уже вроде как не Макар, совсем не Макар…
Он рассмеялся и толкнул меня, не особенно сопротивляющегося, в грудь. Не сказать, что всё действо было похоже на мои мечты. Это было быстро, без всякого эмоционального удовлетворения и, прямо скажем, не очень умело. Но мне было плевать. Это был ОН, во плоти, он был рядом, его горячее дыхание щекотало мне кожу, и я мог беспрепятственно целовать его, вознаграждаемый одобрительными междометиями.

- Девочка моя, да ты умелица, судя по всему… - я зажмурился, когда он расслабленно погладил меня по волосам. Правильно ли я поступал? – Мне понравилось. Хвалю.
- Я рад.

Моя мать опять висела на проводе.
- Ахаха! Маринк, он у меня помаду своровал! Скоро у меня будет не сын, а девочка. Мамина радость! Сынок! - это уже было в мою сторону. - Каблуки дать на 44 размер?
Мать опять засмеялась и чуть не навернулась с тумбочки, когда увидела меня в платье с накладной грудью.
- Сына... Ты ж маму до инфаркта доведёшь...- и опять в трубку: - Маринк, я тебе попозже позвоню. Сын чудит что-то. Помогу ему.
Трубка брошена, и хитрый прищур матери пополз по моему накрашенному лицу.
- Выглядишь, как проститутка. Пошли, прынцесса, смывай всё. Я тебя накрашу. Ох, на кого сынок педик уродился? Зато не скучно. Да, сына?
Выщипали брови, накрасили, побрили ноги и выдали парик. Мать по образованию визажист, так что спустя час я уже был похож на примерную барышню, а не Маньку с трассы.
- Вылитая девушка... только с яйцами.
Под хохот матери, я удалился на улицу. И сразу оценил все прелести бытия девушкой. Во-первых, туфли оказались непомерно узки, и идти в них, разгибая ноги до конца, было сущей пыткой. Во-вторых, ветер чудил что-то с париком, и я то и дело поправлял его, боясь, что слетит. Ну, а в третьих, я оказался под прицелом внимания всех местных пацанов. И что удивительно, никто меня не узнал. В таком виде я и направился к стадиону, сжигаемый десятками прищуренных недовольных глаз фанаток. Парни уже тренировались, а Пётр Андреевич явно был не в духе после вчерашнего. Он хмурился и орал что-то про бездельников, которые не могут вовремя явиться на первую тренировку в своей жизни. Он орал, а я стал ловить на себе взгляды футболистов. Один, другой… Третий толкнул пятого, пятый шепнул что-то десятому… Я почувствовал, как кровь приливает к щекам. Через двадцать минут Артем, накинувший влажное полотенце на плечи, подошел к забору. Толпа девушек заволновалась, назревал визго-шторм.
- Какая девушка! Что-то я Вас раньше не видел, - он просунул руку через решетку забора, схватил мою и поцеловал, не отрывая взгляда от моих глаз. – Меня Артём зовут. Могу я поинтересоваться Вашим именем?
- Ма... - начал я и тут же покраснел. - Марина… - далось же мне имя маминой подруги! Я шептал, чтоб не особо было различить мой голос. Всё-таки я не был девушкой. "Какая странная у тебя реакция, друг мой..."- подумал я. - "Неужто заметил среди всей оравы девушку? А как парень я был менее заметен, или что? Не понятно..."
- Марина… «Морская», значит. Марина, а Вы сегодня свободны? Может, прогуляемся? – он все не отпускал мою руку, а терся о нее носом. – Я отпрошусь у тренера, придумаю что-нибудь.
Я аккуратно высвободил руку и, улыбнувшись, ответил:
- Только если вы будете хорошим мальчиком.
"Какое длинное предложение!" - крутилось в голове, но я произнёс его должно, по-женски, не подкопаешься. Может мне и правда светило быть девушкой-неженкой? Артём же сглотнул (у него слюни, что ли, потекли?!) и трижды кивнул.
- Я мигом!
И действительно, мигом. Он сделал полкруга по стадиону, весьма картинно споткнулся и, прихрамывая, отправился к тренеру. Тот выдал такую громогласную нецензурную тираду, что щеки среди женской толпы сразу заалели, едва только пара слов донеслась до нас с ветром. Я прождал в общей сложности минут пять-десять, когда, все так же прихрамывая, ко мне направился мой принц с мокрой головой, явно наспех вытирался после душа. Мной тут же овладело странное желание слизнуть капли воды с его рук.
- А вот и я! Перейдем на «ты»? Можно угостить даму мороженым? – он взял меня под руку и потащил на тенистую аллею, у которой примостилась тележка с мороженым. – Выбирай!
А сам пялится, пялится.
- Клубничное, - кивнул я в сторону сложенных в рядок розовых эскимо. А сердце стучит! Мне казалось, что он потерял голову! Я просто сам себе не верил. Так обходителен со мной. Даже продинамил тренера. И не знаешь уже, притворяться ли дальше, или не стоит. Выдать мужчине моей мечты правду и пускай сам решает, нужен ли ему я? Или понаслаждаться ещё чуть-чуть?
- Клубничное даме! – повторил он в сторону продавца, взял из ее рук мороженой и только после вручил мне. И все смотрел в глаза. Видимо, мама постаралась с макияжем на славу… - Мне кажется, как будто я видел тебя во сне, Марина… Откуда ты взялась? Ты не бывала раньше среди этих, у забора, это точно… - он заботливо отряхнул лавочку, прежде чем пригласить меня сесть. – Скажи, ты веришь в любовь с первого взгляда? Нет-нет, только не думай, что я из таких, кто голову дурит, переспит, а потом бросает, - мой нападающий снова взял меня за руку, правда, теперь с каким-то сомнением на нее покосился. – Я… - он опустил глаза, я украдкой перевел дыхание, и тут…
- ААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – раздалось на всю аллею. – Чур, меня. чур, сгинь!!! Никакая ты не Марина!!! – он ревел подобно носорогу в брачный период, подскакивая на одном месте и отчаянно дергая волосы на своей голове.
Я засмеялся. И так сильно, и до слёз, чуть мороженое не выронил.
- Что такое? Любовь прошла? - улыбнулся я, вещая своим голосом. - Дурак ты. Хватит орать, садись.
И как этому спортсмену, у которого вместо мозгов сплошь коктейли для роста мышц, объяснить?
- Ты мне нравишься, - выдал я, набравшись ещё смелости. - Как ты говорил? Любовь с первого взгляда... Мечтал о девочке - вот, получай. Для тебя же старался.
- Т-т-ты… т-т-ты… - пытался он что-то выговорить дрожащими губами. Потом, бросив эту затея, ткнул пальцем куда-то, где кончалась юбка и красовался на месте вчерашней моей раны кусок марли. – Мм-а-ам-ма-а… Макар?! – казалось, он вот-то расплачется. Бедный парень. Выхватив из моих рук мороженое, он шлепнул его себе на макушку и стал интенсивно размазывать. – Мама, мне плохо. Это что, правда, ты?..
Пришлось сделать широкий жест, подняться с лавки и снять свой симпатичный парик. Вернее не мой, а мамин, но...
- Послушай ты, не сходи с ума! - я прихватил его крепко за руки и смачно поцеловал в губы. Ну и что, что улица? Ну и что, что дети? Пока мужчина мечты теряет рассудок, надо действовать себе во благо!
- Я схожу по тебе с ума. Я ночи не сплю! Я люблю тебя, а ты тупишь! - продолжил я речь, потряхивая его за руки. - Для тебя ведь в этом нет проблемы, да?.. Я буду твоим телом и душой, только позволь...
- Пррр! Притормози, парень! И парик, обратно, а то ужас… - добавил уже тише. И задумался. Пока я его за руки тряс. Так задумался, что лоб наморщил. И глаза, его чудные, ни на что не похожие, волшебно-голубые глаза смотрели куда-то сквозь меня. – Ты красивый. Но ты же парень. И я парень. Одно дело – потрахаться для разрядки – другое…
Он как-то разом посерьезнел.
- Ну-ка… Дай-ка я тебя еще раз поцелую. Мне кажется, это поможет определиться.
Я приблизился снова к нему, и он поцеловал меня. Не раз. И не два. И потом целовал еще много, много, много… А футбол я бросил. Ибо два нападающих в одной постели – нонсенс.

@темы: Закончен, Миди, NC-17, Слэш

---

Jealous

[Kuro-chi]

Название: Jealous
Автор: Kuro-rin
Бета: нет
Фэндом: ориджинал
Рейтинг: NC-17
Пейринг: М/М
Жанр: романтик, ангст
Размер: миди
Статус: закончен
Дисклаймер: все герои мои. Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: Я всегда, всегда ревновал тебя! Но, глядя в твоё лицо, понимал, что не могу показать этой ревности. Я просто слишком сильно любил, чтобы в чём-то упрекнуть!
От автора: Нууу... Это я вновь типа драбблик написала ^^'' Жестоко, но такая уж она - ревность =) P.S. Продолжение серии "Чувства". Герои другие, но смысл тот же. Первый рассказ был здесь - Passion

Читать!

Любить больно. Я всегда это понимал. Как же в одном слове уложился такой нереальный смысл? Боль, отчаяние, страх потери, расставание, ревность, нежность… Ведь всё это – любовь!
Длинная череда измен… Ты изменял мне – жестоко, будто бы специально показывая, что "да, вот, я тебе изменил, видишь?". Ты возвращался домой посреди ночи, звонил в дверь, будто бы забыл ключ, который на самом деле я всегда клал тебе в карман плаща, а я открывал и встречал тебя. Я ещё не спал, я ждал, когда же ты придёшь.
Ты почти каждый день находил себе нового парня или девушку. Казалось, тебе было всё равно: ложиться под какого-либо очередного мачо или заниматься сексом с девчонкой. Я прекрасно замечал всё это, но молчал.
Пять лет… Я всего на пять лет старше тебя, а такое ощущение, что на целую вечность! Ты – молодой, активный, сексуальный двадцатилетний парень, внешностью которого невозможно не любоваться. И я… Вроде бы мне двадцать пять, но ты всегда говорил, что я порой веду себя, как старик. Нет, милый, не старик! Сентиментальный идиот. Только так можно назвать моё поведение.
Да я, как нормальный мужик, должен был уже давно дать тебе по морде за такое издевательство надо мной. А я смотрел в твоё нахальное лицо и лишь нежно улыбался, позволяя пройти. Ты думаешь, я не ревновал? Ещё как ревновал! Я сходил с ума, зная, что ты где-то там обнимаешь другого… Мне было плевать девушка это или мужчина, я задыхался от осознания, что тебя касаются чужие руки. И ничего не мог сделать. Ты был свободен, ты делал то, что хотел, а я… Что я?
Ты ложился спать на кровать рядом со мной, я обнимал тебя, нежно касаясь губами плеча, уткнувшись носом в волосы. От тебя шёл аромат чужого одеколона, а я лежал чуть не плача и просто наслаждался твоим присутствием. Да, я сентиментальный идиот! Дурак! Я испытывал такую гамму съедающих меня изнутри чувств, но не мог показать тебе ни одного из них. Потому что даже в те моменты, когда ты возвращался домой после очередной измены, при взгляде на твоё лицо в голове была одна мысль: "Я так тебя люблю"… Не мог ударить тебя, не желал выставить на улицу, сказав, что мне не нужны измены, не мог даже показать, что ревную. Я слишком тебя любил, чтобы в чём-то упрекнуть! Упивался тобой в те дни, когда всё-таки ты оставался со мной. А на следующий день ты опять уходил, находя замену, а я полночи изводил себя, пока ты не постучишь громко в дверь и не вернёшься ко мне… Хотя бы на пару часов! Ведь утром ты вновь соберёшься и уедешь на работу, а потом на поиски очередной замены.
Сентиментальный идиот! Я так тебя ревновал, но что-то сказать было выше моих сил. Как я мог что-либо тебе запретить? Имел ли я на это право? Я думал, что нет, а ты ничего мне не говорил… Никогда. Почему ты всегда молчал?
Я постоянно повторял тебе, что люблю. Ты порой, вернувшись с засосами на шее и припухшими губами, спрашивал с порога, люблю ли я тебя… Я всегда отвечал, что "да", улыбаясь этой своей идиотской улыбкой, полной нежности. Я просто не мог по-другому, я действительно безумно тебя любил! А ты лишь фыркал, вешал куртку в шкаф, сбрасывал ботинки и закрывался в душе… Да, ты изменял мне, но я всё прощал, чтобы ты был со мною рядом.
Но в один "прекрасный" день всё закончилось! Опять от тебя веяло другим мужчиной. Именно мужчиной – такого резкого запаха не может быть у женских духов. И ты, даже ещё не зайдя в квартиру, спросил, люблю ли я тебя. И я ответил… Как обычно, с улыбкой, надеясь, что если я повторю это ещё раз сто, ты наконец-то поверишь и будешь только со мной! Ведь я не мог ничего сказать… Я старался делать вид, что не вижу вечных измен, жил в своём маленьком мирке! Эмоции кипели в душе, а выплеснуть их я не имел права. Как я мог что-либо запретить своему обожаемому существу? Ты был самым дорогим моим сокровищем, но всё закончилось…
В тот день ты не фыркнул в ответ на мои слова и не заперся в ванной… Ты просто прошёл мимо меня, даже не снимая обуви и верхней одежды, подождал, пока я закрою дверь, а потом… Ты был зол, в ярости. Ты вновь и вновь повторял вопрос: "А ревновал ли ты меня хоть когда-либо?"
Я сперва смотрел на тебя в недоумении, тихо отвечая каждый раз: "Да", но ты не верил. Ты бил меня, казалось, с особой жестокостью. Я никогда и не знал, что у тебя такой сильный удар. Ты кричал, что ненавидишь меня, что я никогда в жизни тебя не любил и не испытывал к тебе чувств, что твои измены явно не вызывают у меня даже чуть более учащённого стука сердца, что я за них даже не мечтаю врезать тебе по лицу, что тебя бесит эта вечная дурацкая, ничего не выражающая улыбка на моём лице… Много, очень много ты высказал мне в тот вечер, но всё было неправда! Я тебя любил больше жизни, больше всех на свете, и именно потому, не показывал никаких чувств, кроме любви и неимоверной нежности. Я не хотел показаться ревнивцем, да и просто не мог этого сделать. Как же я желал, когда тебя не было дома из-за очередного паренька или девушки, вновь увидев тебя, хорошенько шибануть кулаком по миловидному личику, но только мой взгляд останавливался на тебе, как всё пропадало, уступая любви и нежности. Ты был так красив, так сексуален, желанен… Хотелось схватить тебя и не выпускать из кровати пару дней! Но даже эти чувства я перебарывал в себе. Я же знал, что тебя только что "имел" кто-то другой и не хотел причинять боль…
И в тот раз, когда ты, наконец, со всей силы шибанул меня о дверь, я лишь выпрямился, упираясь взглядом в твоё лицо. Губы мои были разбиты, скула начинала саднить, из сломанного носа текла кровь, да и во рту чувствовался привкус железа, спина же болела так, что казалось, у меня сломан позвоночник… А я лишь вновь улыбнулся и на очередной вопрос о ревности ответил: "Ревновал, но ведь я так тебя люблю!". И ты не выдержал: отшвырнул меня в зал, а сам, даже не захватив вещи, ушёл… Обратно в свою квартирку, оставшуюся после смерти бабушки. Ушёл навсегда! Так сказала твоя сестра, забирая на следующий день все вещи. Она попыталась пожалеть меня, предлагала помочь обработать ссадины и ушибы, оставшиеся после твоего гнева, но я отказался. Тогда она лишь спросила: "Ты его, и правда, любил?", а я улыбнувшись той самой улыбкой, что ты ненавидел, ответил: "Да, больше всех на свете!". И она поверила, а ты – нет…
Я пытался жить без тебя, но чувства съедали меня изнутри. Я не мог ни есть, ни спать. Мне было просто… страшно, что я потерял тебя навечно. Я тряпка? Дурак? Нет, я сентиментальный идиот, безукоризненно верящий в любовь! И именно потому, что я в неё верю, я скребусь сейчас, через полгода после нашего расставания, в твою дверь, даже и не надеясь, что ты откроешь. Время полдесятого ночи, и ты, наверное, сейчас развлекаешься с кем-нибудь в кровати, а я здесь, у тебя под дверью, схожу с ума от ревности.
Скорей всего, я задремал у тебя под порогом, так как когда дверь у меня за спиной открылась, провалился внутрь квартиры, в шоке распахнув глаза. Ты тоже не ожидал этого и сейчас стоял, чуть склонившись надо мной и внимательно разглядывая. Так ты был дома? Ты ждал, когда я уйду? Не хотел даже видеть меня?
Но мне было плевать на всё это! Ведь сейчас сбылась мечта, терзавшая меня последние месяцы – я увидел тебя! А ты стоял надо мной с растрёпанными светлыми волосами, в одних только пижамных штанах, заспанный, растерянный и не знал, что делать. Ты не знал что делать? Я бы никогда не поверил, если б сам не видел такие яркие эмоции, написанные на твоём лице.
Хотелось смеяться от счастья, схватить тебя за руку, притянуть к себе, прямо так – на порог, и никогда не отпускать! И губы вновь расползлись в той дурацкой нежной улыбке.
– Макс, это ты… – прошептал я еле слышно.
Честно говоря, в тот момент я вдруг подумал, что сейчас ты вновь ударишь меня, но ты лишь горько усмехнулся, протягивая мне руку и помогая встать. Я поднялся с пола, не отрывая взгляда от твоего лица, ты хмурился, но молчал, наверное, ждал, когда заговорю я…
– Макс…
– Что? – угрюмо отозвался ты. – Зачем ты пришёл?
– Я просто хотел тебя увидеть!
И я был честен. Я просто мечтал увидеть тебя, чтобы нежность вновь затопила всю мою душу, убирая на задний план все остальные эмоции. Чтобы ещё хоть пару дней заставить себя не изводиться по пустякам и не представлять своего – а был ли ты когда-либо моим? – Максима в объятиях другой или другого. Мне даже кошмары снились… В первые дни, когда ты ушёл. Тогда у меня всё тело было в синяках, я не мог заснуть, а если засыпал, то видел тебя: удаляющуюся спину и ощущение пустоты в душе, которую ничем не заполнить.
– Зачем ты это говоришь? – вспыхнул ты, резко отворачиваясь. – Думаешь, если скажешь, что прибежал сюда и сидел столько под дверью потому, что хотел со мной просто повстречаться, я поверю и вновь кинусь к тебе на шею? Да ни за что!
– Не думаю…
Я даже не слышал твоих слов, я видел только недовольное личико с тёмными кругами под глазами и думал, что ты совсем себя не бережёшь, впрочем, как и всегда. Наверное, ты забываешь о завтраках и обедах, днём работаешь, вечера проводишь в клубах, ночи в постели с очередным "партнёром", а спишь по утрам вместо того самого завтрака… Ты осунулся, похудел и будто бы стал старше на пару лет. А я не знал, что и сказать.
– Хочешь, я что-нибудь приготовлю? – вдруг спросил я.
– Дим, ты идиот? Ты вообще меня слышишь? Зачем ты пришёл? И не говори, что просто увидеться! Я не поверю, что такой как ты захотел бы увидеть своего бывшего просто так! – ты кричишь, а я лишь кусаю губы в надежде, что поймёшь.
– Макс, я, правда, хотел тебя увидеть.
– Зачем?
А у меня слова застряли в горле. Я скажу эти три слова! Вновь и вновь, в сотый, в тысячный раз – мне не тяжело, но поверишь ли ты?
– Я люблю тебя… Я всегда любил!
– Я не верю!
Сейчас ты напоминаешь мне истеричную девчонку, но почему-то это не противно, а наоборот – очень мило. И я улыбаюсь, опять вызывая выражение отчаяния на твоём лице, как в тот злополучный день. А я просто не могу по-другому, потому что твой растрёпанный вид меня умиляет, и эти крики, и прикушенная губа, на которой уже начала выступать капелька крови…
– Димка, болван. Я ненавижу тебя! И не надо глупых заявлений. Не хочу слушать! Я знаю, у тебя всегда был кто-то кроме меня! – кричишь ты.
Я в шоке замираю, неверящим взглядом окидывая тебя, и вдруг начинаю хохотать: глупо, истерично, выплескивая все накопившиеся эмоции. А потом резко шагаю вперёд, прижимая тебя к стене.
– Почему ты так решил, Макс? Почему? – прошептал я тебе на ухо, вжимая в стену.
Чёрт! Но это же ты! Ты! Мой милый, робкий Максим, с которым я прожил два года! Ведь только потом ты изменился, так покажи же себя настоящего!
– Ты никогда меня не ревновал…
– Почему ты так решил? – я уже шипел, но это не помешало лёгким поцелуем коснуться твоей ключицы.
– Ты не ревновал... Ты не показывал этого… Тебе было всё равно! – ты дёрнулся, стараясь вырваться из моей хватки, а потом протестующее взглянул мне в глаза и продолжил. – Ты просто охладел ко мне! Устраивал показные выступления, твердя вечное "я тебя люблю". Я весь день был на работе, а когда возвращался, ты просто улыбался и чмокал в щёку! В щёку! Дим, где страсть, где любовь? Где хоть капля тех чувств, которая была у нас? Ты мне изменял, я ревновал, я весь извёлся! А когда специально тебе изменил, чтобы увидеть ревность и на твоём лице… Ты вновь встретил меня дежурной улыбкой и притворно нежным поцелуем. Ты НЕ ревновал! Тебе было всё равно! Дим, я просто этого не вынес… И тебе ведь сейчас на меня пле…
А я просто заткнул все твои возражения поцелуем, скидывая ботинки с ног, снимая на ходу куртку, утягивая тебя в сторону спальни. Ты пытался вырваться, отстраниться, возмущался, что я лишь хотел вновь с тобой переспать, потому и пришёл, но в то же время так яростно отвечал на мои поцелуи, что не оставалось сомнений – ты, как и я, скучал. Ты освобождал меня от лишней одежды, я же, покрывал поцелуями шею, лицо, ключицы – всё, до чего мог достать, и шептал…
– Да, да, да… Макс, я безумно ревновал, я мечтал прибить всех девушек и парней, с которыми ты когда-либо был… Я каждый раз думал, что изобью тебя до полусмерти, если ты ещё хоть раз вернешься домой в таком состоянии, но ничего не делал… просто потому, что я слишком сильно люблю тебя… Макс…
– Идиот… – тихий-тихий сбивчивый шёпот мне в губы, когда мы уже падаем на кровать.
– Макс, может, начнём всё заново? – сердце моё бешено колотится то ли от возбуждения, то ли от страха, что ты сейчас откажешь.
– Молчи и не болтай глупости! – отрезаешь ты, а у меня, кажется, даже душа холодеет, и продолжаешь через пару мгновений. – Гад ты, Димка, у нас ничего и не заканчивалось…
И теперь я точно знаю, что всё будет хорошо, а глупая ревность и моя вечная нежность, которые нас развели, больше не будут мешать.

@темы: Закончен, Ангст, Яой, Romance, Мини, NC-17

---

Эффект бабочки (Часть 3. То, что не завтра - всегда потом…)

[Lere_Erkham]

Название: "Эффект бабочки"
Автор: Lere_Erkham
Бета:  Saionary
Пейринг: м/м, есть немного гета
Жанр: романс, мистика (кое-где и кое-как)
Рейтинг: будет NC-17
Статус: ЗАКОНЧЕНО
Предупреждения: Заявка № 2. Cinichka
Наш мир, юноша, разбирая старые вещи (или после смерти родственника или переехав в старый дом), находит фотоальбом и медальон (можно дневник), где видит молодого человека очень интересной наружности... А затем начинает фантазировать про него))) дальше сталкивается с очень похожим где-нибудь и... еще ему сняться эротические сны)))

“Теория хаоса гласит – взмах крыла бабочки на одном конце земного шара может вызвать ураган на другом”

ссылка на Часть 1.
Вторая часть начало окончание

Часть 3. То, что не завтра - всегда потом…

Часть 3. То, что не завтра - всегда потом…

Домой Димка вернулся уже затемно. Родители только поинтересовались, как все прошло и больше ничего, а вот Таня… Танюша вцепилась, словно клещ и орала благим матом, пытаясь выяснить, кто тот красавчик, и как долго они встречаются. Тот факт, что они встречаются, не подлежал сомнению – она же видела, как они целовались у подъезда. Димка только тяжело вздохнул, помянув матом тот день, когда захотел сестричку и попросил родителей «купить» ее в «капустном» магазине, и признался, что да, они встречаются, а все подробности позже. Таня еще немного поныла и отстала.

Димка принял душ, выпил горячего чаю и растянулся на кровати, блаженно вытянув ноги, вспоминая события воскресенья.

Утром никто не сказал ни слова слова по поводу того, что они с Никитой своими стонами помешали остальным видеть сладкие сны, правда Женя уж очень косилась на шею Никиты, на которой красовалась россыпь засосов, но и она молчала в тряпочку.

Елизаровы-старшие вполне радушно попрощались и пригласили в гости на следующие выходные, на что Димка немного смущенно ответил, что подумает. Никита заулыбался, но ничего не сказал. Наденька же торопливо зашептала на ухо, что она за них очень рада, и пригласила в свою очередь к себе в гости, проследив, чтобы Дима записал и номер, и адрес в телефонную книгу.

Дорога домой прошла однозначно веселее, чем в сам поселок, Димка чувствовал себя намного раскованнее и не стеснялся шутить и комментировать все, что они проезжали.

У подъезда Никита лишь легко поцеловал Димку, практически вытребовав обещание позвонить, когда все уляжется и родные налюбуются на отсутствовавшую все выходные «кровиночку». Дима рассеянно покивал головой, все еще отходя от насыщенных событиями выходных, но согласился. Ему было все в новинку, и он никак не мог решить, как лучше вести себя с Елизаровым в дальнейшем. Статус «девочки» его не особо устраивал, а как может быть по-другому, он не знал.

В дверь тихонько поскреблись. Дима с любопытством приподнялся на локтях и крикнул: «Войдите». Танюша, с трудом удерживающая в руках тяжелый поднос с чаем и булочками, проскользнула в комнату.

- Димочка… - ласково начала сестричка, заставив Димку вполне резонно опасаться за собственное здоровье. Еще не было ни одного случая, чтобы фраза, начинавшаяся с «Димочка», звучавшая из уст его сестрицы, предвещала хоть что-то хорошее. Ни разу.

- Что?.. – так же осторожно задал вопрос Дима. Танюша смутилась, всунула ему в руки чашку и уселась прямо на ковер перед его кроватью, уставившись влюблено-хитрыми глазами на брата.

- Рассказывай. Все.

Дима горестно застонал. Нечего было и рассчитывать, что мелкая егоза про все забудет или хотя бы оставит допрос на другой день. Не-е-ет. Ей надо все и сразу.

- Что рассказывать? – прикидываясь «валенком», невинно поинтересовался Дима.

-Все. Ай! – Таня скорчила злобную рожу, дернула рукой и чуть не пролила кипяток себе на ноги.

Дима фыркнул, глядя на убегающую в ванную сестру, но задумался над тем, какую же версию своей любовной эпопеи ей преподнести. Решил, что безопаснее будет сказать то же, что и Наде.

Таня вернулась, еще более решительно настроенная узнать «усю правду-матку», а потому Диме пришлось выложить (якобы нехотя и прикидываясь, что делает сестре огромное одолжение) историю знакомства, умолчав, правда, о дневнике и снах на протяжении года.
О дневнике «Ромео» он, кстати, и Никите ни слова не сказал. Посчитал, что ему вряд ли будет интересно, что он раскопал в залежах хлама на чердаке. Правда, была мысль, что стоит признаться, но потом мнительность и смущение взяли верх, и Димка решил, что еще все впереди и расскажет Елизарову эту историю потом.

Таня, довольная посвящением в личную жизнь брата и давшая слово, что родителям «ни-ни», умотала к себе в комнату, а Дима, слегка трясущимися руками, набрал номер Елизарова.

- Слушаю, – после третьего гудка отозвался усталый голос.

- Кит, привет. Это Дима, – почему-то Диме очень понравилось называть Никиту по примеру Наденьки Китом. Это давало какую-то иллюзию причастности к семье Елизаровых, и звучало намного лучше, чем официальное Никита Александрович.

- Привет, малыш, – голос Никиты моментально растерял все те недовольные нотки, стал более мягким, ласковым, заставив Димку судорожно облизать губы. – Ну, как там?

- Нормально. Мама с папой ничего не сказали, а вот Таня…

- Таня? Твоя сестра?

- Угу. Таня видела нас, когда мы уезжали и…

- И-и?.. – не понял Никита.

- И как мы целовались, тоже видела.

- Бля. Гм.. прости. И что Таня?

- Заставила рассказать всю правду. Ну, я и рассказал. В смысле, тот вариант, что и Наде. Я не говорил, что мы… что мы ехали к твоим родным не как пара, а по договору, – немного сумбурно объяснил Дима, и ему почему-то стало обидно. Обидно за то, что он так и не узнал, пара ли они теперь или нет? Он столько раз сам говорил «Все окей, детка, я позвоню» и никогда больше не звонил, что теперь чувствовал себя в подвешенном состоянии. Словно внутри маленький червячок сомнения грыз норку, заставляя отрицать все разумные доводы.

- Умница. Вряд ли ей сильно понравится такое начало, – хмыкнул Никита, не уловив изменений в настроении Димы. – И как она отреагировала?

- Нормально. Она у меня яойщица и теперь от радости по квартире едва не скачет, – буркнул Дима, который уже и не рад был, что позвонил.

- Не знаю радоваться за тебя или сочувствовать, – фыркнул Никита, явно веселясь такому факту и даже не подозревая, что за тараканы шебуршатся в голове у Киреева. – Впрочем, главное, чтобы она помалкивала и не болтала родителям.
- Да, – Мнительность или недостаток общения с Никитой сделали своё дело: Дима понял только то, что Елизаров не хочет огласки своей ориентации. И бросил трубку.

Злые слезы наворачивались на глаза, душила обида, но Димка стоически игнорировал следующие двадцать звонков Никиты. Нет, он не считал их, нет – просто смотрел на экран, кусая губы и уговаривая себя не думать о том, что сказка оказалась из разряда про тыкву.

***
Ночью Димка практически не спал, ему в каждой тени виделось укоризненное лицо Никиты, а потому знакомые пять ноль-ноль на экране часов стали своеобразным сигналом для уставшего парня, тут же провалившегося в беспокойный сон.

«I can feel you falling away
No longer the lost
No longer the same
And I can see you starting to break
I'll keep you alive
If you show me the way
Forever - and ever
The scars will remain
I'm falling apart
Leave me here forever in the dark»
(Breaking Benjamin «Give Me a Sign»)

- И кто там так жаждет «остаться наедине с вечностью»? Да еще и во тьме? Кому там не спится? – недовольно пыхтел Киреев, проснувшийся от громкой трели и теперь пытавшийся выковырять мобильный, затерявшийся где-то в недрах одеяла. – Да…

- Дима? – осторожно спросили на том конце провода.

Димка, услышав такой знакомый и ставший практически родным за этот год голос, растерялся. Из его головы почти напрочь выветрилась вчерашняя безобразная истерика, оставив после себя осадок горечи и недоумения: как его угораздило?

- Д-да, Кит, я слушаю.

- Ммм… - чуть помолчал Никита, собираясь с мыслями. – Дим, ты прости, но я кое-что не понял вчера. Мы можем встретиться и поговорить?

-Да, конечно. Где и когда?

- Я заеду за тобой через полчаса, хорошо?

Через полчаса? Это который же сейчас час?.. Быстрый взгляд, брошенный на часы, заставил Митю удивленно захлопать ресницами.

Мамочки… Впервые за долгое время Димка проспал до полудня. Вот оно счастье – каникулы.

- Да-да, я успею. Только… - мда. Никита отключился.

***
Любопытная Танюша хвостиком ходила за бегающим по квартире Димой, который не мог отыскать сначала свои любимые льняные брюки, потом утюг, а под конец и рубашку. С горем пополам собравшись и показав кулак любопытной сестренке, которая спросила, а приведет ли он ЕГО домой, Дима выскочил из квартиры.

Никита, как и в прошлый раз, стоял, облокотившись об капот машины, и курил. Легкое чувство дежавю заставило Диму удивленно замереть в метре от Никиты. Елизаров видимо тоже оценил комичность ситуации, потому как, усмехнувшись, быстро приблизился и склонился для поцелуя. Но не поцеловал.

- Можно?

Ч-чего? Он о чем? Какие могут быть «можно»?

- Нужно, – улыбнулся Дима и сам потянулся к губам Кита.

Разорвав поцелуй, тот удовлетворенно хмыкнул и осторожно приобнял Диму на несколько секунд.

- Привет.

- Ну, привет, – облизывая губы, хмыкнул в ответ Митя. Такой способ приветствия ему явно нравился. Не нравилось только то, что это было перед его окнами. Хорошо, что сейчас родители на работе, а если …

- Куда хочешь поехать?

От такой постановки вопроса Дима смутился, потому, что в голове был только один вариант. И он явно не предполагал долгих разговоров «за жизнь». Почувствовав, как краска заливает щеки, Дима сумел только выдавить: «Куда хочешь» и отвести взгляд.

Никита тоже как-то подозрительно прищурился и невинным тоном предложил:

- Может, ко мне? Или…

- Да! – выпалил Димка и покраснел еще больше.

«И-д-и-о-т» - грыз себя Дима, уставившись невидящим взглядом в окно Хонды, пока Никита выруливал из дворика на проезжую часть. Точно, он – девчонка, нервная истеричная девчонка.

Елизаров только косился на хмурящегося парня, не делая попыток узнать в чем дело. Наверное, это и правильно, потому что, спроси он что происходит, получил бы в ответ бы порцию душевных терзаний и повод обидеться уже всерьез.

***
С момента прошлого Димкиного визита квартира ничуть не изменилась. Воспоминания о самом визите были не самыми лучшими фактами его биографии, вот Митя и не акцентировал на них свое внимание. Он просто с любопытством рассматривал все вокруг, пока Никита ходил ставить на огонь чайник. «Надо же хоть сделать вид, что я гостеприимный хозяин» - заявил Елизаров в ответ на скептически поднятую Димкину бровь и ушел на кухню.

Обстановка в каком-то странном стиле, сочетающим и классическую «советскую» стенку с модным диваном, и стол в стиле хай-тек и ручной работы полки. И везде книги. Их было много, даже на неискушенный Димкин взгляд. В шкафу, на журнальном столике перед диваном, на тех же полках. Такое количество литературы сначала озадачило Диму, но потом он присмотрелся к названиям и заулыбался. Чего только стоил один учебник политэкономии для студентов ВУЗа . Димка еще помнил то недолгое время, когда и у него сиротливо валялся этот учебник, выданный незнамо зачем студенческой библиотекой.

Никитины руки обняли его за талию, а к спине прижалось горячее тело.

- Скучаешь? - аккуратно прикусив самый кончик уха, поинтересовался Елизаров.

- Н-нет… - выдохнул Дима, буквально всей кожей ощущая толпу мурашек, бегущих в разные стороны от того места, где чувствовалось дыхание Кита.

- Ммм? – Елизаров развернул его за плечи и, внимательно заглядывая в лицо, спросил. – Тогда, может, скажешь, чем я вчера тебя обидел?

Дима рванул из объятий, но Кит держал крепко, явно рассчитывая получить ответ немедленно.

- Я… ничем. Все нормально, – попытался отвертеться Дима, не особо рассчитывая на успех.

- Ди-и-има… не ври, – не собирался так просто сдаваться Никита, продолжая удерживать парня, и, приподняв его лицо за подбородок, легонько провел языком по нижней губе.

Дима машинально облизнулся, на мгновение забыв, что собирался молчать, как партизан, и немного обижено выдал:

- Ты меня стесняешься?

- Я? – удивленно протянул Кит. – Я – нет. С чего ты взял?

Отнекиваться было поздно. Сказал «А», говори и «Бэ», а потому, стараясь не смотреть Никите в лицо, Дима сообщил, не скрывая своей обиды:

- Ты же сам сказал, что лучше бы Таня молчала и не рассказывала родителям про…

- Про… – повернув к себе Димкино лицо и внимательно глядя в глаза, протянул Кит.

- Про нас, – с вздохом закончил Дима. – Ты переживаешь за свою репутацию, да? Преподаватель-гей это… Эй, ты чего?

Дима ожидал любой реакции, но только не того, что Елизаров начнет хохотать. Он обижено дернулся, пытаясь вырваться из объятий, но Кит только сильнее прижал его к себе.

- Вот… глупенький…Да я не за себя, а за тебя переживал, – все еще пофыркивая, пытался объяснить Диме ситуацию Кит. – Я так сказал потому, что даже не представляю реакцию ТВОИХ родителей на… эээ… на то, что их сын встречается с мужчиной.

- А… а мы встречаемся? – тут же уцепился за интересующий его вопрос Дима, заставив Елизарова обеспокоено нахмуриться.

- А ты не хочешь? – Никита ослабил хватку, позволяя при желании вырваться из объятий, но Дима только сильнее прижался, уткнувшись носом ему куда-то в основание шеи.

- Хочу. Но боюсь, - еле слышно пробормотал Дима и поднял голову. – Я девчонка, да?

- Нет, - ласково улыбнулся Никита, погладив Диму по голове. - Ты не девчонка. Ты самый хороший, обожаемый мой мальчик.

- Угу. Я щас расплачусь и точно буду девчонкой, - пробурчал «обожаемый мальчик», старательно пытаясь скрыть улыбку. – Сопливой такой, сентиментальной блондинкой.

- И это все, что тебя так взволновало?

- Угу.

- Понятно. В следующий раз не молчи, если что-то тебя не устраивает, ладно? Я мысли читать за тридцать лет так и не научился, хотя с каждым днем все чаще ловлю себя на том, что стоило бы исправить пробел в образовании.

Дима улыбнулся в ответ, представив реакцию Кита на его, Димкины мысли. С каждым днем Митя все больше и больше напоминал себе озабоченного кролика и истеричную «блондинку» в одном флаконе. Неужели все влюбленные таковы?

Громкий свист сообщил о том, что чайник закипел, и Никита пошел заваривать тот травяной сбор, которым потчевал парня в прошлый раз. А Дима, еще раз напомнив себе, что все хорошо и глупость лечится ударами головы об стену, потопал следом за ним.

***
Чай с мелиссой и мятой не стоял на первом месте Димкиных любимых напитков, но отчего-то он не смог отказаться, когда Никита поставил перед ним большую кружку и мисочку с малиновым вареньем.

- Попробуй, Надя варила в том году. Грозилась, что мышьяку туда насыплет, если я не перестану таскать малину из миски, - Дима, представив Надю, варящую варенье в большой десятилитровой кастрюле и помешивающей его не менее большой ложкой, не удержался от улыбки. – Кстати, скоро поедем к ней в гости, она через неделю будет праздновать день рождения. Будут только родители и мы с тобой. На этот раз никаких сюрпризов с гостями.

Сначала Дима подумал, что ослышался. Ну не бывает же так, что только познакомились и уже в гости на семейный праздник приглашают. А потом острое чувство «родственности» затопило его с головой. Странно было ощущать, что люди, знакомые всего два дня кажутся настолько знакомыми и родными. «Родители и мы с тобой» - покатал на языке Дима и, удовлетворенный тем, как оно звучит, кивнул, соглашаясь на поездку.

- А что мы Наде подарим? Я ведь даже не знаю, чего бы ей хотелось… - спохватился размечтавшийся Дима.

- Придумаем что-нибудь, – отмахнулся Елизаров. – А если нет, то купим ромашку, три кило конфет «Белочка» и скажем: «Лучший твой подарочек – это мы».

- Надя оценит, – хихикнул Дима, представив, с какой скоростью ему пришлось бы убегать от Тани, попробуй провернуть такой фокус с ней.

- И не сомневайся.

***
Разморенный горячим чаем в не самый прохладный день, Дима удобно устроился под боком у Никиты. Приятно вот так, ни о чем не думая, сидеть рядышком на диване. О том, что можно и не только сидеть Дима подумал уже спустя минуты две, тогда, когда Никита осторожно начал гладить его по плечу длинными пальцами.

Осторожные поглаживания будоражили толпу мурашек, посылая их гулять по всему телу. Дима осторожно протянул руку, придерживая гладящую его руку, и потерся об нее щекой.

- Ки-и-ит…

- Ммм?

- Можно?

- Что «можно»? – чуть удивленно посмотрел на Диму Никита.

- Это… - шепнул Димка, потянувшись к его губам, целуя осторожно, несмело. И, оторвавшись спустя пару мгновений, уточнил. – Так можно?

- Ты не блондинка, ты - хитрющая лиса… Конечно «Да», лисенок.

«Лучше бы был блондинкой… Или нет?» - лениво промелькнуло в голове у Димы, прежде чем губы Никиты накрыли его собственные.

***
Зацелованный, с припухшими губами, Димка зашел к себе в комнату. Мама с отцом смотрели вечерний выпуск новостей, а потому совершенно не обратили внимания на слегка расфокусированный взгляд сына.

Жаль, конечно, что Никита не согласился продолжить увлекательное занятие, но, как ни крути, он был прав. Вряд ли Димкино тело оценило бы в полной мере все прелести повторного секса так быстро. У него и так немного ныло пониже спины, но этот факт не расстраивал и дискомфорта особого не вызывал. «Еще будет время»- утешал себя Дима, рассматривая в ванной небольшой засос на груди.

В двери тихонько поскреблись и после негромкого «войдите» в комнату с любопытной мордашкой заглянула Танюша.

- Оооо…- она заметила тот самый засос, который еще секунду назад гипнотизировал Дима, пытаясь заставить его исчезнуть силой мысли. Димка никогда не оставлял на своих девушках (как, впрочем, и они на нем) вот таких вот следов, а потому совершенно не представлял, каким образом его можно спрятать от вездесущих родителей.

«Вот блин. Сейчас визжать начнет» - раздраженно подумал Дима, заметивший взгляд сестрички и уже приготовился к звуковой атаке юной яойщицы, но та, хихикнув, махнула рукой и куда-то ускакала. Не успел Киреев обрадоваться, как мелкая егоза вернулась, демонстративно протягивая ему какую-то баночку. На вопросительный взгляд Димы она только лаконично пояснила: «Тоналка» и предложила помочь.

Все еще не совсем понимая, что это и с чем его едят, Димка позволил нанести крем на красноватое пятнышко и довольно отметил, что помогает. Краснота скрылась под тонким бежевым слоем крема.

- Спасибо, Танюха, ты настоящий друг! – торжественно провозгласил Дима, рассматривая себя в зеркале, и приватизировал бутылочку, прикинув, что она ему еще понадобиться, а мелкая купит себе новую.

***
Первая неделя июля пролетела почти незаметно. Киреев старательно отмалчивался куда и с кем он идет, а мама все так же настойчиво продолжала выпытывать имя той «девочки», которая так его приворожила. Искрящийся весельем взгляд Танюши тоже мало радовал, но мелкая держала язык за зубами и только хихикала, когда Димка в очередной раз срывался с места при первых звуках, извещавших о новом смс.

Никиту он видел почти каждый день, но все никак не мог насмотреться, нацеловаться. Ему было мало встреч на «час-два потрахались и домой», но по-другому пока никак не получалось. До учебного года еще почти два месяца, а потому время тянулось угрожающе медленно. А еще…

«Что ты думаешь насчет того, чтобы переехать ко мне жить?»

А еще Димка почти каждый вечер вспоминал это и все никак не мог решить, что бы он ответил, если бы Никита предложил вновь съехаться. Но Кит молчал, а Димка стеснялся напомнить.

***
В этот вторник был Надин день рождения. Димка ужасно волновался, дергаясь и переживая по любому поводу. Ему казалось, что Александр Никитич и Мария Олеговна только ради приличия сделали вид, что их все устраивает, и они не против такого «нестандартного» увлечения сына. Никита устало покачал головой и в сто первый раз повторил, что родители абсолютно не против, но даже ему не известны причины такого благосклонного отношения.

В восемнадцать ноль-ноль Димка, держащий в руках подарок для Наденьки, и Никита с тремя килограммами «Белочки» в целлофановом пакете стояли перед квартирой именинницы.

- Поздравляем! – дружно гаркнули парни, заставив открывшую двери Надю подпрыгнуть на месте.

- Вашу м-ма… гм… Ну, мальчики, я вам припомню… Кит, ты не забывай, что я отыграюсь. Димку, так и быть пощажу, а вот ты… Ты попал, братец, - зловеще протянула именинница, отбирая у довольного собою Кита пакет с конфетами и пропуская их в квартиру.

Мария Олеговна выглянула из кухни и приветливо улыбнулась Димке.

- Раздевайтесь, проходите, я сейчас вытащу из духовки курочку и приду, – и снова скрылась за дверью.

Александр, что-то сосредоточенно рассматривавший на полке в шкафу, обернулся к пришедшим.

- В-вечер добрый, - проблеял Дима, мысленно матюгнувшись на собственный беспричинный страх перед Елизаровым-старшим.

- Здравствуй, Дмитрий, – на удивление благосклонно поздоровался Александр, не меняя равнодушно-незаинтересованного выражения лица, которое уж никак не вязалось с его тоном. Димка озадачено моргнул, но подошел Никита, и его ненавязчивое присутствие за спиной прибавило парню уверенности.

Праздник и, правда, очень отличался от тех выходных в поселке. Члены семьи болтали, делились новостями, и даже Димка, поначалу отмалчивающийся, постепенно включился во всеобщее веселье. Он не привык вот так, в исключительно семейном кругу, проводить торжество. Странно, но отсутствие шумной компании и кучи выпивки нисколько не мешало ощущать себя счастливым.

***
- Знаешь, а мне понравилось, - выдал разомлевший Киреев, шагая по улице рядом с Никитой. Машина осталась в гараже около дома Наденьки, а парни решили прогуляться пару кварталов.

- Я рад, что вы с папой нашли общий язык, - согласился Никита, поддерживая пьяненького Димку за талию. – И как тебе наш дурдом без «посторонних элементов»?

- Меня все устраивает, забронируйте и мне палату, - с удивительно серьезным лицом начал Димка, но не выдержал и рассмеялся. – Кит, все замечательно!

- Вот и хорошо, – тихо сказал сам себе Никита, весь вечер насторожено наблюдавший за общением его «мальчика» и отца.

- Дим, мне нужно будет уехать на неделю-другую в командировку, – сообщил Никита, когда они уже стояли около Димкиного подъезда. - Помнишь, я говорил, что пишу статью для отцовского журнала? Так вот, для нее нужно еще интервью одного независимого аналитика, и я думаю, что выбранный мною человек замечательно впишется со своими комментариями.

Димка кивнул, он помнил про статью, хотя Кит упоминал об этом всего один раз. Александр Никитич был хозяином одного довольно известного издательства, которое выпускало журнал для специалистов в сфере аналитики, планирования и прогнозирования отдельных отраслей экономики, и Никита периодически («Когда батя пнет» - как выражался сам Елизаров-младший) писал туда заметки и статьи.

Радости факт командировки не прибавил, но Дима понимал, что это у него каникулы, а Никита не обязан бросать все свои дела ради их общения. Прикинув все «за» и «против», Киреев пообещал, что за это время никуда не влипнет, и со спокойной душой приготовился ждать.

***
Чем заняться студенту летом, когда нет работы и учебы? А если при этом любимый человек далеко? Все, что приходило в голову не вызывало никакого энтузиазма. Прогулки с друзьями не приносили такой радости, как раньше, да и многие из них разъехались по морям-океанам, предложение родителей поехать на дачу тоже было воспринято в штыки, а потому Димка целыми днями торчал за компьютером и играл в игры.

Когда Никита позвонил и сообщил, что появились новые обстоятельства, и он останется в том далеком городе N еще на пару дней, у Димки противно запершило в горле, но он, больно ущипнув себя за руку, только сказал ровным голосом: «Да, конечно. Раз надо, то оставайся» - и постарался не устроить безобразную истерику после того, как положил трубку.

Две недели без Никиты оказались удивительно тяжелыми, Дима и не предполагал, что ему будет так скучно и тоскливо. Ежедневные звонки Елизарова не помогали, а только заставляли еще больше грустить. Как продержаться еще неделю?

«Я точно сопливая блондинка» - думал Дима каждый вечер, засыпая в обнимку с подушкой.

***
- Мам, я дома, – крикнул Дима, открывая своим ключом двери, и столкнулся с Женей. Та гаденько улыбнулась ошарашенному парню, небрежно бросила: «До свидания, Сергей Степанович» и вышла из их квартиры.

Непривычно серьезный отец, стоявший у стены, схватил Димку за руку и поволок в комнату. Заплаканная мама сидела на диване в зале и капала себе в стакан валерьянку.

- Димочка… Как ты мог… - причитала мама, трясущимися руками держа стакан. Димка непонимающе округлил глаза и вдруг заметил лежащую на столе пачку фотографий. Ту, где он с Никитой целуется и еще много других. Но откуда…

«…тогда, в клубе, она нас сфотографировала на камеру мобильного телефона и показала эту фотографию моим родителям…»

- Дмитрий, это правда? Ты действительно спишь с мужчиной? – вдруг, резко дергая Диму за руку, заорал отец. Отрицать не было смысла, там все было видно.

- Да, я люблю его.

Звонкая пощечина почти сбила Димку с ног. Удар у отца все-таки был не слабый.

- Димочка, это ведь лечится?.. – пыталась наставить его на путь истинный мама, размазывая по щекам тушь и стараясь не смотреть на фотографии. А отец… То, что он говорил, Дима предпочел бы никогда не слышать вообще.

Женя пришла полчаса назад и, показав Киреевым-старшим фотографии, сказала, что Дима соблазнил ее жениха и теперь всячески шантажирует, стремясь с его помощью получить более высокие балы в университете и деньги на гулянки. Сказала, что они с женихом подадут заявление в милицию и тогда…

Недосказанность и хорошее воображение сделали свое дело. Сергей Степанович избил Димку и запер в комнате, отобрав мобильный и компьютер. Он ни на секунду не поверил, что Дима никого не шантажировал, что он любит Кита, продолжая орать, что лучше бы у него не было сына, а такая мразь ему не нужна.

Утром, когда отец чуть успокоился и перестал следить за каждым его шагом, конвоируя даже в туалет, Дима собрал свои вещи в ту самую спортивную сумку, с которой ездил на дачу к Елизаровым, и ушел из дома. Жаль только, что мобильный с номером Кита остался дома.

***
Когда в одиннадцать ночи на своем пороге Толян увидел Диму, сказать, что он удивился, значит, ничего не сказать. Но друг не отказал Димке, выглядевшему похуже любого киношного зомби, в просьбе пожить у него несколько дней. О причинах, побудивших спокойного и рассудительного Киреева уйти из дома, Толик деликатно не спрашивал, здраво рассудив, что ему ничего сейчас не скажут, но пообещал никому не говорить, что тот живет у него.

Два дня Дима сидел и тупо смотрел в окно, размышляя о подлости человеческой. У него никак не укладывалось в голове, что его родители так поступили. Как они могли вот так безоговорочно поверить абсолютно посторонней женщине и совершенно проигнорировать его слова.

«Мы тебя любим сынок» - оказалось пустышкой. Любовь – это не ширма, которую можно подвинуть, и не ошейник, который надевают родители на детей якобы потому, что те им обязаны.

«Мы все понимаем», - ложь. О каком понимании может идти речь, когда вместо того, чтобы выслушать, тебя бьет родной отец?

«Ты наша кровинка», - бред. Своему ребенку не говорят, что лучше бы он умер в детстве, когда вдруг обнаруживается, что он не вписывается в общепризнанные рамки.

Дима понял, что раньше, когда он думал, что одинок потому, что у него нет ста друзей, он очень сильно ошибался. Друзья – дело наживное, они то приходят, то уходят, очень редко идя с тобой по жизни рядом.

А родители… Родители – это то, что боготворит любой ребенок, это пример, идеал маленького человечка, на который он бессознательно равняется всю жизнь. И когда под этим эталоном разрушается постамент, понимаешь, что ты никому не нужен, ты появился на свет просто потому, что «порвалась резинка», «аморально делать аборт» или чтобы «быть как все».

Толик едва уговорил Митю, пребывавшего в полнейшей апатии, пойти в больницу проверить, нет ли где перелома, да помог смазывать ссадины. Димка шипел, но соглашался.

На все вопросы Толик получил ответы только на второй день. Дима, настороженно следивший за реакцией и передвижениями друга, тихо рассказывал о ссоре и ее причинах, готовый подняться и уйти, как только попросят. Жаль было бы терять того, кого можно назвать Другом, но и врать, что упал со стула, было противно.

Толик задумчиво пожевал губу и спросил, будет ли Димка пиво. Киреев от удивления чуть не упал с того кресла, на котором сидел и уточнил, слышал ли друг, что он ему сейчас рассказал. Толик невозмутимо сходил на кухню, достал из холодильника две бутылки пива, открыл их и, всучив одну Димке, сообщил, что ему плевать кто он – педик, инопланетянин или зубная фея. Дима – его друг и точка. А родители остынут и все поймут. По крайней мере он, Толик, на это надеется.

Правда, услышав имя Елизарова, Толян расхохотался, сказав, что теперь понял, почему Дима внезапно перестал прогуливать пары, неизменно приходя на первую пару.

Шутки шутками, но на душе у Димки изрядно полегчало.

***
Еще три дня прошли, как в бреду. Ему ничего не хотелось, кроме как почувствовать, что он нужен. А на четвертый день Димка решил сходить к Никите, в надежде, что тот уже вернулся из командировки. Толик вызвался быть сопровождающим, чтобы (как подумалось Димке) убедиться, что все действительно «по любви».

Дверь никто не открыл. Напрасно Дима раз за разом нажимал на звонок, дома никого не было.

Расстроенный Дима уныло посмотрел на двери и побрел к лестнице, когда его практически сбили с ног и прижали к стене.

- Лисенок, что ж ты творишь… - взъерошенный Никита зажал его между побеленной стеной и своим телом, целуя в перерывах между словами. – Я чуть с ума не сошел, когда сперва взял трубку твой отец и послал меня, а потом сказал, что ты исчез…

- Простите, но может, мы зайдем в квартиру? – раздался неуверенный голос из-за спины. – Тут скоро соседи выползут смотреть на нас, как на героев мыльной оперы.

Никита обернулся, встретился взглядом с совершенно спокойным Толиком и, кивнув, потянулся за ключами.

Уже сидя на диване в объятиях Никиты, Дима отстраненно слушал, что произошло с того момента, как он ушел из дома.

На следующий день мать, выпив все запасы валерьянки в доме, успокоилась настолько, что смогла адекватно воспринимать ситуацию и ужаснулась, вспомнив, что именно наговорила сыну. Так же она вспомнила, как ее муж чуть не прибил сына, швыряя его, как игрушку по комнате, и не обращая внимания на стоны боли.

Обеспокоенная мать бросилась к Диме в комнату, но там было пусто. Сын ушел, забрав с собой комплект сменной одежды, свои документы и несколько личных вещей.

Сергей Семенович тоже вроде как сообразил, что в гневе чуть не убил своего ребенка и почти раскаялся. Почти, потому как все еще отказывался признавать право сына на эту «блажь». Впрочем, и эти сомнения улетучились, когда он узнал, что тот пропал.

Никто из знакомых не знал где Дима (Киреев благодарно посмотрел на Толика, не выдавшего его), и родители не знали куда идти. В милиции им сказали, что заявление примут только через три дня, а пока нужно ждать. Возможно, они бы и подали его, если бы не Таня.

Танюша, сдавшаяся под напором двух взрослых, рассказала, как все было на самом деле, что Дима никого не шантажировал и, в принципе, счастлив с парнем. Отец поорал, но признал, что погорячился. Но и это не помешало ему сперва обматерить Елизарова, забеспокоившегося, что Дима не берет трубку и сам не звонит, а только потом сказать, что тот пропал.

Поиски вели уже вместе.

***
- Лисенок, позвонишь своим?

- Нет.

- Но, Дима, они волнуются…

- Нет.

- А если я позвоню и скажу, что все нормально?

- Звони. Я не хочу с ними говорить. Видеть их не хочу.

Внутри было пусто. Все перегорело, обида пропала, но прежняя любовь и доверие тоже исчезли. Дима понимал, что позже простит и забудет. Но не сейчас. Он ещё не забыл, что кричал отец.

Никита поднялся с дивана и взял в руки телефон. Дима слышал, как он говорит с его отцом, но даже не пошевелился, не сделал попытки сказать хоть слово, предпочитая смотреть на Толика. Тот поймал его взгляд и неожиданно подмигнул.

- Сообщил. Они очень переживают и хотят извиниться, – коротко изложил суть пятнадцатиминутной беседы с Димкиными родителями Никита. Киреев только упрямо сжал губы и помотал головой.

- Ну, я пойду, наверное. Дим, ты идешь или? – вопросительно посмотрел на Диму Толик, смущенный тем, что он в данный момент был третьим лишним.

- Или, – твердо ответил Никита за Киреева. – Вещи мы завтра заберем.

- Тогда до свидания, Дима, Никита.

***
Как только за Толиком закрылась дверь, Димка слетел с места, дрожа всем телом, и вцепился в Никиту изо всех сил. Тот подхватил его на руки и понес в спальню, уложил на кровать, обнимая и успокаивая ласковыми словами.

Истерика, тщательно сдерживаемая всю неделю, нашла выход.

Никита подождал, пока любимый немного успокоиться, и начал сцеловывать слезинки с глаз, щек, шеи. Постепенно ласки становились чуточку жарче, откровеннее, призванные не столько завести, сколько успокоить Диму, показать, что он нужен, что его не оставят одного.

Словно понимая, что это именно то, что нужно, Никита потихоньку стягивал с дрожащего парня футболку и джинсы, покрывая поцелуями каждый сантиметр обнажающегося тела.

И Димка с радостью открывался, позволяя ласкать, словно доказывая сам себе, что все закончилось, кошмар остался позади, что Никита рядом и никуда не денется, как сон в рассветной дымке.

Прижимался всем телом, впившись изо всех сил ногтями в плечи Елизарова и еле слышно шепча: «мой, не отдам».

«Твой» - шептал Никита, чуть приподнимая бедра парнишки и медленно, осторожно входя в горячее тело.

«Твой» - шептал он, заставляя Димку стонать и метаться по кровати.

«Мой» - звучало в полутемной спальне, где обнимали друг друга два любящих человека.

***
- Дим.

- Мммм? – лениво приоткрыл глаз Димка и покосился на лежащего рядом Кита.

- Переедешь ко мне?

- К те-е-ебе?

- Да. Я не хочу, чтобы тебе опять было больно из-за непонимания родных. Так как?

- Ты не шутишь?

- А что, похоже на то? – приподняв за подбородок лицо Димки, без тени шутки в глазах поинтересовался Никита.

- Да нет… - смутился Дима. – Просто… Ну, тогда, на даче, Женя говорила, что ты…

- Забудь все, что она говорила. Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был рядом.

- Угу, – еле слышно пробормотал счастливый до безобразия Димка, утыкаясь носом Киту под мышку и обнимая попрек груди.

***

- Думаешь это хорошая идея? – волновался Дима, раскладывая на полке свои вещи. Полку (да и не одну) в огромном шкафу-купе ему выделил Никита, заставив пообещать, что они зайдут к его родным пообщаться и тогда заберут все остальные вещи. Димка был все еще в обиде на отца, а потому сопротивлялся до последнего.

Елизаров не давил, он просто методично уговаривал, настаивая на необходимости хотя бы попытаться найти общий язык. Впрочем, не лишним было и то, что Диме хотелось повидаться с Танюшей - она-то уж точно ни в чем не виновата.

Дима даже согласился, чтобы Никита позвонил его родителям и предупредил их о предстоящем визите. Стоя у Елизарова за спиной, он слушал, как мать радостно крикнула: «Сережа, они придут сегодня!» - в ответ на сообщение Кита. Слушал и невольно улыбался.

И теперь Киреев смотрел на майки, сиротливо лежащие на полке, и думал, что перевезти свои вещи – в принципе неплохая идея. К Толику они зашли рано утром и забрали все, что Димка прихватил из дома с собой в тот злополучный день. Толик вновь придирчиво осмотрел Димку, после чего пришел к выводу, что да, он согласен видеть их обоих у себя в гостях, о чем не преминул громогласно заявить. Димка тут же залился краской, а Никита только улыбнулся и пожал руку заботливому другу.

***
- И все равно я боюсь.

- Дима, ничего они тебе не сделают, – успокаивал Никита Диму, стоя перед квартирой Киреевых. Димка, так спокойно отреагировавший на сборы, вдруг разнервничался в подъезде и никак не мог решиться нажать на кнопку звонка.

- Ты помни, что я рядом, – привел последний (и решающий аргумент) Елизаров. - Все будет хорошо.

Дверь открыла Танюша и тут же повисла на шее у брата.

- Ди-и-имка! Прости, прости, я обещала ничего не говорить, но… - вперемешку со слезами пыталась она оправдаться.

- Да ладно тебе, мелкая, все нормально, - поглаживая по голове, успокаивал ее Дима и понимал, что это было правильное решение – прийти домой. Он благодарно посмотрел на Никиту, который тихо стоял в сторонке, подпирая стенку плечом.

- Вы – Таня? Рад знакомству. Меня зовут Никита, – заметив, что сестренка скоро задушит Диму, поспешил ее отвлечь Елизаров.

Таня тут же разжала руки и с любопытством уставилась на Никиту, буквально пожирая его глазами.

- Вау! Димка – ты молодец, такого парня отхватил! – вынесла свой вердикт юная яойщица и, спохватившись, напомнила. – Простите… Вы, это, проходите в комнату. Там мама с папой ждут.


Пунцовый от слов сестры Дима и довольно ухмыляющийся Никита послушно натянули предложенные тапочки и пошли следом за Таней.

Нервно комкая платок, на диване сидела Зинаида Анатольевна. Как только парни вошли в комнату, она вскочила и подбежала к Диме.

- Димочка, прости, прости, сынок…

Никита тактично отошел в сторону, позволяя Диме обнять маму в ответ.

- Кхм-кхм… - раздалось со спины, и Елизаров тут же обернулся. - Вы Никита?

- Да. Сергей Степанович?

Димкин папа только кивнул, нахмурившись, но протянутую ладонь пожал. О чем говорить они не знали. Все, что было нужно, Никита и Сергей Степанович уже выяснили по телефону. Тогда же обсудили и позицию самого Елизарова в этом щекотливом деле. Отец Димы был не сильно рад тому, что его сын мало того, что встречается с мужчиной, так еще и будет жить с ним, но был вынужден признать, что это наилучший вариант. Упрямство Димки было явно наследственным, а потому Сергей Степанович справедливо полагал, что может вообще не увидеть больше сына, если сейчас не уступит. Он и так наделал слишком много ошибок.

- Да, рад познакомиться с… - глубоко вздохнул и продолжил ровным голосом, - с парнем моего сына.

- А уж я-то как рад, - с едва заметной улыбкой ответил Никита, подмигнув Димке, который, оторвавшись от матери, обеспокоено следил за их разговором.

- Может за стол? – несколько неуверенно вклинилась Зинаида Анатольевна, видя напряженность в общении мужа и Кита.

***
- Вот видишь, ничего страшного, – говорил Елизаров, занося в квартиру сумки с Димкиным скарбом. Дима только пыхтел в ответ, стараясь не уронить системный блок от своего компьютера, который также решили забрать. Танюше на прошлый День Рождения подарили собственного «любимчика», как ласково называла сестренка гламурно-розовый ноутбук, а потому мама с папой совершенно не возражали против такой «экстрадиции».

Ужин у семьи Киреевых прошел вполне (на взгляд Димы) успешно. Мама с папой больше не поднимали вопрос о «лечении» сына, только периодически начинали по новой извиняться за сказанное, Таня строила глазки Никите, на что тот только еле заметно усмехался, а сам Димка… Димка был рад, что все благополучно закончилось, но возвращаться в этот дом не хотел. Смутное ощущение отторжения давило на него, заставляя чувствовать себя лишним там, где он прожил первые двадцать лет своей жизни.

Наконец, с распаковыванием вещей было покончено, и усталый, но довольный, Димка потопал к Никите на кухню, где Елизаров готовил что-то вкусно пахнущее.

- И как? Успешно? – не поворачивая головы, спросил Кит.

- Ага. Я так захламил твои шкафы, что скоро тебе понадобиться вешать список, где что лежит, – хихикнул Дима, подставляя губы для поцелуя.

- Ну, это не страшно. Там много места и нам двоим хватит. А если нет, то купим еще шкаф. И будем устраивать раскопки древностей.

- Не думаю, что там уж так много полезного можно будет откопать, – с сомнением протянул Дима, вспоминая про то, как старательно перебирал вещи, который планировал прихватить. Привычные и немного заношенные, но такие милые сердцу мелочи хотелось забрать с собой и поделиться воспоминаниями с любимым человеком. – Скорее вывезти на свалку и закопать поглубже.

- Мда? Не расстраивайся раньше времени, поживем - увидим. Может твой «хлам» нам пригодиться, – с хитрой улыбкой сообщил Никита, подмигивая Диме и подталкивая того к столу. – Так, садись кушать.

***
- Ки-и-ит…

- Что?

- А можно спросить?

- Конечно, лисенок. Что ты хочешь узнать?

- А почему твои родители так благосклонно ко мне отнеслись?

Этот вопрос давно мучил Диму, но как-то он не решался спросить об этом у Кита. Ему казалось, что если он задаст его, то сказка растает или окажется, что это был спектакль специально для доверчивого Киреева. Или ещё что-то неприятное…

Никита молчал, собираясь с мыслями, а Дима уже не рад был, что спросил.

- Если ты не хочешь отвечать, то я пойму… Я …

- Нет, Дима, все нормально. Я думаю, с какого момента начать эту историю.

- Историю?

- Да, тут все так запутанно, что…

Никита еще немного помолчал, а потом начал рассказывать тихим голосом, сильнее прижимая Димку к своей груди.

- Все началось задолго до моего рождения. Мой прадед, Александр Николаевич Елизаров был наследником одного знатного дворянина и имел несчастье полюбить мужчину. Когда об этом узнал его отец, то заставил сына жениться.

Дима слушал, судорожно стискивая пальцы на плечах Кита, но тот, казалось, совершенно не обращал на это внимания. До боли знакомая история «Ромео» обрела продолжения с неожиданной стороны. Дима уже и думать забыл про дневник и его автора, а тем более про то, что хотел рассказать о подоплеке собственных чувств Никите.

- Эта история у нас передается в семье, как наставление родителям, что нельзя насиловать собственных детей, потому как ничего путного из этого не выйдет. Кстати, та дача, куда мы ездили к моим родителям, это бывший загородный дом моего предка. Перестроенный двести раз, но от того не ставший менее значимым для семьи. Та и сейчас есть некоторые вещи прадеда – их общие фотографии с Даниилом, какие-то записи, наброски.

- Д-даниила? Это так зовут «Ромео»? – выдавил из себя пораженный Димка.

- Какого «Ромео»? – тут же повернулся к нему лицом Никита и внимательно заглянул в глаза.

- Ну, понимаешь… Я должен тебе кое-что рассказать… Прошлым летом мои родители купили дом в деревне, в том самом «Радужном», и я…

Димка давно закончил свой рассказ и теперь просто молчал, не мешая Никите осмысливать факты. Никита стоял у открытого окна и курил. От всей бредовости ситуации у Димки опускались руки, и он вновь ощущал то нелепое чувство «неправильности», нереальности происходящего. Тяжело вздохнув, поднялся с постели и пошел к Никите.

- Злишься? – тихо поинтересовался Дима у Кита, обнимая его за талию.

- Я? Нет, лисенок, не злюсь… - обернулся тот к парню.

- Тогда чего молчишь?

- Размышляю о том, почему именно так все произошло. Сначала Даниил с Александром, а потом и мы с тобой.

- Жалеешь?

- Нет, ни секунды. Я даже благодарен им. Если бы не дневник Даниила, ты бы и не посмотрел на меня… - с какой-то грустью заключил Кит, притягивая Диму поближе и утыкаясь губами ему в висок.

- Неправда… - вышло как-то жалобно и обижено, но так хотелось сказать, что все хорошо и что он любит Кита, что...

- Давай не будем думать о том, что было бы если б ты не нашел тот дневник, хорошо?

- Угу.

- Знаешь, у меня есть идея, – вдруг встрепенулся Елизаров, и Димка практически подпрыгнул от неожиданности, ударившись затылком о подбородок Никиты.

- Какая?

- А давай…


Эпилог

- Ты точно уверен, что клал их сюда?

- Да. Ищи, там должна быть такая синяя обложка.

- Синяя?..

- Да. С нарисованной карандашом розой на обложке.

- Есть! Кит, я нашел его!

Потрепанная синяя тетрадка с неуклюже нарисованной розочкой на обложке и надписью: «Личный дневник Елизарова Александра Николаевича».

«Сегодня я встретил его…»

КОНЕЦ.

@темы: Закончен, Romance, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

[Renee]

Название: "Все оттенки мести"
Автор: Rogue (Рыжая шельма)
Бета: Тай Вэрден
Пейринг: ОМП/ОМП (один из героев - вампир)
Категория: слеш
Рейтинг: PG-15
Жанр: романс
Статус: закончен.
Размер: миди.
От автора: Использован арт авторства Nadin и фото Дэниэла Тиге, нагло украденное у Shakret В тексте использованы стихи Кристины Калининой.
Написано по заявке на сообществе Банк идей

Рука Возмездия найдет
Того, кто в Пурпуре цветет,
Но мститель, пусть он справедлив,
Убийцей станет отомстив.

Уильям Блейк

Приглашение графини он принял скорее от скуки, хотя и слухи о фамильных бриллиантах семьи графа де Эрве сыграли свою роль. Жильбер Мишо никогда не мог устоять перед редкими драгоценностями и, вспомнив про необычные розовые камни, заставил себя отправиться на свидание.
Было скучно. Графиня много смеялась, явно скрывая нервозность и нетерпение, а гость не спешил переходить к тому, ради чего его собственно и позвали в неурочный час, да еще и в отсутствие мужа. Леди Адель была совершенно не в его вкусе. А вот бриллианты… да и голод уже давал о себе знать. Жиль медленно подошел к женщине, сидевшей на роскошной софе, и, склонившись, невесомо провел губами по подставленной шее. Синяя жилка билась под тонкой почти прозрачной кожей, и он, не удержавшись, легко прикусил ее, не выпуская клыков. Еще рано.
- Немедленно отойди от нее! – прозвучало сзади, и Жильбер хищно усмехнулся. Вот теперь становилось весело. Пробужденный инстинкт охотника настойчиво требовал крови, и вампир, не отпуская женщину, медленно развернулся к пылающему праведным негодованием графу. Тот сжимал в руке хлыст и, казалось, готов был разорвать в клочья нахального гостя.
- Смотрите-ка, кто пришел, - промурлыкал Жиль, проводя ладонями по обнаженным плечам замершей от ужаса женщины. Графиня что-то пыталась сказать, безмолвно шевеля побелевшими губами, но обоим мужчинам было в высшей степени наплевать на это. Граф багровел от заполняющей его ярости, а вампир впитывал и ужас леди Адель и гнев ее мужа, наслаждаясь пряным коктейлем чужих эмоций. Это было воистину завораживающе.
- Щенок! – не выдержал граф и, сделав шаг к софе, размотал хлыст. – Я запорю тебя до смерти!
Жильбер выпрямился и посмотрел прямо в глаза мужчине. Тот вздрогнул, пытаясь прогнать наваждение, а потом осенил себя крестным знамением, едва слышно бормоча молитвы и пятясь назад, уже позабыв и о своем гневе и о неверной супруге. В серых глазах ночного гостя разгоралось алое пламя, а клыки неожиданно удлинились почти на половину дюйма, придавая его улыбке поистине дьявольское выражение. Он и был отродьем Сатаны. На то, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние, понадобились доли секунды – вампир двигался гораздо быстрее человека. Можно было подавить волю задыхающегося в крепкой хватке графа, но Жиль не любил безвольных кукол. Охота становилась куда интереснее, когда жертва вырывается и кричит, а силы удержать ее хватало всегда. Острые клыки взрезали кожу, и в жилы хлынула раскаленная лава, несущая жизнь, кружащая голову безумной эйфорией могущества и власти. Не той презренной, земной, а куда более пьянящей и дерзновенной – власти над смертью. В его тело вливалась не только кровь, но и вся жизненная сила, поэтому-то Жиль и не любил брать под контроль своих доноров. Нет сопротивления – нет борьбы, а значит, в итоге ему достанется намного меньше. Однако, старый граф не оправдал его ожиданий, сдавшись на редкость быстро. Он обмяк, и Жиль, так и не осушив до дна, со злости просто свернул ему шею. И только в этот момент, очнувшись от столбняка, графиня пронзительно закричала.
Вампир отбросил бесполезное теперь тело мужчины и в одно мгновение оказался рядом с леди Адель. Слуг он не боялся – графиня предусмотрительно отослала их в дальнее крыло, но высокий голос женщины раздражал его без меры. В отличие от мужа, она сопротивлялась до конца, умудрившись расцарапать лицо своего убийцы и доставив истинное удовольствие, но силы были слишком неравны. И Жиль с восторгом выпил ее последний вздох, наполнивший его тело невообразимой легкостью и мощью. Лента слетела с его волос, и они черным водопадом рассыпались по плечам, укутывая их мягкими волнами. Вампир огляделся по сторонам и поморщился: бриллианты теперь придется искать самому.
- Мама? – раздалось от двери, и Жильбер резко развернулся на звонкий мальчишеский голос. – Отец?
У входа, кутаясь в большое одеяло, стоял юноша, почти мальчик. Он машинально поджимал пальцы на босых ногах, словно пытаясь согреться, а широко распахнутые изумленные глаза неотрывно смотрели на тела родителей. Убийцу он, казалось, не замечал вовсе, пребывая в совершеннейшей прострации.
- Отец? – снова повторил юноша безжизненным голосом и, наконец, посмотрел на вампира. «Поймать» его волю не составило никакого труда, однако перегруженный и без того разум не выдержал грубого вторжения, и парень тяжело опустился на пол, потеряв сознание. Жиль, качая головой, подошел к мальчишке и присел рядом. Юный виконт ( «Теперь уже граф», - мысленно поправил себя вампир) был хорош. Мягкие правильные черты имели изящество и утонченность, длинные светлые волосы рассыпались по одеялу, придавая лицу юноши необычайно беззащитное выражение. Он и сам весь казался на редкость тонким и хрупким.
- Надо же, - с какой-то досадой пробормотал Жильбер и провел кончиками пальцев по теплой щеке, - растут же такие тепличные фиалки. Небось и не знают, что такое подыхать от голода в грязной подворотне. Ненавижу.
Последнее слово вырвалось как-то неожиданно равнодушно, словно по привычке. Жиль колебался несколько мгновений, а затем, отметив про себя, что ступни и ладони юноши совсем заледенели от холода, подхватил его на руки вместе с одеялом и вышел из залы.
Комнату виконта он отыскал довольно быстро, ориентируясь на исходящую от мальчишки ауру. Осторожно уложил свою ношу на кровать, проверил запоры на окнах, а затем вышел, тщательно заперев за собой дверь. Теперь было необходимо позаботиться о слугах и остальных отпрысках графской семьи, если таковые имелись в наличии. В голове Жильбера родилась интересная идея.
Перед рассветом Жиль спустился в заранее облюбованную полуподвальную комнату, в которой были крепкие запоры изнутри и отсутствовали окна – несмотря на то, что все слуги находились под его контролем, меры предосторожности не казались лишними. Вампир скинул верхнюю одежду, с наслаждением вытянулся на узкой кровати и прикрыл глаза, обдумывая дальнейшие действия. Мальчишку, привлекшего его внимание, звали Анри Батист Оноре, и он был единственным сыном погибшего графа. Жиля это обстоятельство устраивало более чем полностью. Он сыто улыбнулся, едва удержавшись, чтобы не облизнуться от предвкушения – похоже, намечалась забавная игра.

Сразу же после пробуждения он направился в комнату, где запер юного виконта. На пороге прислушался, хмыкнул и, распахнув дверь, ловко перехватил занесенную руку, сжимающую тонкий, но очень острый кинжал. Оружие, печально зазвенев, оказалось на полу, а неожиданно шустрый мальчишка – на кровати, отправленный туда точным и сильным броском. Жиль подобрал клинок, тщательно запер дверь и лишь затем обернулся к пленнику. Юноша, подобравшись, сидел на кровати, не сводя яростного взгляда с убийцы своих родителей. Теперь вампир мог разглядеть его лучше и вынужден был признать, что несколько ошибся с давешней оценкой. Анри был строен, изящен, но отнюдь не хрупок, да и на вид оказался старше, чем почудилось вчера. Шок, по всей видимости, прошел без следа, и парень даже попробовал напасть на своего тюремщика, а когда задуманное не удалось, не упал духом. Все это могло бы вызывать уважение, если бы Жиль был способен испытывать подобное чувство.
- Смотрите-ка, - в голосе вампира зазвучали бархатные, чарующие нотки, - волчонок решил показать клыки? Не слишком ли ты маловат для этого?
- Мне шестнадцать! – огрызнулся юноша, стискивая кулаки. – Ты убил моих родителей! Ты… ты… - он задыхался, пытаясь подобрать подходящее слово. – Тебя поймают!
- Я? – Жиль удивленно поднял бровь. – Ты ошибаешься, твоих родителей убил секретарь графа. А потом скрылся, обчистив шкатулку графини. Такая трагедия.
- Но я видел, что это сделал ты! – Анри вскочил на ноги, бросился на убийцу. Тот, не напрягаясь, перехватил его руки и с силой сжал пальцы, оставляя синяки на алебастровой коже.
- Ты видел секретаря, цветочек, - растягивая слова, произнес вампир, легко подавляя волю мальчишки. – По крайней мере, так ты скажешь королевской полиции…

***
Жиль отпер дверь и вошел внутрь комнаты. Одного взгляда на мальчишку было достаточно, чтобы понять – он пришел в себя, однако, против ожиданий, не поджидал своего тюремщика с оружием в руках, а молча сидел на постели, поджав под себя ноги. Его взгляд неотступно следил за вампиром, пока тот не подошел вплотную и не поставил поднос с ужином прямо под нос Анри. Секунда – и посуда, загремев, оказалась на полу.
- Что ж, - философски заметил Жиль, - пост еще никому не вредил. Но убирать тебе придется самому.
- Вот еще! – вскипел мальчишка. – Позови слуг!
- В любую минуту, - усмехнулся вампир, разгадав его замысел. – Только это не поможет – они все слушаются только меня. Прикажу убраться здесь – сделают. Прикажу убить тебя – выполнят с неменьшим рвением, еще и подерутся, кому исполнять приказ.
- Кто ты такой? – прошептал виконт, с ужасом глядя, как загораются алым серые глаза и удлиняются клыки странного незнакомца. Тот неприятно рассмеялся.
- Я чудовище из сказок, - произнес он, растягивая губы в насмешливой улыбке. – Ночной кошмар. Скажи спасибо своей матери – это она пригласила меня в дом.
- Это неправда! – Анри замотал головой. – Она не могла! Ты обманул ее! Она бы никогда не впустила в дом вампира!
- А любовника? – похабно усмехнулся Жиль, и юноша вновь бросился на него с кулаками. – Эй, мы, кажется, решили этот вопрос неделю назад!
- Что? – опешил Анри, от удивления даже не пытаясь вырваться из удерживающих его рук. – Неделю?
- Шесть дней, если быть точным, - вампир грубо оттолкнул от себя юношу, и тот упал обратно на кровать. – Твои родители похоронены в семейном склепе – о, это была шикарная церемония! – секретарь разыскивается, а я назначен твоим опекуном до совершеннолетия, как единственный близкий родственник. Не хочешь обнять дядюшку?
- Шесть дней? – потерянно прошептал Анри, пытаясь осмыслить услышанное. – Похоронены? Но как?! Я ничего не помню…
- Моя кровь, - великодушно пояснил вампир. – Тот, кто выпьет ее, попадает под мою власть и делает все, что я прикажу. Это больше, чем просто контроль – это полная потеря воли и памяти. Все эти дни ты отвечал на вопросы полиции, присутствовал на похоронах, принимал соболезнования и подтвердил при всех, что я двоюродный брат твоего отца и являюсь самым близким твоим родственником. Ты делал все, что я тебе приказывал.
- Но сейчас я – это я.
Жиль пожал плечами.
- Действие магии кончилось, и ты пришел в себя. В следующий раз оно продлится дольше и очнуться будет труднее. А на третий ты станешь моим рабом на всю жизнь. Как слуги в этом доме.
Мальчишка был белее мела, однако изо всех сил старался не выдать охватившего его ужаса. Жильбер мысленно засчитал очко на его счет – похоже, он сильно ошибся насчет слабости и изнеженности юноши, силы духа ему явно было не занимать.
- Зачем? – прозвучал вопрос, заданный тихим голосом. – Зачем тебе все это? Мой опекун… чего ты добиваешься?
- Мне всегда было интересно знать, - мечтательно произнес Жиль, - как живут такие как ты. Которым все дано по праву рождения. Которые знать не знают голода, лишений, боли. Которые даже умирают красиво, а не в грязной канаве, с вывороченными внутренностями. Я хочу посмотреть на мир твоими глазами.
- Ты убьешь меня? – мальчишка, держась на одном упрямстве, решительно вздернул голову вверх, пряча растерянность и страх. – Займешь мое место?
- Нет, - усмехнулся вампир. – Я стану твой тенью. Ты будешь жить, а я… я буду чувствовать все, что чувствуешь ты, видеть то, что видишь ты. Я уже предвкушаю блеск и сладость новых впечатлений. К тому же, мне надоела кочевая жизнь, а этот дом так гостеприимен. И да, я не собираюсь делать из тебя куклу – это убьет всю забаву.
- Забаву?! – Анри, позабыв про свой страх, вперил в вампира яростный взгляд. – Смерть моих родителей – это забавно? А Жан, секретарь? Его ты тоже убил? И все для того, чтобы повеселиться?
- Когда долго живешь, - равнодушно пожал плечами Жиль, - обычные развлечения быстро приедаются. Не надо прожигать меня глазами – я не растаю. И не косись на дверь – я буду быстрее. В сущности, у тебя две возможности, цветочек: умереть или сыграть в мою игру. В конце концов, когда-нибудь она мне надоест. Даю слово – в этом случае я не стану убивать тебя.
Мальчишка хотел жить – это вампир видел совершенно отчетливо, и ему не нужны были никакие слова, чтобы понять, что тот согласится на его условия. Анри неразборчиво пробормотал какое-то ругательство и опустил глаза, признавая свое поражение.

Однако разочарование постигло Жиля в первый же вечер. Он совершенно упустил из виду траур, который полагалось носить семье усопших в течение месяца, предаваясь посту, молитвам и скорби по ушедшим. Пост вампира нимало не волновал, а вот молитвы и необходимость посещать церковь оказались весьма досадной помехой. Кроме того, о приемах и различных выездах предстояло так же временно забыть. Все это с нескрываемым злорадством поведал ему Анри, подчеркнув, что несоблюдение традиций привлечет абсолютно ненужное внимание. И Жиль был вынужден согласиться с его доводами.
- Ну что ж, - с философским смирением согласился вампир, - месяц это не так много, заодно и познакомимся поближе.
- А как же церковь? - насупился мальчишка, которому не понравился собственнический и цепкий взгляд Жиля, словно ощупывающий его тело. - Я должен исповедоваться и причащаться по воскресениям, отец Марк будет недоволен, если я пропущу службу.
- Значит, ты ее не пропустишь, - широко улыбнулся Мишо, и лицо виконта против воли озарилось надеждой. – Только упаси тебя все святые сказать ему что-то лишнее.
- Врать на исповеди? – Анри быстро перекрестился, с разочарованием заметив, что на вампира это не произвело никакого впечатления. – Это богохульство!
- Это ложь во спасение, - в тон ему отозвался Жиль. – Она сохранит жизнь отцу Марку. Что ты предпочтешь: взять грех лжесвидетельства на свою душу или обречь на смерть ни в чем не повинного человека?
- Ты сам дьявол! – юноша судорожно сжал кулаки, поняв, что тот имеет в виду. – Сколько же грехов несет твоя душа?!
- У меня нет души, - вампир равнодушно передернул плечами. – Поэтому грехи на меня не ложатся. Мне нечего беречь, нечего спасать – геенна огненная ждет меня в любом случае. Бог отвернулся от меня в ночь, когда я умер.
Он подошел вплотную к сидящему на своей кровати мальчишке и, взяв за руку, приложил его раскрытую ладонь к своей груди. Анри едва слышно выдохнул – сердце вампира не билось, а пальцы были просто ледяные. Нет, он, конечно, читал об этом, но одно дело - знать в теории, а другое - столкнуться вот так близко, лицом к лицу. Виконт резко отдернул руку и отполз на самый дальний край постели, заставив Мишо довольно улыбнуться.
- Теперь ты понимаешь, что грехи мне не страшны, - резюмировал вампир, и юноша молча кивнул головой.

Первая служба прошла без инцидентов. Анри благоразумно держал язык за зубами, всей кожей ощущая присутствие вампира за своей спиной. Оказалось, что тот вполне мог зайти в церковь, однако чувствовал себя на освященной земле не слишком комфортно и явно старался держаться подальше от святой воды и церковной утвари. На миг мелькнула почти безумная идея, но Анри быстро задавил ее, поймав взгляд насмешливых и понимающих серых глаз. Жиль явно был в курсе его намерений, а значит, рисковать не стоило. Мишо ни на секунду не выпускал его из поля зрения, даже дома, проводя почти все время в его комнате, за исключением дневных часов. На день он уединялся в своем подвале, тщательно заперев юношу в его комнате. Анри тяжело вздохнул. Он надеялся, что ему удастся уговорить вампира отпустить его одного на утреннюю службу, но тот, плотоядно улыбаясь, заявил, что они вместе отправятся на вечернюю. Солнце к этому времени уже село, и Жилю ничего не мешало выйти на улицу.
Отец Марк от души посочувствовал юному виконту и, благословив юношу, без колебаний отпустил домой без исповеди, поверив сбивчивым оправданиям и извинениям.
- Конечно, - объяснял он чуть позже отцу Иоанну, - мальчик пережил такое горе, сам чудом остался жив. Неудивительно, что ему пока тяжело говорить об этом.
- Его опекун, - отец Иоанн, прибывший в этот приход буквально несколько дней назад, задумчиво покусывал губу. – Он очень странный, вам не показалось?
- О, что Вы! – священник всплеснул пухлыми руками. – Господин Жильбер немного замкнут, это правда, но он искренне привязан к племяннику. Он часто приезжал в гости к кузену, а последние несколько лет и вовсе жил в его доме. Мы все хорошо знаем его как порядочного и благонадежного человека!
Отец Марк еще долго расписывал достоинства нового опекуна юного виконта де Эрве. Ему и в голову не могло прийти, что все произносимое им - ложь от первого до последнего слова.

***
Анри потребовал в свою комнату шахматы, книги и все ночи напролет либо разыгрывал партии, сражаясь сам с собой, либо читал. На устроившегося в кресле напротив вампира он подчеркнуто не обращал внимания, лишь изредка отвечая на заданные вопросы. Иногда Жиль отлучался куда-то на несколько часов, и тогда юноша в сотый раз обыскивал комнату, стараясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему выбраться из заточения. Однако проходил день за днем, а ситуация не менялась.
Несколько раз Анри видел старого Бенуа, который служил дворецким в их доме с незапамятных времен. Старик приносил виконту еду, а тот с клокочущим в душе гневом вглядывался в совершенно чужие глаза, равнодушно скользящие взглядом по некогда обожаемому мальчишке, появлению которого он радовался едва ли не больше, чем сам граф де Эрве. Гораздо позже из перешептываний слуг Анри узнал, что предыдущие четыре беременности графини закончились гибелью неродившихся младенцев, и на появление наследника уже никто не рассчитывал. Поговаривали, что леди Адель сама избавлялась от беременностей, не желая портить внешность родами, и лишь испугавшись угрозы супруга отправить ее в монастырь, произвела на свет единственного сына. Сразу после этого она потеряла к ребенку всякий интерес, переложив заботу о нем на кормилицу и дворецкого, души не чаявших в мальчике. Отец, удовлетворившись наличием потомства, так же полностью отстранился от воспитания, только изредка осведомляясь об успехах чада.
Кормилица умерла несколько лет назад, и из близких людей у Анри остался только Бенуа, с обожанием смотревший теперь на своего нового хозяина. Это было больно, пожалуй, даже больнее, чем смерть родителей, которую от шока, или стараниями хитрого вампира, юноша почти не помнил. Поднимающаяся в душе обида боролась со здравым смыслом, призывающим быть осторожнее, и, когда Жиль заявил, что на следующую службу Анри может пойти один – разум сдался.

Вампир проводил его до церкви и, сделав приглашающий широкий жест, отступил в сторону, оставаясь, как и было уговорено, снаружи здания. Анри, позабыв обо всем, поспешил внутрь.
Службу вел в этот раз отец Марк, поэтому виконт начал нервно озираться по сторонам, разыскивая взглядом другого священника. Он прекрасно понимал, что должен рассказать обо всем, пока остальные прихожане не покинули церковь, иначе у вампира могли возникнуть подозрения. На расстоянии, считал он, Жиль не сможет контролировать его мысли.
Юношу легко тронули за плечо и, обернувшись, он с облегчением увидел отца Иоанна.
- Хвала всем святым! – вырвалось у виконта, - Вы-то мне и нужны! Мы можем поговорить?
Священник кивнул и, подхватив юношу под руку, отвел в сторону к неприметной двери, за которой оказалась небольшая комната. Едва они остались одни, Анри выложил все как на духу, отчаянно боясь, что ему просто не поверят, но святой отец слушал внимательно и серьезно.
- И теперь я не знаю, что мне делать, – в смятении закончил юноша свой рассказ. Отец Иоанн задумчиво пожевал губу.
- Я слышал про подобное отродье дьявола, - наконец сказал он. – Святая церковь прикладывает много сил, чтобы искоренить любую нечисть, скрывающуюся под покровом ночи, но упыри - это самый страшный бич нашей паствы. Они сильны, практически неуязвимы и наделены Сатаной богомерзкими способностями. Победить их можно только хитростью.
- Неуязвимы? – потерянно произнес Анри. – Я обречен?
- Ну что ты, сын мой, - улыбнулся священник. – Бог не оставляет своих верных чад. С его помощью мы найдем выход. Упыри боятся всего, чего коснулась его длань, освященные предметы причиняют им мучительнейшую боль. Они не переносят солнечного света и касания серебра. Фактически, это единственное, что может их убить.
- А кол в сердце? Я читал об этом! – воодушевившись, поинтересовался юноша. Отец Иоанн покачал головой.
- Это не позволит упырю двигаться и причинит боль, но не убьет. Не падай духом, мальчик мой. Мы найдем способ избавить тебя от этой твари, но сперва тебе следует вернуться к нему. Служба уже заканчивается.
- Но я надеялся, что могу остаться здесь! – Анри с ужасом подумал о встрече с Жилем. – Пожалуйста, я не хочу возвращаться! Или дайте мне что-нибудь, чтобы я мог убить его!
- Хитрость, сын мой, - голос священника внезапно заледенел, а взгляд стал жестким и колючим. – Мы должны быть хитрее его, чтобы… чтобы победить дьявола. Ступай, время почти вышло.

Анри вышел из комнаты на негнущихся ногах. Не слыша ни слова, достоял оставшиеся минуты службы, глядя перед собой безжизненным взглядом, а затем, едва сумев взять себя в руки, вместе со всеми вышел из церкви. Жиля нигде не было. На мгновение юноша не поверил своим глазам и начал удивленно оглядываться по сторонам, не веря в свое везение, а затем вздрогнул, услышав над ухом знакомый язвительный голос:
- Соскучился, цветочек?
Виконт резко обернулся, стараясь унять сердцебиение, и ответил так спокойно, как только мог:
- Нисколько. Я бы не соскучился, даже если бы ты сгинул навсегда.
- Ты разбиваешь мне сердце, - театрально закатил глаза вампир. – Сначала секретничаешь со старым козлом, потом говоришь такие обидные слова. Так я могу решить, что совсем-совсем тебе не нужен, племянник.
- Я не… - Анри похолодел от ужаса. – Откуда ты…
- Моя кровь, - усмехнулся Жиль. – Частицы ее все еще в тебе, поэтому я отчетливо слышу все твои мысли. Ай-ай! Я позволил тебе чуть-чуть свободы, а ты поступил так глупо, цветочек. Случившееся – твоя вина.
- Случившееся? – из церкви раздался пронзительный крик, и виконт резко развернулся на звук. – Ты… ты настоящая тварь!
- Я предупреждал, - вампир цепко ухватил юношу за руку и потащил в сторону их экипажа. – Так что его кровь полностью на твоей совести.
- Ненавижу, - прошептал Анри, когда Жиль толкнул его на скамью. – Господи, как я тебя ненавижу!
- Мне все равно, - пожал плечами вампир, которого неприятно царапнуло незнакомое чувство. В отместку он наклонился к юноше и, ухватив его за подбородок, заставил взглянуть себе в глаза. – Так даже интереснее.
- Будь ты проклят, - выплюнул Анри, и Жиль, рассмеявшись, отпустил его.
- Уже, цветочек. Уже.


Анри полностью замкнулся в себе, и Жиль вскоре бросил попытки вытащить парня из созданной им скорлупы. В конце концов, душевное состояние мальчишки не должно было его волновать ни в малейшей степени. Вампир развлекался, вытягивая из слуг воспоминания об укладе этого дома, о детстве виконта и прочие любопытные мелочи, жадно впитывая в себя атмосферу существования благородного семейства. Он пригласил одного из лучших портных и обзавелся шикарным гардеробом, а затем, поразмыслив, привел мастера к Анри.
- Мне ничего не нужно, - наотрез отказался тот, однако Жиль внутренне возликовал – фактически это были первые слова, произнесенные мальчишкой за неделю. Вампир подтолкнул обескураженного портного к виконту и произнес лилейным тоном:
- Через год будешь решать сам, что тебе нужно, а что нет, а пока что я - твой опекун. Так что будь добр, поднимись с кровати и позволь месье Роже снять с тебя мерки.
- Ты мне не… - Анри резко вскинул голову и осекся, поймав предупреждающий взгляд. Что ж, судьба священника послужила хорошим уроком, и юноша, не возражая больше, позволил мастеру делать свое дело.
- Ох уж эта молодежь! – шутливо посетовал Жиль, провожая портного к выходу. – Самый трудный возраст для любящих родителей!
И месье Роже с ним искренне согласился.

Вскоре высший свет вспомнил об отпрыске благородного рода, и в приемной покойного графа де Эрве появились первые приглашения. Жиль со странным чувством перебирал вычурные золоченые карточки, на которых значились известнейшие имена, и, наконец, выбрал одну.
- Мы идем к маркизу Леруа, - радостно возвестил он безучастному Анри. Тот поморщился, но, очевидно решив до конца играть в молчанку, не произнес ни слова. – Есть возражения?
Ответом была тишина.
- Отлично, - с досадой резюмировал Жиль, почувствовавший явное неудовольствие мальчишки, когда тот услышал фамилию маркиза. – Значит, так и поступим.

***
Бальная зала сияла великолепным убранством. Жиль в первый момент даже растерялся – ему еще никогда не доводилось присутствовать при таком скоплении людей, да еще и на таком ярком свету, не скрывающем, казалось, ничего и никого. Он машинально стиснул руку Анри, стоящего рядом, и привычно окунулся в его эмоции, испытав настоящее облегчение от знакомого контакта. Однако юноша резко вывернулся из захвата и сделал шаг в сторону, обозначая границы своего пространства. Он тоже чувствовал себя не в своей тарелке, и, как с удивлением отметил вампир, это было вызвано не присутствием самозваного опекуна-тюремщика. Внешне виконт держался уверенно, вежливо отвечая на многочисленные приветствия и поздравления с выходом из траура. Больше всего Жиля удивили именно эти возгласы радости по поводу окончания вынужденной изоляции. В мире, что был ему родным, к смерти относились куда более трагично, искренне и подолгу переживая уход близких. Здесь же траур был скорее просто традицией, досадной, но слишком древней, чтобы кто-то рискнул ее отменить.
Анри заметно напрягся, и Жиль, вынырнув из собственных раздумий, попытался понять, что так взволновало его подопечного. Этим «что» оказалась младшая дочь хозяина дома – леди Кларисс. Девушке недавно исполнилось шестнадцать лет, и она считалась одной из самых завидных невест. Красивая, облаченная в умопомрачительно дорогое платье, отделанное драгоценными камнями и тончайшими атласными лентами, она явно знала себе цену и величественно скользила по зале, смотря на окружающих из-под густых черненых ресниц. Заметив Анри, она не спеша двинулась в его сторону, заставив юношу прикусить губу. Жиль с интересом разглядывал напряженного и побледневшего виконта, гадая, чем вызвана такая странная реакция.
- Ох, дорогой Анри, - лучезарно улыбнулась девушка, - мы так рады видеть вас среди наших гостей!
- Леди, - виконт отвесил требуемый приличиями поклон, явно испытывая желание оказаться как можно дальше отсюда. Возможность считывать его мысли Жиль уже утратил, поэтому вынужден был ограничиваться эмоциями и собственными догадками, однако дискомфорт юноши ощущался на редкость отчетливо.
- Не будьте же букой, - леди Кларисс очаровательно поджала губки. – Раньше вы были гораздо смелее и красноречивее. Куда подевалась вся пылкость, о мой герой?
- Осталась на том клочке бумаги, сестра, - произнес насмешливый голос, и рядом с девушкой появился молодой человек на целую голову выше Анри. Он оглядел виконта с ног до головы и презрительно фыркнул. – Вкуса у тебя не прибавилось ни на йоту. Мог бы перед тем, как выползти из своей норы, уточнить, как следует одеваться в этом сезоне.
Сказанное было явной клеветой. Жиль замучил вопросами и придирками месье Роже и точно знал, что Анри одет по самому последнему слову моды, над его нарядом несчастный портной корпел несколько дней, прежде чем результат удовлетворил и его самого и требовательного заказчика. Вампир нахмурился – его задела грубость юного наглеца.
- А мне кажется, он очарователен, - словно о породистом щенке, отозвалась леди Кларисс. – Анри может быть таким милым… Ты несправедлив к бедному юноше, Жерар!
- Милый, милый Анри! – брат приобнял девушку за талию, не сводя взгляда с молчащего виконта. Тому явно было, что ответить нахальному выскочке, однако присутствие леди Кларисс намертво сковывало его губы.
- Неужели сегодня мы обойдемся без поэтического вечера? – продолжал тем временем Жерар, и Жиль почти физически ощутил, как его подопечного начинает бить сильная дрожь. – Как там было: «Любовь – это горечь разлуки, Любовь – это страх ожиданья…»
- Жерар, ты груб! – с притворной укоризной произнесла его сестра, однако ее глаза смеялись. – Согласись, те стихи были крайне…
- Милыми, - разражаясь хохотом, закончил молодой человек. – Как и весь Анри. Спорим, если нарядить его в платье, никто и не догадается о подмене!
- Соглашусь, - неожиданно подал голос Жильбер, о котором, казалось, все забыли. – Из моего племянника выйдет на редкость очаровательная девушка. Интересно, а что будет, если вашу сестру нарядить в мужское платье? – вампир липким взглядом прошелся по фигуре леди Кларисс, заставив ее щеки загореться, а Жерара нахмуриться. – С сапогами проблемы не будет, штанами – тоже… Верх… знаете, а тут тоже не возникнет сложностей, даже не придется ничего утягивать. Никто и не поймет, что пред ним женщина.
- Это возмутительно! – девушка напоминала взъерошенную кошку. – Как вы смеете отзываться обо мне в таком тоне?! Жерар!
Ее брат сделал было шаг в сторону вампира, но быстро передумал, наткнувшись на уверенный взгляд стальных глаз, от которых веяло неприкрытой угрозой.
- Позже разберемся, - процедил он и, подхватив под руку возмущенную сестру, устремился к другим гостям. Жиль проводил их сложным взглядом.

- Пожалуйста, - из задумчивости его вывел тихий голос. – Не трогай их. Жерар настоящий придурок, но…
- … ты не хочешь, чтобы я убивал его, - закончил за него Жиль, и Анри молча кивнул. – Не бойся, я и пальцем не трону эту парочку. Ты и правда писал стихи этой кукле?
- Она мне очень нравилась, - едва слышно сказал виконт. – Казалась такой понимающей, такой внимательной… а потом высмеяла меня при всех. Жерар громко зачитывал мои стихи, комментируя каждую строчку…
Юноша замолчал, опомнившись и сообразив, перед кем открывает душу. Жиль чертыхнулся про себя и отыскал взглядом покинувшую их парочку. Глаза вампира медленно темнели.

Вышедшие на балкон гости в полном шоке лицезрели удивительнейшую картину. Леди Кларисс сидела на парапете, бесстыдно обнажив плечи и грудь, которую вдохновенно ласкал ее старший брат. Девушка едва слышно постанывала, прикрыв глаза от удовольствия, и так была увлечена процессом, что не сразу заметила, что их уединение нарушено. Осознание произошедшего ударило словно плетью, Кларисс в страхе взглянула в глаза брату, не понимая, как вообще очутилась здесь, да еще и в таком виде, и встретилась в ответном взгляде с таким же недоумением и ужасом. А потом, обхватив себя руками, бросилась в свои покои.

По залу прокатилась волна смешков и пораженных вздохов. Дамы стыдливо краснели и прикрывали лица веерами в притворном ужасе. Мужчины хмыкали и косились в сторону окаменевшего от напряжения маркиза, не представлявшего, что сегодняшний бал обернется для него таким позором. Анри в недоумении вглядывался в толпу, пытаясь понять причины всеобщего волнения, а затем побледнел как мел, услышав последнюю сплетню.
- Это сделал ты! – он едва не бросился на вампира с кулаками. – Ты же обещал!
- Я не тронул их и пальцем, - равнодушно пожал плечами Жиль. – А в остальном, согласись, они получили по заслугам.
- Да кто ты такой, - юноша задыхался от возмущения, - чтобы решать, кто что заслужил? Какое тебе вообще дело?
- Я твой опекун, цветочек, - усмехнулся вампир, отметив, как ярость на лице Анри сменяется удивлением. – И мне очень не нравится, когда причиняют вред моей собственности.
- Я не… - запротестовал виконт, но Жиль его уже не слушал. Крайне довольный собой, он подхватил юношу под руку и увлек в центр залы, пропустив мимо ушей ставшее уже традиционным «ненавижу тебя!».

***
- Она уморит меня своими воплями, - посетовал Жиль шепотом. Анри шикнул на него, призывая к молчанию, и вампир продолжил ворчать про себя, не забывая при этом чутко прислушиваться к эмоциям мальчишки. Тому, как ни странно было весело, и Жильбер не без оснований подозревал, что причиной этого веселья служил он сам.
- Дьявол, ей что, наступили на хвост?! – не выдержал он через минут пять, когда певица взяла особо высокую ноту. Вот они, минусы слишком чувствительного слуха – каждый хоть чуть-чуть сфальшивленный звук отдавался в ушах кошмарной какофонией. – Что она вообще говорит, я не разбираю ни слова!
- На нас смотрят! – прошипел Анри, дергая его за рукав. – Ты не мог бы вести себя потише? Она поет, что ее сердце разбито и жизнь закончена в шестнадцать лет, потому что злая судьба не дает соединиться с возлюбленным. Что тут непонятного?
- Ей шестнадцать лет? – поразился Жиль. – Вот этой толстухе?
- Ну, - пряча улыбку, ответил Анри, - актрисе-то конечно больше, а вот героине, которую она играет, действительно шестнадцать. Добавь толику воображения.
- Тут придется добавить несколько пудов фантазии, - ошарашенно прокомментировал вампир, и юноша, не выдержав, рассмеялся. – Все, я понял, молчу.
Идиллия, однако, продлилась недолго.
- А ЭТО кто? – громогласно осведомился потрясенный Жиль через десять минут, разглядывая пузатого лысеющего мужчину, появившегося на сцене Королевской Оперы.
- Ее молодой и прекрасный возлюбленный, - невозмутимо отозвался виконт, и вампир потерял дар речи примерно на четверть часа.

***
- Как ты посмел?! – Анри, словно коршун, налетел на сидящего на полу Жиля и попытался вырвать из его рук толстую потрепанную тетрадь. Вампир легко ухватил юношу за запястье и, подставив подножку, повалил на пол, другой рукой удерживая свою добычу на безопасном расстоянии. – Отдай немедленно!
- Тебя не учили, что невежливо кидаться с кулаками на старших? - съехидничал Жиль и отпустил мальчишку, который моментально повторил попытку. Вампир легко отскочил в сторону и, дождавшись, когда Анри приблизится, ловкой подсечкой снова отправил парня на пол, но тот, извернувшись всем телом, сумел ударить его по ногам и опрокинуть на себя. С полминуты они разбирались, где чьи конечности, и, наконец, распутавшись, отползли в стороны.
- Держи, заслужил, - Жиль протянул тетрадь виконту, в которую тот вцепился словно в самое дорогое сокровище. – Между прочим, отличные стихи. Не стоит прятать их.
- Тебя не спросил, - как-то совсем не по благородному огрызнулся Анри, разглаживая помятые в драке листки. – Тоже мне, специалист выискался!
- Я лишь сказал, что они мне понравились, - пожал плечами вампир. – Для этого не обязательно быть специалистом или критиком, достаточно просто уметь читать и чувствовать.
- Не уверен, что второе тебе доступно, - все еще злясь, съязвил юноша, а затем, подумав, открыл тетрадку. – Правда, понравились?
- Зачем мне врать? – Жиль удивленно развел руками. Анри медленно перелистнул несколько страниц и залился краской.
- Это ты тоже читал, да?
- Почти все, - кивнул вампир. – Поверь, тебе нечего стыдиться. Признаться, я даже удивлен, что среди всего вашего болота отыскалось что-то по-настоящему живое.
- Что бы ты еще понимал в живом! – вспылил Анри, и Жиль, уже зная, что последует дальше, грубо встряхнул его за плечи.
- Прекрати истерику, - резко произнес он. Юноша замер, глядя в потемневшие серые глаза, а затем вырвался и сделал шаг назад, моментально надевая привычную маску отчуждения. Его эмоции ледяным штормом вторгались в сознание вампира, причиняя почти физическую боль. Это раздражало, а больше всего пугала собственная реакция на происходящее. Жиль сделал вдох и расправил плечи. В действительности ему не должно было быть никакого дела до чувств этого мальчишки, жизнь которого он сломал в одно мгновение без угрызений совести. Сколько их было таких: жертв его голода и жажды разрушения? За прошедшие две с половиной сотни лет он давно уже сбился со счета. Так почему же с этим по-другому? Доломать его так просто – нужно лишь взять то, что осталось, подчинить себе его тело, вывернуть наизнанку душу. Это так просто, что на деле становится невозможным. Он ошибся, ошибся в самом начале, когда позволил чужим эмоциям пропитать себя. А теперь? Можно уйти, все бросить, но ненависть в миндалевидных синих глазах держит не хуже любви. Жиль решительно шагнул вперед, крепко ухватив за руку шарахнувшегося было в сторону Анри.
- У тебя есть что-нибудь простое из одежды? – неожиданно спокойно поинтересовался вампир. Анри недоверчиво покосился на разом переменившегося опекуна и кивнул. – Отлично, одевайся. И постарайся выглядеть так, словно ты обычный горожанин, а не представитель элиты. Справишься?
- Зачем это? – мрачно поинтересовался юноша, и Жиль ответил ему обворожительной улыбкой.
- Хочу показать тебе кое-что.

***
Анри с удивлением озирался по сторонам – в этой части города ему не приходилось бывать ни разу. Несмотря на поздний час, на улице было многолюдно, всюду раздавались громкие голоса, смех, музыка. Жиль уверенно лавировал в сложном лабиринте переулков, не отпуская руки своего подопечного, и юноша отстраненно подумал, что на запястье, несомненно, останутся синяки от крепкой хватки вампира. Вырываться, однако, не было никакого желания: перспектива заблудиться здесь одному пугала куда сильнее, нежели уже привычное присутствие ночного убийцы. Нет, Анри не питал иллюзий относительно своего спутника – тот был и оставался созданием дьявола, отвратительной и опасной тварью тьмы. Просто… он был уже известной опасностью.
Тот самый первый бал не прошел бесследно. Ненависть никуда не делась, страх не ушел, но появился и интерес. Анри часто ловил себя на том, что с любопытством изучает своего незваного опекуна, поражаясь тому, как уживаются в вампире совершенно несовместимые вещи. Всю обратную дорогу от дома маркиза юноша злился на Жиля, решившего поиграть в благородного мстителя и опозорившего Кларисс и Жерара на весь свет. «Он не имел права так поступать!» - яростно накручивал себя Анри, но разозлиться по-настоящему почему-то не получалось. Наоборот, чем больше виконт размышлял на эту тему, тем ощутимее становилось испытываемое им удовлетворение, как будто случившееся было правильным и закономерным. С тех пор между ними установились странные отношения. Один все еще был пленником, второй – тюремщиком, но игра в молчанку осталась в прошлом. Они начали разговаривать друг с другом.

- Зачем ты притащил меня сюда? – Анри брезгливо оглядел не слишком чистый стол и сел, стараясь не касаться ничего руками. – Мог бы найти место и поприличнее!
- Ничего, - хмыкнул вампир. – Потерпишь. О, мы не опоздали!
- Не опоздали на что? – поинтересовался юноша, чувствовавший себя не в своей тарелке. – Что должно слу…
Он не договорил и замер, открыв рот и завороженно глядя на сцену. Шум стих, словно по волшебству, взгляды всех присутствующих были устремлены на высокую черноволосую женщину, которая, откинув ладонью упавшую на лицо прядь, запела.
Теперь Анри понимал, почему Жилю показалась скучной и мертвой музыка в опере. В закопченных стенах грязного кабака плакала, умирала и снова пробуждалась сама жизнь, рожденная голосом прекрасной певицы, в каждую ноту вкладывающей частицу своей души. Из-за спины женщины выступил молодой мужчина, такой же темноволосый и темноглазый, как и она, и к чарующему пению присоединилась скрипка, вторящая ему волшебными переливами. Музыка взбиралась вверх, прямо к небу, царапая сердце и унося за собой всех, кто только мог ее услышать, а потом обрушивала вниз, чтобы вновь подхватить в мягкие объятия. Лишь когда воцарилась тишина, Анри понял, что все это время не дышал.
- Кто это? – юноша изо всех сил вцепился в пальцы вампира. – Что это было?
- Пойдем, - хищно улыбнулся Жиль и потащил несопротивляющегося юношу к двери рядом с опустевшей сценой. За ней оказался длинный коридор, и вампир, пройдя его примерно до середины, решительно постучался в одну из комнат, а затем, не дожидаясь ответа, вошел внутрь.

- Какого… - послышался возмущенный мужской голос, моментально окрасившийся радушием, стоило им обоим появиться на пороге. – О, какие гости! Марлен, ты только посмотри!
Жиль, широко улыбаясь, подошел к певице и галантно поцеловал кончики ее пальцев. Марлен заливисто рассмеялась и крепко обняла вампира, прошептав что-то на незнакомом Анри языке. Скрипач тем временем настороженно оглядывал юношу.
- Анри, познакомься с моими друзьями, - Жиль неохотно освободился от объятий и подошел к виконту. – Это Марлен, как ты уже понял, а это, - он указал на мужчину, - Калеб. Они вампиры.
- Ты сошел с ума?! – Калеб налетел на собрата и ухватил его за грудки. – Какого дьявола ты творишь?
- Остынь, - Марлен встала между обоими мужчинами и решительно оттолкнула их друг от друга. – Жильбер, в самом деле, этот юноша знает, кто ты? Ты играешь в опасные игры, дорогой.
- Я тоже ему об этом говорю, - неожиданно подал голос Анри, и женщина взглянула на него с нескрываемым интересом. – Мне очень понравилось, как вы пели. Это было прекрасно. Я … могу ли я еще когда-нибудь это услышать?
- Вечер еще не кончился, мой милый, - улыбнулась Марлен, а затем снова посмотрела на Жиля. – Вы останетесь?
- Да, - кивнул тот. – Мальчишка должен понять, что такое настоящее искусство.
- Ты сумасшедший, Жиль, - раздраженно отозвался Калеб, но ему не дали развить его мысль.
- Ты нам льстишь, - покачала головой вампирша. Анри почувствовал знакомое касание к своему разуму, но на этот раз это был не Жильбер. – Вы не оставите нас вдвоем с твоим юным другом?
- Зачем? – неосознанно напрягся вампир, и женщина успокаивающе улыбнулась.
- Просто хочу сказать ему несколько слов наедине.

- Мы с Калебом цыгане, - произнесла певица, когда оба мужчины вышли. – Считается, что наш народ наделен даром предвидения. На самом деле предсказатели среди нас рождаются не так часто…
- Но вы умеете видеть будущее? – полуутвердительно произнес Анри. Женщина кивнула. – Вы что-то знаете обо мне?
- Знать наверняка не может никто, - очень тихо ответила Марлен. – Я лишь вижу твою боль и потери – прошлые и будущие. Тебе предстоит сделать большую ошибку, но лишь она позволит обрести себя. Помни: яд змеи причиняет боль и смерть, но он же способен излечить от укуса… Иногда – только он.

***
Они еще несколько раз выбирались в этот трактир, и Анри терял счет времени, завороженный удивительным голосом Марлен. Он поинтересовался у Жиля, использует ли вампирша магию, и тот ответил отрицательно, уточнив, что еще при жизни у цыганки был потрясающий голос. Фраза неприятно пощекотала нервы – юноша как-то не задумывался о том, что и Калеб, и Жиль, и Мадлен по сути не живут и не дышат уже многие годы. Нет, он прекрасно знал, кем являются вампиры, но прочувствовать это всей душой пришлось впервые.
Ночной образ жизни стал почти привычным. Проснувшись, виконт почти с нетерпением ожидал скрежета ключа в замочной скважине, означавшего начало «дня». Иногда Жиль появлялся сразу после заката, иногда – к середине ночи, и тогда от него веяло кровью и сытостью. Отсутствие сообщений и тревоги по поводу участившихся смертей удивляло, но потом Анри рассудил, что тот вполне мог охотиться на окраинах, где никто и не заметит исчезновение еще одного нищего или бродяги. При мысли об этом становилось тошно.
Не меньше двух раз в неделю они принимали приглашения на прием, от которых потом раскалывалась голова и ломило тело – парадная одежда была на редкость неудобной и доставляющей массу неприятных ощущений. Анри не любил светскую жизнь, внутренне соглашаясь с Жилем по поводу ее искусственности и безжизненности. Ему все больше стали нравиться вечера, проводимые дома, когда он мог читать или играть в шахматы, пусть даже и в присутствии вампира. К тому же, Жиль оказался хорошим рассказчиком, накопившим в своей памяти множество историй.

- Тебе не надоело играть одному? – как-то поинтересовался вампир, и Анри удивленно покосился на него.
- Предлагаешь пригласить кого-нибудь в гости? – юноша скептически поднял бровь и удивился еще больше, услышав в ответ нерешительное:
- Ты мог бы научить меня.
- Это сложная игра, - чувствуя странное торжество, произнес виконт. – Не уверен, что у тебя получится.
- А ты рискни, цветочек, - голос вампира снова обрел привычные ехидные нотки. – Все равно заняться больше нечем.
- Почему ты называешь меня так? – раздраженно спросил юноша, скидывая с доски фигуры и расставляя их заново. – Что за глупое обращение?
- Потому что ты и есть цветок, - усмехнулся Жиль. – Прекрасная комнатная фиалка с тонким ароматом и нежными листьями.
- Прекрати! – щеки Анри стали пунцовыми. – Не смотри на меня так!
- Как, цветочек? – порочным голосом поинтересовался вампир, заставив юношу покраснеть еще больше.
- Как на женщину! – ответил виконт, едва справляясь с фигурами, которые почему-то норовили упасть. Жиль хмыкнул и, отобрав у него доску, сам расставил шахматы, а потом вернул игру юноше.

- Так что тебе не нравится в моем взгляде? – вампир вернулся к щекотливой теме, как только Анри, запинаясь и путаясь, рассказал ему правила. – Ты красив, мои желания вполне естественны.
- Я мужчина! – возмутился тот. – Как один мужчина может желать другого? Это грех!
- Почему? – Жиль поднял на юношу совершенно невинный взгляд, а тот растерялся, не зная как обосновать знакомую с детства догму.
- Это известно всем! – наконец ответил он, делая первый ход. – Желание можно испытывать лишь к женщине, да и то после того, как она станет твоей законной супругой. Все остальное – блуд.
- То есть, - вкрадчиво допытывался вампир, подвинув пешку навстречу вражеской, - грех, разрешенный Церковью, перестает быть грехом?
- Нет! То есть… - Анри запнулся, пойманный в ловушку собственных рассуждений. – Ты всегда все переворачиваешь с ног на голову!
- Нет, я делаю все более простым и понятным, - ответил Жиль. – По мне – так больший грех в том, чтобы быть с тем, к кому равнодушен, нести кандалы навязанного свыше брака, чем без всякого благословления любить того, кого хочешь.
В глазах вампира появился влажный блеск, и Анри инстинктивно отодвинулся подальше.
- Прекрати! – разозлился Жиль. – Твоей девственности ничего не угрожает. Я здесь уже несколько месяцев и если бы собирался взять тебя силой, то давно бы уже сделал это, и ты вряд ли смог бы мне помешать. Твой ход, между прочим.
- А что случилось с принципом: беру все, что захочу и плюю на остальных? – съехидничал несколько уязвленный виконт. Жиль улыбнулся, демонстрируя удлиненные клыки.
- Он в силе, цветочек, в силе. Вопрос только в том – чего я хочу…

Первые несколько дней Жиль отчаянно проигрывал, заставляя Анри скучать. Затем, уловив суть игры, после напряженной борьбы смог вырвать долгожданную победу и был так счастлив, что виконт невольно заулыбался, глядя в сияющие глаза вампира. «Он же искренен во всем», - внезапно подумалось ему. – «Как избалованный ребенок портит, играя, чужие вещи – и плевать, что они были кому-то дороги. Только рядом нет взрослого, способного пресечь опасные шалости…»
Постоянным напоминанием служил старик Бенуа. У юноши сжималось сердце при виде того, кто воспитал его, отдал всю любовь, а теперь полностью потерял себя, подчинившись чуждой воле.
- Пожалуйста, сделай так, чтобы он снова стал собой! – как-то раз рискнул попросить Анри, но Жиль отрицательно покачал головой. – Но почему?! Неужели ты еще не наигрался?!
- Я не могу это сделать, цветочек. Не «не хочу», а «не могу», - мягко пояснил вампир. – Это действие необратимо. Зато, теперь он не подвержен болезням, да и проживет гораздо дольше своего срока.
- Это жизнь? – виконт посмотрел на старика, молча убирающего чашки из-под чая с небольшого столика. – Лучше бы ты убил его!
- Ты непоследователен, - раздражаясь, ответил Жильбер. – Ты ненавидишь меня за то, что я убил твоих родителей, которым было на тебя наплевать, и в то же время злишься, что остался жив слуга, который тебя любил. Надо было поступить наоборот? Из них я тоже мог бы сделать замечательных марионеток! Держу пари, на их отношении к тебе это сказалось бы в лучшую сторону.
- Да что ты можешь в этом понимать?! – Анри вскочил на ноги. От резкого движения доска полетела на пол, рассыпая фигуры, но юноше было все равно. – Что ты можешь знать о семье, о любви? Ты давно забыл об этом, а может, и никогда не знал! Правда ведь? Такие как ты, не воспитываются матерями, они рождаются в канаве и… Господи, лучше бы ты просто убил меня вместе с ними! Там я был бы счастливее…
- Там? – насмешливо поинтересовался Жиль, едва сдерживая желание стиснуть пальцами горло мальчишки, неожиданно ударившего в самое больное место. – Там, это где? В посмертии? Веришь в глупые сказки?
- Это не сказки! – все тело юноши била лихорадочная дрожь, но он не обращал на это внимания. Вся боль, накопленная за эти месяцы, выплескивалась неудержимым потоком, сжигая все на своем пути. – Ты проклятый, тебе не узнать этого никогда, но те, кто жили правильно…
- Правильно? – вампир подскочил на ноги и, не церемонясь, схватил Анри за руку. – Это ты про свою блудливую мамашу? Она сама позвала меня, сама открыла дверь и впустила смерть в свой дом. Грехи родителей ложатся на детей – так, кажется, учит ваша Святая Церковь? Считай, что ты платишь по ее счетам!
- Пусти, больно! – виконт тщетно пытался вырваться, но разъяренный вампир лишь усиливал хватку. Серые глаза заполонила чернота, он почти выплевывал слова в лицо потрясенному юноше, не подозревавшему, каких монстров пробудил в душе Жиля. Было по-настоящему страшно, особенно, когда тот резко дернул мальчишку на себя и потащил к выходу.
- Куда мы идем? – сердце заходилось, словно в лихорадке, было одновременно и жарко и холодно. Запястья, стиснутого сильными ледяными пальцами, Анри почти не чувствовал, словно марионетка на веревочке следуя за вампиром. – Жиль, отпусти, хватит!
Они вышли из дома и миновали сад. Вскоре Анри понял, куда направляется потерявший всякий рассудок ночной убийца и начал вырываться сильнее, холодея от ужаса. Они шли к склепу.

@темы: Закончен, Romance, Фантастика, Миди, Слэш, PG-15

---

Выпьем за любовь (ориджинал, слэш, повседневность)

[Sammy Lee]

Название : Выпьем за любовь
Автор : Sammy Lee
Бета : нет
Фэндом : Ориджинал
Права : Все мое
Пейринг : м/м
Жанр : слэш, ангст, повседневность
Рейтинг: R
Размер : Мини
Предупреждения : немного мата, не совсем литературная лексика.
Размещение : ради бога, если кому-то надо, только не забудьте шапку и сообщите мне.
Статус : закончен
Саммари : о мальчишках поколения девяностых. Ничего хорошего, все мрачно и обыденно.

Серега стоял посреди темной улицы, ежился под ледяным октябрьским ветром и думал, куда бы пойти. Пришлось работать допоздна, он порядком устал и теперь хотел расслабиться. Карман оттягивала купленная по дороге бутылка, домой, к ворчливой бабке, не хотелось совершенно, в гости к приличным людям как бы поздновато. Можно пойти к Наташе, она не выгонит, покормит и уложит спать. Но пить она не станет и ему не позволит, сто пудов. В последнее время причина «там можно выпить» становилась все более важной при выборе места, куда пойти, но Серега старался об этом не думать. Ему хреново, вот и все. Когда будет лучше, тогда все будет по-другому.
К Осинкиным, решил он, наконец. Далековато пешком по такой-то погоде, но зато у них всегда весело. Он повыше поднял воротник – надо было все-таки шапку надеть – и бодро зашагал по улице.
Идти предстояло три километра – поселок небольшой, но длинный, а автобусы перестали ходить час назад. Можно было срезать путь, пройдя через школьный двор, но Серега там не ходил. Все годы, прошедшие с выпускного, не ходил. И сейчас бы не пошел, если бы не лютый ветер. Решив, что уши все-таки дороже, он, сцепив зубы, свернул на дорожку, ведущую к родной школе. И мысли сразу же повернули туда, к пятачку за школьной котельной, утоптанному ногами, укатанному телами и залитому кровью из разбитых носов многих поколений школьников. Интересно, теперешние мальчишки там же дерутся? Если вообще дерутся… Они, выпускники девяносто четвертого года, называли это место «стрелкой». Серега внезапно почувствовал желание посмотреть на него и не стал противиться. Что уж теперь, вечер все равно испорчен.
Он пришел новеньким в седьмой «а» - худеньким большеглазым круглым сиротой, взятым на воспитание бабушкой. Родителей Серега не любил вспоминать до сих пор – слишком было больно. А тогда, сразу после катастрофы, он вообще не думал ни о них, ни о себе, ни о родном городе. Жил, как зверек – ел, когда проголодается, делал, что скажут, все время молчал – не хотелось говорить, да и не о чем было. Часто просто замирал, уставившись в пустоту, не замечая, сколько времени так сидит. Бабушка тогда его жалела, переживала, даже к врачу сводила как-то раз. Та выписала таблетки, говорила что-то об эпилепсии и аутизме, бабушка ахала и сморкалась, Сереже было все равно. Он послушно глотал таблетки и все чаще уходил в то безвременное пространство.
Сейчас он часто думал – выправился ли бы он потихоньку сам или все-таки сошел с ума или что-нибудь в этом роде? Но так и не приходил к какому-либо выводу. Как и всегда, когда пытался представить свою жизнь без Вадьки.
Здесь они и познакомились, на «стрелке». Похоже, и сейчас она использовалась для того же самого – в темноте смутно белел пятачок вытоптанной земли среди пожухших сорняков. Серега неосознанно потер костяшки пальцев, сунул руки поглубже в карманы и замер, вспоминая.
Вадька учился на класс старше, но ростом был ниже даже невысокого для своего возраста Сережи. Наверно, поэтому он был такой агрессивный. Непонятно, чем привлек его внимание тихий бессловесный новичок, которого даже в собственном классе перестали замечать на второй же день, но однажды он остановил Сережу в коридоре и сказал что-то обидное. Слов Серега не запомнил и даже, кажется, не расслышал, но вот Вадькино лицо до сих пор помнил отчетливо. Смуглое, круглое, с длинной косой чернющей челкой, падающей на такие же черные глаза, с ехидной улыбкой, растягиваюшей яркие, пухлые губы. По ним-то Сережа и вмазал тогда, молча, со всей дури. Вадька опешил от неожиданности, но быстро опомнился и бросился на Сережу, но его одноклассники перехватили его. Один из них сказал, оттаскивая матерящегося сквозь зубы Вадьку:
- Приходи на «стрелку» после уроков, салага, если жить спокойно хочешь.
Сережа жить не хотел вообще, но пошел. Ему было все равно. Но, получив первый удар, вдруг ожил и бросился на врага с такой яростью, что Вадька на первых порах растерялся. Но куда тихому домашнему мальчику было справиться с опытным бойцом. Пропустив несколько беспорядочных ударов, Вадька взял себя в руки и отмутузил его по первое число. Но и избитый, перемазанный собственной кровью, с невидящим, уже заплывшим правым глазом, Сережа продолжал подниматься и, пошатываясь, идти на противника. И остановился только тогда, когда вместо того, чтобы ударить, Вадька перехватил его руку и взял другой рукой за плечо, крепко удерживая на расстоянии:
- Ну, все-все, хватит, ничья. Ты чего такой бешеный?
Сережа вырвался, сел на землю и заплакал. Заревел в голос, как девчонка, как малявка, но ему было все равно. Ревел, чувствуя, как из груди выходит что-то колючее и большое. Когда, наконец, затихнув, он открыл левый глаз, то увидел недавнего врага, нерешительно топчущегося на пустом пятачке.
- Ты чего ревел так? – спросил тот, и, не дождавшись ответа, протянул руку, - вставай. Меня Вадька зовут.
Сережа, не задумываясь, принял протянутую руку. Так они и познакомились. И подружились с того же дня.

Серега вздрогнул от особенно сильного порыва ветра и отошел от «стрелки». Зашел за котельную, здесь ветра не было, можно спокойно покурить и подумать, куда все же пойти. К Осинкиным почему-то расхотелось.
Бабушка не любила Вадьку, называла хулиганом и будущим каторжником и все старалась отвадить внука от него. Сейчас Серега ее понимал – ничего хорошего из этой дружбы не вышло, да и выйти не могло. Понимал, но простить не мог, хотя и не была его бабушка ни в чем виновата. «Накаркала, - привычно подумал он и вздохнул. – Хоть и не она одна».
С Вадькой было весело. Они нечасто общались, но иногда Вадька встречал Сережу у школьного крыльца и подмигивал:
- Пойдем? Покажу тебе кое-что.
Всякий раз кое-что оказывалось разным, часто неприятным и жутковатым, но всегда интересным. В ту первую осень, необычайно теплую и длинную, Сережа узнал о Серокамне все. Он побывал на заброшенном кладбище, на двух старых карьерах, превращенных в свалки, излазил ветхие, предназначенные на снос деревянные бараки в Заводском районе. Гуляли они и по главной улице имени Дзержинского, до сих пор не переименованной. Но больше лазили по разным закоулкам, и домой Сережа приходил измазанный, возбужденный и усталый. Бабушка ворчала, мол, зачем опять связался с цыганенком Галкиным, лучше бы вон с Настенькой соседской поиграл, но прямо запрещать не пыталась. Да Сережа бы и не послушался. К слову говоря, с Настенькой он очень даже хорошо общался, та была девочкой приветливой, умненькой и доброй, но по сравнению с Вадькой она казалась пресной и скучной. Как бы то ни было, дружили Сережа с Вадькой крепко и безоблачно два года. Потом Серега познакомился с Наташей и Генкой, ставшими его лучшими друзьями, но с Вадькой общаться продолжал, хоть и не так тесно, как раньше. У Вадьки всегда была своя компания, в которую он Сережу не пускал, да тот и не рвался. Понимал, что ему там нечего делать.
Отца своего Вадька не знал, его мать, любвеобильная Галка, и сама, наверно, не знала, от кого родила сыновей. Но отцы у них были явно разные – старший, Витька был белесым и рослым, а Вадька – маленьким и чернявым. Никто из них на мать, средне-русую курносую Галину, не походил. Витька был спокойным и основательным. Он был старше Вадьки на три года, и был для брата непререкаемым авторитетом. И не только для брата. К тому времени, когда Вадьке исполнилось шестнадцать, а Сереже – пятнадцать, Витька успел сделать неплохую карьеру в «бригаде» Шустика, «державшего» рынок в ближайшем городе и собирал под свое крыло мальчишек из родного поселка. То, что после школы Вадька поедет к брату, было ясным, как день. Сереге это совсем не нравилось, но он не знал, как сказать Вадьке об этом. Ведь тот ничего плохого в этом не видел, да и сам Сережа с трудом мог сформулировать свое отношение к «братве». Он просто думал, что это как-то нечестно и непорядочно – получать деньги за обещание не бить, не грабить и не убивать.

Серега выбросил сигарету и решительно пошел дальше. Память разбушевалась, и унять ее можно было только у Осинкиных. Значит, туда он и пойдет.
Двойняшки Крюковы, Наташа и Гена, приехали в Серокамень, когда Серега пошел в девятый класс. Ходили они в другую школу, были одноклассниками соседки Насти, и через нее-то Серега с ними и познакомился. С первой же встречи они стали не разлей-вода, столько у них обнаружилось общего – книги, фильмы, мысли. К тому же были двойняшки веселыми и остроумными, никого и ничего не боялись, вечно придумывали какие-то свои игры, в которые охотно принимали всех желающих. Серега до сих пор сохранил у себя карту настольной игры, придуманной и нарисованной ими троими за один вечер. Игра называлась «Странствие Чучела», и, собравшись вместе, они сейчас часто жалели, что тогда не было компьютеров. Будь у них тогда комп, и умей они программировать, хотя Генка бы умел, даже сомневаться нечего, стали бы они если не богатыми, то знаменитыми – настолько увлекательной и веселой получилась игра. Сейчас такой никого не удивишь, но тогда она вполне могла прогреметь. Увлеченный новыми друзьями, Серега Вадьку не то чтобы забыл, но какое-то время не вспоминал точно.
В тот вечер они как раз играли в «Странствие», когда позвонила бабушка и сказала, что к Сереже пришел Вадька.
- Приходи, раз уж с ним дружишь, - сухо сказала бабушка. – Он хочет тебя подождать, не прогонять же.
Сережа нехотя попрощался с двойняшками и пошел домой, негодуя в душе на Вадьку – чего приперся так невовремя?

Вадька ждал его во дворе.
- Привет, - сказал он и улыбнулся – непривычно, смущенно. – Давно не виделись.
Только теперь Серега понял, что и правда не видел Вадьку всю прошлую неделю. Обычно они пересекались в школе.
- Привет, - ответил он, почувствовав неловкость за свою невнимательность, - ты что, болел? Чего в школу не ходил?
- Мать болела, - Вадька сплюнул, - допилась. Сегодня Витька приехал, увез ее в город, в больницу.
- Так ты что, один дома?
- Угу. Везет, правда? – но счастливым Вадька не выглядел. Стоял, опустив голову, пиная еще толком не оттаявшую землю под крыльцом.
Серега помялся, не зная, как выразить охватившее его вдруг сочувствие.
- Пойдем, может, к нам? Бабка ужином покормит.
- Неа, - Вадька помотал головой. – Я ел, Витек, знаешь, сколько жратвы навез? Давай лучше сходим завтра на Дальний карьер? Воскресенье же. Там уже давно, наверно, все растаяло. Я тебе покажу кое-что.
Сережа хотел весь завтрашний день провести с двойняшками, но согласился. Совесть не позволила отказать старому другу.

На Дальнем карьере действительно было совсем сухо, даже трава уже пробивалась на отвалах. День был солнечный и теплый, из-за дальности и оврага, перерезавшего сюда дорогу, карьер был почти не замусорен и теперь наполнен кристально чистой талой водой. Ребята попускали по воде «блинчики», потом уселись на отвале, подставив солнцу лица. Сережа уже не жалел, что согласился пойти сюда, хотя того, за чем шли, так и не увидел. Вадька, оказывается, хотел ему показать застрявший и брошенный здесь трактор, но его то ли забрали хозяева, то ли раскурочили и уволокли приметливые люди. Все равно было хорошо идти с Вадькой через лес, болтая ни о чем, смотреть по сторонам, отмечая новое, и сидеть вот так, молча, чувствуя тепло его плеча рядом.
- Ты с Крюковыми общаешься? – разбил тишину Вадька.
- Ага, - почему-то Серега не хотел обсуждать с ним новых друзей.
- Ничего так девчонка, клевая, - сказал Вадька, - умные они, да?
- Умные, - нехотя ответил Сережа. – Вообще интересные, знают много, начитанные.
- Совсем как ты, - прозвучало это так странно, что Серега резко повернулся к другу и наткнулся на такой бешеный взгляд, что все слова застряли в горле.
- Совсем как ты, - повторил хрипло Вадька и медленно поднял руку, как будто хотел ударить по лицу… или погладить.
- Ты чего, Вадь? – наконец выдавил Серега. – Что случилось?
- Ничего, - Вадька опустил руку, посмотрел на нее и отвернулся. – Пойдем домой, чего тут сидеть.

Странное поведение Вадьки забылось быстро, встречались они только в школе, обмениваясь парой фраз на переменках. Все свободное время Сережа проводил с Крюковыми, Настей и их друзьями, подумывал даже перевестись с десятого класса во вторую школу, где все они учились. Но все же не решился заговорить об этом с бабушкой, так и остался в своей, первой. На лето его забрали к себе дядя с тетей, жившие в Крыму. То лето так и осталось единственным по-настоящему беззаботным и радостным после смерти родителей. Дядя с тетей были бездетными и добрыми, забрать в свое время Сережу им не позволило то, что у обоих не было постоянной работы, жили тем, что удавалось нарыть за сезон. Так что баловали они племянника нещадно, закармливали фруктами, пылинки с него сдували. Он быстро сблизился с соседскими детьми – с двумя сестрами, смешливой Верочкой и серьезной Анютой, каждый день ходил с ними купаться на море. С семнадцатилетней Верочкой он и потерял невинность однажды под яркими южными звездами, в дальнем углу сада. Все произошло быстро и неловко, он даже почувствовать ничего не успел, но, во всяком случае, уже мог назвать себя мужчиной.
Вернулся в Серокамень вытянувшийся, загорелый, с выгоревшими до соломенной белизны волосами.
- Ух ты, - сказала Наташка, увидев его, и кокетливо прищурилась, - ка-акой блондинчик… Мущина, что вы делаете сегодня вечером?
Серега ущипнул ее за округлый бок:
- Все, что пожелаете, булочка, - и увернулся, хохоча, от маленького, но твердого кулачка подруги. – Я ж шутя!
- Все вы шутите, - драматично вздохнула Наташа. – А все равно худых только любите.
Генка фыркнул:
- Что это ты при виде Сереги про любовь заговорила?
- Просто он стал блондин, это моя слабость, - объяснила Наташка. – Но ты, Серега, губу обратно закатай, зимой ты обратно потемнеешь и перестанешь меня привлекать. Но ты и вообще похорошел, так что готовься девок в штабеля складывать.
Девки, вопреки Наташкиным словам, в штабеля складываться не спешили, но вот Вадька при первой встрече просто впал в ступор. Он так долго и с откровенным восхищением разглядывал Серегу, что тому даже стало неловко:
- Ну, чего ты? – буркнул он. – Никогда не видел, что ли?
Вадька отмер и отвел глаза:
- Да, так, - пробормотал он. – Извини.
И ушел, быстро-быстро. Серега остался стоять, недоуменно хлопая глазами. Что случилось-то?

- О, Серега! Бутылочку принес, умница моя! – он не ошибся, у Осинкиных веселье в разгаре. Уже порядком поддатая Юлька повисла у него на шее, обдав перегаром, поволокла за руку к столу. Серега мягко высвободился, поздоровался с компанией, нашел более-менее чистую посудину. Первая стопка пошла колом, да и вторая не соколом. Пить, как ни странно, расхотелось совершенно. Компания сидела, видать, давно, разговоры шли понятные только самим участникам. Серега пожалел, что пришел, но не уходить же сразу. Он сел перед потухающей печкой, открыл дверцу и закурил, глядя, как сигаретный дым тает в дрожащем над тлеющей головней воздухе. Красные угли перемигивались, как огоньки на школьной дискотеке.
В одиннадцатом классе Вадька почти совсем забросил учебу, появлялся от силы пару раз в неделю. С Серегой общаться он тоже почти перестал, только здоровался на переменках. Это злило и обижало сильнее, чем Серега мог ожидать сам от себя. Что он ему сделал-то? Или ему уже впадлу дружить не с «деловыми»? Но не навязываться же. В своей школе, кроме Вадьки, Серега так ни с кем близко и не подружился, и теперь остро жалел, что все-таки не перевелся во вторую. Так сильно он не чувствовал себя брошенным и одиноким, пожалуй, со времени гибели родителей, и нелогичность и неуместность этого чувства заставляла его злиться еще сильнее – и на себя, и на Вадьку.
На новогодний школьный вечер он идти не хотел, но пришлось – их класс назначили дежурным и тому, кто не придет, пригрозили неисчислимыми карами. Веселиться не было никакого желания, поэтому он сам вызвался дежурить у пожарного выхода вместе с физруком Игорем Владимировичем. Дежурные должны были только проверять свой пост время от времени, но Серега принес стул и уселся у двери с книжкой.
- Ты чего? – недоуменно спросил физрук. – Иди танцуй!
- Не хочу, - Серега поднял глаза, - я и пришел только из-за дежурства.
- Странный ты, - Игорь Владимирович неожиданно повеселел. – Точно будешь тут сидеть, не уйдешь никуда? Ну, скажем, в течение часа?
- Точно, а что?
- Да я сбегаю тогда в одно место, хорошо? Зато потом приду и отпущу тебя на весь вечер. Хочешь, танцуй, хочешь, домой иди.
- Ладно, - Сережа тоже обрадовался. – Договорились.
Физрук ушел. Закуток с пожарным выходом находился рядом с актовым залом, так что через стенку отчетливо были слышны звуки буйного школьного веселья. Но двери были в противоположной стене зала, и Сережу никто не беспокоил. Он уткнулся в книгу, увлекся и очнулся только тогда, когда его позвали по имени.
Вадька стоял, привалившись плечом к стене, и смотрел на него лихорадочно блестящими глазами.
- С наступающим, - сказал Серега, - а я думал, ты не придешь на вечер.
- Пришел, как видишь, - от Вадьки отчетливо пахнуло водкой.
- Ты чего, пьяный? Не боишься спалиться?
- А что они мне сделают? – Вадька небрежно отмахнулся, подошел ближе, сел на корточки напротив. – Что читаем? Антуан Де Сент-Экзюпери… Круто. Про что хоть?
- Про небо, самолеты… Он летчик был, погиб в войну.
- А-а, - Вадька взял книгу, осторожно положил в сторону и неожиданно сильно схватил Серегу за обе руки. – Не могу больше.
- Что не можешь?
- Терпеть, - Вадька неотрывно уставился в Серегины глаза своими, черными, блестящими, глубокими, облизнул пересохшие губы, - ты совсем ничего не понимаешь, да? Ну и правильно, меня вообще мочить пора, выблядка. Только не могу я уже, Серега, ты мне спать спокойно не даешь!
Доходило медленно, но верно.
- Вадька, ты что, - забормотал Серега, чувствуя, как краснеет, - ты чего, Вадь…
- Ничего, - Вадька резко вскочил, не выпуская Серегиных рук, сдернул его со стула и прижал к стене. Он так и остался ниже ростом, на полголовы ниже, но был гораздо шире в плечах и сильнее. Сережа сам не знал, почему он не вырывался, не сопротивлялся, а только молча смотрел в черные, совсем безумные сейчас глаза. И когда Вадька прижался к нему всем телом и потянул его за шею, он покорно наклонил голову, подставляя губы жадному, нетерпеливому Вадькиному рту. Сквозь все слои одежды он чувствовал жар чужого тела, одной рукой Вадька так и держал его за шею, другой давил на поясницу, прижимая его к себе так тесно, что он ощущал, как врезается в тело пряжка Вадькиного ремня. И другое ощущал, твердое, выпуклое, трущееся, вжимающееся в него, и знал, что и Вадька чувствует то же самое – но его, Серегино. И уже не думая, он сам крепко обхватил Вадьку и начал отвечать на поцелуй, пьянея от горько-сладкого вкуса, от властности и напора, от мутной дымки, застилающей черные глаза. Внезапно Вадька содрогнулся и замычал, на мгновение бессильно повиснув на Сереге, потом отстранился, прикрывая рукой пах:
- Бля, - сказал он с истерическим смешком, - я кончил, прикинь? Прости, прости…
Он пятился, продолжая смеяться и не отпуская руку, потом развернулся и убежал. Серега стоял, прислонившись к стене, слушал удаляющийся топот и пытался прийти в себя.
После Нового года он не видел Вадьку до самой весны. Говорили, что тот переехал к брату, потому что мать их совсем плоха. В мае стало известно, что Галина умерла, и ее привезут хоронить в Серокамень, на родину.
Серега почему-то был уверен, что Вадька придет к нему, и хотел, и боялся этой встречи. Измученный «мокрыми» снами, он свел знакомство с парой доступных девушек, но ни одна из них не смогла дать ему облегчения. Да и не могли они, ведь снилось ему совсем другое. Он только уверился, что и на женщин у него встает, немного успокоил этим себя, только и всего.
Но вот прошел день похорон, а Вадька так и не пришел. Ночью, измочаленный ожиданием и мыслями, Серега вышел подышать во двор и вздрогнул, услышав от калитки хриплое:
- Привет. Вышел все-таки.
- Я тебя ждал, - сказал он. Все вдруг стало неважным, кроме того, что Вадька пришел к нему. – Думал, уж не придешь.
Он подошел к калитке и остановился, вглядываясь поверх нее в смутно белеющее в темноте лицо.
- Как я мог, - вздохнул Вадька. – Я уж с час, наверно, здесь торчу, как идиот. Надеялся, что ты не выйдешь. Пойдем, пройдемся?
- Я только накину что-нибудь, - сказал Серега, но Вадька остановил его, стянув свою куртку и протягивая ее ему:
- На, надень. А мне не холодно, я в свитере.
Они молча прошли по улице, не сговариваясь, свернули к речке, сели рядом на сложенные бревна. Было тихо, ни души, только на том берегу светился чей-то костер.
- Как дела? – спросил Серега. – Ты школу-то будешь заканчивать?
- Какая школа, - Вадька пожал плечами. – Я работаю уже, Витька пристроил. Ты как?
- Обыкновенно. Учусь.
- Девчонку не завел? – с натужным смехом спросил Вадька.
- Нет. А ты?
- И я нет, - Вадька помолчал и сказал мрачно, - Серег, мы же нормальные с тобой.
- Нормальные.
- Я баб трахаю вовсю, а ты?
- И я.
- Так почему у меня стоит на тебя?
- Не знаю, Вадь, - прошептал Серега. – У меня тоже… на тебя…
Он чувствовал, как дрожит Вадька, и сам дрожал тоже.
- Нельзя это, - после паузы продолжил Вадька, - знаю, что нельзя. Но не могу, как тебя вспомню, хоть обдрочись весь… И откуда ты взялся на мою голову? Какого хрена ты вообще приехал сюда?
- Я не напрашивался, - Серега встал, снял куртку и бросил ее Вадьке на колени. – Все, я пошел.
Он успел сделать ровно два шага, как его догнали, обхватили крепко – не вырваться, горячие губы зашептали в шею:
- Прости, прости… Не уходи, только не сейчас… Пожалуйста, Серега, я тебя прошу…
Обида стремительно таяла, и сам Сережа таял, размякал, растворялся в этом горячем шепоте. Вадька потянул его на землю, опрокинул на расстеленную куртку и накрыл собой, своим жарким, твердым телом, своим сильным и нежным ртом, своим неистовым желанием. Серега почувствовал его руку у себя в штанах и сам потянулся к Вадькиному ремню, задергал, шипя от нетерпения, и счастливо вздохнул, добравшись наконец до твердого, пульсирующего, бархатистого… Они синхронно двигали руками, не прекращая целоваться, кровь гудела в ушах, в глазах плавали красные пятна, вдруг вспыхнувшие белым, чистым, слепящим. Серега услышал свой собственный стон со стороны, и сразу же почти вскрикнул Вадька – низко, протяжно, долго…
- Опять убежишь? – спросил потом Серега. Вадька завозился рядом, сел.
- Ты же сам понимаешь, - стукнул кулаком по земле. – Если кто узнает, нам конец, обоим!
- Можно уехать вдвоем куда-нибудь. Вот я школу закончу…
Вадька хмыкнул. Серега замолчал. Стало пусто и легко, до звона в ушах.
- Ладно, - сказал он, немного погодя. – Я пойду.
На этот раз Вадька не стал его останавливать. Остался сидеть на берегу, обнимая свою собственную куртку.
На лето Сережа опять уехал в Крым. А вернувшись, узнал, что Вадьку посадили. Они толпой забили насмерть какого-то парня, Вадька, как еще несовершеннолетний, взял все на себя. Ему дали восемь лет. Кое-кто говорил, что его там вовсе не было, а вину он на себя взял по просьбе брата. Серега верил этому, потому что хотел верить.

- Сереженька, - совсем уже пьяная Юлька плюхнулась рядом, полезла к уху слюнявыми губами, - ты поч-чему такой грустный?
Он отстранился, бросил окурок в печку:
- Да так. – Посмотрел на Юльку и вдруг сказал, - думаю вот, может, к Генке, в Москву податься? Давно зовет, говорит, там мне работу найти раз плюнуть, квалифицированных рабочих не хватает.
- А и езжай, - кивнула Юлька, заговорила быстро, разбрызгивая слюну, - давно бы уехал. Я вот не понимаю, почему ты торчишь здесь, ты же умный, не нам чета, и друзья вон у тебя хорошие, Крюковы те же, не бросают, помогают. Родни полно везде, хоть и сирота ты, не то что у меня, горемычной… Эх, я бы на твоем месте!
Юлька экспрессивно взмахнула рукой, вскочила, подбоченилась:
- А чего там! Однова живем! Не горюй, Серега!
И умчалась к столу обратно.
«Ничего бы ты не сделала на моем месте, - подумал Серега, - так бы и жила со своим Осинкиным, бухала бы… И я ничего не сделаю, так, мечтаю только. Надо было сразу после школы уехать, с Крюковыми, звали ведь…»
После школы он сразу пошел на ремонтно-механический завод, поступать никуда не стал, хотя и уговаривали все. Отговаривался тем, что хочет уже сам зарабатывать себе на жизнь, но на самом деле просто не мог тогда уехать из Серокамня – это было единственное место, где Вадька мог его найти. Сам Сережа Вадьку найти не мог – сразу после суда Витька погиб в очередной разборке. Других ниточек у Сереги не было.
Потом была армия, из которой он вернулся с твердым намерением уехать к Генке, только вот повидается с бабушкой. Но в то лето он познакомился с Осинкиными, тогда еще молодоженами, веселыми, бесшабашными, с кучей таких же друзей-приятелей… Только осенью отошел от хмельного угара, пошел опять на завод. Так и пошла жизнь - работа, стареющая бабушка, мимолетные девушки, бесконечные праздники у Осинкиных… Потом завод обанкротился, закрылся, Серега опять было захотел уехать, но его позвали в только что открывшийся автосервис на трассе. Так он и остался в Серокамне, и, похоже, навсегда. Он уже давно не ждал Вадьку. Он вообще уже давно ничего не ждал. «Это болото, - говорила ему Наташка, - оно тебя засасывает, душит, а ты даже не сопротивляешься. Почему ты такой?» Серега отшучивался, а про себя думал, что болото, на самом деле, это не так уж плохо. Тепло, сытно, привычно… Что ему еще нужно?

Пятнадцать лет летом будет с выпускного, внезапно осознал Серега. И шестнадцать с того дня, когда он последний раз чувствовал себя живым.
За столом загудели, позвали его – Юлька говорила тост. Серега подошел, взял протянутый стакан.
- За любовь! Выпьем за любовь! – вытянув руку вверх, закончила Юлька, утерла слезу и лихо опрокинула стопку.
- За любовь, - сказал Серега и выпил. На этот раз пошло хорошо.

КОНЕЦ

@темы: Закончен, Ангст, Мини, R, Слэш

---

Эффект бабочки (Часть 2. Это не любовь, это Дикая Охота на тебя upd. 01.06)

[Lere_Erkham]

Название: "Эффект бабочки"
Автор: Lere_Erkham
Бета:  Saionary
Пейринг: м/м, есть немного гета
Жанр: романс, мистика (кое-где и кое-как)
Рейтинг: будет NC-17
Статус: в процессе
Предупреждения: Заявка № 2. Cinichka
Наш мир, юноша, разбирая старые вещи (или после смерти родственника или переехав в старый дом), находит фотоальбом и медальон (можно дневник), где видит молодого человека очень интересной наружности... А затем начинает фантазировать про него))) дальше сталкивается с очень похожим где-нибудь и... еще ему сняться эротические сны)))

“Теория хаоса гласит – взмах крыла бабочки на одном конце земного шара может вызвать ураган на другом”

ссылка на Часть 1.
Вторая часть начало

Вторая часть окончание

***
Рубашка и брюки оказались очень кстати. Глядя на завязывающего галстук Елизарова, Дима и сам пожалел, что не взял с собой эту удавку. Впрочем, ему с лихвой хватало и нелюбимых классических брюк. Правда все его неудовольствие пропало, стоило Никите одобрительно хмыкнуть и поправить ему воротник. Прикосновение горячих пальцев заставило парнишку вздрогнуть, что не осталось незамеченным. Елизаров усмехнулся и уже с большим нажимом провел по скуле большим пальцем. Дима судорожно облизнул губы, не отрывая взгляда от голубых глаз Никиты, и совершенно упустил момент, когда тот, сократив и так небольшое расстояние между ними, наклонился для поцелуя. Он, едва касаясь, обвел языком контур Димкиных губ, пробуя вкус, чуть нажимая на нижнюю. Дима охнул, почувствовав чужое дыхание на своих губах, и приоткрыл рот, давая возможность углубить поцелуй, чем Елизаров немедленно и воспользовался.

М-мать… Поцелуй в клубе не шел ни в какое сравнение с ЭТИМ. Димка растворялся, яростно отвечая на поцелуй, вплетая руку в волосы Никиты и притягивая ближе, стремясь сделать контакт еще плотнее, забыв, что нужно дышать.

Стук в двери разрушил сказку. Никита оторвался от Димкиных губ, крикнув в сторону двери «Уже идем», и стал поправлять на парне рубашку.

Дима представил, как он сейчас выглядит, и ужаснулся: губы припухшие, волосы растрепаны, да и рубашка чуть помялась… Сразу ясно, как они «отдыхали». Впрочем, кому какое дело?

Никита еще раз осмотрел его, правда уже с безопасного расстояния, и открыл двери, шепнув напоследок, чтобы не волновался. «Как с сопливой девицей разговаривает!», - бурчал про себя недовольный излишней опекой Дима, но послушно топал за Елизаровым-младшим на первый этаж.

В гостиной ждали только их. Родители Никиты переговаривались между собой, Женя сидела и демонстративно рассматривала колечко на пальце, а ее отец говорил по телефону, отвернувшись к окну. Правда, среди присутствующих Дима заметил одно новое лицо. Девушка, старше его лет на пять, темноволосая и кареглазая, сидела в стороне от всех, не принимая никакого участия в происходящем.

Стоило парням войти, как все взгляды были обращены на них. Станислав Семенович спешно извинился перед собеседником и отключил телефон.
- Присаживайтесь, мальчики, - Мария Олеговна тут же вскочила и кинулась раскладывать по тарелкам жаркое.
Как вполголоса объяснил Диме Никита, это было мамино фирменное блюдо, а потому его всегда пробовали первым, а затем уже переходили к прочим блюдам.

Первые минут десять, пока все утоляли первый голод, было тихо. Но как только Александр Никитич отложил вилку, все взгляды обратились на Диму.

- Ну-с, молодой человек, не подскажите, как вы познакомились с моим сыном?

- Папа… - укоризненно начал, было, Никита, но Александр жестом перебил его, вновь испытующе взглянув на Диму.

- Никита меня чуть не сбил на дороге. – Сообщил Дима, уже приготовившийся к допросу. Мария Олеговна только охнула и укоризненно посмотрела на сына, а Дима поспешил оправдать Никиту. – Правда, это я виноват – не смотрел, что переход дальше, вот и чуть не попал под машину. После того, как он чуть не прибил меня на месте за игнорирование правил дорожного движения, мы пообедали в кафе и разъехались. – Александр Никитич вскинул брови, не веря, что это все, а Дима продолжил.

- Позже мы встретились уже в университете, где я учусь на третьем курсе, а Никита, как оказалось, работает. Некоторое время общались просто так, а потом… ну…

- Обнаружили, что нравимся друг другу. – Закончил за него Никита, чуть приобняв парня за плечи.

- Никитка, ты ведь там уже год преподаешь, а вы встречаетесь только… А сколько, кстати, вы встречаетесь? – вдруг задала вопрос темноволосая незнакомка.

- Почти два месяца. Я у Димы на потоке ничего не читаю, вот и не виделись. – Невозмутимо ответил ей Никита и шепнул Диме на ухо. – Это моя сестра Надя. Я вас позже познакомлю. Она хорошая девушка, просто любопытная до ужаса.

- Все младшие сестры такие, - с едва заметной улыбкой буркнул Дима и внимательнее пригляделся к Наде. Да, они и, правда, похожи, как это он сразу не заметил?

- И этот мальчик – именно та причина, по которой ты передумал жениться на моей дочери? – в лоб спросил молчавший до этого Станислав Семенович.

- Я никогда и не говорил, что собираюсь на ней жениться, - довольно грубо ответил Никита. – Это вам хотелось, чтобы так было. Мы вообще-то и не встречались толком. Так, в кино или ресторан ходили периодически. Вы же сами просили «составить компанию», а не мчаться в ЗАГС, не так ли?

Станислав Семенович прищурился, все так же холодно глядя на Елизарова-младшего, а потом расхохотался.

- Ишь какой! Только тронули твоего мальчика, как огрызаться стал, волчонок!

- Стас! – прикрикнул Александр, явно не довольный словами друга. – Я бы попросил без оскорблений! У нас и речи не было о свадьбе, если ты помнишь.

- Помню, помню. Мне просто интересно, почему я никогда не замечал в Никитке ТАКИХ наклонностей?

- А может потому, что я не считал нужным ВАС в это посвящать?! – практически прорычал Никита. – Моя личная жизнь – мое дело.

- Личное? Ну-ну. Я посмотрю, что ты запоешь, когда Маша захочет внуков понянчить.

- А для этого у них есть я. – Насмешливо сообщила всеми забытая Надя. Станислав Семенович только фыркнул, закатывая глаза в притворном удивлении.

Сама же Женя сидела молча, неотрывно глядя на Диму, словно стараясь испепелить его взглядом. Киреев почти физически ощущал ее взгляд, но убеждал себя, что по-другому, увы, не будет. Обиженная женщина не простит его, хоть он, в принципе, и не виноват в том, что Никита к ней равнодушен.

- Ладно-ладно. Все, молчу. Раз ты, Саша, не против, то о чем речь? – с явной издевкой, шутливо выставляя руки ладонями вперед, сказал Станислав Семенович.

- Саша, Стас, успокойтесь! – не выдержала Мария Олеговна. – Что о нас Дима подумает! Как дети малые, ей богу. Никита взрослый мальчик и сам решит, что ему нужно для счастья. Димочка, не переживай, эти два старикана не всегда так брызжут желчью, у них просто сегодня плохое настроение - проиграла любимая команда, вот они и ищут, на ком бы отыграться.

Дима только кивал, слушая маму Никиты с круглыми от удивления глазами. Ему было непривычно от одной только мысли, что именно она поддерживает их «отношения». Он и не рассчитывал на такой прием, хотя крики Станислава Семеновича были более чем ожидаемыми. И тут же на ум пришли собственные родители. А смогут ли они понять его выбор?

- Думаю, время пить чай с десертом, - все так же бодро и жизнерадостно сообщила Никитина мама и отправилась на кухню.
- Я помогу, - ту же вскочила Надя.

Десерт ели практически молча. Только Мария Олеговна изредка принималась рассказывать смешные истории, которые вызывали у Димы улыбку. Ну, а как можно было не смеяться, если ему рассказали, как Никита устраивал тут «готический замок», развешивая по всему дому бутафорские черепа и летучих мышей, пугая случайных гостей и знакомых. В голове у Киреева медленно, но верно всплыли воспоминания о том единственном знакомстве с родителями Оксаны в девятом классе. Тогда Ксюшина мама тоже вот так вот болтала весь вечер, подсовывала ему старые фотоальбомы и предлагала дополнительный кусок торта. Стараясь не засмеяться от схожести впечатлений от обеих мам, Дима только сильнее сжал вилку в руках.

***
Сообщив, что он покажет Диме дом, Никита потащил неупирающегося парня на верх.

- Фух… - облегченно выдохнул Елизаров-младший, растянувшись на кровати в их комнате. – Ты как, живой? Дядя Стас сегодня превзошел сам себя. Никогда бы не подумал… Дима?

Дима аккуратно присел на краешек кровати, не спеша отвечать.

- Ди-им… Ау-у… - пытался добиться хоть какой-то реакции Никита.

- Дай отойти хоть немного, а? – измученно пробурчал Дима и позволил уложить себя рядом на кровать. – Я чуть со страху не помер, когда Женин папа начал задавать вопросы, а ты все шутишь.

- Бу-бу. Все хорошо. Ты им понравился, особенно моей маме.

- Да уж… И поэтому в меня надо было запихивать три куска торта?! Боюсь представить, что случается с теми, кто ей НЕ нравиться…Неужели заставляет слопать ВЕСЬ торт?! – горестно стенал Дима, хитро поблескивая глазами.

- Угу. А потом еще и блинчиками закармливает. – Расхохотался Никита, притягивая Диму себе на грудь. Димка замер было испуганной птичкой, но потом решил, что раз они «встречаются», то не стоит отказываться от таких проявлений внимания, и прижался плотнее, закинув ногу Никите на бедра и обнимая поперек груди. Елизаров только хмыкнул, но не оттолкнул.

- Мне знаешь что интересно? – лениво перебирая волосы Димы, размышлял в слух Никита. – Зачем приехали Женя с отцом? Это же вроде должен был быть семейный обед, а они мало того, то приперлись, так еще и пытались давить на меня. Не могу понять, что он задумал.

Диме было неинтересно, какие цели преследовал Станислав Семенович, до тех пор, пока его волосы ерошила ладонь Елизарова. Он слушал размеренный стук сердца Никиты и был почти счастлив, пребывая в некотором полусне.

- Так и будем лежать или показать тебе дом? – повторил Никита дважды, прежде чем до Димы дошло, что это к нему обращаются.

Как бы не хотелось оставаться так вечно, но Дима решительно кивнул, соглашаясь, и поднялся следом за Никитой.

***
Дом оказался большим, просторным. На первом этаже располагались гостиная, рабочий кабинет отца Никиты, спальня родителей, гардеробная, кухня и санузел. Из кабинета вела дверь в небольшую библиотеку. Впрочем, за комнату можно было считать еще и просторный холл, где располагался большой шкаф-купе для верхней одежды и диванчик с небольшим стеклянным столиком.

На втором этаже были спальни Никиты и Нади, две гостевые спальни, а также вторая гардеробная и ванная комната. Как сообщил Никита, они с сестрой сами выбрали комнаты на верху, чтобы, когда поздно приходили с дискотеки, не будить родителей, а тихонько проскальзывать в свои комнаты.

В подвале был мини-спортзал, сауна, прачечная, котельная, а также гараж.

От осмотра сада и беседки Дима отказался, потому что оттуда доносились голоса, а это, скорее всего, были родители Никиты и Станислав Семенович. С ними пока общаться не было ни сил, ни желания, как и отвечать на молчаливые нападки Жени.
- А Надя где?
- Понравилась? – хитро улыбнулся Никита, а Дима смутился.

- Нет. То есть, да. Но мне просто интересно, почему она так спокойно отреагировала на… меня.

- Потому что, дорогой Димочка, - послышался откуда-то сзади веселый голос, - мы с Китом вместе шарились по разным гулянкам и для меня не секрет его предпочтения, как в плане женщин, так и в плане мужчин.

Дима обернулся, стремительно покрываясь румянцем, и уже хотел начать оправдываться, но Никита обнял его сзади за талию и прямо на ухо выдохнул:

- Расслабься, все хорошо.

Надя, с любопытной мордашкой глазевшая на них, только улыбнулась и, сообщив, что не хочет им мешать, убежала в дом.

- Так чем бы ты хотел заняться? – не глядя на удаляющуюся сестру, поинтересовался Никита, на что Дима честно ответил, что отдохнуть. И, желательно, не десять минут, а часика два-три. До ужина ему просто необходимо было привести мысли в порядок.

***
Они второй час валялись на кровати в спальне, без особого интереса смотря по телевизору какой-то сериал. Мандраж от встречи с родителями Никиты постепенно сходил на нет, чему немало способствовало присутствие в непосредственной близости самого Елизарова, обнимавшего Диму поперек живота. Мысль, что можно было это время провести как-то по-другому (да-да, именно об ЭТОМ он и думал) у Димки проскальзывала, но первым приставать к мужчине он не решился. К тому же, вот так лежать тоже было довольно приятно. Возникало ощущение уюта, какой-то совершенно «домашней» обстановки и Митька вдруг подумал, что он не против постоянно жить вместе с Никитой в одном доме. А что? Готовить Елизаров-младший умеет, а убирать может и сам Дима. Мама всегда говорила, что, если Дима захочет, то может сделать из квартиры «конфетку» за десять минут до прихода гостей. Поймав себя на таком совершенно «девчоночьем» занятии, как планирование семейного быта, Киреев смутился и внимательнее стал прислушиваться к диалогам актеров на экране.

Теплый пальцы, забравшиеся под футболку, в которую Дима переоделся, как только они зашли в комнату, и слегка поглаживающие спину, отвлекали от переживаний о судьбе «бедной Насти» или кто там была та девушка на экране. Митя немного поерзал, устраиваясь поудобнее и еще больше напрашиваясь на ласку, и совершенно не удивился, когда Никита опрокинул его на спину, нависая над ним на вытянутых руках.
- Может, расскажешь, с чего это тебя потянуло на эксперименты с парнями, а? Ты же вроде бы увлекался только девушками.

Дима в шоке распахнул глаза. Нет, он знал, что рано или поздно, но Елизаров заинтересуется его внезапной страстью к мужчинам. И даже догадывался, что обязательно будет выпытывать причины. Но вот то, что он ЗНАЛ о том, что Дима до этого встречался только с девушками, стало полной неожиданностью. Он, что – интересовался им?

- А… А откуда ты знаешь, что я увлекался девушками? – решил сразу же прояснить ситуацию Дима, вспомнив, что лучшая защита – нападение.

- Ну… - неожиданно смутился и отвел глаза Никита, - интересовался. Ты не увиливай от ответа, речь-то сейчас не обо мне. Так почему?

Митя хотел бы провалиться сквозь землю от стыда. Да, ему было стыдно признаваться в своих чувствах парню. Впрочем, главную роль играло не то, что это парень, а то, что от него требовалось именно признание в любви. Диме было бы проще делать вид, что все происходящее – всего лишь игра на публику, и он просто делает одолжение Елизарову. Не вышло. А значит, надо сказать пра…

- Мальчики, приветик! – Знала бы Надя, как же ей был рад в этот момент Дима… Никита только прищурился, говоря взглядом, что разговор не окончен и повернулся к сестре.

- Надюш, что-то случилось?

- И вот не надо меня запугивать, Кит! Ты же знаешь, что на меня это не действует, и я все равно не уйду. – Надя, смеясь, показала Елизарову-младшему язык и забралась с ногами на кровать, отнимая одну из подушек у парней и обхватывая ее руками. - Рассказывайте. Все. Только правду, а не эти невнятные мычания про «сбил, кафе, ля-ля-ля». Эй! Чего молчите?!

- Ну, ты же сказала обойтись без «сбил» и «кафе», а так больше нечего рассказывать. Мы ведь действительно так познакомились. – Насмешливо сообщил Никита, по хозяйски притягивая Диму поближе.

- Да-а? – От обиды за отсутствие «великой и ужасной» тайны, Надя стала похожа на маленького несчастного котенка. Дима не выдержал и рассмеялся.

- Не переживай…те, - начал было Киреев, но под осуждающим «Я тебе не старая тетка, кончай выкать» взглядом, поправился, - не переживай, могу рассказать еще и свою версию знакомства. – И, видя заинтересованный взгляд мгновенно успокоившейся девушки, начал рассказ. – Нет, по-нормальному мы познакомились и, правда, там, на дороге, но первый раз Никиту я увидел еще первого сентября…

Результатом очень отредактированной версии Димкиных мучений от невозможности подойти и познакомиться с объектом обожания были буря эмоций у Нади и задумчивый взгляд Никиты. Димка прямо-таки физически ощущал его тяжелый взгляд, давивший не хуже Александровского и который нельзя было проигнорировать. Елизаров явно что-то заподозрил, но раскрывать обман не спешил. Пока не спешил. Дима понял, что сам себя загнал в ловушку, стараясь подружиться с Надей, оказавшейся весьма интересной девушкой, и теперь серьезного разговора с Никитой, решившим, во что бы то ни стало, узнать правду, точно не избежать. Впрочем, Диме и самому уже порядком надоело вертеться и лгать, он почти готов был сказать всю правду и без дополнительных угроз и нажимов. Единственное, что удручало, так это то, что он и приблизительно не мог представить себе реакцию Никиты на его историю. Поверит? Или пошлет нах*й, рассмеявшись в лицо? От мыслей, что его могут послать «на хутор бабочек ловить» у Димы все скрутило внутри, покрываясь холодным инеем, но он решил рискнуть и мужественно все выслушать, хотя и хотелось чисто по-бабски завыть от тоски. Прав был неизвестный «Ромео» - любить больно. Очень. И чем сильнее любишь, тем больнее становиться от одной только мысли о расставании.

***
Около семи часов в комнату заглянула и Мария Олеговна, позвавшая всех к столу. Димке, с тоской смотревшему на осточертевшую рубашку, сиротливо висевшую не вешалке, Никита с Надей хором сообщили, что соблюдать дресс-код во время ужина не требуется, а потому обрадованный Киреев натянул обожаемые джинсы и футболку. После ухода Нади, Никита, все еще посмеиваясь, тоже натянул рваные джинсы и майку-безрукавку, не заметив того голодного взгляда, которым одарил его Дима.

Митька удивлялся сам себе. Он просто не мог насмотреться на Никиту, к нему хотелось прикасаться каждую минуту, и только огромным усилием силы воли он держал себя в руках. «Я становлюсь маньяком», - мрачно думал Киреев, рассматривая, как майка облегает безупречное тренированное тело Елизарова.

- Готов ко второму раунду общения с моей семьей? – с улыбкой поинтересовался объект Димкиных фантазий.

- Нет, - покачал головой Дима, - но, думаю, продержусь часик-другой. Если что - будешь отпаивать валерьянкой.

- Да хоть абсентом, - хохотнул Елизаров и открыл двери, шутливо склоняясь в поклоне. - Прошу, месье. Публика ждет.

***
Публика, конечно же, ждала. Оваций, парни, правда, не дождались, а вот аншлаг был обеспечен. Вся семья Елизаровых и Женя с отцом опять с интересом уставились на Диму. Впрочем, в этот раз он чувствовал себя куда увереннее и почти не стеснялся, когда Мария Олеговна подкладывала ему в тарелку дополнительную котлетку. Никита сидел рядом с ним и неспешно беседовал с отцом о своей работе, периодически упоминая какую-то статью. Надя, севшая в этот раз поближе к брату и его парню, тихо рассказывала про свою поездку в Европу, найдя в лице Димки благодарного слушателя. Станислав Семенович обсуждал с Марией Олеговной особенности выращивания винограда в Крыму, и только Женя молча ела, практически не поднимая глаз.

Дима первое время поглядывал на неё, но потом решил не заморачиваться и просто отдыхать.

Разговор перескакивал с политики на путешествия, с путешествий на огород, с огорода на общих знакомых, а потом как-то внезапно раздался вопрос Станислава Семеновича.

- Так Дима что теперь у тебя будет жить, да Никитка?

Никита чуть удивленно посмотрел на Жениного отца, но не успел ничего сказать, потому, как Дима возмущенно поинтересовался.

- А вам, простите, какое дело?

Надя издала какой-то хрюкающий звук, безуспешно пытаясь скрыть смех, а Женя в упор посмотрела на Диму ненавидящим взглядом и едко сообщила присутствующим.

- Что ты, папа… Никита же говорил, что в свой дом он приведет кого-то только тогда, когда будет уверен в своих чувствах на все сто процентов. Так что боюсь нескоро в доме Елизарова-младшего появиться «хозяйка».
В гостиной повисла тишина.

Димка с пылающим лицом уставился в свою тарелку, пытаясь сделать вид, что ему все равно, но вдруг почувствовал, как его руку, лежащую на колене, накрыла горячая рука Никиты. Он поднял голову и встретился взглядом с голубыми глазами Елизарова. Никита ласково улыбнулся и сказал, не отрывая взгляда от Димки.
- Я вообще-то хотел предложить Диме переехать ко мне, но не было такой возможности. Поэтому я сделаю это сейчас.
Никита наклонился к Димке и, касаясь своим лбом его лба, тихо спросил.
- Что ты думаешь насчет того, чтобы переехать ко мне жить?

***
Вот так просто, да? Просто «переезжай ко мне»? Диме было обидно, горько и хотелось плакать, размазывая слезы по щекам. Он не понимал, почему Никита так жестоко над ним пошутил.

Весь этот фарс, вся эта игра на публику становилась тяжелым испытанием для Димы. Они «пара» только здесь и сейчас, только в эти выходные, так почему же он так жестоко шутит?! Только ради того, чтобы побольнее ударить Женю и её отца? Какую выгоду он преследует?

Дима не знал, откуда у него нашлись силы, чтобы просто ровным голосом ответить «Я подумаю» и не заорать, не сбежать отсюда куда подальше. Никита обеспокоено нахмурился, видимо уловив изменение в настроении Димы, но промолчал, только сильнее сжал его ладонь. Остальные так ничего и не заметили, пораженно глядя на Никиту, который, как им показалось, только что преступил через одну из своих привычек.

- Какая прелесть! – Мария Олеговна всплеснула руками от восторга. – Как только надумаешь, Димочка, то позвоните нам. Мы поможем с переездом и на новоселье не откажемся прийти.

- Конечно, Мария Олеговна. – С жалкой вымученной улыбкой проблеял Дима, стараясь не смотреть ни на кого.

От десерта Митя отказался, сказав, что все и так было очень вкусно, и он не осилит даже малюсенький кусочек торта. Госпожа Елизарова заверила Диму, что оставит его порцию в холодильнике на случай, если тот передумает. Киреев согласился и, попросив извинения, вышел из-за стола.

На негнущихся ногах Дима поднялся наверх, в их с Никитой комнату. Зашел, закрыл за собой двери и обессилено рухнул на кровать, зарывшись носом в подушку.

***
Никита пришел спустя пятнадцать минут. Постоял в дверях, так и не включив свет, и осторожно присел на кровать рядом с Димой.

- Дима, что случилось? Я тебя чем-то обидел?

- Нет. – Глухо буркнул, не поднимая головы, Димка.

- Тогда что? – Никита вздохнул и улегся рядом, шевеля дыханием волосы на Димкином затылке.

- Это все неправда… Все ложь…

- Что неправда? Ди-и-има, скажи мне, не молчи…

«Уйди, ну уйди же… Я не хочу ничего говорить, не хочу умолять тебя солгать! Солгать, что все это на самом деле…Пожалуйста!», - шептал про себя Дима, пока не почувствовал, как его шеи осторожно касаются горячие губы. Легонько так, почти невесомо, оставляя скорее воспоминание, чем след. Почувствовал и задрожал.

Никита, ободренный отсутствием сопротивления, стал целовать его шею, не скрытую тканью, гладить по спине, осторожно приподнимая край футболки и касаясь кожи. Дима только судорожно впился в покрывало пальцами.

- Мне уйти? - тихо так, нерешительно, интересуется Никита и Димка понимает, что уйдет. Уйдет, если он этого захочет. А Дима не хочет быть один. Хватит с него одиночества.

- Нет.

Никита аккуратно переворачивает Диму на спину и целует. Нежно, осторожно, спрашивая разрешения на дальнейшие действия. И Дима разрешает. Разрешает, когда начинает отвечать, выплескивая всю любовь, всю страсть, всю боль в одном-единственном поцелуе.

Никита отстраняется, снимая с себя майку, а Дима тянется вслед за ним, касается губами кожи на груди, пробуя её на вкус, чуть прикусывая, не больно, но так, чтобы оставить, хоть ненадолго, следы.

Никита шипит, но позволяет. Позволяет уложить себя на спину, исследовать свое тело, целовать, вылизывать, ласкать себя. Димка чувствует себя свихнувшимся от желания подростком, который впервые увидел голую женщину. От этого сравнения ему смешно. Он не сходил так с ума при виде женщин, его первый раз с девушкой не вызвал особых приятных ощущений. Стыдно, страшно, неудобно.

А Никита лучше, желаннее… Его Димка хочет уже так долго и все равно не верит до конца, что можно. Можно касаться, целовать, любить. Он смущен, потому что, не знает, приятно ли Никите, когда вот так об него трутся обнаженным телом, когда выцеловывают на груди узоры, когда, преодолев стыд, впервые касаются языком члена, когда...

Он не знает, как правильно, он только помнит то несчастное видео из сети, но Митьке очень хочется, чтобы ЕМУ понравилось.

Никита стонет, выгибается, подставляется под укусы-поцелуи, слегка направляя, но не вмешиваясь.

- Никита… - волнуясь так, что выходит почти жалобно, зовет Дима, - я… хочу…хочу тебя.

Никита чуть приподнимается на локтях, включает ночник и внимательно заглядывает Димке в лицо. Тот смущен, он уже почти жалеет, что сказал это. Почти. До того момента, как Никита откидывается на кровати, чуть раздвигая ноги, и тянет его за руку на себя.

Он что - серьезно? Не-е-ет. Дима так не хочет. Это ОН должен выгибаться под Никитой, это ЕГО должны ласкать так, как во сне, заставляя умирать и рождаться вновь раз за разом. Его. И это должен быть Никита.

Именно поэтому он поднимается, оставляя без ответа разочарованный вздох Никиты, и начинает рыться в своей сумке.

Елизаров, прикусив губу, молча смотрит на него.

«Где же? Где? Есть!» Мысленно благодаря себя за сообразительность, Дима опять идет к кровати и, почти до крови кусая губы от волнения, протягивает Никите тюбик с той самой смазкой, что утром, стесняясь и бледнея, покупал в аптеке.

Разочарование на лице Никиты сменяется удивлением, а затем пониманием.

- Умник… Дим, я же говорил тебе, что думать вредно. Иди сюда.

И он идет.

Хорошо. Теперь уже Димка млеет от ласк, Димка стонет, хрипло шепча его имя, Димка отдается, ничего не прося взамен, кроме любви.

Приятно. Он никогда не думал, что будет так приятно, если обвести языком сосок, слегка прикусывая, что ему понравиться, когда чужие губы будут целовать внутреннюю поверхность бедер, когда кто-то (а не он сам) будет касаться ладонью его члена. Когда кто-то… Да какой может быть «кто-то»? Когда Никита коснется языком головки, слизывая выступившую прозрачную капельку, когда он будет посасывать его член, мягко массируя яички.

Димке мало, перед глазами мелькают картинки из тех сновидений, что мучили (а они мучили?) его весь прошлый год. Дима недовольно стонет, раздвигает ноги шире, плотнее прижимаясь к Никите, хрипло умоляя не тянуть.

Почувствовать пальцы внутри не так страшно, как казалось. А когда Никита задевает что-то внутри него, то по всему позвоночнику словно пробегает разряд тока, закручивая в паху спирали удовольствия…

Но Диме мало. Он хочет почувствовать все.

- Никита… Пожалуйста, Кит… Я не могу больше…

Странное ощущение заполнености Диму беспокоит секунд тридцать, пока Никита, замерев на вытянутых руках, дает ему привыкнуть к себе внутри. Потом весь мир сливается для него в один цветной калейдоскоп, в котором имеют значение только двое. Только двое еще существуют в этом мире, где нет неба и земли, где звезды вспыхивают от каждого толчка, где Димка, кончая, видит перед глазами фейерверк...

***
- Дим.

- Ммм?

- Это ведь у тебя в первый раз?

- Угум.

- Почему?

Сказать - не сказать? Поверит – не поверит?

- Я сказал правду. Тогда, при Наде. – Вот и все. Так просто.

Никита молчит, а у Димки внутри пусто. Он все отдал, все без остатка. Теперь он больше не нужен, он вернется завтра домой, и снова будет жить, видя во сне теперь уже не фантазии, а реальные воспоминания, теперь…

Что? Его обнимают, прижимая ближе, целуют в макушку, разворачивают лицом к Никите. Тот мягко улыбается, гладит ладонью по лицу ничего непонимающего Диму.

- Глупый… Я ведь тоже тебя заметил тогда на линейке. Ты стоял с тем парнем, Толиком, да? На тебе был темно-серый костюм и такая светло-зеленая рубашка. А в руках букет. Лилии. Я как Раз говорил с Надей по телефону, когда заметил твой взгляд.

- А почему не подошел? – все еще не веря в то, что это происходит с ним, прошептал Дима.

- Потому, что решил сначала узнать о тебе побольше. Признаю, был не прав, но как бы это выглядело, если бы преподаватель стал приставать к студенту?

- Нормально бы выглядело. – Буркнул Дима, все еще немного злясь, что его заставили ждать так долго. Он целый год изводил себя потому что… А почему кстати?

- Так почему ты потом не подошел?

- А потому, что узнал, что ты у нас больше по девочкам. Только по девочкам. Вот и решил не лезть.

Дима не выдержал и расхохотался, как безумный. Никита ошарашено ждал, пока тот успокоиться, чтобы поинтересоваться что происходит.

- Я… я тебя ждал… - захлебываясь смехом вперемешку с выступившими слезами говорил Дима, - мне никто другой и не нужен был… Вот и думали все, что «только по девочкам».

Зажимая себе рукою рот, они хохотали уже вдвоем. Смеялись над собою, над своей нерешительностью, мнительностью, но только не над своей любовью.

- Я люблю тебя.
- И я… люблю.

Далее - Часть 3. То, что не завтра - всегда потом…

@темы: В процессе, Romance, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

Эффект бабочки (Часть 2. Это не любовь, это Дикая Охота на тебя upd. 31.05)

[Lere_Erkham]

Название: "Эффект бабочки"
Автор: Lere_Erkham
Бета: нету. Если есть желающие - пишите в у-мыл
Пейринг: м/м, есть немного гета
Жанр: романс, мистика (кое-где и кое-как)
Рейтинг: будет NC-17
Статус: в процессе
Предупреждения: Заявка № 2. Cinichka
Наш мир, юноша, разбирая старые вещи (или после смерти родственника или переехав в старый дом), находит фотоальбом и медальон (можно дневник), где видит молодого человека очень интересной наружности... А затем начинает фантазировать про него))) дальше сталкивается с очень похожим где-нибудь и... еще ему сняться эротические сны)))

“Теория хаоса гласит – взмах крыла бабочки на одном конце земного шара может вызвать ураган на другом”

ссылка на Часть 1.

Часть 2. Это не любовь, это Дикая Охота на тебя

Часть 2. Это не любовь, это Дикая Охота на тебя
Дима не знал, когда это началось. В какой момент он стал сходить с ума от одного только взгляда голубых глаз, рассеяно скользнувшего по нему, от мимолетной только улыбки, обращенной не к нему. Он не знал, но догадывался.

Ему уже полгода снился по ночам один и тот же парень, с которым он, самый натуральный натурал, занимался любовью. Не сексом, а именно любовью. Тягучей, неспешной, призванной показать всю накопившуюся нежность и ласку.

В тот день, когда он встретил его наяву, Дима просто опешил и не знал, куда деваться от воспоминаний-сновидений, вставших перед глазами. Но парень не обращал на него ни малейшего внимания, он равнодушно прошел мимо, скользнув только взглядом по толпе, в которой стоял Митька. И это было неожиданно больно.

Позже Дима узнал, что его зовут Никита Александрович Елизаров. В тот день он напился так, как никогда ранее. Слишком нелепыми были догадки, и слишком сильно хотелось, чтобы это было правдой.

Тридцатилетний Елизаров был преподавателем экономической теории - курса, экзамен по которому Димка сдал в прошлом семестре, и больше ни одного предмета у Киреева на потоке не читал. Димка не знал, как к нему подойти и заговорить. А подойти хотелось с каждым днем все сильнее.

В университет Дима теперь летел, как на крыльях, неосознанно приходя раньше, чтобы увидеть, как Никита на черной Хонде Аккорд въедет в ворота, припаркуется на своем месте номер шестьдесят три и неспешным шагом войдет в здание. Можно было, конечно, набраться храбрости и пойти за ним следом, но что сказать? Что «я читал дневник любовника вашего отца» и теперь хочу вас? А где гарантия, что это не игра воображения и он действительно именно тот Никита? Да вероятность того, что Елизаров просто даст в морду, исключать нельзя.

Друзья посмеивались с Димки, расспрашивая, что за девушку он оставил в своем селе, что так по ней скучает? Дима только отмахивался и нервно дергал себя за отросшую за лето, но так и не обстриженную, челку. Шли дни, а Киреев так и не придумал, как же ему познакомиться с таким чужим-знакомым преподавателем, от которого сходит с ума женская и отдельные представители мужской (как последнее время подозревал Дима) половины универа.

Незаметно пролетела осень, зима, весна вступила в свои права, а Димка все так же топтался на месте и не знал, с чего начать. Порой, переполнившись презрением к себе, прежде успешному покорителю женских сердец, Киреев выходил на «охоту». Он шел с друзьями в ближайший бар или клуб и старался сделать вид, что все нормально, все по-прежнему. А утром выставлял незадачливую девицу из номера в гостинице, не спросив имени и телефона, чувствуя себя полнейшей скотиной.

Легкая меланхолия незаметно перерастала в хроническую депрессию, которая чуть отступала при виде знакомой фигуры Елизарова.

Рассеянно топая прямо по лужам, которые и тут и там растекались после первой майской грозы, Димка и не заметил, как вышел на проезжую часть. Только визг тормозов заставил его поднять голову в запоздалом осознании того, что светофор находиться на метров десять левее. Уже приготовившийся сочинять объяснительную для ангелов на небесах, Дима понял, что сегодня ему повезло. Бампер с красивым значком в виде буквы «Н» замер практически перед носом у застывшего испуганным кроликом парня. Из машины, матерясь, вылез водитель.
- Придурок малолетний! Тебя учили смотреть по сторонам?! – Дима хотел прикинуться «валенком» и возмутиться, что он шел по пешеходному переходу, но тут он увидел, кто именно сидел за рулем черной Хонды. Никита. – Красный наш, зеленый общий, да? – уже менее эмоционально орал Елизаров, видимо успокаиваясь. – Парень? Эй! Чего молчишь? Ты в порядке?!

Да, он был в полном порядке, если не считать того, что язык отказывался поворачиваться во рту и ноги не слушались.

-З-здравствуйте, Никита Александрович… - наконец выдавил из себя Дима, сумев нечеловеческим усилием воли оторвать взгляд от голубых глаз.

- Мы знакомы? – нахмурился Елизаров, пристально всматриваясь в парня и перебирая в уме знакомых, кто бы мог так безбашенно переть по оживленной проезжей части на красный свет и позволить себе удовольствие попасть под колеса его машины.

- Нет. То есть, да. Я учусь в университете, в котором вы преподаете. – Уже смелее говорил Дима. Он взял себя в руки и голос почти не дрожал, но это можно было списать на последствия шока.

- Не помню, извини. – Чуть виновато улыбнулся Никита Александрович и протянул руку, - Никита Александрович Елизаров. Вне стен нашей Альма Матер можно просто Никита.

- Дима… гм…. Дмитрий Киреев. Только у нас вы ничего не читаете, я просто видел вас в коридоре.

- Ничего страшного, - улыбнулся Никита, - не думаю, что это тебя уж так сильно расстраивает.

«Знал бы ты, НАСКОЛЬКО сильно меня это расстраивает…» - с тоской подумал Димка и слегка вымучено улыбнулся, заставив себя выдавить невнятное «Угумс».
- Пошли, я тебя хоть кофеем угощу, чтобы возместить стресс. – Отсмеявшись, предложил Елизаров и, не дожидаясь возражений (которых, впрочем, у Димки и не было), потащил к машине.

На соседней улочке была чудная кофейня, где подавали кофе, сваренный прямо перед вашими глазами, давая возможность оценить все мастерство персонала и фактически проконтролировать процесс приготовления ароматного напитка. Дима сидел на стуле, рассматривая делающего заказ Елизарова, и удивлялся сам себе.

Вот скажите - как так может быть? Как получилось так, что Димка, всегда предпочитающий девушек, сходил с ума от парня? До этого лета он ни разу не интересовался этим аспектом жизни, хотя с его-то сестричкой было сложно не узнать, что такое бывает, в первые дни ее увлечения новой фишкой. Эта егоза с восторженно-наивными глазами целый год торочила про красоту «мужской» любви, а все без толку. Он только брезгливо фыркал и закатывал глаза. И понадобилась всего одна маленькая тоненькая тетрадка, чтобы перевернуть его мир с ног на голову. Одна история любви (как бы сопливо и по-девчоночьи это не звучало) заставила его сердце биться чаще.

- Сейчас принесут, - Никита подошел к столику почти неслышно и уселся напротив Димы. – Я еще пирожные с клубничным кремом заказал, - немного смущенно добавил Елизаров минуты через две, - я очень люблю сладкое.

Димка сдавленно прыснул, но кивнул головой, показывая, что полностью поддерживает выбор десерта.

С Никитой было удивительно легко общаться, он не давил авторитетом «преподавателя», а просто рассказывал обо всем, но такими выражениями и гримасами, что на них косились все посетители, когда оба заливались хохотом. Было весело, пока у Елизарова не зазвонил телефон.

- Слушаю. – После первых же фраз невидимого собеседника, резкий тон Никиты сменился более спокойным, зазвучал с новыми, более мягкими нотками. - Да, конечно, солнышко. Скоро. Да, хорошо. – Димка с замиранием сердца слушал, как Никита с улыбкой называл невидимого собеседник (скорее уж собеседницу, как едко пронеслось в голове у Мити) «солнышком».

- Прости, мне нужно ехать. – Чуть виновато сообщил Никита и тут же добавил. – Ты сейчас куда? Могу подвезти, если по дороге. Мне в сторону «Манетика».

Димка особо никуда не спешил, разве что домой, да и там ему особо нечего было делать. Но отказаться от возможности еще немного побыть рядом с предметом своего обожания он не мог. Тем более, что ему и, правда, было по дороге.

- Я живу в том районе. Улица Днестровская, дом тридцать. – Никита кивнул, соглашаясь с маршрутом, и направился к выходу.

Дорога к дому заняла всего двадцать минут, чему в тайне очень сильно огорчился Дима. На прощание Никита еще раз напомнил, что переходить дрогу стоит по переходу и только на зеленый свет. Потом посмотрел на скептически скривившегося Димку и усмехнулся.
- Все-все. Молчу. Ты сам взрослый и все прекрасно знаешь.

***
…Жарко… Невыносимо жарко… Он прижимается к Диме, заставляя вздрогнуть, и тут же целует за ушком… прикусывает губы, посасывает язык.… чуть отстраняется, чтобы спуститься вниз, потереться щекой о живот, лизнуть кончиком языка головку…. куда же ты? … холодно…

- Х-холодно…
Димка рывком садиться на кровати, неосознанно шаря руками по одеялу, притягивает его ближе, стремясь согреться без чужого тепла. Проходит минута, другая, он жадно прислушивается, пытаясь понять, разбудил он родных или нет? Тишина. Все спокойно спят в своих постелях. Пять утра. Рассветные лучи заглядывают в окна.

Сны с каждым разом становились все реалистичнее, обрастая все новыми и новыми подробностями, от которых хотелось ни то завыть, ни то бежать в ближайший гей-бар и искать парня. Димка даже попытался как-то раз присмотреться к друзьям и выяснить, возможно, еще кто-то из мужского пола заинтересует его в этом плане. Он с неделю пугал всех знакомых пристальными взглядами и демонстративными жестами с касаниями «ненароком», пока Толик не спросил нафига ему курсы пикаперов? Он же и так почти любую девчонку может соблазнить. Дима смутился, соврав, что это просто прикол такой, но больше попыток играть крутого опытного гея не делал.
***
В очередной раз, придя на первую пару вместо второй, и просмотрев уже ставшее традиционным «Шоу прибытия Елизарова на работу», Дима сидел на лавочке в холе корпуса кибернетики, лениво перелистывал конспект, периодически отрываясь от тетради и глазея на проходящих мимо студентов. Именно поэтому он и заметил Никиту, пропускающего в пустующую аудиторию (а Дима точно знал, что там пусто, потому как именно у его потока должна была быть там пара) миловидную брюнетку. Никита оглянулся по сторонам и зашел следом за ней.

Дима чуть не задохнулся от немотивированной ревности. Да что ж это такое?! Сам себя уговаривая, что ему нет никакого дела до Елизарова и его дел, он осторожно подошел к дверям аудитории и, прижавшись практически всем телом к двери, прислушался. За дверью говорили, точнее, ругались, и очень эмоционально.

- Женя, ты должна понять, – продолжал начатую ранее фразу Елизаров, - я с самого начал был честен и предупреждал, что так будет.

- Вот как ты заговорил?! – Названная Женей брюнетка была явно не согласна с аргументами, и ее голос дрожал от обиды. – Зачем было морочить мне голову все это время? Зачем?

- Жень, - уставший голос Никиты звучал так, что было ясно, что повторял объяснения он не в первый раз, и это ему уже порядком надоело. – Я не морочил тебе голову, ты хотела таких отношений – ты их получила. Я сразу сказал тебе, что ничего не выйдет.
- Я…я не верю тебе…

- Ты же сама говорила, что наши встречи – это откуп от опеки родителей и не более, что это просто маскировка, чтоб жить спокойно. Так?

- Говорила… Но…

- Но ты решила, что я шутил? Или мои чувства к тебе поменялись? Я не любил и не люблю тебя, прости. – Ровный, спокойный голос Никиты выражал минимум эмоций. Так, по мнению Димки, мог бы говорить бездушный робот. Собеседница Елизарова, как оказалось, тоже так считала.

- Ты врешь! – притихшая было, Женя опять кричала, не стесняясь того, что в пустом помещении звенело эхо, что кто-то мог войти. – Ты так говоришь потому, что она тебе так сказала! Это она, да? Надя? Вот с-сука, змея подколодная!

Дима вздрогнув, услышав имя. «У нас вчера родилась дочь. Наденька». В его голове выстроилась четкая ассоциация с той Надей, которая была дочерью «Ромео». Неужели они вместе? Впрочем, а почему бы и нет? Если они общались в детстве, то вполне могли и полюбить друг друга в юности. Диме стало очень горько, словно в один миг разрушились все мечты и надежды. Он прикусил нижнюю губу и с каким-то болезненным любопытством опять прижался ухом к двери.

- Женя, я бы попросил тебя так не отзываться о ней! – Елизаров повысил голос, раздались всхлипы, Дима подумал, что слышал достаточно, когда...

- Надя тут не при чем. Я люблю другого человека.

- Скотина!

Димка еле успел отскочить от двери и принять скучающе-ожидающий вид незаинтересованного человека, как тяжелая дверь распахнулась и из аудитории выскочила заплаканная брюнетка. Митька не сдержался и заглянул в помещение. Елизаров стоял у окна, что-то рассматривая на улице. На звук Димкиных шагов он обернулся и, узнав незадачливого нарушителя правил дорожного движения, чуть вымучено улыбнулся.

- Привет. Я так понимаю, что ты слышал все это безобразие?

- Угу. Простите, я не нарочно. – Сделав предельно честное лицо, соврал Киреев. – Я никому не скажу.

- Верю. – Вздохнул Елизаров. - Вот скажи, почему так трудно, а? Наши родители - партнеры по бизнесу, а нас с Женей познакомили примерно год назад. Ей в очередной раз захотелось мужского внимания, свиданий под луной и прочей романтической атрибутики, и Станислав Семенович (Женин отец) решил, что я самая наилучшая кандидатура для «выгула» его доченьки. – Никите требовалось выговориться и Димка весь превратился в слух, тем более, что это была возможность побольше узнать о предмете обожания. Внутри все сладко сжималось, когда он вспоминал, что Никита отшил ту девицу. Об упомянутом «другом человеке» он предпочитал не думать, дабы не впасть в панику и не начать скандалить, как та Женя. У нее были хоть какие-то субъективные причины для этого, а у него?

- Я бы не сказал, что мы сразу же прониклись симпатией, скорее наоборот. Мой отец попросил меня быть «поласковее» с дочерью партнера, потому как это было важно для него. Я согласился. Женя тоже поначалу не высказывала желания со мной общаться, а потом заявила, что будет ходить на свидания ради того, чтобы от нее отстали. Представляешь, Дима, двое взрослых людей устраивают спектакль для родных, чтобы те не мешали им жить своей жизнью? – Елизаров невесело улыбнулся, качая головой, словно соглашаясь сам с собой, что это и, правда, было глупо. – А потом как-то постепенно она стала все больше требовать внимания, настаивать на встречах и покатилось-поехало. Уже не знаю, как еще ей объяснить, что мне не нужна ее болезненная привязанность, что я ничего не чувствую…

- Может, стоит познакомить ее с той, кого вы любите? – предложил, чтобы не молчать, Дима, у которого внутри все леденело от одних мыслей о таком.

- Прости, о чем ты? – удивился Никита.

- Ну, вы говорили, что вы любите другого человека… Ну, когда… с Женей… - Димка замялся, не зная как сказать, что он все же подслушивал их ссору.

- А… - смущенная улыбка на мгновение озарила лицо Елизарова, - это я так сказал, чтобы был дополнительный аргумент. Нет у меня никого сейчас. Решил, что она подумает, будто я ей изменял, обидится и сама уйдет. Хреновый из меня психолог, да?

Дима фыркнул, но внутри у него ощутимо потеплело. Градусов на десять – как раз достаточно, чтобы можно было дышать без противно-ноющей иглы ревности в сердце.

- Да уж… Не похоже было, чтобы она вам безоговорочно поверила.

- Вот и я так думаю и теперь ожидаю второй раунд. – Никита Александрович замолчал ненадолго, отвернувшись к окну, а потом резко развернулся на каблуках и, глядя на куда-то мимо Димы, продолжил. – Впрочем, мне нравиться идея познакомить Женю с кем-то, кто якобы и есть моя неземная любовь. Вот только надо найти еще этого кого-то…

«Я! Я согласен! Возьмите меня!» - хотелось заорать Димке, но он только сильнее сжал зубы, чтобы не брякнуть случайно чего-то в этом роде и не лишиться тех крох внимания, что так щедро ему доставались сейчас.

- Хотя, думаю, она не поверит, что я с кем-то встречался у нее за спиной. У меня же практически полностью мужская компания… Разве что… не-е-ет. Смешно. – Елизаров размышлял вслух, забыв про Димкино присутствие. Последняя мысль показалась ему настолько абсурдной, что Никита рассмеялся, а потом сообщил Димке, все еще немного посмеиваясь. - Разве что я скажу, что влюблен в мужчину. Вот только где я найду такого знакомого, который согласиться сыграть моего парня?

Идея возникла моментально.

- Никита, я… – взволнованно начал Димка, забыв про вежливость и просьбу Елизарова называть его по имени-отчеству в университете, но тут прозвучал звонок на пару и в аудиторию начали заходить студенты. Толик приветственно махнул рукой, зовя присоединиться к остальным.

- Потом поговорим, хорошо? – Елизаров пожал плечами, показывая, что у него сейчас тоже пара, и он рад бы продолжить разговор, но, увы, не может.

Разочарованный и взбудораженный собственными мыслями, Димка потопал к Толику и парням на свой верхний ярус.

…его тихий смех, переходящий в стон, когда Дима касается губами его соска… руки оглаживают бедра, чуть царапая отросшими ногтями кожу, оставляя едва заметные следы принадлежности…
- Ты все-таки решился? – Хрипло спрашивает… Саша? Никита? Не разобрать… одно лицо…
- Нет, я только дразнюсь…
- А может?.. – игриво приподнимая бедра, поддается вперед брюнет, блондин мгновение медлит и…

- Твоюжмать! – рассматривая мокрое пятно на простыни, выражает миру свое недовольство Димка. Мир, как, впрочем, и всегда, молчит в ответ, то ли игнорируя, то ли не считая нужным вмешиваться в такие мелочи.

В паху все еще немного болезненно пульсирует, остаток адреналина бушует в крови, а на часах все те же пять ноль-ноль.

***
Сегодня пятница, вся группа празднует окончание сессии, толпой ввалившись в бар «Мечта студента». Димка сидит боком к залу, краем глаза лениво рассматривая танцующих, и время от времени прислушивается к разговору за соседним столиком. Ему не видно, кто там сидит, только женский и мужской силуэты, его привлекают редкие фразы собеседников, так гармонично вплетающиеся в ход его собственных мыслей.
- Думаешь, что это и, правда, оно? То, что вам нужно?

«Думаю? Какая разница, что я думаю? Важно, что ОН думает…»

- Нет, ты не прав. Попробовать стоит. Не попробуешь – не узнаешь.
- Может быть. Но я боюсь.

«Я тоже... Я как рыба, бьюсь об лед, не понимая, что происходит, стараюсь пробиться, выскочить из западни … а все бесполезно».

Димка словно участвует в разговоре «на троих», но возникший ниоткуда Толик портит всю атмосферу своим радостно-пьяным «Чувак, не кисни! На, выпей с нами!»

За вечер приходиться выпить непривычно много, и домой Димка с Толиком топают, старательно обходя фонари, с завидным постоянством встречающиеся на их пути, пока не утыкаются носом в знакомое здание на углу. Вывеска ночного клуба мягко переливается, маня уже порядком захмелевших ребят, и нет ничего странного в том, что они решают продолжить вечер, выпив еще по бокальчику пивка.

Димка не вспоминает о своем «голубоглазом наказании», пока не замечает в конце зала знакомую фигуру. Никита хмуриться, что-то доказывая собеседнику, тот (та?) стоит вполоборота, но постоянно мельтешащие люди мешают получше рассмотреть его (ее). Посчитав, что обязательно надо поздороваться (в пьяненьком состоянии Митя порой откалывал и не такие фокусы), он целеустремленно начал пробираться сквозь толпу.

- …я же говорю, что ты его не знаешь!
- Елизаров, кому ты врешь? Нет у тебя никого, какой из тебя гей? – на расстоянии метра Дима сразу же узнает этот голос. Женя и сегодня, в толпе, не стесняется громко орать, заявляя свои права на Никиту.

- Прости, Жень, но я сюда пришел вместе с ним и… - Никита замечает Диму, который, решив, что он просто ОБЯЗАН вмешаться, отталкивает с едва слышным «Простите, можно пройти?» изумленную Женю, и обнимает Никиту за шею, жарко выдыхая «Соскучился? Прости, что так долго, одногрупника встретил», не сбиваясь с тона, заканчивает фразу, - …вот он. Знакомься - это Дима, мой парень. Дима, это моя хорошая знакомая - Женя.

Дима лениво поворачивает голову, окидывая соперницу равнодушным взглядом, и так же лениво бурчит.
- Привет.

- Это шутка, да? – неверяще округляет глаза Евгения. – Признайся, это такая дурацкая шутка?

Димке хорошо, он даже сквозь ткань рубашки ощущает, насколько горячие пальцы у Елизарова, придерживающего его повыше талии, он растворяется в приятных ощущениях, а потому немного упускает нить разговора, «включаясь» только тогда, когда Никита насмешливо бросает собеседнице:

- Поцеловать Диму? А больше ты ничего не хочешь увидеть? Ну, там, в замочную скважину посмотреть, как мы сексом занимаемся?

Диме не интересно, что там хочет эта фифа, он из всей фразы улавливает только то, что можно поцеловать Никиту. И он, внутренне поражаясь своей смелости, привстает на цыпочки, утыкаясь губами сначала в подбородок, а потом и в губы Елизарова. Секундная заминка, и Никита отвечает на поцелуй, сильнее прижимая к себе Диму. Его язык активно исследует Димкин рот, ласкает небо. Дима чуть постанывая, запускает руку в волосы Никиты, притягивая ближе, перебирая мягкие пряди, стремясь взять как можно больше.

АПД 27.05

Когда они отрываются друг от друга, Жени уже рядом нет. Дима облизывает губы, стараясь запомнить вкус поцелуя, и все еще обнимает Никиту за шею.

- Спасибо за своевременную помощь, - хрипло говорит Елизаров, неотрывно следя движениями розового языка, - ты как здесь оказался?

- Ммм…С-сессию отмечаем. Правда, я уже домой собирался, когда тебя заметил, – с трудом припоминая причину, отвечает Димка и сталкивается взглядом с голубыми глазами. Никита внимательно смотрит на него, словно что-то решая в уме.

- Подвезти?

- Было бы неплохо.
***
Дима открывает глаза, уже готовый увидеть такие привычные и в равной мере ненавистные за последний год пять ноль-ноль. Но светящаяся мягким зеленоватым светом семерка бодро сигнализирует, что он ошибается.

Дима ме-е-едленно поворачивает голову вправо, туда, где чувствуется тепло, чтобы увидеть Никиту. Елизаров спит на спине, его грудь равномерно вздымается и ему нет никакого дела до смущенного мальчишки в своей постели.

Димка, все еще не веря своим глазам, пробует ущипнуть себя руку. Ай! «Больно!» - почти с восторгом констатирует Киреев. И тут же начинает в полной мере воспринимать реальность. Во рту, словно стая кошек нагадила, рука, которой он обнимал за шею Никиту, затекла, а мать природа не зовет, а орет благим матом.

Осторожно выбираясь из кровати, Дима с удивлением и неожиданной обидой обнаружил, что он вполне одет, только туфли кто-то заботливый снял.

Воспоминания о собственной смелости (глупости? Наглости? Сложно сказать однозначно) приходят уже в ванной. Точнее часть воспоминаний, где он висит не шее у Елизарова и покрывает поцелуями его подбородок. Потом, словно обрывок киноленты, он видит, как они заходят в подъезд, но Дима все никак не может решиться отпустить руку Никиты, она нужна ему, как якорь, чтобы не уплыть по волнам мечты-воспоминания…

- Доброе утро, - хриплый голос Никиты вырывает Диму из полубредового размышления о собственной глупости. – Как себя чувствуешь? Не тошнит? Голова не болит?

Дима почти физически ощущает, как его заливает краской, как огнем горят щеки и уши, словно вот прям сейчас они выдадут его сокровенные (и такие пошлые, чего уж греха таить) мысли. Именно потому он не сразу находит в себе силы (и мужество) ответить.

- Спасибо, все нормально, - и, чуть замявшись и глубоко вдохнув, добавляет, - простите, что вчера… я так…

- Не переживай, - не дослушав до конца, перебивает его Елизаров, - ты мне очень сильно помог. Если я могу чем-либо отблагодарить тебя, то…

Диме стыдно, но первое, что приходит на ум, это заорать «Да! Можете!» и броситься на шею, в попытке воспроизвести хоть часть тех снов, что не дают ему покоя с прошлого лета. Но он только смущенно кивает и изо всех сил прикусывает изнутри щеку. Так, чтобы металлический привкус крови заменил едва ощутимый вкус желания на языке.

Елизаров, так и не дождавшись, другого ответа, молча достал из шкафчика над умывальником новую зубную щетку и с шутливым «Дарю» вручает ее Диме.

Холодная вода помогает хоть немного прийти в себя. Впрочем, это не так уж и радует. Теперь надо набраться смелости и узнать, каким образом он оказался дома у Елизарова, и нет ли еще чего, за что стоило бы краснеть.

***

Елизаров готовит завтрак. Ну, как завтрак? Не то чтобы уж совсем завтрак в Димкином понимании, но и от овсянки он не откажется. Да и травяной чай не кажется лишним.

Никита молчит, и совершено не смотрит на Диму, от чего тому совершенно не по себе. Не зная, как начать разговор, Дима несколько раз открывает рот, но не издает ни звука. Театр абсурда диктует свои правила.

В конце концом, Дима, мучимый самыми худшими предположениями, все же решается узнать правду.

- Никита…гм… Никита Александрович, я бы… - тот удивленно на него смотрит, словно только сейчас вспомнил о том, что он не один.

- Прости, я что-то задумался. Что ты говорил? – Никита улыбается, словно это не он сейчас напрочь игнорировал Димку в течение десяти минут. Но Дима не обижается, он понимает, что ситуация несколько щекотливая.

- Да, я хотел узнать, почему вчера не пошел домой, а… оказался тут. – Скомкано закончил Димка, с силой сжав ложку в руке.

- Ну, ничего криминального, - улыбнулся уже открыто и даже несколько преувеличено радостно Елизаров. – Ты просто вырубился, после того, как мы сели в машину, - Дима припоминает, что вроде бы его спрашивали насчет «Подвезти», но что он ответил совершенно выветрилось из головы, - я еще помню тот адрес, что ты говорил и привез тебя на Днестровскую тридцать, а вот квартиры ты в прошлый раз не сказал…. Телефон был разряжен, а ломиться во все двери и спрашивать чей ты как-то не с руки. Пришлось везти к себе, не оставлять же на лавочке у подъезда.

Под конец рассказа Димка чуть не съехал под стол от стыда. Он в первый раз так нажрался, что не помнил, как домой попасть. И еще хуже то, что свидетелем всего был как раз Никита.

- П-простите… - только и выдавил Дима, опустив голову, а Никита внезапно расхохотался.

- Да ладно… Чего уж, так переживаешь? Вот только ты скажи, что тебе снилось, что ты так вцепился в мою руку и не хотел отпускать? Я только и успел с тебя туфли снять, как ты начал орать, чтобы я не уходил и не отпускал тебя.

- Не помню… - еле слышно прошептал Дима, рассматривая дырку на правом носке и мечтая оказаться где-то в другом месте. Стыдно-то как! Хоть не приставал во сне и то хорошо. А спал он и, правда, в эту ночь без сновидений, видимо ощущая успокаивающее тепло спящего рядом Никиты.

Елизаров в притворном ужасе покачал головой, но не удержался и захихикал, старательно маскируя смех кашлем. Дима хотел было обидеться, но, представив, как же глупо это выглядело, передумал и тоже заухмылялся.

Негромкая мелодия звонка, донесшаяся откуда-то из глубины квартиры, прервала всеобщее веселье. С минуту они оба слушали заводные ритмы, а потом Димка, вспомнив таки, что такая мелодия стоит у него на мамин звонок, изо всех ног бросился искать аппарат.

- Да, мам… - запыхавшийся Дима с трудом отыскал в сумке, брошенной на тумбочку, телефон. – Нет, все в порядке. Я у друга ночевал. Да, мам. Нет, мам. Точно. Да. Сейчас. Уже бегу, мама…

«Друг» стоял, прислонившись боком к стене, и посмеивался в кулак, слушая, как Митя пытается оправдаться перед родными, стараясь при этом не сильно завираться. Дима, заметив это безобразие, пригрозил ему кулаком, а только потом сообразил, что это ж вроде как неприлично. Впрочем, вне стен университета Никита и впрямь вел себя совершенно не по преподавательски.

- И какова же официальная версия этого загула? – стараясь не хихикать, интересовался Елизаров, наблюдая, как Дима второпях пытается отыскать свои туфли в тумбочке в прихожей. Один туфель стоял аккурат под дверью, а вот второй… Второй играл с хозяином в прятки.

- Такая же, как и прежде – сессия. Успешно, кстати, сданная. – Не без гордости пропыхтел Димка, выковыривая-таки свой пропавший туфель из-под хозяйских кроссовок. Обулся и замер на пороге, не зная, как попрощаться. Елизаров правильно понял мнущегося парня и сам первым протянул руку.
- Ну, ты заходи, если что… - старательно подражая голосу волка из мультика, Никита пожал Димке руку и открыл двери, добавив на прощение. – Я живу на улице Мира, пятнадцать. Тебе тут недалеко до дома. Свернешь за угол около супермаркета, и через четыре дома будет твоя родная Днестровская тридцать.

Дима смущенно улыбнулся и выскочил на площадку.

Уже сидя дома и слушая нотации отца про то, что он должен был позвонить, а не заставлять мать волноваться, Дима сообразил, что так и не узнал, что обо всем происшедшем думает сам Никита.

***

…простыни приятно холодят тело, поцелуи, наоборот, обжигают… Тело под НИМ извивается, старается сильнее прижаться, прикоснуться каждой клеточкой, не потерять ни мгновения отпущенного им времени… Дима едва сдерживает себя, чтобы не заорать, умоляя продолжать, взять его… ОН наклоняется, проводит кончиком языка по Димкиной верхней губе, слизывая капельки выступившей испарины и как бы ненароком лаская ее… Дима уже нетерпеливо ерзает, разводит ноги, требуя и приглашая, а ОН…

Сердце колотится, как бешеное. Воздух с трудом достигает легких, словно вокруг него вакуум. Дима судорожно сжимает коленями смятое одеяло, и пустым взглядом смотрит на часы. Сколько ж можно?!

- Все, Киреев, нужно срочно проситься к Елизарову в постель, раз только там ты можешь нормально поспать, - с кривой усмешкой шепотом говорит сам себе Дима, стараясь звуками собственного голоса разбить эту почти мистическую тишину.

***
Сессия сдана, делать в универе нечего, но туда тянет словно магнитом. Дима усиленно ищет повод, чтобы поехать туда и увидеть (хотя бы издалека и совсем ненадолго) Никиту. Повод находиться спустя полчаса размышлений. Книги. Точно, он не сдал учебники. И совершенно не важно, что «Основы маркетинга» лежат у него второй год, и их успешно списала за небольшую мзду в фонд помощи пожилая библиотекарша еще прошлой весной.

Но, сколько бы он не бродил по корпусам, Никита Александрович не попадался на его пути. Самое обидное то, что за все время своей иррациональной «охоты» на преподавателя, Дима так и не узнал где у него кабинет и какое расписание. Ему было достаточно видеть его каждый день, а сейчас…

Когда Дима додумался пойти на стоянку и проверить наличие там черной Хонды, то понял, что зря все эти два часа шатался по коридорам. Там было пусто. Никиты не было сегодня на работе. Расстроенный и измученный, Димка уехал домой.

Еще два дня он до утра сидел за компьютером, активно общаясь по сети, и старательно оттягивал время сна на утренние часы. А потом позвонила староста и сказала, что ему необходимо подъехать на кафедру. Ничего не понимающий Димка послушно собрался и поехал, усиленно давя в себе воспрянувшую надежду на встречу с Никитой.
Дело было совершенно пустяковым, старый маразматик просто хотел ВИДЕТЬ того, кому ставил подпись в зачетке, а потому Киреев, ругаясь вполголоса, выскочил из корпуса уже спустя пятнадцать минут.

- Дима! – окликнул его кто-то сзади. Дима затормозил и обернулся, едва не врезавшись в идущих навстречу девушек. Никита.

Не веря своим глазам, Дима смотрел, как навстречу ему быстро приближается Елизаров.
- Дима, у тебя есть пять минут? – поравнявшись с ним, спросил Никита и, получив кивок, предложил, мы можем поговорить не здесь?
- Да, конечно. Пойдемте в беседку. – Дима даже представить не мог, о чем с ним хочет поговорить Елизаров, внутренне готовясь к тому, что тот попросит больше никогда не подходить к нему и напомнит про позор в клубе.

Три беседки стояли чуть в стороне от здания, располагаясь так, что во время учебного года там могли тусоваться толпы студентов, при этом не боясь, что будут замечены из окон корпуса. Это райское место использовалось в качестве курилки, места для экстра-пьянки и просто свиданий влюбленных парочек. Практически все экзамены уже были сданы, а потому там было тихо и безлюдно.

Димка уселся на бортик самой дальней от здания бесседки, поставив ноги на сиденье испачканной чем-то лавочки, а Никита встал напротив, не спеша говорить, зачем позвал.

- Дима… - чуть помолчав, начал, наконец, совершенно спокойно Никита Александрович. – Помнишь Женю? – Дима кивнул, внутренне содрогаясь от ревности, вновь поднявшей голову. – Так вот, тогда, в клубе, она нас сфотографировала на камеру мобильного телефона и показала эту фотографию моим родителям. Да, ту, где мы целуемся.

Дима поднял голову, пытаясь увидеть выражение лица Никиты и хоть так понять отношение к этим фактам. Но лицо Елизарова было абсолютно спокойным, он просто ставил перед фактом и не собирался бросаться с криками «Убью гада! Ты мне жизнь испортил!» на Киреева.

- И-и? – решил осторожно поинтересоваться Дима.

- И отец теперь хочет, чтобы мы пришли на ужин домой. Мы вместе. С тобой, Дима. – По мере того, как Никита говорил, глаза у Димы становились все круглее и выражение в них менялось от «что за дурацкая шутка» до «офигеть, я еду». - А Женя и ее отец хотят убедиться, что это не шутка и я действительно не желаю жениться на Жене, том числе из-за своей…ммм… «нетрадиционной» ориентации.

Никита замолчал, достал из кармана сигареты и зажигалку, жестом предложил все еще пребывающему в шоковом состоянии Димке, и закурил. Сделав пару затяжек, он вновь поднял глаза на Диму.

- И я хотел попросить тебя помочь мне еще раз. – Никита поднял глаза и посмотрел на Димку в упор, прикусывая губу, глубоко вдохнул и добавил. – Быть моим парнем на эти выходные.

Дима не знает, что ответить. В голове проноситься сотня мыслей, все они призывают, нет, орут, что надо соглашаться на два дня из сказки. Два дня быть рядом, чувствовать себя, хоть и понарошку, играя на публику, но любимым…

Дима молчит. Он все еще не знает, что сказать. Он боится, что только он скажет «Да», как Елизаров рассмеется ему в лицо и сообщит, что это была шутка, что он, как дурак, повелся на нее, что… Да много о чем он думает. А Никита терпеливо ждет и курит уже вторую сигарету, стряхивая пепел просто на землю перед собой. Ждет, не поднимая головы, словно догадываясь, что твориться у Димки внутри.

Дима смотрит, как Никита в третий раз тянется к пачке, которая чуть подрагивает в его руках, и отбирает ее, качая головой.

- Я согласен. Только у меня есть одно условие. – Дима старается говорить медленно, тщательно контролируя свой голос, стараясь, чтобы не проскочило истерично-счастливых ноток и страха, что Никита откажет. Дима и сам не знает, зачем он ставит собственное условие, тем более такое, но какое-то щемящее предчувствие внутри него шепчет, что это его единственный ШАНС, и именно оно не дает отступить.

- Какое?

- Я хочу, чтобы все было по-настоящему. – Изумление в глазах Елизарова стоило того, чтобы озвучить эту безумную мысль, наплевав на дрожащие колени. «Не думать, не бояться…» - кого он уговаривает? Себя? Никиту?

- Все? – поразительно спокойно уточняет Елизаров.

- Да, и поцелуи, и секс. Все. - Дима понимает, чем он рискует, но страха больше нет. Все или ничего. Пан или…

- Хорошо.

АПД 31.05

***
Елизаров подвез Диму до дома, уточнил номер его мобильного и уехал обратно в университет. Димка в каком-то полусне зашел домой, сообщил родителям, что едет на выходные к другу на дачу, и завалился на кровать как был, прямо в одежде. Размышляя о том, насколько правильно он поступил и стоит ли игра свеч, Дима пролежал до ужина.

Дима как раз закладывал очередной вираж по безлюдным улочкам, уходя от полицейской погони в NFS, когда его мобильный ожил. На дисплее высветился незнакомый номер. Киреев помедлил, слушая дурацкое «Энжелс», и нажал на кнопку приёма звонка.

- Алло.

- Дима? Добрый вечер. Это Никита. Елизаров. – Сердце совершило невероятный кульбит, от одного только звука этого голоса. – Дима? Алло-у?

- Д-да, привет…

- Я хотел сообщить, что заеду завтра за тобой не в десять, а в девять утра.

- Девять? Зачем так рано?

- Нам ехать два часа. Как раз к обеду доберемся. Не переживай – в машине поспишь. – Даже по телефону слышно было усмешку в голосе Никиты.

- А-а… И все? – несколько разочарованно протянул Димка, сам не зная, на какой ответ он надеться. Ну, не мог же Никита позвонить ради того, чтобы второй раз повторить, что выезжают они утром?! Девять, десять утра – какая разница?

- Ну… и еще пожелать тебе спокойной ночи. – Дима не хотел, честное слово, не хотел падать со стула. Но от слов, а самое главное от интонации, с которой они были сказаны, он не удержался и свалился, больно ударившись копчиком.

- Кхм… С-спасибо. И тебе… с-спокойной … ночи. – Не веря, что он говорит это именно Никите, Дима выдавил из себя ответное пожелание.

Уже слушая в трубке гудки, Димка откинулся на ковер и мечтательно закрыл глаза. Выходные будут долгими.

***
…он чуть прикусил нижнюю губу, тут же легко поцеловав место укуса, очертил губами контуры скулы, подбородка, лизнул ямочку между ключицами… прикусил по очереди оба соска, вызывая стон, выгибающегося под ним Димки, и отстранился, довольно улыбаясь…

- Д-а-а… - со стоном выгнулся в оргазме Димка. Чуть брезгливо отодвинув в сторону мокрое одеяло, он мутным взглядом посмотрел на часы. Пять утра. И кто бы сомневался?

Никита должен был заехать уже к девяти, а потому Дима, сколько не уговаривал себя, но уснуть повторно не смог. Четыре часа. Пугающе много и так катастрофически мало. Дима слонялся по квартире, стараясь не разбудить родителей, потому как еще одной их лекции «Как надо вести себя в гостях» он не выдержит, ровно, как и бесконечных Танькиных вопросов «С кем? Куда? Он симпатичный?». Она никогда не спрашивала про наличие в компании девушек, ее интересовали только парни. Даже в контексте интересов собственного брата. Точнее, особенно в этом контексте.

В холодильнике обнаружилась запеканка, которую Митька бодро умял, сидя у себя в комнате и переписываясь с не спящими в это ранее время друзьями. Посмотрев в очередной раз на пошлый значок из двух любвеобильных смайликов, в светлую Димкину голову пришла мысль, что потребовать секса, то он потребовал, а даже… гм… теории не знает. К тому же он вдруг сообразил, что до сих пор не в курсе, кого предпочитает Елизаров – девушек или парней? Он так легко (по крайней мере с виду) согласился на предложенное условие, что закрадывалась мысль про как минимум бисексуальность, но считать это истиной в последней инстанции не стоило. Вдруг он просто решил поставить эксперимент? Или согласился для виду, а потом жестоко поиздевается над наивными Димкиными мечтами?

Самоедство – весьма увлекательное занятие, но времени мало, а узнать надо много.

- Уй-ё… И как это он так выворачивается?! Бля-я-я… Не, это не для меня, и это тоже… Фу, какая мерзость… Гм, и как они предлагают ее искать? Что, прям вот так просто – пальцами?! – Второй час Дима изучал весь тот объем информации, что вывалил на него Гугл в ответ на запрос «гомосексуальный половой акт».

Все намного сложнее, чем в рассказах Таньки с ее «неземным блаженством», «нефритовыми стержнями» и «райскими уголками» вместе взятыми. Особенно Димку впечатлило видео. Да, то самое, где два накачанных стероидами горилообразных мужика… эммм… любили друг друга под луной искусственного происхождения. Правда, если представить на месте того рыжего Никиту, а себя в качестве его партнера, то, наверное, все было не так уж и плохо. Наверное.

По прошествии двух часов, Дима все еще не был в этом уверен на сто процентов, но твердо решил попробовать. «Один раз – не пи…с» - твердил себе Киреев и открывал следующую вкладку.

К часам восьми встала мама, и Дима едва успел прикрыть окно браузера, чтобы она не заметила чудную статью про виды смазки и советы по их выбору. А Дима торопливо выписал на бумажку название той, которая показалась ему наиболее подходящей, и, крикнув маме, что он в аптеку за пластырем для мозолей (от автора – мальчик и сам не знал, что бы такое брякнуть), выскочил из дома.

В субботнее утро в аптечном супермаркете было пусто. Только девушка-провизор скучала за кассой. Она подняла голову, заметив покупателя, и приготовилась выслушать заказ. Дима помялся немного, не зная, как сообщить ей, что ему не нужен «Валидол» для больной бабушки и уж тем более «Антиполицай» для не менее больных друзей. Вдохнув побольше воздуха, он достал бумажку, с написанным на ней названием, и почти не глядя, протянул ее девушке. Та улыбнулась и протянулась к листочку, но Дима, словно одумавшись, дернул руку обратно. Девушка озадаченно застыла. Такие посетители были ей явно в новинку. Потратив еще минуту на борьбу с собой, Дима все же положил листик на прилавок, не сводя глаз с провизора, которая бросила всего один единственный взгляд на надпись, и мгновенно залилась краской.

«Песец... Больше никогда не пойду в эту аптеку» - тоскливо подумал Димка, глядя на то, как пунцовая от смущения девушка достает из шкафчика смазку с анестетиком и презервативы для анального секса. Расплатившись, он тут же выскочил за двери, едва не сбив дедулю и не схлопотав его палочкой по хребту в качестве науки за отсутствие воспитания.

Небольшая спортивная сумка с лаконичной надписью «Найк» была собрана в рекордные сроки. Пара джинсов, футболка, сменное белье и носки составляли весь его багаж. Рассудив, что, возможно, ему потребуется хорошо выглядеть перед родителями Никиты, Дима сложил туда и еще выглаженные рубашку с классическими брюками. Туфли, чуть посмеиваясь от вида «упаковки», он завернул в целлофановый пакетик и уложил на дно. Туда же отправилась и смазка с презервативами, завернутая в газетку.

Ровно в девять у него зазвонил телефон и Никита сообщил, что ждет под подъездом. Чмокнув в щеку маму, Дима выскочил из квартиры, от нетерпения не став дожидаться лифта, а просто побежал по лестнице, перескакивая через ступеньку.

Елизаров стоял, вальяжно облокотившись об машину, и курил. При виде Димы, он аккуратно затушил сигарету и выкинул ее точно в урну.

- Привет. – Димка застыл перед ним на расстоянии метра и не решался ступить и шагу под пристальным взглядом голубых глаз.

Но вместо приветствия Никита просто шагнул к застывшему столбом парню и коротко поцеловал в губы.

- Т-ты чего? – Димка машинально облизнул губы и только потом сообразил, что они стоят перед ЕГО подъездом и мама, возможно, смотрит в окно, чтобы убедиться, что он благополучно уехал.

- Ты же хотел, что бы все было по настоящему? – без капли иронии сообщил Елизаров, забирая у него сумку и неся ее к багажнику. – Хотя, могу говорить и традиционное «Привет».

Энергично замотав головой, что нет, не стоит, все и так устраивает, Дима поднял голову вверх и с ужасом заметил шокированную Таньку, которая чуть ли не вываливалась из окна своей комнаты. Сестричка, заметив его взгляд, радостно заулыбалась и помахала рукой «пока-пока». Горестно застонав, Киреев-младший сел в машину.

***
Всю дорогу Димка с ужасом замечал знакомые поля, луга и домики на обочине трассы. Окружающий пейзаж поразительно напоминал дорогу поселок, в котором и у его родителей была дача.

«Бре-е-ед. Этого быть не может. Или все-таки может?» - в который раз задавал себе один и тот же вопрос Дима, не решаясь спросить напрямую, куда они едут. Елизаров был молчалив, и только изредка бросал косые взгляды на Диму, который безуспешно пытался успокоиться. Наконец, то ли ерзание Димки ему надоело, то ли он просто так решил прояснить ситуацию, но Никита негромко кашлянул, привлекая внимание, и будничным тоном сообщил.
- Приглашены только мы с тобой да Женя с родителями. Не переживай, я думаю, все будет нормально. – Вот это «я думаю» очень не понравилось Диме, но он молчал и слушал. – Скорее всего, отец с матерью будут расспрашивать о том, где мы познакомились. Думаю, наилучшим вариантом будет сказать правду – я чуть не сбил тебя, когда ты перебегал дорогу в неположенном месте.
- В положенном! – возмутился было Дима, но потом и сам вспомнил, что те десять метров до зебры очень даже реальны, и смутился.

- В неположенном месте. – С нажимом повторил Елизаров и продолжил. – Потом уже я узнал, что ты студент в том университете, где я преподаю и… - тут он замялся, - на этом моя фантазия закончилась. Нужно придумать какой-то реалистичный повод для свиданий…
- Можем сказать, что я увидел тебя задолго до встречи и влюбился, - не глядя на Никиту, с преувеличенным энтузиазмом сказал Дима, стараясь, чтобы голос не выдал волнения. Он фактически признавался Елизарову в своей влюбленности, но надеялся, что тот не поймет этого. Никита странно посмотрел на него, но согласился.

-Хорошо. Потом… ммм… я пригласил тебя в… в кино… и мы стали встречаться.

- Угу. Только еще бы не помешало мне узнать хоть немного о тебе, а то я могу ляпнуть, что ты обожаешь футбол, который на самом деле ненавидишь. И твои родные это сразу поймут.

- Точно. Значит так. Футбол я ненавижу, - усмехнулся Никита, вспомнив предыдущую реплику Димы, - Вечера в основном провожу либо дома, кропя над вашими лекциями, либо с друзьями в клубе. Люблю фантастику, ненавижу детективы. Что еще?.. У меня аллергия на цитрусовые и кошачью шерсть. Вроде все. Остальное можно списать на то, что мы не так давно встречаемся.

- Это сколько же?

- Мммм… Пусть будет два месяца, – Никита ненадолго замолчал, – думаю, это как раз такой срок, чтобы всевозможные ляпсусы списать на банальный недостаток времени.

- Ага. А я… Ничего особенного. Живу с родителями и сестрой Таней, не люблю томатный сок, дома есть овчарка Леси.

Разговор на этом заглох сам собой. Вдали показался знакомый указатель, заставивший Димку вздрогнуть и почти судорожно сжать пальцами обивку сидения.

"Поселок Радужный, 1 км"

***
Проезжая по знакомым улочкам поселка, Дима почти не удивился, когда они, проехав мимо его дачи, свернули на соседнюю улицу. Симпатичный двухэтажный домик за довольно невысоким забором выделялся среди унылых серых жилищ сельчан. Заметно было, что хозяева тщательно следят за его внешним видом и проводят ремонт не тогда, когда второй этаж в виду обилия дыр в крыше можно использовать в качестве душевой, а регулярно и при этом не скупятся на средства. Никита остановил машину перед воротами и посигналил.
Ворота открыл мужчина лет пятидесяти – шестидесяти на вид и, сложив руки на груди, стал ждать, пока Никита припаркуется во дворе.
- Это мой отец, Александр Никитич, - шепнул Елизаров и вышел из машины.

Димка сглотнул, сделал два глубоких вдоха и вылез следом за ним.

Елизаров-старший приобнял сына и перевел взгляд на гостя. Никита тут же подошел к Диме и обнял за плечи, показывая, что он рядом и не стоит так нервничать.

- Маша! Они приехали! – зычно крикнул Александр Никитич, не отрывая глаз от Димы в объятиях Никиты.

На зов из дома выбежала светловолосая женщина, спешно вытиравшая руки о передник прямо на ходу, и сразу же бросилась обнимать Никиту.

- Никитка, сынок!

Дима терпеливо ждал, пока мама налюбуется на сына, и старался тем временем получше рассмотреть Александра Никитича. Ему было сложно воспринимать его, как отца Никиты, а потому он сознательно опускал отчество, называя его про себя просто «Александр».

То, чего втайне так боялся Дима, не произошло. Сходство с портретом было, но оно не так бросалось в глаза, как при виде Никиты. Отец с сыном были похожи, но и только: у Александра Никитича скулы были чуть шире, нос длиннее, глаза не голубые, а карие, да и волосы, хоть и темные, но прямые. Александр его не заинтересовал и не вызывал никаких ассоциаций с портретом из дневника «Ромео». Хоть тут можно было вздохнуть спокойно.

Мама у Никиты была невысокой (она едва доставала сыну до плеча) блондинкой с вьющимися волосами и такими же ярко-голубыми глазами, что и у сына.

Дима рассматривал Елизарова-старшего, а тот, в свою очередь, смотрел на него. По лицу Александра было сложно понять, о чем он думает, а потому Дима придумывал себе небылицы и от этого нервничал все сильнее. Ему казалось, что его презирают, ненавидят и просто хотят выгнать вон за то, что посмел приблизиться к Никите. Да, все страхи вылезли из глубин подсознания и никакие самовнушения не помогали. Это было страшнее, чем знакомиться с родителями девушки в девятом классе. Там хоть не смотрели так, будто прикидывают размер ямы, в которую закопают после ужина.

- Саша, прекрати! – возмущенный голос госпожи Елизаровой отвлек Александра от просверливания в Диме очередной дырки и тот облегченно выдохнул. – Ты же видишь, что мальчик и так нервничает!- теплая улыбка, предназначенная Диме, немного разрядила обстановку. - Я Мария Олеговна - мама вот этого оболтуса, - и хрупкая женщина, привстав на цыпочки, легко ущипнула сына, не ожидавшего такой подлянки, за правую щеку.

- Ма-а-ам! – недовольно буркнул смущенный Никита, вызвав у Димки смешок и желание сделать точно так же.

- Я так понимаю вы - Дмитрий? – раздался вопрос со стороны Александра.

- Да, рад знакомству Александр Никитич. – Подавив желание спрятаться за спину Никиты, бодро отрапортовал Дима и чуть не вытянулся по струнке от одного только взгляда холодных карих глаз.

- Саша, хватит мучить мальчиков вопросами на голодный желудок. Идите в дом, у вас полчаса на отдых и будем знакомиться ближе.
***
- Все хорошо? – тихо поинтересовался Никита, беря Димку за руку и ведя в дом. – Ты весь побледнел. Не переживай, мой отец всегда так реагирует на новых людей, он чуть пообвыкнет и перестанет «давить» взглядом.

Да, «давление» - это как раз то, что ощущал Дима. Его, словно бабочку, пришпиливало к полу, не давая возможности двигаться. Он ничего не ответил Никите, только сильнее сжал его руку.

- Мы сейчас только поздороваемся и пойдем немного отдохнем с дороги. – Предупредил Никита, открывая дверь в комнату, бывшую, предположительно, гостиной.

За дверью и правда оказалась гостиная, просторная, светлая, с минимумом мебели. В центре комнаты стоял большой прямоугольный стол, сервированный на 7 персон. Дима посчитал про себя тех, о ком говорил Никита и удивился – кого-то не хватало. Решив, что все равно узнает кто же седьмой гость, он начал рассматривать присутствующих.

Женя, знакомая ему по тех двух памятных встречах в универе и клубе, стояла рядом с мужчиной лет сорока пяти – пятидесяти. Мужчина имел явное сходство с девушкой, а потому Дима решил, что это и есть Станислав Семенович (если он правильно запомнил имя и отчество) – отец Евгении.

- День добрый, Станислав Семенович, Женя, - с улыбкой поздоровался Никита и, все еще придерживая Димку за руку, представил его. – Знакомьтесь, это Дима, мой близкий друг.

Женя скривилась, услышав про «друга», а ее отец, наоборот, с еще большим интересом стал рассматривать парня. Диме казалось, что его просвечивают рентгеном, не пропуская ни единой детали: ни лохматой шевелюры («Что я могу сделать, что они растрепались? Ветрено на улице!»), ни родинки на щеке («Все претензии к маме с папой»), ни махонькой дырочки на футболке («Ой, как же стыдно-о…»).

- Здравствуйте.- Выдавил из себя Дима, поглаживая большим пальцем ладонь Никиты для успокоения.

- Добрый день, Никита… Дмитрий, - приятным голосом поприветствовал их Станислав Семенович, Женя же только фыркнула, за что и получила от отца полное укоризны «Евгения».

- Надеюсь, вы извините нас, но мы только приехали и хотели бы освежиться, - с приятной улыбкой сообщил Никита и утянул Диму из комнаты.

Митька чувствовал себя щенком на коротком поводке, Елизаров тянул его за собой, не особо напрягаясь, так как сам он идти не мог по причине непонятной слабости в ногах. Слишком много впечатлений и знакомств за такой короткий срок – это оказалось чересчур даже для такого общительного парня, как Дима.

Подняться по лестнице на второй этаж оказалось тоже задачей не из простых, а потому, как только они вошли в спальню, Димка рухнул на кровать, стараясь, правда, при этом не вымазать кроссовками постельное белье.

***
- Я им не понравился. – Несчастно сообщил Никите Дима, не задумываясь над тем, что в принципе он и не должен им так сразу понравиться. Кто ж будет в восторге, если сын вместо давно знакомой, во всех смыслах подходящей для брака, девушки, притащит на семейный обед парня?

-Не бери в голову. Ты должен нравиться мне, а не им. – Почти слово в слово озвучил мысли Димы Никита. – Тем более что они сами настояли на знакомстве. Так что расслабься.

Никита успел принять душ и теперь совмещал процесс психоанализа с переодеванием, а потому у Димки была чудесная возможность рассмотреть, так сказать, товар лицом. Точнее задом. А зад был очень даже ничего. Еще полгода назад спросил кто у него: «Нравиться ли тебе мужская задница?» и этот кто-то схлопотал бы по морде, а сейчас Димка не мог оторвать взгляда от этой самой части тела Елизарова-младшего, стараясь не сильно ерзать по кровати и не облизываться так уж откровенно.

- Никита, можно вопрос?

- Ммм? – Никита оторвался от выбора рубашки и поднял взгляд на Диму.

- Ты… эээ… натурал?

- И это тоже, – усмехнулся тот, подойдя ближе и присаживаясь на кровать около Димки.

- К-как это? – не понял шутки юмора Митя, смущенный видом голого торса мужчины.

- Мне нравятся девушки, но и с парнями пробовал в юности. Студенческие годы и все такое… А почему тебя это так беспокоит?

- Я тут подумал… - Никита приподнял бровь, чуть наклонив голову к Диме и поощряя говорить дальше, - что своим условием поставил тебя в неловкое положение… Опозорил… Это ведь из-за меня Женя думает, что ты гей.

Никита, до этого момента слушавший с относительно серьезным лицом, расхохотался.

- Дима, тебе никогда не говорили, что думать вредно? Тем более в таких количествах? – все еще посмеиваясь, интересовался Елизаров. – Ты сам себя слышал? Раз я согласился, то значит, что согласен с условием и ничего страшного, а уж тем более позорного, тут нет. И мне, если честно, плевать, что там думает Женя. Меня больше интересует, зачем тебя хотели видеть мои родители и чем закончиться эта поездка. Так что заканчивай тут рефлексировать и давай топай в душ, нас ждут через…. - он бросил взгляд на часы, стоявшие на тумбочке около кровати, - двадцать минут к столу.

***
Димка с ожесточением тер свою руку мочалкой и размышлял, почему он перед Никитой раз за разом выставляет себя круглым идиотом. У него никогда не было проблем с девушками. Умный, ироничный парень с привлекательной внешностью без проблем знакомился и общался с представительницами прекрасного пола. А перед Елизаровым краснеет через раз, не говоря уже про эти вот приступы «Очень умных мыслей». Мало того, что фактически сам настоял на этих «отношениях», так еще и не может толком решить, что конкретно ему нужно.

- Дима, - раздался из-за двери голос Никиты, - ты полотенце забыл. Я зайду, можно?

- Да. – В паху резко заныло от картинок, мелькнувших перед глазами, но Дима только сильнее открутил кран с холодной водой, надеясь, что Елизаров просто оставит полотенце на крючке и уйдет.

Никита словно услышал мысли, потому как просто повесил большое махровое полотенце на полотенцесушитель и вышел.

Дрожащий после холодного душа Дима старательно заматывался в полотенце, только сейчас сообразив, что он не только его забыл, но и белье, чтобы одеться после душа. Просить, чтобы Никита еще и его принес, язык не поворачивался, а поэтому Димка, выходя из ванной, представлял собой нечто, смахивающее на мумию.

Никита встретился глазами с этим «нечто» и залился смехом, а Дима, насупившись, кинулся рыться у себя в сумке, стараясь не сильно нагибаться.
Далее будет...

запись создана: 22.05.2010 в 00:47

@темы: В процессе, Romance, Драма, Миди, NC-17, Слэш

---

"Подарок на Рождество". Глава 6. ПОСЛЕДНЯЯ

[Youku Toshiku]

Название: «Подарок на Рождество»
Автор - Youku_Toshiku
Бета: Sideways
Фэндом - ориджинал
Пейринг – Джон/Крис - основной.
Жанр – слэш, романс
Рейтинг - NC-17
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние – в процессе
Предупреждение: все персонажи и события вымышленны.
Фото героев: www.diary.ru/~YoukuToshiku/p100961150.htm#more1

Глава 1: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110183117.h...
Глава 2: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110183510.h...
Глава 3: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110183927.h...
Глава 4: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110184197.h...
Глава 5: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110184602.h...

Глава 6. Последняя.

Привычка просыпаться рано иногда может здорово раздражать. Открыв глаза в восемь утра, Крис почувствовал себя неуютно и одиноко. В доме было тихо, ему не хотелось никого разбудить, но лежать одному в чужой постели – это слишком печально для утра Рождества. «Я только посмотрю - если они спят, пристроюсь рядом и подремлю еще немного» - решил Кристиан, ощутив, как заколотилось сердце от волнения. Он действительно не знал, что почувствует, если увидит их вдвоем: он не ревновал, к тому же сам был главным инициатором этой странной ночи, но одно дело – знать и понимать, другое дело – видеть. Тем не менее, искушение прижаться сейчас к горячему сонному Джону было слишком велико. Поэтому Крис накинул на пижамные штаны халат, взял подушку и на цыпочках отправился в спальню. Приоткрыв дверь, прислушиваясь к мерному дыханию спящих, Кристиан проскользнул в комнату и тихо подошел к кровати. На его удивление, Джон спал один – раскинувшись чуть ли не на всю постель, разметав волосы по двум подушкам. Против воли Кристиан почувствовал, как его заполняет ликование: его Джон! Он один, ждет его, ничто не мешает им быть снова только вдвоем – друг для друга! Наспех стягивая халат и пижаму, Крис мысленно отругал себя за эгоизм: «Мы и так друг для друга, и Дэн нам нисколько не мешает! И я не ревную и не завидую…и это не аутотренинг…»
Стараясь не разбудить любимого, Кристиан осторожно приподнял одеяло, довольно улыбнулся, обнаружив, что Джон спит, как всегда, без одежды, и скользнул в постель. Все мысли о том, чтобы подремать еще часик, прижимаясь к теплому боку, улетучились в один миг, стоило Крису опуститься своим обнаженным телом на горячее от сна тело Джона. Возбуждение вспыхнуло с такой силой, словно они не занимались сексом неделю. «Нет, за неделю я бы умер, но у меня такое чувство, что я дня три не прикасался к тебе…» - думал Крис, ощущая, как его охватывает дрожь, как учащается пульс и начинает кружиться голова. Джон еще спал, только пошевелился во сне, ложась поудобнее, чтобы Крис с него не соскользнул. Кристиан немного коварно улыбнулся и нырнул под одеяло с головой, сползая ниже. Он принялся покрывать поцелуями грудь и живот мужчины, поглаживая его по ребрам, опуская руки, чтобы сжать горячее бедро и снова поднимая наверх – к уже затвердевшим соскам. Дыхание Джона потяжелело, он беспокойно заворочался, расставляя ноги и приподнимая живот, тем самым возбуждая Криса еще больше. Наконец, Джон вздохнул, тихо застонал и запустил под одеяло руки, которые тут же нашли обнаженные плечи нарушителя его утреннего сна.
- Ох…Крис… - жаркий стон был просящим, пальцы впились в затылок Кристиана, вжимая его губы в сосок, который он ласкал. Услышав свое имя, слегка задыхающийся Крис расплылся в счастливой улыбке. Вынырнув из-под одеяла и покусывая любимого за шею и подбородок, он игриво спросил:
- А как ты догадался, что это я?
Джон приоткрыл один глаз и фыркнул, тут же с силой сжимая ладонями ягодицы своего любимого.
- Ты думаешь, я могу тебя с кем-то спутать? Ты у меня единственный, неповторимый… Как я люблю твое тело…люблю твой вкус, твой запах… - Джон шептал эти слова, зарываясь лицом в шею Кристиана, покусывая его плечо, жарко выдыхая ему прямо в ухо, пока Крис не застонал, совершенно теряя голову. Распаляясь все больше, он начал двигаться, тереться о Джона всем телом, охая и постанывая, когда их члены соприкасались, когда нетерпеливые пальцы слишком сильно сжимали его бедра, когда он натыкался шеей на горячие губы. Желание стремительно заполняло их обоих, мешая дышать, болезненно сдавливая низ живота, заставляя вцепляться друг другу в волосы. Крис шире расставил ноги, буквально усаживаясь на Джона верхом, и тут же почувствовал, как ему между ягодиц уткнулся горячий член. По телу Кристиана прошла дрожь предвкушения, но его партнер не торопился: придерживая своего любимого за бедра, он только дразнил его, слегка задевая головкой чувствительное местечко.
- Джон…Джон…пожалуйста… - не выдержал Крис, приподнимаясь на прямых руках и пытаясь насадиться на член своего мучителя.
Джон, наконец, сжалился и, облизав два пальца, ввел в задний проход Кристиана, сразу же расставляя их шире, растягивая внутренние мышцы. Крис протяжно застонал, кусая губы и запрокидывая голову. Он весь горел от нетерпения и уже с трудом мог выносить слишком нежные подготовительные ласки. Джон невольно залюбовался им: в сексе Кристиан становился таким безумным, что иногда вытворял вещи, о которых потом даже говорить без смущения не мог. И сейчас Крис уже потерял голову настолько, что становился бесстыдным в своем желании, открываясь, изгибаясь, выпрашивая долгожданное проникновение. Джон не стал его долго мучить: раздвинув руками его ягодицы и приставив головку к горячему входу, он толкнулся бедрами наверх, сразу погружаясь в тело партнера почти на половину, ощущая, как Крис сам насаживается глубже, рискуя сорвать голос от слишком острых ощущений. Еще пара движений и Джон вошел полностью, усаживая Криса на себя и удерживая несколько секунд, восстанавливая дыхание перед предстоящей безумной скачкой. Кристиан облизал губы и нетерпеливо дернулся бедрами наверх. Охнув от накатившего с новой силой желания, Джон вдруг принял неожиданное решение: он убрал руки за голову и, улыбнувшись, хрипло проговорил:
- Давай, малыш, действуй, как ты хочешь.
Это было новым для них обоих: Крис обычно во всем отдавал инициативу в постели Джону, предпочитая подчиняться его фантазиям. Услышав слова партнера, Кристиан удивленно распахнул глаза, но уже в следующую секунду на его лице появилось торжествующее выражение. Упираясь ладонями в грудь Джона, глядя ему прямо в глаза, Крис нарочно медленно приподнялся, выпуская член из своего тела почти наполовину, затем задержался, заставляя Джона умоляюще застонать и, кусая губы, опустился снова. Вверх, вниз… Крис постепенно наращивал темп, уже не сдерживаясь и вскрикивая каждый раз, когда член Джона погружался в него до самого конца. Ногти Кристиана впивались в мокрую от пота грудь певца, Джон с трудом заставлял себя лежать, не перехватывая инициативу, но вид самозабвенно отдающегося Криса, который то ускорялся, то замедлялся, двигался то резко, то плавно – словно пробуя на вкус новую ведущую роль, сводил его с ума.
Наконец, возбуждение обоих достигло своего пика. Джон, забыв про все на свете, схватил Кристиана за бедра, направляя его движения, Крис, почти ломаясь в пояснице, пытался насадиться как можно глубже, соскальзывая ладонями с мокрых плеч певца. Они одновременно застонали, срываясь на крик, и кончили – почти в одну и ту же секунду, чуть не свалившись с кровати от бешеных скачков. Кристиан упал на Джона, его сотрясала крупная дрожь. Джон и сам не сразу обрел способность ясно видеть и слышать, так силен был оргазм. Но когда к ним вернулся слух…
- Вау… - тихое и восторженное восклицание, больше похожее на давно сдерживаемый выдох, раздалось от противоположной стены.
Влюбленные вздрогнули и, наверное, если бы были силы, подскочили на месте. Но сил не было, так что они лишь с трудом повернули головы, увидев Дэниэла, который сидел на полу у стены, скрестив ноги, и смотрел на них огромными восхищенными глазами. Впрочем, как только его обнаружили, Дэн покраснел, соединил колени, чтобы скрыть внушительную выпуклость на джинсах, и принялся оправдываться:
- Я не хотел подглядывать! Я просто на балконе был – курил, проветривался, а когда вернулся… Я боялся вас напугать и все сорвать вам… Поэтому просто решил переждать… Я и не смотрел почти… - на этих словах щеки музыканта покрылись таким густым румянцем, что сразу стало понятно: видел он достаточно. Джон с Крисом, не сговариваясь, издали страдальческий стон. Джон шарил рукой в поисках одеяла, чтобы прикрыть их все еще вполне откровенную позу, но не мог до него дотянуться. Увидев его мучения, добросердечный Дэниэл ринулся к кровати, чтобы помочь. Крис спрятал пылающее от смущения лицо, чтобы не видеть, какими голодными глазами Дэн смотрит на его обнаженный зад и великолепного в своей наготе Джона. Дэниэл подтянул одеяло и почти с благоговением опустил его на смущенных до крайности мужчин, в последний раз быстро обласкав их взглядом. Потом опустился на колени рядом с кроватью и начал взволнованно говорить, словно боясь не успеть.
- Вы бы знали, как это красиво со стороны…вы такие…это просто неимоверно! И это не пошло, совсем нет! Я даже не знал, как это может быть прекрасно – я не мог оторваться, все смотрел, смотрел… Вы такие классные, я в восторге от вас, правда! Это самое эротичное зрелище в моей жизни, я его запомню навсегда…
- Дэн, еще слово и я тебя придушу подушкой, - не выдержал, наконец, Крис, развернувшись к другу и пытаясь сделать угрожающую физиономию. Дэниэл в ответ сделал самые наивные глаза, на какие только был способен:
- А я что? Я уже молчу! Но помечтать-то можно? И должен же я с кем-то поделиться, а то меня просто разорвет от впечатлений!
После этого уже не выдержал Джон: совершенно неприлично расхохотавшись, он нежно снял с себя Криса, уложив его рядом, и за руки затащил на кровать Дэна, который тут же стянул с себя рождественский свитер, оставшись в одних джинсах, и робко залез под общее одеяло, оказавшись неожиданно посередине.
- Лучше уж с нами делись, впечатлительный ты наш, - отсмеявшись, проговорил Джон, укладываясь на бок к нему лицом и подпирая голову рукой.
Крис тоже немного справился со смущением, и теперь прислушивался к себе. К его удовольствию, вид лежащих рядом Джона и Дэниэла не вызвал в нем никаких негативных эмоций, чему, видимо, не мало поспособствовало произошедшее только что интимное приключение, зато близость почти обнаженного парня под одеялом даже приятно его взволновала. «Интересно, Джон с каким-то тайным умыслом уложил его между нами, или это у меня нездоровые фантазии?» - подумал Кристиан, слегка краснея от слишком вольных мыслей. И тут же, словно в ответ на них, почувствовал на себе пристальный взгляд. Джон смотрел вопросительно, заговорщицки улыбаясь, как будто ожидал от Криса разрешения. Кристиан понял, что краснеет еще больше и опустил взгляд, наткнувшись им на искусанные после пылкой ночи губы Дэна.
- А я вот тоже хочу посмотреть, как это красиво со стороны! – заявил вдруг Джон, вырывая Криса этой фразой из его сумбурных размышлений. Оба парня вздрогнули и непонимающе уставились на певца.
- Ну, хоть поцелуй-то можно? – Джон тут же сменил интонации на просительные. Его глаза заблестели от предвкушения, он протянул руку, погладил Кристиана по щеке и осторожно потянул его за прядь волос, направляя ближе к вжавшемуся в подушку Дэну.
И Крис решился. Успокаивающе улыбнувшись совсем уж малиновому от смущения Дэниэлу, он медленно опустил лицо и вдруг лизнул парня в губы. Тот вздрогнул от неожиданности и приоткрыл рот, к которому Крис тут же прижался поцелуем. Они целовались нежно и несколько скованно, закрыв глаза и не делая больше никаких движений, хотя Джон, замерший в восхищении, видел, что это не было простым прикосновением губ. Хитро улыбнувшись, Джон запустил руку под одеяло, нашел обнаженный торс Дэниэла и с силой провел по нему ладонью, задевая соски. Дэн судорожно вздохнул и выгнулся, заставив Криса в изумлении распахнуть глаза. Но уже через секунду Крис застонал прямо в губы парня, невольно углубляя поцелуй, почувствовав настойчивую ладонь Джона на своих ягодицах. Возбуждение словно висело в воздухе над этими троими, переливаясь от одного к другому, соединяя их, увеличиваясь с каждым новым вздохом или стоном. Джон отогнул край одеяла, придвинулся вплотную к своим мальчикам, повернув их лицом друг к другу, вжимаясь пахом в зад Дэниэла, покрывая поцелуями его спину. Крис больше не закрывал глаз, пьянея от одного вида своего любимого, страстно ласкающего чужое тело. Когда они встречались взглядами, по позвоночнику у обоих поднималась горячая волна, настолько эротичной была ситуация, в которую они друг друга втянули. Дэниэл же совершенно растаял, зажатый между двух горячих, дрожащих от возбуждения тел, сходя с ума от жарких поцелуев, от откровенных прикосновений в четыре руки. Он выгибался, стараясь теснее прижаться к Крису, но, в то же время, боясь отодвинуться от Джона, его пальцы давно уже запутались в волосах Кристиана, а зад терся о живот лежащего сзади певца.
Джон, наконец, не выдержал и торопливо расстегнул джинсы Дэна, затем стянув их окончательно. Они полетели на пол, следом отправилось одеяло: Джону доставляло неимоверное удовольствие видеть, как два прекрасных молодых тела сплетаются в страстном объятии. Кристиан поражал его все больше и больше – казалось, что он так вошел во вкус, попробовав себя в доминирующей роли, что Джон его не узнавал. Этот новый властный Крис, заставляющий Дэниэла терять контроль от его ласк и поцелуев, еще больше возбуждал и притягивал певца. «Надо давать тебе побольше свободы, малыш! Еще немного, и я начну завидовать Дэну!» - поймал себя на мысли Джон. Впрочем, ограничиваться одним наблюдением было не в его характере: увидев, что Крис уже обосновался сверху, вжимая Дэна в постель всем телом и раздвигая своими ногами его бедра, Джон снова лег рядом, прижимаясь как можно теснее, и включился в любовную игру, лаская уже обоих потерявших голову партнеров.
Все происходило так быстро – Крис и не думал, что сможет так возбудиться от простого поцелуя и близости обнаженного Дэниэла. И уж совсем не ожидал, что Дэн станет так страстно отвечать на его ласки. Поймав еще несколько одобряющих взглядов Джона, увидев в его глазах восхищение и желание, Кристиан перестал думать об условностях и отдался с головой новым ощущениям. Чувствовать себя полновластным хозяином ситуации было непривычно, но так возбуждающе! Видеть, как от его поцелуев губы Дэна становятся темно вишневыми, как он закрывает глаза и выгибается навстречу ласке, как пытается прижаться животом, трется своим возбужденным членом – это пьянило почище припрятанного на работе коньяка. Крис и сам не заметил, как оказался сверху, не успел понять, когда это Дэн успел освободиться от джинсов – но когда ноги парня приглашающее раскинулись, открывая максимально полный доступ к его телу, Кристиан понял, что остановиться уже не сможет. Оторвавшись от сладких манящих губ и пытаясь восстановить дыхание, Крис умоляюще посмотрел на Джона, как будто отдавая ему право решить за всех троих. Джон нежно улыбнулся, приподнялся на локте, поймав губы любимого в страстный поцелуй, и прошептал – второй раз за утро:
- Действуй, малыш…
Кристиан благодарно выдохнул и снова приник к постанывающему от нетерпения Дэну. Теперь он почувствовал себя увереннее. Решительно закинув одну ногу Дэниэла себе на плечо, он проник пальцами между его ягодиц, лихорадочно вспоминая, где они с Джоном оставили гель. Тюбик нашелся под подушкой, вместе с презервативами, и вскоре Крис уже медленно и осторожно входил в разогретое ласками тело Дэна, выгибающегося и вскрикивающего от невыносимого наслаждения. Кристиан чувствовал, как у него бешено колотится сердце, как мышцы Дэниэла плотно обхватывают его член, от чего в пояснице разливалась тягучая истома, а тело покрывалось мурашками. Он начал размеренно двигаться, удерживая Дэна за руки, прижимая их к кровати, иногда наклоняясь, чтобы поймать губами очередной вскрик. Возбуждение кипело в крови, кружило голову, но Крис постепенно подстроился, выбрал наиболее удобный ритм, при котором можно было оттянуть кульминационный момент - уж больно не хотелось, чтобы все кончалось быстро. Но как только он начал полностью контролировать ситуацию, в игру вступил Джон. Почувствовав настойчивые ладони на своих ягодицах, Крис задохнулся от неожиданности. Стараясь не сбиваться с ритма, он наклонился ниже, открываясь ласкам любимого, и застонал в голос, когда ощутил внутри себя горячие пальцы. Такого он даже представить не мог! В голове стучала мысль, которая пугала и возбуждала одновременно: «Неужели он сделает это?» Тем временем, Джон действовал все более решительно, пристроившись за спиной Криса, покрывая поцелуями его лопатки и поясницу, лаская его внутри уже тремя пальцами. Когда Кристиан почувствовал, как Джон входит в него, он вскрикнул и упал на Дэна, пытаясь восстановить дыхание и не потерять голову окончательно. Это было неимоверно трудно: Криса разрывали надвое ощущения спереди и сзади, он не мог решить – где они сильнее, и куда ему больше хочется двигаться – вперед, вжимаясь в Дэниэла, чувствуя, как он дрожит под ним и принимает его до самого конца, или назад – насаживаясь на Джона, ощущая его внутри себя так полно, как только возможно. Сердце билось с какой-то невероятной скоростью, трудно было дышать, стонать, думать – и Крис в конце концов отдался этим безумным ощущениям, подстраиваясь под энергичный ритм Джона и повторяя его с Дэниэлом. Какое-то время им удавалось двигаться синхронно, но вскоре Дэн забился в объятьях Криса, срываясь на крик, и кончил себе на живот, ритмично сжимая внутри член партнера. Кристиан ощутил, как у него самого прерывается дыхание и все плывет перед глазами, но Джон потянул его на себя, поднимая, освобождая от тесных объятий Дэна. Они оказались на коленях: Джон крепко прижимал своего задыхающегося от желания любимого спиной к груди, лаская второй рукой его член, продолжая короткие мерные толчки. Крис положил голову ему на плечо, почти всхлипывая от болезненного удовольствия. Сейчас ему было уже все равно, что на них жадно смотрит Дэниэл, и что он так открыто и бесстыдно ведет себя перед кем-то. Взгляды Дэна ласкали его тело, действуя как катализатор, увеличивая возбуждение, насколько это было возможно. Когда же Дэн, немного отойдя от собственного недавнего оргазма, не выдержал и присоединился к двум друзьям, прижавшись к Крису спереди и впившись поцелуем в его раскрытые губы, Кристиан окончательно потерял представление о реальности, полностью отдавшись безумной страсти.
Оргазм на несколько секунд вырвал его из сознания. Когда он снова начал воспринимать окружающую действительность, то обнаружил себя лежащим посередине между такими же вымотанными до полного бессилия Джоном и Дэниэлом.
- Это…было… о, Боже…. – выдохнул Дэн неузнаваемо севшим голосом.
- О, да…вы оба…великолепны, - восхищенно прокомментировал Джон, не в силах сделать ни одного движения.
- Кажется, я умер, - решился подать голос и Кристиан, к которому вместе с сознанием постепенно возвращалась стыдливость, но сил на то, чтобы укрыться простыней или пойти в душ, не было.
- Кто хочет приготовить завтрак? – без особой надежды вопросил Джон. В ответ ему раздалось два жалобных стона.
- Он всегда такой деспотичный? – поинтересовался Дэн, с трудом поворачиваясь на бок и укладывая голову на плечо Криса.
- Да. Всегда, и еще какой, - стараясь сохранить серьезный тон, ответил Крис, машинально обнимая все еще мокрого от испарины парня.
- Кто деспотичный? Я деспотичный? – возмутился Джон и, покряхтывая, сел на постели. Окинув взглядом мирно лежащих любовников, Джон нежно улыбнулся и накинул на них сбившееся в ноги покрывало.
- Ладно уж, слабаки, нежьтесь дальше. Сегодня я буду за вами ухаживать, - проговорил он и отправился в душ, чтобы затем заняться завтраком.
После горячей ванны, куда разморенных и задремавших было Дэна и Криса Джон по очереди отнес на руках, все втроем накинулись на немудреный завтрак, восстанавливая силы. Удивительно, но после безумного утреннего приключения они, как ни в чем не бывало, продолжали общаться с Дэном только дружески, не испытывая даже желания флиртовать. Крис нежился в объятьях Джона, Дэниэл любовался на них и иногда вставлял восхищенные комментарии о том, какая они красивая пара. Ближе к вечеру Джон обратил внимание, что Дэн то и дело проверяет телефон и бросает нетерпеливые взгляды на часы.
- У тебя свидание что ли? – не выдержал он, наконец, стараясь, чтобы в голос не было слышно ревнивых интонаций. Дэн заметно покраснел.
- Нет, конечно! Просто Стью…он утром прислал смс и пригласил встретиться вечером в кафе, а то мы тогда и не поговорили толком…
Кристиан торжествующе взглянул на своего немного ошарашенного возлюбленного.
- Отличная идея! – воскликнул он, пихая Джона и не давая ему встрять в разговор. – Судя по всему, Стюарт хороший парень, и к тебе неплохо относится. Я очень рад, что вы подружились!
Дэн расцвел и легко соскочил с дивана.
- Ну, тогда я пойду? Он уже через пятнадцать минут должен позвонить.
- Надеюсь, ты не поздно вернешься? – как Джон ни старался избежать ворчливых интонаций, ему это не удалось.
- Я постараюсь, папочка! – невинным тоном ответил Дэниэл, выбегая из комнаты под хохот Криса.
- Только попробуй когда-нибудь меня так назвать, - прошипел в ухо Кристиану сконфуженный певец, чем вызвал у него новый приступ безудержного смеха.
- Хорошо, папочка, - тут же поддразнил любимого Крис, за что был немедленно уложен на диван и прижат к нему внушительным весом тела Джона.
- Эй, прекрати, Дэн сейчас зайдет попрощаться! – запротестовал он, чувствуя неожиданно страстные поцелуи на своей шее, и против логики запрокидывая голову, поддаваясь ласке.
- И ничего нового не увидит, - безапелляционно заявил Джон, запуская руки под футболку любимого.
- Маньяки, - услышали они довольный смех Дэниэла со стороны двери. – Я ушел, можете не прерываться!
…Вечер подходил к концу, Крис задремывал на плече у Джона под какой-то фильм, который они решили посмотреть, чтобы не заснуть до возвращения Дэна. Певец обнимал любимого за плечи, тихо целуя в макушку и, посматривая на часы, невольно ловил себя на мысли, что волнуется. «Я и правда, как папочка… Мне хочется заботиться о нем, и я сойду с ума, если с ним что-то случиться…» Из размышлений его вырвал звонок мобильного. Увидев на дисплее номер Стива, Джон осторожно переложил голову Криса на диванную подушку и вышел в коридор.
- Алло, Стив, приветствую! – начал разговор Джон, направляясь в кухню в поисках чего-нибудь съестного.
- Привет-привет. Судя по твоему голосу, ты еще не в курсе нашей катастрофы? – похоронным голосом ответил продюсер.
- Хм…и тебя с праздником. Что еще у нас стряслось? – зная привычку Стива устраивать трагедии по пустякам, Джон не испытал ни малейшего волнения.
- «Еще»?! Ты так спокойно спрашиваешь?! Так я тебе скажу! У тебя больше нет соло-гитариста, вот так! – Стив сорвался на истеричный крик, а Джон остановился, как вкопанный, не успев протянуть руку к холодильнику.
- Как – нет? Что ты городишь? Три дня назад был, а сейчас нет? – Джон почувствовал, как сердце сжимается от тревоги. – Что случилось, объясни толком!
- Случилось! Майк умудрился сломать руку! Да – в этот веселый праздник Рождества! – Джон слышал, как задрожал голос Стива. – Что делать, Джон? Что делать? Я подписал контракт – тур по Испании через неделю! Через НЕДЕЛЮ, ты это понимаешь?!
Новость действительно была катастрофически плохой. Отменить тур значило потерять много денег и заработать массу негативных откликов – Джон не мог себе это позволить сейчас, когда только-только вернулся на прежний уровень популярности. Но найти за неделю гитариста, способного сыграть все соло их репертуара…
Джон как-то закончил разговор со Стивом, даже не понимая, что говорит, кажется, пообещав придумать, как им выпутаться из ситуации. «Легко сказать…»
- У тебя все в порядке, милый? – Кристиан, жмурясь и потягиваясь со сна, вошел в кухню, сразу же прижимаясь к любимому.
- Не совсем… Представляешь, Майка угораздило сломать руку. Это за неделю до тура в Испании… Не представляю, что теперь делать. Кто сможет сыграть за него? Более двадцати песен, все соло-партии…
Короткая мелодия возвестила о том, что Джон получил смс.
«Мама-папа, не волнуйтесь, я останусь ночевать у Стью. Мы будем хорошими мальчиками, обещаю! А утром я принесу вам круассаны Дэниэл»
- Вот оболтус! – фыркнул Джон. – Кажется, ты был прав на счет них – оглянуться не успеем, как придется играть вторую нестандартную свадьбу в нашей компании.
- Я всегда прав! – Крис потерся щекой о плечо Джона. – Погоди-ка, а Дэн не сможет заменить Майка? Я, конечно, не разбираюсь во всех тонкостях, но он говорил, что знает твой репертуар и старый, и новый, даже аранжировал там что-то…
Джон замер, восхищенно глядя на Кристиана, а затем порывисто притянул для поцелуя.
- Люблю тебя! Ты снова меня спасаешь! – прошептал он растроганно и принялся набирать номер продюсера.
- Стив! У нас есть гитарист!

*** неделю спустя***
- Три недели! У вас уже это было, Крис? Как пережить столько дней без него? – Стюарт был таким потерянным, что Кристиан с трудом удержался, чтобы не обнять парня.
- Было. Один раз он уехал на полтора месяца… Правда, кончилось тем, что через две недели я взял отпуск за свой счет и рванул к нему, - засмеялся он в ответ. – Ничего, привыкай. Рок-музыканты все такие, дома не удержишь…
- Какие это «такие»? – Джон подошел и обнял любимого, привычно целуя в макушку. – Не переживай, Стью, время пролетит быстро!
- Для кого как, - тихо ответил Крис, обнимая певца в ответ, зарываясь лицом в его шею.
- Эй, в честь чего такие грустные лица? – Дэн подскочил и порывисто обнял Стюарта, с налета целуя в губы, зарываясь руками в светлые волосы. Стью еще не привык демонстрировать их отношения на людях, даже при Джоне с Крисом, поэтому покраснел и осторожно отстранился.
- Ты бросаешь меня на целые три недели! Прикажешь радоваться? – проворчал он, чтобы отвлечь любимого от поцелуев.
- Мы будем все время на связи, я обещаю – я буду выходить из Интернета только на время концертов, даже ночью буду с тобой, - Дэниэл говорил все тише, вглядываясь в глаза блондина, периодически коротко целуя его в губы. Увидев, что эти двое уже перестали замечать окружающих и прижимаются друг к другу все теснее, Крис отвел Джона в сторонку, чтобы не мешать.
- Это жестоко, разлучать их сейчас, они только-только разобрались в своих чувствах! – жалобно прошептал он, подставляя губы нежным поцелуям.
- Это же ты придумал, чтобы Дэн поехал с нами, - улыбнулся Джон. – Пусть Стью привыкает. К тому же, я уверен, ты поддержишь его, мой Ангел.
- А кто поддержит меня? – совсем тихо проговорил Кристиан, чувствуя, как сжимается сердце от скорой разлуки.
- Эй, эй, влюбленные! Машина ждет, а самолет ждать не будет! – непривычно оживленный Стив разбил идиллию своим появлением. – Сопли-то не разводите, не навсегда расстаетесь! Джон, Дэн, поторопитесь, время поджимает.
- Я люблю тебя…
- Прошу, приезжай скорее!..
- Напишите сразу, как приземлитесь!
- Берегите себя…
- Люблю тебя…
- Люблю…
Микроавтобус с музыкантами и оборудованием уже скрылся из вида, а Крис и Стюарт все стояли около дороги, глядя ему вслед. Расставание больно царапало сердце, и никакие мысленные уговоры не помогали. Кристиан заставил себя улыбнуться, и хлопнул совсем загрустившего Стью по плечу.
- Не пропустить ли нам по чашечке кофе? Ты не торопишься? Дэн, паршивец, так толком и не рассказал, как вы обустроились на новом месте…
«Все-таки, когда ты ждешь не один, а с кем-то, это легче. Но я все равно скучаю. Просто ужасно! И волнуюсь за вас обоих! И ревную, когда думаю, что вы там вдвоем…. Я глупый, да? Приезжайте скорее, у меня осталось совсем мало терпения, а Стью боится завалить концерт, если на него не будет смотреть из зала его «синеглазая муза» - да-да, это он про Дэниэла! Я все-таки думаю, что свадьбы им не миновать, хоть Стюарт и не приверженец официальных отношений. Но после такой разлуки Дэн из него сможет вить веревки… А ты из меня… Только возвращайся поскорее… Твой Крис»

@темы: Закончен, Romance, Миди, NC-17, Слэш

---

"Подарок на Рождество". Глава 5.

[Youku Toshiku]

Название: «Подарок на Рождество»
Автор - Youku_Toshiku
Бета: Sideways
Фэндом - ориджинал
Пейринг – Джон/Крис - основной.
Жанр – слэш, романс
Рейтинг - NC-17
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние – в процессе
Предупреждение: все персонажи и события вымышленны.
Фото героев: www.diary.ru/~YoukuToshiku/p100961150.htm#more1

Глава 1: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110183117.h...
Глава 2: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110183510.h...
Глава 3: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110183927.h...
Глава 4: www.diary.ru/~bibliotekaoriginalov/p110184197.h...

Глава 5.

Сочельник всегда получается суматошным: обязательный визит к родителям Криса – днем, чтобы вечером уже ни на что не отвлекаться, последние закупки и приготовление праздничного ужина, поздравление всех друзей, коллег и просто знакомых.
С самого утра Джон засел за компьютер, отвечая на многочисленные поздравления со всего света: он был одним из немногих знаменитостей, которые не брезгуют общением с поклонниками, да и коллеги-музыканты, продюсеры и все, с кем приходилось так или иначе сталкиваться на профессиональном поприще за десять лет – составляли целую армию. Пока Джон, сутулясь, с маниакальным упорством стучал по клавишам, Кристиан и Дэниэл окончательно утвердили меню рождественского ужина, проверили, каких продуктов не хватает, и вновь заговорили о подарках.
- Мы сейчас поедем в больницу – я должен поздравить своих коллег, которые сегодня дежурят, потом заскочим в торговый центр. Если тебе нужно что-то докупить к празднику, можешь поехать с нами, - сказал Кристиан, втайне надеясь на согласие. Он уже привык к Дэну, да и не хотелось оставлять его одного в сочельник.
- Ок, поеду обязательно! Я уже придумал, что подарю вам с Джоном, - парень заговорщицки подмигнул Крису и улыбнулся.
- Это не честно! Раз ты собираешься дарить нам что-то, то мы тоже должны подарить тебе подарок! Давай же, скажи, что ты хочешь? – в который уже раз принялся наседать на гостя Крис.
В этот раз Дэниэл не стал отнекиваться и говорить, что ему ничего не надо, он смущенно засмеялся и, глядя куда-то мимо Кристиана, вдруг сказал:
- А, может, я хочу поцелуй Джона? – и тут же замахал руками, обеспокоенно вглядываясь в лицо друга. – Нет, нет, я пошутил, конечно же! Не обижайся, ладно?
Крис засмеялся, хлопнул Дэна по плечу, перевел тему. Но этот разговор остался в памяти, вызывая смутную потребность принять какое-то важное решение.
Пока же было совершенно не до этого. Они доедали сделанные на скорую руку сэндвичи с ветчиной, стоя у кухонного окна и глядя, как на улице мальчишки играют в снежки. Неожиданно сзади подошел Джон и непринужденно обнял их обоих за плечи, притянув к себе с двух сторон.
- Ох, я выжат как лимон! Кто сделает сэндвич старому больному «рок-королю»?
Крис видел, как замер Дэниэл, почувствовав руку Джона на своем плече, как он почти перестал дышать, стараясь запомнить всем телом эти секунды близости. Он быстро чмокнул любимого в щеку и выскользнул из его объятий, направляясь к кухонному столу. Нарезая ветчину и зелень, Кристиан не мог заставить себя не смотреть в их сторону. Они оба были немного скованы, смущенно переминались с ноги на ногу, но вот Джон чуть крепче обнял Дэна, повернул в его сторону лицо, почти касаясь губами волос. Даже издалека Крис видел – или чувствовал, угадывал – как Дэн дрожит и неосознанно старается прижаться ближе к тому, кого безутешно любит столько лет. Они, казалось, забыли о нем, поглощенные внезапной близостью, захваченные врасплох неожиданными эмоциями. Кристиан подумал, что читает их сейчас, как раскрытую книгу, а, зная Джона, может даже предугадать, какие мысли у него в голове и что он сделает через секунду. Но ревности не было. Было странное чувство неотвратимости. Как можно тише положив нож на стол, Крис бесшумно вышел из кухни и спокойно направился в гостиную разбирать подарки.
Джон, в общем-то, собирался только обнять в шутку «своих мальчиков», сказать что-нибудь веселое про жизнь втроем и получить свой сэндвич, хотя успеть украсть поцелуй у Кристиана тоже было бы неплохо. Но когда он прижал к себе Дэниэла, и почувствовал, как тот вздрогнул, как заколотилось его сердце, увидел, как он вспыхнул и совершено по-девичьи скромно опустил длинные дрожащие ресницы, Джон вдруг ощутил неожиданное волнение. Было что-то большее в этом объятии, какое-то непонятное ожидание, хоть Дэн и не проявлял какой-либо инициативы ни одним движением или взглядом. Джон понимал, что сознательно затягивает момент, теперь нужно было найти повод, объяснение тому, что он все еще не убирает руку, не уходит, хотя бы тему для разговора. Он повернулся, чтобы спросить какую-то ничего не значащую чушь, в это время Дэн тоже едва заметно приподнял и развернул голову, чтобы посмотреть на Джона… Их лица неожиданно оказались так близко, как не оказывались еще никогда – за все годы, сколько они были знакомы. Джон видел, как расширились зрачки Дэниэла, как он побледнел, а потом тут же порозовел от смущения, удивленно чуть приоткрыл рот. Сердце колотилось, как сумасшедшее, Джон словно под гипнозом медленно поднял руку, положил ладонь на щеку Дэна и наклонился к его губам.
Первый поцелуй, соприкосновение губ, которые еще никогда не знали вкуса друг друга – это всегда волнующий момент. Мягкие теплые губы Дэниэла раскрылись сразу же, почувствовав желанное прикосновение, по его телу прошла дрожь, словно по эстафете переходя к Джону. Они развернулись друг к другу, прижимаясь теснее, руки Дэна вцепились в плечи Джона, как в спасительную соломинку: путаясь в распущенных волосах, соскальзывая с кожаной жилетки. Джон инстинктивно наклонялся ниже, выгибая дрожащего Дэниэла назад, желая углубить поцелуй, почувствовать больше, наконец, одна его рука легла на затылок парня, не позволяя больше отклониться, и с довольным вздохом Джон впился в губы Дэна неожиданно страстным поцелуем.
Это сумасшествие продолжалось не больше пары минут. Джон услышал стон Дэна, и его словно окатило ледяной водой. Хорошо, что хватило ума не оттолкнуть, не отпрыгнуть, чтобы не разочаровать Дэниэла. Джон перевел поцелуй из страстного в нежный, затем оторвался от губ парня, которые тут же стали походить цветом на сладкую вишню, погладил его по щеке, и прижал к себе успокаивающим жестом, уже только дружески. Он знал, что Криса в кухне нет – увидел это краем глаза еще перед поцелуем. «Почему он ушел? Почему не остановил? Понял ведь, что сейчас может случиться! Почему?» - сверлила в голове настойчивая мысль. Дыхание Дэниэла постепенно выравнивалось, он расслабился и перестал дрожать. Осторожно отстранившись, Дэн поднял на Джона потемневший взгляд и слабо улыбнулся.
- Спасибо. Я получил свой подарок на Рождество. Санта существует!
Джон видел, что парень пытается все перевести в шутку и как-то отвлечься от случившегося, но слова выскочили против воли:
- Может и получил, а может, еще нет.
Они пристально посмотрели друг другу в глаза одинаково вопрошающими взглядами, Дэн снова не выдержал первый: смущенно засмеявшись, он покачал головой и быстро вышел из кухни.
Кристиан лежал на диване в гостиной, совершенно умиротворенно просматривая пришедшие за утро письма с поздравлениями. Он до сих пор не любил традицию поздравлять в Интернете и радовался каждому письму, пришедшему по старинке – в стоящий на улице жестяной почтовый ящик. Он успел полюбоваться всего четырьмя открытками, как в комнату несмело вошел Дэниэл. Этот вид побитой собаки, потупившиеся в пол глаза и порозовевшие щеки – Крис бы догадался о том, что произошло в кухне, даже если бы не знал. А он знал. Из коридора раздался преувеличено бодрый голос Джона:
- Я иду заводить машину! Поторопитесь, а то ничего не успеем!
Дэн покраснел еще больше, подошел к дивану, на котором лежал Кристиан, опустился перед ним на ковер и, наконец, смог посмотреть другу в глаза. Взгляд, полный счастья, мольбы, восторга, страха – чего только там не намешано. А губы какие… Крис осознал, что совершенно неприлично пялится на распухшие и потемневшие губы Дэниэла, отвел от них взгляд, повернулся на бок, лицом к замершему в нерешительности парню, подперев голову рукой, и мстительно спросил:
- Ну, и как он целуется?
Дэн вспыхнул, прижал ладони к щекам, зарылся лицом в подушку Кристиана и судорожно выдохнул:
- Я умер…
Крис расхохотался, почувствовав неожиданный прилив гордости за своего любимого. К черту ревность, если сейчас можно похвастаться, сказать, не скрывая торжества: «А что я говорил? То-то!», и парить от счастья, что его возлюбленный целуется лучше всех на свете! Через несколько минут они вдвоем с Дэном, смеясь и пихаясь, как мальчишки, выскочили из дома. Крис на ходу зачерпнул горсть снега и залепил ею в ничего не подозревающего Джона, который курил около машины. Тот картинно возмутился и уложил расшалившегося любимого в сугроб, улучив момент для жаркого поцелуя. Дэн смеялся, глядя на них, и закидывал снежками издалека. В конце концов, они все же поехали по своим делам, испытывая одновременно и ощущение приближающегося праздника, и предвкушение чего-то волнующего.
Джон остановил машину за пару домов от здания больницы, чтобы никто лишний не увидел, с кем приехал Крис. Забрав внушительный пакет с подарками, Кристиан побежал поздравлять коллег, а Джон и Дэн, выждав несколько минут, вышли на свежий воздух. Джон закурил, Дэн старался не пялиться на него слишком уж восхищенно, им даже удалось завести какой-то ничего не значащий разговор, как тут Джон заметил знакомую фигуру.
- Хе-хе, знаешь, кто это идет? Твой самый преданный поклонник – Стюарт…как-его-там, тот парень, который в тебя влюблен, помнишь?
Первым желанием Дэна было сигануть в машину, пока его не заметили, но поздно: подошедший уже довольно близко молодой долговязый блондин остановился, как вкопанный, не сводя глаз со своего кумира. На его лице явно читались радость от встречи, облегчение, и что-то еще…какое-то чувство, от которого Дэну стало тепло и уютно, как в детстве – забота? Все публичные люди имеют за плечами хоть какой-то опыт общения с поклонниками, и, чаще всего, печального в этом опыте больше, чем хорошего. Дэниэл не был исключением, его симпатичная внешность не раз вводила в искушение поклонников обоих полов. Он привык относиться к таким людям с настороженностью, но сейчас, в присутствии этого странного парня, желание сбежать довольно быстро проходило, он не чувствовал опасности, наоборот, инстинктивно ощущал, что этот Стюарт действительно относится к нему с уважением и…любовью. Приподнятое настроение сегодняшнего полного сюрпризов дня натолкнуло Дэна на неожиданное решение: он доброжелательно улыбнулся Стью и помахал рукой, приглашая подойти ближе. Юноша удивленно изогнул бровь, потом очень мило порозовел от смущения и приблизился к машине музыкантов.
Джон наблюдал за происходящим с улыбкой: «Похоже, сегодня день, когда сбываются все мечты» - подумал он. Ему нравился Стюарт. Посещая Дэниэла в больнице, он встречал парня еще раза три, они неизменно разговаривали, Джон передавал Стью новости о Дэне, и сам немного расспрашивал о нем самом. Выяснилось, что Стюарт начинающий музыкант, учится в музыкальном училище – по классу скрипки, участвует в конкурсах, но кроме этого, лично для себя, играет на гитаре - «как Дэн». О чем бы они ни говорили, Стюарт заканчивал разговор Дэниэлом, восхищаясь им, высказывая свою заботу, сожалея, что у музыканта сейчас трудный период. «Если бы я только мог помочь! Хоть чем-нибудь!» - говорил Стью почти каждый раз. Честно говоря, Джон уже не раз подумывал, как бы устроить этим двоим личную встречу, поэтому сейчас он тепло поздоровался со Стюартом и сел в машину, чтобы не мешать.
Прошло некоторое время, уже вернулся заинтригованный Крис, накинувшийся на Джона с вопросами, а Дэн и Стью все никак не могли наговориться. Помятуя о плотном графике сегодняшних мероприятий, Джон в конце концов предложил парням посидеть в кафе неподалеку, пока они съездят к родителям Криса.
- А на обратном пути мы тебя заберем, ок? – спросил он, улыбаясь. Дэниэл выглядел необычно возбужденным, счастливым, заинтересованным, Стюарт, казалось, вообще потерял представление о месте и времени – грех было их так быстро разлучать.
Выслушав от Джона всю историю Стью и его собственные соображения, Кристиан торжествующе улыбнулся и заявил:
- Решено – надо их поженить!
Джон чуть не въехал в ближайший сугроб от неожиданности.
- О чем ты, малыш? Они сегодня впервые разговаривают!
Крис фыркнул и рассмеялся.
- И это говоришь мне ты – который на второй день нашего знакомства предложил мне переехать к тебе домой?!
Поездка к родителям заняла не более часа. Джон до сих пор не мог привыкнуть к строгому отчужденному отцу своего любимого, но еще меньше – к восторженной, восхищающейся их союзом маме Кристиана. Тем не менее, редкие семейные встречи всегда проходили мирно, а сегодня, к тому же, всем было некогда засиживаться. На обратном пути друзья забрали абсолютно счастливого Дэна. Стюарт убежал на репетицию почти перед самым их приездом, но передал Джону привет и благодарность. Дэн всю дорогу щебетал о том, какой Стью замечательный, как он не похож на всех фанатов, и ему вообще кажется, что они знакомы уже сто лет, как Стью пригласил его на концерт классической музыки с его участием и обещал потом как-нибудь продемонстрировать свою игру на гитаре – и так далее, и тому подобное.
- Я так рад, что познакомился с ним! Отличный парень! Может, мне стоит с ним позаниматься и пристроить куда-нибудь у нас? Он знает весь наш старый репертуар, представляешь?
- Обязательно надо с ним позаниматься, я считаю, - убежденно подтвердил Кристиан, незаметно подмигивая Джону, который еще не пришел в себя от столь быстро развивающихся событий и только пожал плечами, сдаваясь.

***
Рождественский ужин – это сказка, в каком бы возрасте вы не находились. В углу вместительной гостиной стоит большая пушистая ель, украшенная яркими бантиками и мерцающей гирляндой, разноцветные огоньки развешаны так же на фасаде дома, и их перемигивание отражается в окнах. В камине по случаю праздника разожгли огонь, хоть в доме и не холодно, так как Дэн заявил, что в Рождестве его мечты должен быть уютно пылающий камин. Они накрыли стол посреди комнаты, но уже после первого тоста перебрались с тарелками на ковер, набросав на него огромных подушек с дивана. Под тихое потрескивание поленьев, они сидели рядом, и по очереди рассказывали друг другу разные истории из своей жизни. Грустное перемежалось с веселым: Дэниэл поведал о своих скитаниях в первые годы одиночества, а Крис рассказал, как Джон украл его ночью из родительского дома и привез сюда, чтобы уже больше никогда не отпустить. Они то смеялись до слез, то молча обнимали друг друга, пережидая подкативший к горлу ком…
Наступило время дарить подарки. Джон подарил любимому пять томов его обожаемого космического фэнтези, вызвав вопль восторга и радости. В ответ Кристиан подарил ему коллекционный диск с автографом его любимого с детства певца, купленный на ebay. Дэниэл вручил влюбленным очень красивую рамку для их двойного фото, а затем сыграл написанную еще в «больничном заключении» мелодичную балладу в их честь, чем вызвал восторг и аплодисменты, причем, Джон с энтузиазмом пообещал сделать из их подарка новый хит. Сами они подарили Дэну теплые свитер, шарф и перчатки с рождественской вышивкой – на память о первом семейном Рождестве в его новой жизни. Обнимая растроганного друга, Крис не удержался и шепнул:
- Но главный подарок еще впереди…
Вечер продолжался, перейдя в ночь. Они потушили все огни, оставив догорать поленья в камине, притащили из спальни пледы и еще подушек. Джон и Дэниэл по очереди играли на гитаре, Джон тихо пел красивые баллады о любви, а Кристиан, уютно прижавшись к теплому боку любимого, думал о том, как много связывает этих двоих мужчин. Казалось, не было этих почти десяти лет разлуки, они до сих пор понимали друг друга с полувздоха, с одного взгляда, с первой ноты, они чувствовали настроение друг друга и знали, что и когда нужно сказать, а когда помолчать. Джон привычно заботился о Дэниэле, а Дэн привычно прислушивался к нему. Между ними двоими была крепкая связь, которая родилась гораздо раньше, чем Кристиан появился в жизни Джона, и было бессмысленно стараться разрушить ее, заменить чем-то другим. Эта связь была необыкновенно естественной и гармоничной, настолько, что вряд ли оба музыканта задумывались о ее существовании. Но было кое-что, выбивающееся из общей гармонии их отношений. Видно было, что это волновало обоих, порождало сомнение, одновременно притягивало и отдаляло друг от друга. Крис уже понял, в чем дело, и знал, что он должен сделать, чтобы помочь. Нужно было только выждать момент…
- Я на кухню, принесу еще пирога, - заявил Дэниэл, улыбаясь и потягиваясь. Он отложил гитару, поднялся на ноги и вышел из комнаты.
Крис понял, что время настало. Обняв Джона за шею, он сел к нему на колени, нежно поцеловал в губы, и тихо произнес, глядя в глаза:
- Я хочу, чтобы эту ночь ты провел с ним, - он приложил кончики пальцев к губам любимого, не давая ему возразить или что-то сказать. – Просто сделай это, подари ему эту ночь. «И себе», - мысленно добавил он и ласково улыбнулся. – Я люблю тебя, милый, счастливого Рождества!
Еще один поцелуй и Крис легко вскочил на ноги, заслышав в коридоре шаги Дэна. Прихватив подушку, Кристиан вышел из гостиной, столкнувшись с удивленным Дэниэлом.
- Эй, ты куда? А как же пирог? – спросил парень, протягивая другу аппетитный кусок яблочной шарлотки.
- Счастливого Рождества, - улыбнулся Крис, взял кусок пирога и направился в комнату для гостей.
- Почему он ушел? – до крайности удивленный Дэниэл присел на ковер рядом с Джоном, который с задумчивой полуулыбкой наигрывал на гитаре что-то лирическое.
«Потому что он самый замечательный друг на свете. И мой Ангел», - подумал Джон, но не стал говорить этого вслух. Он отложил гитару и повернулся к Дэниэлу. Парень выглядел удивленным и немного взволнованным. Они почти не пили спиртного в этот вечер, но у Дэна порозовели щеки, блестели глаза, и взгляд был какой-то…немного шальной. Как будто он чего-то одновременно ждет, и боится, и предчувствует, и предвкушает…
Джон почувствовал, как его тянет прикоснуться, ощутить теплоту гладкой кожи, увидеть, как потемнеют глаза Дэна, став из нежно голубых сочного синего цвета… «Просто подари ему эту ночь» - вспомнил он слова Криса. «Ночь, когда сбываются все мечты…»
Джон протянул руку, забрал тарелку с пирогом, которую все еще держал Дэниэл, и отставил, не глядя, куда-то в сторону. Дэн продолжал непонимающе следить за всеми его действиями, но больше ничего не спрашивал, казалось, он весь превратился в ожидание. Когда Джон положил ладонь ему на шею, поглаживая большим пальцем, отводя второй рукой черные блестящие пряди с лица, Дэниэл затаил дыхание и закрыл глаза. У Джона быстрее забилось сердце, он вспомнил утренний поцелуй, и с трудом сдержался, чтобы не повалить парня на подушки и не зацеловать до полной потери контроля, вновь вырывая из него просящий стон. Но Джон не хотел напугать его, не хотел, чтобы у них все закончилось быстро, он понимал, что должен позволить Дэниэлу наслаждаться каждой минутой, каждым новым ощущением. Поэтому он лишь придвинулся как можно ближе и накрыл своими губами манящие губы парня, положив одну ладонь на его затылок, не давая отстраниться. Дэниэл пах яблочным пирогом – видимо, успел съесть кусочек еще на кухне. Джон провел языком по липкой от яблочного сиропа нижней губе, слегка нажал, словно спрашивая разрешения, и сам едва не застонал, когда Дэн с тихим счастливым вдохом приоткрыл рот, подчиняясь. Целовать его было сладко, голова сразу же закружилась, а по спине разлилась приятная истома. Джон все же не утерпел и, поддерживая Дэниэла за голову, уложил его на ковер. Сам он пристроился рядом, ни на миг не прерывая поцелуй, исследуя языком его рот, лаская пальцами лицо и шею. Дэн дрожал и инстинктивно пытался прижаться теснее. Он был довольно напряжен, можно было подумать, что он хочет получить все, что готов дать ему Джон, но в то же время боится чего-то. Крис как-то обмолвился, что у Дэниэла уже были отношения с мужчинами, поэтому Джон списал его напряжение на волнение и боязнь разочаровать. Дав себе слово быть максимально терпеливым и нежным, певец, не устояв, тут же нарушил его, проведя рукой по груди парня, выдергивая рубашку из брюк, с наслаждением забираясь под нее, лаская подтянутый живот. Дэн дернулся, но тут же застонал, прогибаясь, подставляя свое тело желанным прикосновениям. Это было похоже на действие наркотика: попробовав немного, хотелось все больше и больше. Исследуя чуткими пальцами грудь и живот Дэна, Джон уже не мог не думать том, каковы они на вкус. Поэтому, оторвавшись, наконец, от яблочных губ, певец впился поцелуем в тонкую – почти как у девушек – шею, засасывая, вылизывая нежную кожу, чуть прихватывая зубами, в то время как руки быстро расстегивали пуговицы на рубашке Дэниэла, оголяя торс. Дэн вздыхал, почти всхлипывал, запрокидывая голову, подставляя горло нетерпеливым поцелуям-укусам, он попробовал было на ощупь помочь с пуговицами, но пальцы так дрожали, что Джон решительно перехватил его руки и отвел наверх, за голову, рассудив, что сам справится с одеждой быстрее и эффективнее.
Отвлекшись на мгновенье, чтобы стянуть с себя футболку, Джон окинул взглядом соблазнительно раскинувшегося Дэна: он лежал, закинув руки за голову, с обожанием и нетерпением смотрел на своего любимого, и облизывал пересохшие от желания губы. Джон почувствовал, как возбуждение сводит судорогой низ живота. Увидев, что Дэн расслабился и перестал бояться, он оседлал его бедра и принялся покрывать поцелуями все открытые участки тела. Дэниэл осмелел, запустил пальцы в шевелюру Джона, лаская его затылок, затем опустил ладони на плечи певца, поглаживая, а то и царапая, когда выносить пытку наслаждением становилось невозможным. Джон понимал, что все планы на счет неторопливого романтичного занятия любовью летят к чертям: желание затапливало его все более жаркими волнами, поцелуи становились болезненно страстными, руки то и дело опускались вниз, поглаживая возбужденный член Дэна сквозь брюки, или сжимая его ягодицы. Дэниэл отвечал не менее страстно, приподнимаясь, расставляя шире согнутые ноги, прижимая Джона к себе, к своему паху.
Они оба так стремительно теряли голову, что не оставалось времени думать о чем-то кроме сводящего с ума желания. До сих пор не произнеся вслух ни слова, они словно читали мысли друг друга. Не сговариваясь, оба начали расстегивать брюки, чтобы избавиться от оставшейся одежды, Джон только подтянул к себе ближайшую подушку, как Дэн, угадав, уже приподнял ягодицы, укладываясь на нее. Подойти к столу, чтобы схватить вазочку с густыми и жирными сливками – первое попавшееся, способное заменить смазку, найти в кармане валяющихся неподалеку брюк презерватив, мимолетно подумав: «Когда это я его туда положил?» - все заняло не более нескольких секунд. Джон опустился между раскинутых ног снова задрожавшего в предвкушении Дэниэла, наслаждаясь полным контактом двух обнаженных тел.
Теперь сдерживаться и ограничиваться ласками стало почти невозможно. Джон накинулся на Дэна с такими жаркими поцелуями, от которых у парня все поплыло перед глазами. Их возбужденные члены терлись друг о друга, посылая в позвоночник болезненные судороги, дыхание стало прерывистым, пульс зашкаливал. Джон просунул ладони под ягодицы Дэниэла, сминая, массируя их, Дэн обхватил ногами его талию, облегчая доступ нетерпеливым рукам партнера. Быстро освобождая одну руку, Джон поднес ее ко рту, облизав два пальца, и снова опустил к таким желанным упругим ягодицам. Раздвинув их, он нетерпеливо провел по чувствительному колечку мышц и осторожно проник внутрь. Дэниэл протяжно застонал и выгнулся, судорожно вцепившись в волосы любимого. Оставив пальцы без движения, покрывая поцелуями мокрую от испарины шею Дэна, Джон хрипло выдохнул:
- Не больно?
Дэн так отчаянно замотал головой и двинул бедрами навстречу, без слов умоляя продолжать, что Джон невольно усмехнулся. Он принялся ласкать Дэниэла, двигаясь внутри него то медленно, то резко, раздвигая пальцы, поворачивая, наблюдая за реакцией парня, пытаясь понять, что ему нравится больше. Но Дэн был настолько возбужден, что казалось, ему нравится все: он судорожно вздыхал, кусал губы, иногда коротко вскрикивая и выгибаясь, двигался навстречу, вцеплялся себе в волосы. Глядя на это, Джон заводился все больше и больше, поясница уже ныла, как от тяжелой работы, член налился кровью и пульсировал. Медлить дальше было нельзя, иначе они так и не добрались бы до главного. Джон убрал пальцы, дотянулся до стоящей неподалеку вазочки со сливками, обильно смазал свой член и нетерпеливо сжимающиеся мышцы между ягодиц Дэниэла. Подхватив тяжело дышащего от желания Дэна под поясницу, Джон навалился на него сверху, проталкиваясь внутрь, и одновременно целуя в раскрытые губы, ловя крик, не давая отодвинуться или выгнуться. Острые ногти впились в обнаженную спину певца, только усиливая дрожь. Не отпуская, не давая вздохнуть, насилуя языком рот Дэниэла, Джон мерными толчками входил в него, стараясь заполнить собой до конца. Внутри Дэна было жарко и тесно – видимо, у него давно никого не было. Но Джон был уверен, что не причиняет боли: Дэн не отстранялся, он сам старался прижаться как можно ближе, впустить в себя, сделать позу более удобной. Ноги соскальзывали по мокрой пояснице, и Джон одним сильным движением перекинул их себе на плечи. Теперь стало удобнее входить полностью, он стал двигаться широко и размашисто, придерживая Дэниэла за плечи, целуя распухшие губы, покрытую засосами шею. Дэн отдавался самозабвенно, позволяя делать все, что угодно Джону, он сцепил руки на шее любимого, откидывал голову назад и хрипло вскрикивал на каждый толчок.
Джон почувствовал, как мышцы Дэниэла начали сокращаться, сдавливая его член. Он с силой расцепил пальцы парня у себя на шее и прижал его руки к полу за головой, убыстряя движения, скользя всем телом по животу и груди Дэна. Уши заложило, по телу прошла сладкая судорога, и Джон резко вошел до основания, вжавшись пахом в ягодицы парня, сжимая его в объятиях, ощущая горячие капли спермы на своем животе. Дэн почти сорвал голос на этом последнем крике, он еще несколько секунд вздрагивал, сжимая мышцы и вздымая грудную клетку в тщетной попытке вдохнуть побольше кислорода. Джон пришел в себя первым: приподнявшись на локтях, он нежно целовал мокрое лицо Дэниэла, пока не почувствовал, что тот расслабился. Тогда певец, улыбнувшись, поцеловал своего неожиданного партнера в губы и откатился на бок.
- Уф! Не ожидал, что мы так сойдем с ума…вообще-то, я хотел быть нежным и ужасно романтичным, - немного сконфуженно признался Джон, чтобы хоть как-то начать разговор и выяснить, как себя чувствует Дэниэл. К его облегчению, Дэн хрипловато рассмеялся.
- А я ожидал. Вернее…я именно так это себе и представлял: и десять лет назад, и теперь, когда Крис рассказывал, какой ты безумный в постели, - ответил парень, охая и поднимаясь с целью собрать свою одежду.
- Ах, Крис рассказывал?! – Джон в шоке закрыл лицо руками, потом, смеясь, покачал головой. – Этот Крис еще получит у меня, сводник!
Вид обнаженного Дэна, сидящего на коленях и пытающегося разобраться со своими брюками, ранее наспех сдернутыми и вывернутыми на изнанку, волновал неимоверно, возвращая силы и определенные желания. Джон встал, собрал свою одежду, сунул ее под мышку, и, как был – обнаженный, поднял Дэна с пола, притягивая к себе.
- Одеться ты всегда успеешь, - авторитетно заявил он, потершись носом о висок парня. – Как ты думаешь, нам будет удобнее в спальне или тебе понравилось на полу?
Глаза Дэна стали огромными, он открыл было рот, чтобы высказать какие-то собственные соображения, но, ощутив настойчивые руки на своих ягодицах, смог только откинуть назад голову и застонать, прижимаясь к горячему животу любовника.
- Я так и подумал, – удовлетворенно проговорил Джон. – Значит, в спальню.
Он подхватил Дэниэла, усадив на себя верхом, и направился со своей драгоценной ношей на второй этаж дома, где располагалась их с Крисом спальня, почему-то испытывая абсолютную уверенность, что Кристиана там сейчас не будет.
- Ночь только началась, - прошептал он, укладывая вновь смущенно покрасневшего любовника на свежие простыни.

@темы: Закончен, Romance, Миди, NC-17, Слэш